– Они настоящие? – Мать одной из одноклассниц Нолы наклонилась, рассматривая апельсины в большой миске на столе в прихожей, которые Греко любезно «проджушил» для меня.
– Да, – ответила я. – Все фрукты в каждом украшении – настоящие.
– Знаете, – заговорщически прошептала она, прикрыв рот ладонью, – сейчас продаются подделки, которые выглядят так же хорошо, как настоящие, а служат намного дольше.
Сохранив на лице улыбку, я на миг подумала, а не позвонить ли Софи и не попросить ли женщину повторить то, что она только что сказала.
– Да, я тоже это слышала, но мы хотели максимально точно передать для гостей историческую атмосферу.
Женщина пошла дальше, а ко мне приблизилась пожилая супружеская пара, которая помнила Невина Вандерхорста. Супруги сказали, что они счастливы вновь увидеть дом, наряженный по случаю праздника.
– Вы проделали такую прекрасную работу, моя дорогая, – сказала женщина, чьи зеленые глаза гармонировали с красивыми изумрудными серьгами. – Здесь вновь чувствуется домашняя атмосфера. – Она взяла мою руку и погладила. – Я уверена, Невин и его мать были бы в восторге, узнав, что вы сделали.
– Я почти уверена, что они знают, – сказала я, хотя и не собиралась произносить это вслух. Они оба слегка растерялись, а женщина отпустила мою руку.
– Я просто хотела сказать вам, что в дом наконец вернулись уют и домашнее тепло.
– Спасибо, – сказала я, выпятив грудь от любви и гордости за дом, которым я никогда не горела желанием владеть и относительно которого у меня все еще имелись сомнения. Но эта дама была права. Это действительно был дом для меня и моей семьи. То, за что стоило бороться.
Уходя, они остановились у центральной вазы с апельсинами, и я услышала, как пожилой джентльмен сказал:
– Честное слово, я впервые за всю мою жизнь вижу, чтобы зубчики гвоздики были воткнуты идеально, как будто при помощи линейки.
Я спрятала улыбку и повернулась к входной двери, куда как раз вошли последние из гостей. Я знала, что Вероника и Майкл приглашены на ужин в мой дом, поэтому не удивилась, увидев их, но была совершенно уверена, что Ребекки и Марка в моем списке нет. Тем более что я приложила все усилия к тому, чтобы их имена попали в список гостей ужина в другом доме.
– Кузина! – взвизгнула Ребекка, когда Энтони помог ей снять пальто. Я поздоровалась с Вероникой и Майклом, после чего они направились в гостиную, чтобы поприветствовать родителей Олстон и Купера. Я недовольно посмотрела на зеленое бархатное платье Ребекки, к счастью, в ансамбле с розовыми туфлями и такой же сумочкой. Благодаря розовому она, Джейн и я не выглядели как тройняшки. За те три секунды, которые потребовались, чтобы осознать, что на Ребекке то же платье, что на мне и на Джейн, я успела переосмыслить свое отношение к одинаковым нарядам в стиле «мы близняшки».
Обняв нас обеих, она отступила и окинула взглядом наши платья. Несмотря на внешнюю жизнерадостность, ее глаза были чуть припухшими, а обычно персиково-кремовые щеки усыпаны мелкой воспаленной сыпью. Либо на ней плохо сказывалась беременность, либо замужество.
– Великие умы мыслят одинаково, верно? И я надеюсь, вы не против, что я поменялась местами с другой парой, чтобы прийти сюда. – Она выглядела такой грустной и жалкой, что я сочла нужным улыбнуться.
– Конечно, – ответила я и оглянулась. – Марк с тобой? – спросила я, подавляя желание скрестить за спиной пальцы. Ребекка гордо выпятила подбородок.
– Нет. Он сказал, что у него важное «дело», которое не терпит отлагательств. – Она тяжело сглотнула. – Это не имеет значения. Я здесь, чтобы провести время с близкими. – Она помахала моей матери, стоявшей на другом конце комнаты, затем неуверенно улыбнулась нам с Джейн.
– Прости, – сказал Энтони, обнимая Ребекку за плечи. – Мой брат – наглец. Он всю мою жизнь был таким. Может, сядешь за наш столик, чтобы тебе не сидеть рядом с незнакомыми людьми? – Он вопросительно посмотрел на меня. – Вы не возражаете?
Прежде чем я успела сказать «возражаю» или что я угрохала целых три дня и две таблицы на планирование рассадки гостей, Энтони направился в гостиную, где, согласно моим таблицам, он и Джейн должны были сесть за один столик вместе с двумя учительницами из «Эшли-Холл». Увидев, как он подтащил к столу лишний стул, я постаралась не поморщиться.
Ребекка наклонилась ко мне.
– Надеюсь, тебе пригодился рисунок, который я тебе дала?
– Пригодился. Даже очень.
Джейн посмотрела на меня и округлила глаза.
– Спасибо, – добавила я.
– И что это было? – спросила Ребекка.
Я немного помедлила, не зная, что ей ответить. Все-таки она жена Марка. Но я была у нее в долгу. Я бы ничего не узнала без той важной информации, которую она мне дала. И, как они с мамой постоянно напоминали мне, она была нашей родственницей.
– Это часть карты.
– Карты?
Джейн кивнула.
– Да. Мелани все поняла. Кирпичный пазл, над которым бился Энтони, – это кладбище в Галлен-Холле, а два рисунка вместе с фотографией ворот мавзолея, которую сделала Мелани, – части той же карты.
Ребекка хихикнула.
– Вот это да! Марк не догадался бы об этом и за миллион лет. – Она тут же посерьезнела: – Ты же не расскажешь ему, что это я сказала, верно?
Я закатила глаза.
– В мои намерения не входит когда-либо снова разговаривать с твоим мужем, поэтому ответ – нет.
Она склонила голову набок.
– Никогда не говори никогда. Марк и Энтони вечно твердят, что ненавидят друг друга, но Марк сказал, что хочет, чтобы его брат стал крестным отцом нашего ребенка.
– Правда? – одновременно удивились Джейн и я.
Нас прервала мама, подошедшая к нам. В темно-фиолетовом шелковом платье и бархатных туфлях в тон она была сама элегантность и воплощенный аристократизм.
– Мелли, дорогая, я думаю, всем пора садиться.
Быстро взглянув на Ребекку, я отошла, чтобы найти Нолу и велеть ей позвонить в колокольчик к ужину. Рядом с ней тотчас появился Купер и проводил ее к одному из столиков поменьше. Она не стала жаловаться на то, что ее посадили за один из «детских столиков», как она их называла, поскольку я сказала ей, что она может посадить за него всех, кого захочет пригласить.
Я помогла гостям найти карточки с их именами и занять свои места, и наконец направилась в столовую, чтобы занять свое место во главе стола как раз в тот момент, когда официанты начали подавать суп. Памятуя о хороших манерах, я по очереди разговаривала с обедающими по обе стороны от меня, живо отвечала на вопросы о моей связи с «Эшли-Холл», о доме, о моей работе и даже о том, что на мне своего рода униформа, поэтому мы трое в одинаковых платьях. Я улыбалась, ела и разговаривала, все время чувствуя, что где-то в глубине моего разума копошится что-то крошечное и разрушительное, как термит.
Обостренно осознавая время, я прислушивалась к бою напольных часов в гостиной. И как только ушел последний гость, я попросила Энтони отвезти меня в Галлен-Холл. Я уже представляла себе, как опущу в руки Джека рубины, после чего он поцелует меня и его гнев мгновенно сменится благодарностью.
Десерт подавали в разных домах, так что после того, как гости поели, они долго не задерживались. Возможно, я так увлеклась, выдвигая гостям стулья, убирая тарелки и в спешке внося в фойе пальто, чтобы гости поскорее ушли, но тут снова началась всеобщая суматоха, и я услышала, как в моей голове затикали воображаемые часы.
Хотя по фойе, болтая и рассматривая рождественское убранство, бродили последние гости, я отправилась на поиски Энтони. Я хотела убедиться, что он готов уехать, как только уйдет последний гость. Джейн прощалась с Вероникой и Майклом у входной двери. Ее улыбка исчезла, стоило ей увидеть меня.
– Где Энтони?
– Я пришла спросить тебя о том же. Разве он не был с тобой за ужином?
– Да, но сразу после того, как подали основное блюдо, он извинился, сказав, что ты просила его найти тебя до окончания ужина, потому что он тебе для чего-то понадобился.
Я медленно покачала головой.
– Нет. Я ничего подобного не говорила.
Мы посмотрели друг на друга, и меня изнутри затопило неприятное чувство, вязкое и темное, как чернила осьминога.
– Он должен быть где-то здесь, – сказала Джейн с безошибочной ноткой паники в голосе. – Должно быть, я неправильно поняла.
– Я уверена, что ты права, – сказала я, хотя такой уверенности у меня не было. Вместе мы осмотрели все комнаты на первом этаже, включая кухню и туалетную комнату, и даже обыскали задний сад. Мы застукали наших родителей, которые целовались под омелой, протянутой через порог рабочего кабинета Джека. Когда мы приблизились, я громко кашлянула, и они спешно отстранились друг от друга.
– Кто-нибудь из вас видел Энтони?
Отец кивнул.
– Я направлялся в ванную и видел, как около сорока пяти минут назад он вышел через заднюю дверь. Я подумал, что ты послала его с каким-то поручением.
– Нет. Я никуда его не посылала. – Я встретилась взглядом с Джейн. Не говоря ни слова, она бросилась к входной двери, распахнула ее и, оставив приоткрытой, помчалась через веранду к парадной дорожке. Когда она вернулась, я встретила ее у входной двери. Ее глаза были широко раскрыты, как от испуга.
– Его машины здесь нет. – Она посмотрела на меня. – Его машины здесь нет! – повторила она, словно убеждая себя.
Я схватила ее за руку и втянула внутрь, закрыв за нами дверь.
– Это плохо, да? – спросила она.
– Да, – подтвердила я. – Плохо.
Наши родители появились вместе с Ребеккой, все трое были тепло одеты по погоде.
– Мы возьмем с собой Ребекку, если ты не возражаешь. Это был прекрасный ужин, – сказала мама и поцеловала меня в щеку.
Я старалась держаться спокойно, как будто мой мир не содрогнулся, словно снежный шар. Мы попрощались. Я проводила их взглядом, а затем приблизила лицо к лицу Джейн.
– Ты говорила о карте за ужином?
Она покачала головой.
– Нет, – ответила она. – Я не знала. – Из ее горла вырвался громкий сдавленный всхлип. – Но…