Дамарис рассмеялась:
— Это заставило тебя задуматься, верно? Вижу, тебе не понравилось. Понимаешь, на самом деле хорошо, что я тебе рассказала. Теперь ты будешь готова к ее штучкам. А она не успокоится, она всегда так...
— Дамарис. — Саранна надеялась, что говорит достаточно подчеркнуто, чтобы девочка прислушалась. — Ты должна помнить совет дедушки: не провоцируй Гонору. Не знаю, какой властью над твоим будущим она обладает, но...
— Мой опекун — Джетро Стоувелл. Он указывает, как все должно здесь быть, пока я не стану взрослой.
— Но Джетро в Бразилии. И долго не вернется, — напомнила Саранна. — Есть ли... есть ли кто-нибудь еще... кроме Гоноры... кто может определить, как тебе здесь жить?
Дамарис долго, внимательно смотрела на нее, прежде чем ответить. Языком она провела по нижней губе, как будто та вдруг пересохла. Потом кивнула:
— Есть... есть тот, кто сможет разобраться с Ну Ву...
— Кто? — спросила Саранна.
Но Дамарис не менее энергично покачала головой:
— Это тайна. Дедушкина. Только я теперь знаю...
— Может, важно, чтобы и я знала. — Саранна почувствовала раздражение.
— Знаю. Это очень важно. Но сейчас тебе лучше думать о Руфе и о том, что с ним делать. — Дамарис рассмеялась с легким злорадством. — А я... я протру фарфор. Миссис Партон и служанки... дедушка им никогда не разрешал. Неумехи, вот они кто! — Она прошла мимо Саранны к открытой двери и выскользнула из комнаты. Прежде чем Саранна смогла ее окликнуть, девочка была уже на середине коридора. Саранна решила, что сейчас неразумно ее останавливать.
Она не представляла, как решить проблему Руфуса Пар-тона, но намерена была не допустить своего унижения. Это она решила твердо. Сейчас она погуляет в саду. Если он там появится и снова вздумает приставать к ней, она отчитает его так, что пробьет даже его толстую шкуру.
Но к Руфусу ее привел резкий крик боли. Саранна не сомневалась, что кричит какое-то животное. Она заторопилась, уверенная, что какое-то несчастное существо попало в беду, и выбежала из аллеи на открытое пространство.
И увидела двух человек, занятых лисой, которая отчаянно пыталась выбраться из сети. Концы сети держал молодой чернокожий. А Руфус Партон, с раскрасневшимся лицом, со сверкающими от радости маленькими глазками, бил животное хлыстом. Визг лисы сопровождался радостным смехом Руфуса. Хлыст поднимался и опускался с ужасающей регулярностью. Саранна поняла, что Руфус намерен медленно забить животное.
Она не мешкая выбежала вперед. Руфус ее не видел, так старался, чтобы лиса не могла увернуться от ударов. И потому, когда Саранна схватила его за руки, от неожиданности повернулся, не способный в первое мгновение высвободиться.
Саранна закричала черному мальчишке:
— Отпусти ее! Немедленно!
Лиса, как будто сразу заметив поддержку, вдруг прыгнула внутри сети и зарычала на черного. Парень с испуганным криком выронил сеть и отскочил. Зверь выбрался из сети и мгновенно исчез, скользнув под изгородь, куда за ним не смог бы последовать ни один человек.
Саранна тоже отшатнулась — это Руфус, вырываясь, оттолкнул ее. Он взмахнул хлыстом, как будто хотел продолжить избиение, но не лисы, а ее. Ужасное выражение наслаждения исчезло из его глаз, рот скривился в улыбке, которую девушка возненавидела с самого начала.
— У вас крепкая хватка для такой маленькой девочки, мисс Саранна. — Он потер руку, словно девушка действительно причинила ему боль. — И характер — огонь. Другой на моем месте рассердился бы, что вы помешали наказать паразита. Их ведь нужно наказывать. Но я... я слишком мягок с молоденькими девушками...
— Вам известно, — ледяным тоном ответила она, — что в Тенсине бить лис нельзя. И нельзя на них охотиться.
Он по-прежнему улыбался.
— Да, так вечно твердил капитан. Но капитана больше нет. Он ушел туда, откуда не может приказывать — ни насчет своих балованных паразитов, ни насчет прочего. А миссис Уэйли все понимает правильно. Нельзя баловать паразитов, их нужно учить. Учить держаться подальше и вести себя должным образом. Не так, словно они тут хозяева. Мне кажется, сейчас здесь распоряжается только миссис Уэйли. Время капитана прошло.
Не подумав, Саранна сказала:
— Тенсин не принадлежит миссис Уэйли... — И замолчала.
— Вы хотите сказать, что он принадлежит мисси? — рассмеялся Руфус. — Может, по закону так и есть. Но маленькая девочка не может распоряжаться большим имением. Это тоже закон. Распоряжаются опекуны, они поступают так, как считают лучше.
Однако я не хочу, чтобы вы сердились на меня, мисс Са-ранна. Я ведь говорил вам, что мне нравятся рыжие, очень нравятся. Вы и сами похожи на лисичку. Я ничего плохого не говорю. Ни за что не стану грубить такой хорошенькой девушке. Мы с вами подружимся. Вам со мной будет весело...
Саранна повернулась и пошла, подавляя желание зажать уши, чтобы заглушить его голос. Но она не покажет ему, как на нее подействовали его слова, не покажет, как они ей ненавистны.
Если прежде Руфус был неприятен Саранне, теперь, после отвратительной сцены, которую она прервала, она его возненавидела. Ее поразило наслаждение, которое ему доставляли мучения пойманного животного. По крайней мере, бедный зверь убежал. Саранна надеялась, что после такого лиса будет осторожнее.
Но смелость тенсинских лис была непреложным фактом. Здесь с ними никогда не обращались плохо. И раз Руфу позволили так вести себя, даже одобряли его поведение, немало лис ждала мучительная смерть.
Нельзя, чтобы Дамарис узнала о случившемся. В этом Саранна была убеждена. Если девочка снова вспылит и выплеснет свой гнев на Гонору или Руфуса, это обернется против нее. Саранна понимала, что, хочет она того или нет, она уже приняла на себя ответственность за будущее Дамарис и должна сделать для нее все возможное.
Но, когда она вернулась в дом, ее решимость подверглась серьезному испытанию. Девушка услышала громкие голоса и резкий крик — крик Дамарис. Шум привел Саранну в гостиную, где она увидела девочку за столом с грудой мягких тканей. В руке Дамарис держала кусок такой ткани. Перед ней стояла миссис Партон.
— Убирайтесь! — Дамарис раскраснелась. — Вы же знаете, я сама всегда протирала эти сокровища. А вам дедушка не разрешал к ним и пальцем притронуться!
— Лучше вам уйти, мисс Дамарис, — спокойно ответила экономка. — Миссис Уэйли приказала вам не трогать фарфор. Его слишком легко разбить по неосторожности...
— По неосторожности! — Дамарис буквально кричала. — Я знаю, как с ним управляться. Дедушка научил меня. Это ей он никогда не разрешал дотрагиваться! Вы это знаете! Она не имеет права распоряжаться! Фарфор мой, а не ее!
— Мисс Дамарис, вы расстроены. — Миссис Партон слегка скривила губы.
Саранна содрогнулась. Хотя лицо женщины оставалось похожим на маску, на нем промелькнула та жестокость, которая у ее сына проявлялась более открыто.
— Дамарис...
Саранна ринулась вперед с тем же проворством, с каким пришла на выручку лисе. Она положила руку на плечо девочке — не удерживая, а предупреждая.
— Моя дорогая, конечно, Тенсин твой. — Неожиданно наступила тишина. Саранна через плечо Дамарис посмотрела на миссис Партон. — Миссис Партон, я считаю, что так как Дамарис много лет протирала эти вещи, она не станет вдруг неосторожной. Вероятно, миссис Уэйли не вполне осознает, насколько девочку интересует собрание ее деда и как она о нем заботится. Дамарис, — обратилась она к девочке, — никто не посягает на твое право на эти вещи. И, так как о нем все известно, незачем так усиленно это подчеркивать. — Рука, которая по-прежнему лежала на плече девочки, чуть нажала. Саранна надеялась, что Дамарис поймет и примет во внимание ее предупреждение.
Саранна не знала, продолжала бы миссис Партон настаивать или нет, если бы она не вошла. Экономка пожала плечами, повернулась и своей обычной неслышной походкой вышла из комнаты, как человек, выполнивший свой долг. Если ее приказ не будет выполнен, пусть другие думают о последствиях.
Дамарис мрачно смотрела на дверь.
— Она всегда делает, что говорит та. Я хочу, чтобы она уехала, Саранна. — Лицо ее чуть прояснилось, на нем появилось странное выражение. — Может, есть способ убрать их обеих!
— Дамарис. — Крепче взяв девочку за плечо, Саранна развернула ее и посмотрела ей прямо в лицо. Долгое время казалось, что Дамарис думает о чем-то своем и не замечает присутствия Саранны.
— Дамарис! — с силой повторила старшая девушка, чтобы заставить ее посмотреть на себя. — Ты должна быть осторожной. По мнению Гоноры и остальных, ты всего лишь маленькая девочка. Никого не удивляет, что она распоряжается в этом доме. Теперь, когда ее отец далеко, она во многих отношениях твой опекун. Боюсь, что такие взрывы приведут к неприятностям...
— Ты имеешь в виду, что она пошлет за врачом. И он скажет, что я не в себе...
Саранна удивилась. Она не думала, что девочке известно, как Гонора ее оценивает.
Дамарис рассмеялась — резко, без тени веселья.
— О, я знаю, что она говорит. Я ведь сказала тебе: я подслушиваю. Прошлой зимой она посылала за врачом. Мне тогда даже не сказали, что это врач, но он много со мной разговаривал. Я знаю, чего она добивалась: чтобы он сказал, что я недостаточно знаю, чтобы владеть Тенсином. Но тогда у нее не получилось. Я показывала ему сокровища. И рассказывала о дедушке и обо всем. Он не послушал ее. Она бесилась, я видела.
На ее лице снова появилось странное выражение.
— А я кое-что могу. Ты не знаешь — никто не знает, что это такое. Но я могу воспользоваться, если понадобится.
Саранна почувствовала внезапное подозрение.
— Дамарис! «И Цзин»! Ты об этом? Но, девочка, нельзя на такое рассчитывать! Ты ведь знаешь, это не по-настоящему. Нельзя предсказывать будущее или использовать... волшебство. Это вымысел.
Дамарис высвободилась.
— Не понимаю, о чем ты, — спокойно сказала она. — Какое еще волшебство? Это все глупости...