Уже 6 января Движение за освобождение дельты Нигера (MEND) заявило, что дистанцируется от появившейся 5 января в СМИ информации о намерении боевиков бороться с лицами, занимающимися похищением людей. Как следует из обращения представителя MEND Джомо Гбомо, борьба с преступностью является обязанностью полиции, а не их организации.
Глава 10Марина
Чем закончился тот последний разговор с мужем, я не помнила и впоследствии сильно себя за это корила. На следующий день около восьми утра меня разбудил звонок с внутреннего телефона в спальне. Это был Поликарп, дворецкий. Он сказал, что внизу меня ждет женщина из Икот-Абаси. Я даже не сразу встала с постели, раздумывая, что бы это могло значить. Потом я все же спустилась, вышла на улицу и позвала Поликарпа. Никакой женщины не было.
Открылись ворота, и во двор въехала машина Джошуа, сотрудника протокольной службы компании. Он вышел из машины, поздоровался, но остался стоять в стороне, не сводя с меня взгляда. Это было довольно странно. Я набрала Сергея, но он не ответил. Я этому не удивилась, поскольку вчера он сказал, что будет спать часов до одиннадцати, а потом поедет «по вождям», а эти визиты, я знала, занимают немало времени.
Когда я волнуюсь за родных, на меня накатывает липкий страх, а воображение рисует самые страшные картины развития событий. Муж меня всегда ругает за паникерство. Но в то утро у меня ни на минуту не появилось ощущение страха. Я думала бог знает о чем: придумала любовницу, которая узнала, что я приехала, и жаждет рассказать мне об отношениях с Сергеем. Наверное, это потому, что накануне муж рассказал мне об особе, которая достает его своими звонками и смс-ками.
Поликарпу позвонили, и он протянул мне трубку. Женский голос попросил записать номер и перезвонить по нему директору завода. Я попыталась узнать, что случилось и что с Сергеем.
– Я ничего не знаю, звоните директору, – ответила она.
Но какую-то информацию вытянуть из нее удалось: был ночной бой, Сергея нигде нет.
Я позвонила директору завода, но он не взял трубку. Тогда я вспомнила, что как раз на днях Сергей познакомил меня с послом РФ в Нигерии. Когда муж уезжал на завод, я попросила его оставить мне прямой телефон посла – все-таки я гражданка России, мало ли что. Сергей дал, но очень строго предупредил, что это только для самых из ряда вон выходящих случаев. Похоже, это был как раз тот самый случай.
Трубку подняли мгновенно. Я представилась, и Александр Дмитриевич с большим сожалением отметил, что ему жаль быть первым, кто сообщит мне, что Сергея и еще одного парня не нашли после нападения, а в его доме нашли следы взрывов и пуль.
– Кто-нибудь видел мужа раненым или убитым? – спросила я, и мои ноги стали ватными.
Посол ответил, что нет. Скорее всего, это захват заложников, но до момента, пока не выйдут на связь с требованиями о выкупе, говорить, что это наверняка так, сложно. Он пригласил меня приехать в посольство и предложил звонить в любое время…
Я так и не смогла связаться с директором завода (более того, в следующие три дня никто из компании так и не позвонил мне). Рядом были только глаза Джошуа. Он неотрывно смотрел на меня, а я в ужасе смотрела на него. Он извинялся или сожалел.
Проснулись дети, я их покормила, оставила с Дэвидом под присмотром Поликарпа и поехала в посольство. Александр Дмитриевич меня успокаивал, но было видно, что он пребывал в не меньшем шоке от произошедшего. Мы решили пока не сообщать об этом родителям, но уже на пороге я сообразила, что сейчас все передадут по новостям, и они сами будут звонить Сергею – и не дождутся ответа. Будет еще хуже. Мне дали телефон, и я позвонила своей маме.
Что переживали в эти дни мои родители, мне трудно описать. Я была далеко от них, но, думаю, вся эта история сильно укоротила их жизни. Даже по прошествии года моя мама, увидев в журнале StarHit фотографии и статью, расплакалась прямо в магазине. А папе стало плохо с сердцем.
Потянулись бесконечные часы ожидания.
Первой ко мне приехала Богдана – болгарка, которая была замужем за нигерийцем. Она жила в Нигерии уже 25 лет и готовила нашу дочку к поступлению в нигерийскую школу. Она провела со мной все первые дни с утра до ночи. С упорством маньяка Богдана набирала и набирала телефон Сергея. Сама я звонила всего несколько раз до разговора с послом и пару раз в минуты сильной тревоги. Телефон сначала был недоступен, потом звонки стали проходить, но трубку все равно никто не брал. Так прошла пара дней, а потом номер Сергея стал недоступен.
Все вокруг говорили – да и сама я знала, – что иностранных заложников никто не убивает. За них просят выкуп и с миром отпускают. А так как мы работали на одну из крупнейших мировых компаний, это вселяло определенные надежды на благополучный исход этого ужаса.
Следующими моими гостями стали два Вовки. Обоих звали Володя, и оба работали в представительстве «Газпрома», часто общались с Сергеем. Вовки предложили любую помощь, какая только потребуется. Только настоящие Мужчины вот так помогают попавшим в беду женщинам с детьми! Они привезли мне денег и сказали, что, если надо, привезут еще. За свой счет они заправили машины, генератор, оплатили свет и заказали фумигацию всего дома и участка, после того, как узнали про змей – а их, как оказалось, было аж три штуки: двух убили, одна уползла.
От официальных лиц компании по-прежнему ни слуху ни духу…
Муки неопределенности, наверно, слегка помутили мой рассудок. Ни о ком и ни о чем я не могла думать, только о муже. Не ела и не спала, хотя паники не было, ведь я знала не понаслышке, что значит ждать. И я терпеливо ждала вестей.
Беда, как известно, не приходит одна, и в ночь с 22 на 23 декабря сын Федор проснулся со страшным носовым кровотечением. Я вырастила дочь, я проводила время со многими детьми друзей и знакомых, но такого ужаса никогда не видела и даже не слышала о подобном. Мои брюки были пропитаны Фединой кровью насквозь! Она текла из маленького носика сына в два ручья! До сих пор я не знаю, как вся кровь из него не вытекла. Я не могла ее остановить, хотя у меня была полная аптечка, – Федор захлебывался своей кровью. Я в панике разбудила всех обитателей дома, а их было немало, весь нигерийский персонал представительства ночевал со мной. Мы поехали в больницу, где принимал болгарский врач. Богдана по телефону говорила водителю, куда ехать. Федя жалобно спрашивал меня:
– Мама, я не умру? Мама, я не хочу умирать! А если вся кровь из меня вытечет?
Это был кошмар, но, как ни странно, именно он вернул мне способность здраво мыслить и думать прежде всего о детях. Кровь остановилась еще в машине, по дороге. Я поняла, что погорячилась, решив поехать в три ночи по Абудже. На улицах и в центре города было много людей, и все они практически кидались на машину, стучали по ней. Правда, с нами поехал один охранник с автоматом, это немного успокаивало.
В больнице мы очень долго ждали врача; ночью там все спят, не то что у нас. Я многое видела и могу ответить со всей откровенностью тем, кто ругает нашу медицину, что лучше наших советских и российских врачей нет! Работать за такие копейки, как в России, могут только настоящие врачи. А то, что у нас есть «Скорая помощь», – это счастье! В Нигерии вообще нет такого понятия.
Врач появилась спустя 40 минут, посмотрела сына и наутро велела сдать анализы. Ничего критичного не увидела и отправила нас домой. Обратная дорога прошла без приключений.
Утром все вместе, с Дэвидом и охранником, ездили сдавать анализы. В больницу приехала и Богдана. У Феди совсем безболезненно взяли кровь из пальчика. Малярии, слава богу, не было, но обнаружилась кишечная инфекция.
Потом мы всей толпой поехали в магазин, и я накупила детям подарков – а Дэвиду я еще должна была за змею! Все были очень довольны.
Вернувшись в резиденцию, я узнала, что мой дядя в реанимации. Несчастный случай на производстве: у него переломаны и позвоночник, и ребра, и руки, и ноги. Никто не знает, встанет ли он на ноги, да и вообще выживет ли. Да, беда не приходит одна…
Усилием воли я отбросила все плохие мысли. Надо лечить ребенка, надо жить ради этого ребенка, и ради другого, и ради родителей. Нельзя отчаиваться, легче всего лечь и уставиться в потолок. Но для меня это была непозволительная роскошь!
Наконец спустя трое суток раздался первый звонок из компании – от директора по кадрам. Сказать, что звонок был странный, – это ничего не сказать. Дама на том конце провода была холодна, как Москва зимой, откуда она и звонила. Она абсолютно не слышала, что я ей говорила, или не хотела слышать. Тараторила, что ей выпала честь первой сообщить мне такую грустную весть, что муж мой, скорее всего, захвачен в заложники. Она, наверное, думала, что трое суток я просто не замечала отсутствия супруга! Еще сказала, что у компании богатый опыт по выкупу этих самых заложников, и она все знает и умеет, и что в прошлый раз даже спиртное заложникам передавали. Я ей ответила, что мужу моему не спиртное сейчас нужно, но она меня не слышала – говорила о том, что в Нигерии заложников не убивают, и они готовы выполнить все требования бандитов, как и в прошлый раз. Также сказала, что компания выделит мне деньги на телефон, так как мне могут звонить от Сергея или даже он сам. На это я ей ответила, что мой муж скорее умрет, чем будет звонить мне. Такой вот состоялся первый разговор с представителями компании.
Однако этот день принес мне и радостную новость: Сергей позвонил послу со своего телефона и сказал, что с ним и тем другим парнем, Костей, все в порядке. Ну, относительно, конечно. Но я все равно вздохнула с облегчением – я уже знала, что в доме Сергея была обнаружена кровь, и посол переживал, что тот мог быть ранен. Хорошо, что это было не так.
С этого момента началась новая глава в моей жизни. Я стала одним сплошным «ухом»: теперь моей главной задачей было услышать то, что мне не досказали. Я научилась узнавать по голосу, правду говорит звонивший или приукрашивает. Со своим телефоном я не расставалась ни днем ни ночью. Если я случайно его теряла из поля зрения, меня охватывал страх, что я пропустила звонок.