Костя предложил попробовать поискать переправу выше по нашей стороне. Еще около часа мы скакали через топляки[35] и наконец выбрались на твердую почву. Ощущение ненормальности места не пропало, а даже усилилось. Только если сначала оно у нас ассоциировалось со страшной сказкой, то теперь, когда мы выбрались на берег, показалось, что мы в эпицентре применения какого-то химического оружия: практически никакой растительности; гнетущая, тяжелая энергетика. Казалось, что в этом месте произошло что-то очень страшное. Мы прошли не меньше километра от воды, когда стала появляться первая скупая растительность. Зато создалось успокаивающее ощущение, что мы попали на тропу, и она ведет в нужном нам направлении. Только вот если есть тропа, то по ней кто-то ходит, а встречаться с кем бы то ни было в наши планы не входило. Поэтому, как только появились мангровые заросли, я предложил свернуть и пойти параллельно тропе. Легче всего, конечно, оказалось свернуть. Углубившись в джунгли метров на пятнадцать, мы в очередной раз столкнулись с необходимостью тщательного поиска пути. Вокруг стеной стояли мангровые корни. В их хитросплетении обнаружить хоть какой-то путь было очень тяжело.
Вообще-то в этот день мы отмахали уже прилично, и пора было подумать об отдыхе. Но нас снова ждал неприятный сюрприз; на этот раз в виде дико кровожадных комаров. Попав в очередной «тупик» из переплетенных корней, мы решили сделать остановку. Я повалился на землю, не обращая внимания на холодные лужицы. Сразу же надо мной загудели комары. Это было необычно. За все мое время пребывания в Нигерии я уже привык, что комары здесь практически бесшумные, а тут – как домой попал, на речку! Я извлек полиэтиленовый пакет, который прихватил с собой из палатки среди всего прочего, и натянул на голову. Количество зудящих насекомых резко сократилось. Костю же комары жрали нещадно, так что долго валяться нам не удалось.
Я не без труда, после ряда неудачных попыток, сумел прорваться через заслон корней, и мы вновь пошли вперед. Должен признать, что если брать чистое передвижение по мангровым зарослям, то этот участок был, пожалуй, самым сложным. Сплетения корней местами были практически в человеческий рост. Где-то приходилось карабкаться по корням, балансируя, как канатоходцы, где-то – растягиваться в шпагате, а в других местах нужно было подтягиваться и переваливаться на животе.
После часа пути я предложил снова поискать место для ночлега. Поскольку наши «джунгли» оказались разросшимися мангровыми зарослями, место я высматривал еще где-то около часа – сухой земли не было нигде. Наконец закончились переплетения, а вместе с ними и силы. Я бурчал про себя на Костика, который, казалось, шел не уставая.
Перед нами в свете луны открывался практически фантастический пейзаж. Луна подсвечивала верхушки зарослей, а ниже в серебристой тени угадывались проходы в корневых сплетениях. Костя на мокрую землю ложиться не хотел, но сухое место найти никак не удавалось. Мне удалось отыскать развилку из толстых мангровых ветвей, которую я и предложил в качестве места для остановки. Сам стал пристраиваться на земле. Это оказалось не так-то просто: вытянуться во весь рост не удавалось из-за окружающих корней, да еще холодные лужи на земле! Костю опять грызли комары. Я отдал ему свой пакет, а сам наломал тонких веток с листьями и сделал себе ложе. Особенно это не помогло, и, помучившись пару часов, мы решили снова продолжать путь.
С ориентирами стало совсем плохо. Подсветки не было видно из-за высоких зарослей. Не было также слышно никаких звуков, которые могли бы нам помочь. Мы пошли по пути наименьшего сопротивления – туда, где вода отходит обратно в океан. Шли до самого рассвета, пока нам в голову не пришло озарение, что мы идем неверным путем. Повернули назад и в рассветных сумерках продолжили путь. Наконец ориентация была потеряна окончательно, и мы с Костей разошлись во мнении, куда идти дальше. Решили остановиться, немного отдохнуть и дождаться восхода солнца. Комаров было не так много, как ночью, поэтому очень скоро мы провалились в сон.
Глава 23Разброд и шатания
Когда я открыл глаза, солнце еще не взошло, но было уже светло. Рядом сел проснувшийся Костя. После обсуждения нашего положения и гадания, куда идти дальше, мы наконец осмотрелись вокруг. Создавалось впечатление, что мы снова забрели в непролазную чащу. Мне было жарко, и я старался держать кисти рук и пятки в маленьких холодных лужицах у корней мангров. В некоторых впадинках вода была покрыта тонкой радужной масляной пленкой, которую обычно оставляет бензин.
Мангры стали наполняться звуками. Опять появились комары, но гораздо больше напрягла нас чья-то перекличка. Было ощущение, что ищут нас, но это был очередной звуковой обман. С нетерпением и тревогой мы ждали появления солнца, и когда оно появилось, вскочили на ноги и, прикинув направление, быстро двинулись сквозь заросли. Настолько быстро, насколько это вообще было возможно.
Очень скоро мы вышли на тропу, отмеченную следами босых ног. Обрадовавшись, мы двинулись по ней. Через четверть часа активной ходьбы Костя заявил, что мы идем не туда. Нет, ну вы видели крутизну! Бунт на корабле? Я с трудом взял себя в руки. Правило спецназа: в таких ситуациях каждый имел право на мнение и слово и право быть услышанным.
Мы остановились и стали на земле палкой вычерчивать стороны света и свое местоположение. И получалось, что Костя оказался прав. Развернувшись, мы пошли обратно, разглядывая оставленные в грязи следы босых ног. Они шли в обоих направлениях и вряд ли принадлежали мужчинам. Скорее детям или женщинам. Но, имея опыт встреч со злобными детьми с пулеметами, нам необходимо было быть очень осторожными. Повсюду валялись следы пребывания человека: пустые пластиковые бутыли из-под шампуня, моющих средств, тюбики из-под зубной пасты, целлофановые пакетики из-под воды.
Кусты мангров были невысокими, поэтому слабо укрывали нас от солнечных лучей. В какой-то момент жара стала почти невыносимой, а вода, которую Костя набрал в последний раз, была ужасна. От нее шел стойкий запах сероводорода, и мы старались просто полоскать ею рот в надежде вскоре пополнить наши запасы.
Прямо по курсу нашего движения были слышны шумы моторных лодок, что говорило о близости воды. Хотелось думать, что это берег у Порт-Харкорта, где стоит орудийная батарея – именно так мы себе представляли источник ночной стрельбы в этом направлении.
Около полудня звуки моторов стали слышны отчетливее. Казалось, еще каких-то двести метров, и мы выйдем к воде. Но примерно через три километра тропа вильнула, и мы увидели творения человеческих рук, а именно порубленные мачете корни мангров. Да и тропа казалась более утоптанной. Чуть позже мы увидели воду. По‐видимому, это снова была протока. Путь к ней нам преградила засека[36] из корней мангров и ветвей деревьев. Она точно была рукотворной: наверняка ее навалили в просвет между зарослями, чтобы не дать спуститься в протоку или подняться из нее.
Нас это несколько обрадовало. С трудом представлялось, что бандиты станут сооружать подобные препятствия. Гораздо больше это походило на творение солдатских рук, которым в любой армии всегда найдется дурная работа! Я сказал Косте, чтобы внимательней смотрел под ноги. Кто его знает – если это батарея, то подходы к ней могли и заминировать. Все, однако, прошло достаточно гладко. Перевалившись через гору веток и корней и испачкав штаны по колено, мы окунулись в воду, испытывая безудержную радость. Протока хорошо проглядывалась в оба конца, но спешить не следовало. Мы внимательно осмотрелись и прислушались. И, только убедившись, что никакого движения вокруг нет, тихо поплыли на другой берег. По дороге я попросил Костю вылить протухшую воду из бутылки и набрать свежей. В протоке было достаточно сильное течение, и вода тут явно не застаивалась.
Заплыв под корни на другом берегу, мы обнаружили очередной сюрприз: все было покрыто мелкими острыми ракушками, и я, не заметив их, успел порезать руку. Впереди, над корнями, четко проглядывались очередные рукотворные баррикады. Хорошо хоть, не колючая проволока! С трудом забравшись по грязи на берег, а затем перевалившись по верхам корней через завал, мы рухнули на землю.
И как раз вовремя: мимо нас по протоке пролетела моторная лодка. Скинув скорость метрах в трехстах, она повернула куда-то в глубь берега, на который мы только что выползли. Ее было еще немного слышно, а потом она остановилась, и заросли наполнились голосами. Лодку тащили по берегу.
Мы поднялись. Впереди еще метров пятьдесят было завалено ветками и корнями. Пробравшись через них, мы оказались на хорошо прорубленной тропе. И справа, и слева от нас мангры были вырублены мачете, чтобы, по-видимому, послужить материалом для завалов. Двигались мы очень осторожно, прислушиваясь к голосам. Прятаться здесь было практически негде, но и любого, кто попытается приблизиться к нам, будет видно издалека. Мы шли в направлении голосов. Почему-то казалось, что здесь могут быть только солдаты. На пути снова попалась протока. Мы переплыли ее и повторили уже знакомый путь: переползание через завалы. Следующий отрезок пути выдался более заросшим, но и он вскоре закончился, а мы вновь очутились в протоке. Она была вся залита какими-то моющими средствами. Создавалось впечатление, что ее использовали исключительно для стирки. Проплыв по ней вглубь, в направлении нашего запланированного движения, мы вновь выползли на берег. Никаких следов пребывания людей здесь видно не было. Голоса слышались, но определить их местонахождение было сложно. Мы прошли по суше к следующей протоке. Эта оказалась пошире. Мы переплыли на другой берег, но выходить не стали, а поплыли медленно вдоль берега, прислушиваясь и приглядываясь. Впереди были слышны звуки лодочных моторов, а значит, эта протока когда-нибудь должна вывести нас к большой воде. Попутно я обзавелся сланцами, застрявшими во время отлива в мангровых зарослях. Правда, они были разного цвета, но зато одного размера. Вообще на береговых корнях можно было обнаружить уйму всякой всячины, намытой водой из океана.