Сегодня, несмотря на музыку, под убывающей луной не раскачивалась в грациозном танце женщина с головой лисы. И за ее движениями не наблюдали неподвижные лисы. Музыканты сидели в тени под карнизом, как и прежде. Но в круглой арке входа стояла женщина. Та самая танцовщица, но с человеческим лицом.
Сегодня на ней было не то свободное платье с широкими рукавами, которое развевалось в лунном танце, а тяжелый, богато расшитый наряд с высоким воротником и пряжкой на плече. Волосы, как того требовал протокол, были уложены на рамку и украшены булавками со сверкающими головками, в ушах — длинные серьги. Она была величественна, как королева среди своих придворных, и если это и была принцесса Дамарис, титул ей вполне подходил.
Женщина смотрела на тропу и когда показалась Саранна, подняла руку; длинный рукав упал к запястью, явив пальцы с драгоценными пластинками на ногтях. Женщина поманила Саранну, и та, вновь не чувствуя ни страха, ни волнения, прошла вперед, на террасу, и приблизилась к женщине.
— Мей... — Женщина отступила в комнату, где горели лампы, и снова Саранна последовала за ней.
— Добро пожаловать, младшая сестра. — Женщина говорила по-английски, но с легким певучим акцентом. Она указала на широкую кровать, которая служила и для сидения.
Когда они сели на мягкую поверхность, их опять разделил стол. Но на сей раз на столе не было чая.
Женщина-Лиса протянула руку к лакированной шкатулке, где на черном фоне красным и золотым было изображено множество лис. Оттуда она достала связку палочек, похожих на пластинки разобранного веера. И тут Саранна увидела, что одни палочки разделены посередине тускло-красной полоской, другие — нет.
— Младшая сестра, ты пришла, и час благоприятный. В такое время Великие могут показать нам, тем, кто еще не вознесся, что ждет впереди. Мне хорошо известны все предсказания о своей жизни, но теперь я должна узнать, что ждет тебя и не совпали ли наши пути до поры.
Поэтому возьми вот это и брось на поверхность. А когда держишь, думай о том, что тебя тревожит и затмевает твой путь...
Она протянула Саранне пачку палочек из слоновой кости, и девушка взяла их. В такое время и в таком месте ей казалось совершенно естественным подчиняться этой величественной женщине, которая держалась так, словно никто ни разу не усомнился в ее приказах.
Саранна держала палочки. Но в ее мыслях царил хаос. Она не могла думать ни о чем, кроме неприятностей, но их трудно было расположить по порядку.
Потом она бросила палочки. Музыка на террасе смолкла. В тишине комнаты стук, с которым палочки упали на лакированную поверхность, показался громким, как барабанная дробь.
— Это И. — Принцесса наклонила голову, разглядывая рисунок. — Что означает преимущество каждого шага.
Концом ногтевого футляра она коснулась самой дальней от Саранны палочки. Без разделительной полосы.
— Первые девять неразделенные — тебе предстоит важное решение. Вторые девять предвещают удачу, если ты проявишь твердость. Третьи шесть — разделенные, что означает усиление зла, хотя твоей вины в том нет. Четвертые шесть: ты можешь рассчитывать на помощь. Пятые девять — неразделенные: у тебя искреннее сердце, и оно приведет тебя к судьбе, о которой ты и не мечтаешь. Шестые девять — неразделенные: о, это человек, к которому никто не присоединится, а злое сердце постигнет справедливое возмездие.
Мгновение она молчала, разглядывая предположительно случайно образованный палочками рисунок. Несомненно, она полностью верила в свои слова. И эта вера произвела впечатление на Саранну. Уверенность живущей в запретном саду была так заразительна, что Саранна больше не могла говорить, что это суеверие и просто глупость.
— Хорошо. Древние сказали. — Женщина-Лиса собрала палочки и снова спрятала их в шкатулку с изображением лис. — А теперь, младшая сестра, послушай меня. Мы видели, что может случиться, и свидетельства палочек благоприятны. Но малодушие может свести на нет даже самое благоприятное предсказание. Вот что я скажу: будь сильна сердцем, подави страх, как знаменосец, который пришпоривает лошадь, когда ведет войска против варваров. У той, с кем ты сразишься, сильная воля. Твоя воля должна быть против нее как сталь против железа.
Скоро для нас настанет час суда. Ты пришла ко мне вовремя. Если у полководца войска разделены, он терпит поражение еще до начала битвы. Понимаешь?
— Да, — впервые заговорила Саранна. И торопливо добавила: — Они... миссис Уэйли поел ала в город за людьми. Они будут стрелять лис, уничтожат сад и все, что в нем.
Выражение женщины не изменилось, словно это лицо было вырезано из той же безупречной старинной слоновой кости, что и палочки, бросая которые, она предсказывала будущее.
— Слухи об этом безумии уже дошли до меня, младшая сестра. Помни: ты должна отвести от себя страх, как отвела бы меч, приближающийся к твоему горлу, если бы у тебя был щит, чтобы загородиться от удара. Когда время придет, ты поймешь. И тогда вы с младшей должны снова прийти сюда. Я наделена силами, которые унаследовала от женщин из древнего рода моей матери. Но в трудные времена одинокий человек подобен дереву со слабыми корнями перед приближающейся бурей. Меня не выдернут с корнем прежде моего времени, и, следовательно, ты можешь помочь по-другому...
А теперь... — Она хлопнула в ладоши, и из тени за кроватью показалась старая служанка с подносом, на котором стояли две закрытые чашки без ручек.
Женщина-Лиса взяла одну и знаком велела Саранне взять другую. Девушка отложила в сторону крышку-блюдце и снова ощутила запах цветочного чая.
— Выпьем за судьбу и час отдачи всех долгов, — сказала Женщина-Лиса.
Саранна осторожно отпила, затем сделала большой глоток. Красное и золотое, зеленое, синее — все краски великолепной комнаты завертелись вокруг нее. Неужели лицо цвета слоновой кости вдруг заострилось, нос и челюсти приобрели другую форму и покрылись рыжей шерстью? Или это только игра воображения?
Глава шестнадцатаяЧЭНЬ. ПОТРЯСЕНИЕ
Саранне снился путаный сон. Она была в своей комнате в Тенсине, но с ней два человека, и в комнате царил полумрак. Ее тянули и толкали (она не могла сопротивляться) и, вопреки ее желанию, облачили в то поношенное старое платье, в котором она приехала из Сассекса. Потом, когда она уже была одета, один из них поддержал ее, а второй прижал к ее губам чашку, прижал так сильно, что от боли она открыла рот и едва не подавилась горькой жидкостью.
Потом они повели, вернее, потащили ее к двери. В коридоре ждала еще одна смутная фигура. Саранна услышала неясный шепот. Потом сон кончился — неожиданно, как все сны.
Вначале Саранна ощутила легкое покачивание своей постели. Это покачивание напомнило ей что-то давнее. Но ей трудно было думать, вспоминать. Над закрытыми глазами очень сильно болело, и девушка почувствовала ужасную слабость и тошноту. Она повернула голову на подушке. В ответ на это слабое движение на нее обрушилась волна боли, и она охнула и застонала. Ей было так плохо...
Мама... где мама? Она поможет...
Теперь, когда она не ворочала головой, боль приутихла. Саранна медленно открыла глаза. Кровать, на которой она лежит... Где она? Это не ее маленькая комната в сассекском доме. А Сассекс... она ведь уехала из Сассекса?
Мама... мама умерла!
Память возвращалась урывками, а с ней появился страх. Саранна уже догадывалась, что это не обычное пробуждение. Она уехала из Сассекса, чтобы сесть на корабль...
Корабль! Гадкие запахи, раскачивание узкой койки — она на корабле!
Но как же это? Ведь после корабля она была в доме... в домах. Один — в городе. А другой... Одурманенное сознание Саранны пыталось связать обрывки воспоминаний.
Тенсин!
Название словно послужило ключом. Потому что все стремительно вернулось: дни и ночи в Тенсине, с их трудностями и опасностями.
Это был не Тенсин и определенно не комната за круглой аркой, ее последнее воспоминание. Она пила чай с Женщи-ной-Лисой. После начался странный сон. И вот она проснулась здесь. Где она?
Пульсирующая головная боль и волны тошноты, накатывавшие на Саранну при каждом движении, так ослабляли ее, что она не могла думать ясно. Но смотреть она еще могла.
Глаза сообщили ей, что она лежит на очень узкой койке, должно быть, в каюте корабля. Здесь отвратительно пахло, и от этого тошнило еще сильнее. Неярко светила лампа, прикрученная к балке на низком потолке.
Вот — вот ее матросский сундучок! На него брошены ее шаль и шляпка, свисают помятые ленты. Вопреки тошноте и головной боли, Саранна начинала понимать, что все это происходит на самом деле.
Этот ее странный сон. Кто-то разбудил ее, крепко спавшую, и одел. Кто? Не Женщина-Лиса и ее слуги, в этом Саранна была уверена. И почему она на корабле? Куда ее везут — и зачем?
На полке у противоположной стены каюты стояла кружка. Во рту у девушки страшно пересохло. Если бы напиться! Сможет ли она дотянуться до кружки? А если сможет, есть ли в кружке вода? Саранна, глядя на кружку, облизнула сухие губы.
Пить... так хочется пить! На борту корабля... Но уснула она в комнате за круглой аркой. Саранна навострила уши, пытаясь уловить звуки ветра и волн, какие слышала, когда плыла на юг.
Но вместо этого расслышала негромкий скрип и плеск воды. Саранна решила, что, хоть она и на корабле, корабль этот стоит. Где стоит? Маленькая искорка надежды заставила ее зашевелиться.
Она с трудом села, и боль в голове усилилась, Саранна застонала. Но свесила ноги с койки, ухватившись за край, чтобы удержаться и не упасть на пол. Ее сотрясали приступы рвоты.
Но страх, подкреплявший решимость, помог ей встать. Каюта оказалась такой низкой, что девушке пришлось наклонить голову. Саранна подошла к полке и протянула руку к манящей кружке, другой продолжая держаться за стенку.
На дне кружки плескалась какая-то жидкость. Но, когда Саранна поднесла кружку к губам, кислый запах вызвал у нее новый приступ тошноты и она уронила кружку на пол.