через тебя. Но это все, что я могу дать тебе, белокожая.
Персис поняла, что согласно кивает. Здравый смысл велит звать на помощь. Но она теперь подчинялась чему-то превыше здравого смысла, которому ее учили всю жизнь. Она вынуждена поступать так. И где-то в глубине сознания таилась мысль, что кто-то ею распоряжается. Как, по словам Аскры, всегда распоряжался ею. Выхода не было.
Девушка ступила на лестницу, прикосновение влажного и слизистого дерева под ее руками было неприятно. Но она продолжала торопливо спускаться по ступенькам. Добравшись до карниза, она увидела, что свет исходит слева, еле заметный в туннеле для бегства.
Никого не было видно, и Персис прижалась к стене, так что коснулась ее плечом. Все то же принуждение заставило ее двинуться в сторону туннеля.
— ... уютно, как жуку-долгоносику в бисквите.
Теперь слова звучали достаточно громко, чтобы она разобрала их. А в тоне сквозило злорадное веселье.
— Не беспокойтесь о нем, моя дорогая. Мы возьмем все, что нам нужно, и еще до того, как они проснутся и начнут поиски, будем уже в безопасности. Только взгляните на него: великий капитан Леверетт связан, как свинья по пути на рынок.
— Ральф, Ральф... нам нужно уходить... не знаю, сколько они проспят...
Лидия! Вот только голос девушки потерял обычную уверенность. Она вот-вот расплачется.
— О, им потребуется время, чтобы отыскать своего повелителя и хозяина. А то, что у нас с собой, положит конец всем нашим затруднениям. Не думал я, что Леверетт так глуп. Он слишком много держал наличности. А когда мы поженимся, моя дорогая, он не посмеет поднять крик. Мы объявим, что это ваше приданое.
— Но другая вещь? Этот портфель?
— Не тревожьтесь и об этом, моя дорогая. Эти бумаги стоят больше, чем то, что мы нашли в сейфе. Мы сможем поехать в Париж, любимая... что вы на это скажете? Вы ведь всегда хотели повидать мир... Ну, теперь у нас в руках ключ к этому.
— Но Персис...
— У Персис Рук, моя дорогая, теперь нет ни малейшей надежды получить то, за чем приплыл сюда старый дурак. Глупая женщина составила глупое завещание. Нарушить его, после того как исчезнут эти документы, будет так же легко, как вам окунуть пальцы в воду и потом стряхнуть капли. Как мило с его стороны... и с ее тоже... держать все это под рукой. Чтобы полегче было отобрать! Мы просто-таки обязаны нарушить завещание. Эти высокомерные и богатые Руки хотят получить наследство Амоса. И понимаете, если бы они по-прежнему были богаты, им не потребовалось бы все тут вынюхивать. Они бы сами ни за что сюда не явились!
Теперь в голосе его не слышалось веселья. Рука Персис инстинктивно коснулась кинжала. Голос Ральфа Гриллона оставался легким, но что-то в нем усилило внутренний холод, который грыз Персис с самого пробуждения в казавшемся покинутом доме.
— Ну хорошо, девочка, мы отправляемся. Отдыхай спокойно, друг...
Послышался плеск, и Лидия вскрикнула:
— Не нужно, Ральф, вы едва не перевернули каноэ. Перестаньте!
— А вы никогда не думали, Лидия, что произойдет, если ваш брат умрет? Вы станете очень богатой наследницей. Что вы делаете, маленькая дурочка?
— Не надо хватать меня, Ральф. Я знаю, вы только шутите. Но вы оставляете Крю одного. Мы получили то, что нам нужно. Прекратите свои игры. Мне они не нравятся!
Ральф Гриллон рассмеялся:
— Ну хорошо, любимая, как хотите. Я не жаден, во всяком случае, не очень жаден. Для одной ночи мы добились немалого. Забирайтесь во вторую долбленку и ложитесь. Я выведу ее. На мне подходящие шляпа и тряпки. Все примут меня за краснокожую колдунью, домашнее животное Крю. Мы сможем пробраться на юг острова и пустим ракету.
— А если ее заметят, Ральф?
— Не заметят. Я нашел место между скалами, где огонь можно увидеть только с моря. А теперь — поехали!
— А что, если Крю найдут до прихода вашего корабля?
— Никакой вероятности. Я все спланировал хорошо, моя дорогая, очень хорошо. Это мой лучший шанс. Ваш тоже, конечно. Думайте о Париже, Лидия, и лежите спокойно. Все будет, как я обещал.
Персис услышала плеск, с каким весло опускается в воду. Свет потускнел и совсем исчез. Она крепко зажала рукой рот. Здесь карниз кончался, дальше шел только узкий выступ, которого она в темноте не видела. Она не может идти по такому скользкому и узкому пути. Но придется!
В конце концов она начала продвигаться дюйм за дюймом, скорчившись по-лягушачьи, опустив одну руку в воду, чтобы не потерять устойчивости. Из слов Ральфа она поняла, что Крю, беспомощного, оставили в лодке. Но привязана ли лодка или уже уплывает от нее?
И тут она ударилась рукой о дерево так сильно, что едва не закричала. Ощупала то, к чему прикоснулась: край каноэ, совсем рядом с узким выступом, на котором она стоит. Но... в каноэ вода!
Ужаснувшаяся Персис опустила дрожащую руку глубже, нащупала мокрую ткань, тело под ней. Ральф... Ральф должен был знать, что в каноэ вода... он хотел, чтобы жертва утонула!
Левой рукой девушка высвободила лезвие кинжала из ножен веера, правой ощупывая тело. Наконец ее пальцы наткнулись на веревку. Не зная, сколько у нее времени осталось, она принялась пилить кинжалом. Голова Крю лежала в воде. Может, он уже утонул?
Тело было неподвижное и холодное. Неожиданно оно шевельнулось, поднялась рука, едва не сбросив ее с узкого насеста.
Она обрела дар речи, увидев этот признак жизни.
— Лежите спокойно, чтобы я смогла вас освободить.
Но рука отодвинулась от нее, и послышался хриплый шепот, словно из горла, которым нечасто пользовались для речи:
— Лодка через минуту затонет. Поддержите меня...
Персис поискала в темноте, нашла мускулистое предплечье и ухватилась за него.
— Этот выступ... он очень узкий, — предупредила она.
— Знаю. Просто поддерживайте меня. Мне кажется, я сумею сам сбросить веревку.
Плеск засвидетельствовал, что он это делает. Потом девушка услышала облегченный вздох.
— Сделано. Но не думаю, чтобы я смог к вам подтянуться. Придется уходить через канал.
— Я могу вернуться... позвать на помощь... — Персис спрятала кинжал в ножны и встала.
— Боюсь, я так долго не продержусь, — в голосе капитана, однако, не было слышно страха. — Если сумеем перевернуть каноэ, оно будет держаться на воде, а я смогу держаться за него. Но Гриллон, конечно, вернется, чтобы убедиться, что я мертв.
— Лидия не позволила бы ему... — начала возражать Персис.
Ей ответил из темноты смех, в котором не было ничего веселого.
— Лидия скоро поймет, что теперь, когда она уже послужила Ральфу Гриллону, она для него больше ничего не значит. Он придумает правдоподобную историю, чтобы успокоить ее. Скажет, что в каноэ была течь, которой он не заметил. Но он жаждет моей смерти, и это так же верно, как если бы он целился в меня из пистолета.
Персис с растущей уверенностью и страхом поняла, что не может помочь Крю выбраться из воды. У нее просто не хватит для этого сил. Направив пальцы его здоровой руки к краю выступа, она почувствовала, как он вцепился в мокрый камень.
— Теперь попробуйте перевернуть лодку, — приказал он. Тон капитана был такой, словно он просит ее отдернуть занавес или зажечь свечу. Персис наклонилась, провела руками вдоль края туземной лодки. Та едва выступала из воды. Девушка послушно потянула, прикладывая все силы, какие могла собрать в такой позе. Дерево, за которое она держалась, было скользкое, такое трудно удержать, но девушка дергала изо всех сил.
Ей самой плеск казался очень громким. Она только надеялась, что Ральф уплыл далеко и не услышит.
— Он не доверится только этой небольшой хитрости. — Крю говорил в темноте задумчиво, как зритель, а не как жертва предумышленного убийства. — Он не успокоится, пока собственными глазами не убедится, что я мертв.
Персис все больше сердилась — не на Ральфа Гриллона и не на Крю, а на неуклюжую лодку, которая упрямо сопротивлялась ее усилиям. Она сильно дернула, больше не обращая внимания на свое неустойчивое положение, и каким-то чудом край лодки наконец-то покачнулся. Послышался громкий всплеск. Ценой двух сорванных ногтей и царапины на руке она перевернула каноэ вверх дном. Пальцы ее нащупали две дыры в днище.
— Готово, — прошептала она, переводя дыхание. — Но разве она вскоре не затонет? Тут две дыры. Дно пробито.
— Может быть. — Крю Леверетт не казался встревоженным. — Но я думаю, что до черепашьего садка она меня продержит. Он окружен столбами ограды, и я смогу просунуть меж них голову. Так легче будет держаться. Конечно, если бы не прилив...
Персис прижала исцарапанную руку к груди.
— Прилив! — об этом она не подумала. А одно только упоминание о черепашьем садке заставило девушку вздрогнуть.
— А что, если вы схватитесь за каноэ, а я подташу его к домашнему бассейну? Тогда я смогла бы позвать людей...
Крю снова рассмеялся. Смеялся он долго, так что ей смех уже казался ненавистным.
— Не нужно недооценивать Ральфа, — сказал он наконец. — Он наверняка оставил наблюдателей за домом. Неужели вы думаете, что вам позволят добраться до вашей комнаты?
— Там Аскра, на кухне. Это она сказала мне, что они увели вас сюда...
— Аскра пальцем не шевельнет, чтобы помочь. Зачем это ей? Для нее наш народ — захватчики и убийцы. Она живет в прошлом, которое принадлежит только ей, и ее оттуда не извлечь. К тому же я не смогу подняться по лестнице с одной рукой.
— А как вы спустились? — Персис не хотелось сдаваться. Ей казалось, что она нашла самый безопасный выход.
— Я думаю, меня спустили на веревках. Я не очень хорошо это помню. Кажется, Лидия была занята весь день. Готовила напиток, чтобы можно было со всеми легко справиться. Маленькая дура! Надо бы позволить ей уйти. Так она скорее бы поняла, что Гриллон вовсе не герой, о котором она мечтает. Он сообщил ей свою версию происходящего и пообещал луну и все звезды в придачу. А она достаточно слабоумна, чтобы поверить ему! — это прозвучало очень горько.