— Момент наступит, мальчик мой, он обязательно наступит. Тебе только нужно снова стать восемнадцатилетним. И перестать замыкаться на окружающем негативе. И тогда прятать эмоции уже не будет никакой нужды…
И тут мимо нас проносится футбольный мяч, посланный не слишком точным ударом местного Роналдо. Мяч скатывается вниз, скачет по кочкам и шлепается в воду. Вслед за мячом появляется смущенный исполнитель удара, он чешет затылок и говорит «блин». Мы смотрим друг на друга, я с улыбкой, он с недоумением. И тут я чувствую какой-то порыв и решаю достать улетевший мяч.
Я сбегаю вниз, к пруду, и мальчик спускается сзади меня. Мяч лежит довольно далеко от берега, дотянуться рукой практически невозможно. И я начинаю сожалеть о своем благородном порыве, но тут в траве вижу отломленную ветку. Я беру ее и пытаюсь дотянуться до мяча. Я цепляю его самым кончиком ветки так, что он начинает вращаться в сторону берега и от него расходятся круги по воде. Когда мяч уже подплывает к нам, я на секунду отрываю свой взгляд от него и смотрю на воду.
В воде отражаемся я и стоящий сзади и чуть выше меня мальчик. От мяча расходится очередной круг на воде, и в тот момент, когда рябь пробегает по моему отражению, создается интересный визуальный эффект. Отражение искажается волнами. Таким образом, что мужчина в деловом костюме сменяется мальчиком в спортивных штанах. И так происходит несколько раз, подобно переливающимся картинкам на календариках времен нашего детства. Несколько раз мое отражение плавно перетекает в изображение этого мальчугана. Я поворачиваюсь и смотрю на паренька, который это тоже заметил и широко улыбается. Видимо, ему кайфово. Потом я перевожу свой взгляд на Юлю, которая тоже спустилась и смотрит на воду теплым взглядом, исполненным нежности и грусти одновременно. И мне в этот момент становится слегка не по себе, будто кто-то шкряба-ет горло изнутри. Мальчик берет мяч, говорит «спасибо» и уходит. Мы поднимаемся наверх и идем по аллее, не обсуждая тему сменяющихся картинок. Как будто не хотим чего-то нарушить. Хотя поле для фантазий разного рода более чем обширное. И в какой-то момент я, сам того не замечая, беру ее за руку. Мы останавливаемся как вкопанные, она прижимается ко мне и тихо говорит:
— Мне сегодня очень хорошо. Мне очень хорошо с тобой…
И я хочу ей сказать, что так хорошо мне еще никогда не было и что я готов бродить с ней часами вокруг Патриарших или каких-нибудь других прудов, что мне хочется звонить ей каждое утро, а еще лучше — с ней просыпаться. И у меня слишком сухо во рту, и, вместо того чтобы озвучить свои переживания, я говорю:
— Сегодня просто потрясающий день…
Потом мы гуляем по улицам, я слушаю ее рассказы про подружку, у которой две собаки, про то, как она потерялась в парке Горького, когда была маленькой, про старое советское кино и прочую ерунду, от которой мне становится тепло и спокойно. Я смотрю на нее, улыбаюсь, иногда вставляю свои комментарии, и мне совершенно не хочется расставаться с ней сегодня. Но потом звонит Вадим, и я понимаю, что пора выезжать. Мы прощаемся, и я еще долго смотрю ей вслед. Она оборачивается и машет мне рукой, прежде чем скрыться за поворотом, а я думаю о том, что у нее потрясающие длинные ноги, что она чуть выше меня ростом и что я уже начинаю по ней скучать.
И кажется, что тепло исходит от асфальта, стен и крыш домов, от прохожих и пробегающих собак. И мне кажется, что все улыбаются друг другу, и я также улыбаюсь всем. И когда я почти подхожу к своей машине, московское небо разражается вдруг теплым ливнем. Я задираю голову и смотрю в небо. И я ловлю капли дождя, вода бежит по моему лицу, рукам. Я закуриваю и прикрываю огонек сигареты от капель ладонью, как это делают мальчишки-хулиганы из фильмов про послевоенное время. И когда от дождя уже сильно намок мой пиджак, я сажусь в машину и набираю ее номер:
— Юля, дождь начался, ты уже в машине?
— Ага.
Я открываю окно и выставляю телефон на улицу.
— Слышишь капли?
— Ага.
— Юленька, мы слышим одни и те же капли, здорово?
— Здорово, я сейчас поймала себя на мысли, что тоже хочу тебе позвонить и сказать про дождь. Глупо, да?
— He-а. Здорово. Мы сегодня очень хорошо погуляли. Удивительно.
— Мне так хорошо…
— Просто сегодня особенный, прекрасный день. Ну ладно, я поехал. Я еще позвоню.
— Пока. Будь, пожалуйста, аккуратнее.
— Буду. Обязательно буду…
Я сижу в машине на Мясницкой, перед входом в клуб. Подъезжает Вадим.
Мы проходим под козырек, спускаемся по ступенькам и попадаем в само помещение. У стен лежат половые доски, различные стройматериалы, кресла или диваны, затянутые полиэтиленом, стены подготовлены к облицовке, а проломы в них подразумевают переходы в другие залы. У задней стены стоят стол в псевдобарочном стиле и кожаное кресло с высокой спинкой, в котором, положив на стол ноги, сидит Саша, Мишкин партнер, и смотрит в ноутбук. Он совершенно абстрагирован от обстановки, и на его лице та же мимика, какая была бы, сиди он в пентхаусе на Манхэттене, а не в недостроенном клубе. Мишка лежит на распакованном белом диване и листает «Буржуазный журнал». Под диваном стопка разного рода глянца, типа «Меню удовольствий», «GQ» и «Vogue». К единственной готовой розетке подключена большая кофе-машина. Никаких факсов и телефонов, именно кофе-машина. В общем, интерьер говорит о том, что сидящие здесь люди не ждут особо важных звонков и новостей. Все новости они создают сами.
— Привет, — говорю я, — мы таки добрались.
— Хай, кофе будете? — поворачивает к нам голову Саша. Из-за того, что он жует печенье, фраза звучит как «Фай, фофе вуви-те?», что сразу создает ощущение домашней обстановки.
Печенье лежит на столе в блюде из светло-голубого стекла, такого же, как и кофейные чашки. Оно выглядит особенно стильно посреди этого бардака. Саша ловит мой взгляд и говорит извиняющимся тоном:
— Я не люблю есть на говне, — и пожимает плечами.
Саша у нас эстет такой, что мама не горюй.
— Эстет, у тебя WiFi работает? — встает с дивана Мишка. — Привет, садитесь на диван, или, хотите, я кресла распакую? Только получили из Италии.
— Нет, Миш, спасибо, — говорит Вадим и плюхается на диван.
— А у вас тут еще и WiFi будет? — спрашиваю я.
— Ага. Днем здесь будет функционировать кофейня и что-то типа бизнес-ланчей. Вокруг же одни офисы. Готовимся показать двадцать первый век лицом, — отвечает мне Саша.
— Ну что, ребят, давайте сначала кофе, потом посмотрим дизайн, потом мы с Сашкой вам тут все покажем. Вадим, тебе кофе, извини, могу предложить только без сахара. Заменителя нет, — говорит Мишка с недовольной гримасой, — у нас завхоз не расстарался, все в интернетах висит, — кивает он на Сашку.
Сашка показывает ему фак и продолжает щелкать по клавишам компьютера.
— А ты знаешь, что я пью кофе с заменителем? — оживляется Вадим.
— Я не знаю. Я помню, старик. Ничего не пропадает, — стучит Мишка себя по голове.
Мы пьем кофе, стоя вокруг ноутбука, и смотрим макет дизайна. В самом деле сногсшибательно. Все в белой коже и блестящем металле, диджейское место стилизовано под кабину пилотов самолета. Под потолком две площадки для go-go-girls. Vip-зал обтянут кожей шоколадного оттенка («Дизайн випа позаимствован у офисов “Swiss Air”», — доверительно сообщает нам Мишка).
— Три зала повторяют концепцию самолета: эконом-, бизнес- и первый классы. Персонал одет под стюардесс и стюардов. В випе и бизнесе будут даже тележки со спиртным, наподобие тех, что на борту самолета. За випом комната отдыха для супергостей (дизайн пока не готов). Барная стойка решена в виде крыла самолета, что естественно. Общая площадь шестьсот метров. Сорок восемь «привозов» западных диджеев. Ну, каждую неделю, короче. В экономе днем будет кафе, а в клубные дни — лох-денс. Цены и ассортимент выпивки демократичные. Цены в бизнесе и первом классе «улетные», что естественно. Место хорошее, парковка вместительная. Думаю, аншлаг обеспечен, — резюмирует Саша.
— А называться будет «Concorde», что естественно? — ехидничает Вадим.
— Называться будет «Jet Lounge». И название мы не будем менять даже для самых крупных инвесторов, — так же ехидно отвечает Саша.
Затем мы ходим по залам, и Мишка, отчаянно жестикулируя, объясняет, где будет гардероб, туалеты, кухня и прочее. Постоянно тыкает в план помещения, в котором ни я, ни Вадим ничего не понимаем. Пока я застреваю в первом зале, пытаясь угадать, сколько посадочных мест планируется тут с расчетом на кафе в будние дни, Вадим с Мишкой идут дальше. Я дохожу до третьего зала и вижу, как Мишка что-то рассказывает Вадиму, изображая руками беременную женщину. Вадим смеется и хлопает Мишку по плечу, и по его лицу я вижу, что он попал под Мишкино обаяние окончательно и бесповоротно. Они щебечут, как старые друзья, и я испытываю что-то вроде ревности к нему — ведь это я познакомил их с Мишкой. Но на самом деле мне прикольно, что все практически с первого раза подружились и нашли общий язык. И в воздухе витает ощущение команды или чего-то в этом роде.
Сзади подходит Сашка и спрашивает:
— Под нами подвал есть, я вот думаю, может, там бордель для олигархов сконструировать? — Он достает из кармана очки «Gucci» в зеленой пластиковой оправе, протирает их мягкой тряпкой и надевает, смешно поправляя указательным пальцем на переносице. — Как считаешь?
— Клевая идея, — отвечаю я, поднимая вверх большой палец правой руки.
Мы возвращаемся в первый зал, и Вадим спрашивает:
— Как вы хотите получить деньги и под какие документы?
— Наличные, безналичные — все равно, — отвечает Мишка.
— Учредительные документы изменим за два-три дня, потом переведете деньги, — резюмирует Саша.
— Ну, партнер, что скажешь? Нравится тебе? — спрашивает меня Вадим.
И эта наигранная фраза необходима, понимаю я. Несмотря на то, что мы с Вадимом приняли решение еще утром — каждый самостоятельно, нам стоит выдержать приличествующий моменту этикет.