поджав заднюю ногу, тонул по брюхо в туманном молоке.
Навалив локти на плетень,лениво болтали два больших, будто ватных мужика в коричневых послушнических полукафтаньях.
У одного поверх одежды,как заноза, некстати висел восьмиконечный медный крест старинного литья.
Кавалер так устал с бессоннойночи, что даже не насторожился - что это большие люди делают на задках Навьего села...А село просыпалось, лениво копались маленькие обыватели, потянулся печной дух. Молочникзапрягал в телегу рогатого и злого спросонок ангорского козла. Распахивали по всейдеревне с треском драночные ставни. Заспанные крошечные женщины раздували жаровнив шалашах летних кухонь.
Кавалер прошел мимо зевак,едва не задев самокрестного мужика плечом. Снял седло с вешальца, завозился с подпругами.Конь зафыркал, придавил хозяина теплым боком, Кавалер недовольно оттолкнул его:
- Прими... Ч-черт.
- Добрый жеребчик, щедрыйжеребчик... - сказал на зевке один соглядатай, мелко перекрестил копилочный рот.
В ответ закивало безусоес отвислыми щеками личико товарища.
- Чистой крови, заметь,жеребчик. Жалко, нехолощенный. - откликнулся второй, таким голосом, будто щеголпискнул.
- Поберегись - остерегКавалер, махнул на лету венгерской крученой нагайкой, андалуз махнул без разбегачерез плетень, пробарабанил по дороге и канул.
Мужики в тон ему, переглянулись,попятились.
Сгинули.
Только последний, безкреста, замешкался, воровато оглянулся и поволок по мокрой траве кожаный мешок доверхуполный змеями, гадюками, медяницами, полозами, которых собирали колдовские рукипо волчьим балкам Царицына Села.
Глава 21 Бог.
А я нынче, братие, оченьскорбен и болен,
Подходила, братие, подменя мутная вода
Подползала, братие, подменя лютая змея,
Уж не мог я, братие,от ней сторониться.
Закричал я, братие, самымгромким голосом
Вы подайте, братие, мнестеклянный нож
Змее голову отсеку, Бога-Духапривлеку.
Убелю, убелю, тело сдушкой разделю.
Слушай: вот что случитсяс тобой:
...Однажды ты поедешьверхом в лесной перелог. День выберешь для прогулки теплый, пасмурный. Заповедье.Небеса низкие. Облака перистые. На бересте чернеют письмена вогульские. Муравникинасыпаны выше пояса. Кроны шелестят высоко-высоко. Белка по стволу - шорк!. Куницабелку в шейный хрящ - кусь!. Ветка валежника - крак!. Камыши шевелятся - шуу-шуу!
Птицы онемели, как передгрозой. Всех птиц большой соломенный человек - Птичич, заманил в мешок, чтобы немешали. Птичич лукавый, у него есть дудочка о семи дырочках.
Марит, пАрит, в дрёмутянет, ты уж не едешь, а плывешь, не дорогой, стороною.
Мёдом веки налились.Один шажок, другой, мимо бурелома, по елани, по гати, через болото бекасиное с дыхальцами-окнами.Мшшаники, лишайники, ольшаники...
Вдруг - удар в спину,будто камнем. И холод могильный под левой лопаткой. Глотай холод, не бойся. Воттак. Медленнее. Хорошо.
Началось.
Ты поднимешь голову иувидишь прямо над собой трех воронов.
Один ворон с белой головой,второй - пестрый, третий - чернец.
Они парят, кружатся,все ниже и ниже...
Ты заглядишься и упадешьиз седла в параличе. Лошадь закличет по-человечьи и ускачет далече.
Первый ворон скажет:
- Мы его нашли.
Второй ворон скажет
- Мы его унесем на север.
Третий ворон промолчит.
Сядет тебе на грудь краснымилапками и выклюет глаза двумя ударами клюва, как вареные бобы.
Оставит так. Раскинься.Без дыхания. Остынь. Закостеней.
В полночь придут ступняминазад голые псиглавцы кожа-да-кости, принесут доску, на которой рубят мясо, распорютна тебе одежду железными ногтями.
Возложат твое тело нагишомна доску для рубки мяса и взвалят на плечи. Понесут без дороги.
На север.
Слепой, ты все увидишьсквозь кровяную пелену.
В суставы вопьются остиячменных усатых колосков. Во рту засолонеет от вороньей крови.
Весь ты наполнишься вороньейкровью, как киргизский бурдюк. Польется кровь воронья изо рта на горло, с горлана грудь.
Застынет сосулькой вороньякровь в паху и ослабнет.
Ты увидишь соленую Иргиз-рекус костяными мостами. Ты увидишь бурунами пьяное Окаян-море.
Ты увидишь морских змееви белобрюхих китов, и черных касаток, и нерпичьи пятнистые лежбища и птичьи базарына голых клыкастых скалах.
Ты увидишь пловучие глыбыльда и круглые острова с яблонями.
Между стволами девки-яблонницыпляшут во сне с яблоками в ладонях, с яблоками на головах, с яблоками между ног.
С яблоневым цветом вглазницах.
А у тебя глаз нет.
Ты увидишь, как рассекаетсвирепое небо птица Гаганица, стеклянные ножки, снизу русская орлица-громница, сверху- верная жена в рысьей шапке с медными подвесками, а глаза у птицы раскосые, дваглаза мужских, два женских.
А у тебя глаз нет.
Ты увидишь, как в таежныхозерах щуки-людоеды ходят кругами, шире челнока, плещут выше озерных трав.
Глаза они не закрываютникогда, даже когда бьют их промышленники острогами.
А у тебя глаз нет.
Ты увидишь воду болезней,которая кипит ржавой рудой на болотах, а хляби топкие, пробежать по ним может толькопаук-волосяник.
Кровавая клюква рассыпанамеж кочками. Кислая.
На мшаных плешках посредитопей поставлены дома кожаные, а в них живут мужчины, у них головы назад свернуты,тела хворостные, они любят плясать и петь, едят белый мох и кузнечиков, солнца невидят, в луну не верят. У них глаза на ладонях.
А у тебя глаз нет.
Женщины в тех краях былида вышли все, превратились в железные можжевельники и горное эхо меж кряжами.
Скачут по ущельям каменныебараны пятирогие, а рога внутри пустые, с отверстиями, чтобы ветер в них тоскливовыл, они вестники скорой смерти, берегись.
Зубы у баранов голодные,глаза - оба левые.
А у тебя глаз нет
Ты увидишь, как мастеранатягивают на алтайские пяльцы кожу пегого бычка, на трех травах кормленного, втрех ключах вспоенного. Сохнет кожа, расправляется, звучит, как мычит. То не кожазвучит, то мотыльки духи-келеты, с мизинец ростом, лица - сырое мясо, пляшут набычачине. А играют им музыку чернолицые сухотники в тряпье, собранном возле мертвыхтел. Полны леса их топотом и лепетом. Ловят человеческие души в сети волосяные,катаются до рассвета на росомашьих и человечьих черепах.
Глаза плясунов бусинамив осоке заблудились, вызрели по пустошам желтой морошкой.
А у тебя глаз нет.
Ты увидишь, как на костяныхсанях-розвальнях Сам-Большой с амурских сопок нападает на стойбища. Полозья у санеймедные, запряжены в сани лоси сохатые. За плечами у Сам-Большого железный сундук,швыряет Сам-Большой в дымовые отверстия дары - что ни дар, то чудо: проказа, скорбут,синие свищи, выкидыши, бешенство, богохульство, братоубийство, ложь, измена, раздор,кровосмешение, кликушество и юродство.
Визжа, бегут по склонамголые люди, разметались волосы горящие, трещит человечье сало, крошатся кости вживом мясе. Где упадут беглецы, там и врастут по грудь в мерзлоту. Лижут кровь изюбрии кабарги, вместо соли.
Сам-Большой в плаще изперьев филина, глаз у него один - на левом кулаке, как летняя лампа.
А у тебя глаз нет.
В самом сердце Сибиир-Землиты увидишь древо Марину, ино говоря Черноклен.
Корни у него - там. Акрона - вон где!
Колышутся в косматыхветвях полярные сполохи, иглистыми завесами сияют и рассеиваются.
Слева - солнцестояние,справа - полнолуние.
По всему стволу титькиженские, как грибы-чаги наросли, молоком полны.
На ветвях гнезда. В гнездах- души. Синички, кукушки, кулички, пуночки, снегири.
Туда смотри, замечай.На все четыре стороны.
В гнездах на полночьптицы-радужницы, пересмешницы, перевертни. Дует ветер сиверко.
В гнездах на полдень- птицы - юродицы, крестоносицы, злодеицы. Дует ветер обедник.
В гнездах на утро - птицы- ветреницы, полюбовницы, утешницы. Дует ветер утренник.
В гнездах на вечер -птицы-человечицы. Дует ветер - повечор.
Голосят птицы от голода,просят рыбной муки, кедровых орехов, оленьего молока, христорадости.
Две кобылицы - белаяи саврасая, прилетают по небу, кормят птенцов - одна - кумысом на милость, вторая- кровью на беззаконие.
А под древом котел кипитв сугробе, не на огне, на стуже лунной. В котле бурлит вода талая, кора дубовая,собачья кровь, глина белая, смола каменная, У котла баба - сторожиха в бобровойшапке, в камышовой шубе до пят мешает варево сушеной медвежьей лапой. На груди- медное зеркало. Косы черные, якутские, моржовым жиром смазаны, до пизды висят.Вся одежа расшита колокольцами из надкрылков жука-хруща, бисерными увяслицами, собольимихвостиками, бусами баргузинскими, в ушных мочках болтаются серьги из костей журавля.
Положат тебя перед нейпсиглавцы и во льды уйдут. Возьмет баба стеклянный нож с роговой ручкой, наклонитсяи рассечет твое тело на девяносто и девять кусков, разбросает по липовой доске мясои кости, позовет со всего света погибельных зверей.
Идут погибельные зверипо метелям, головы в облаках, крылья лебединые легки, ноги воловьи трудны.
Зверь Анфим. Зверь Асык.Зверь Безвер. Зверь Палеолог.
Идут издали. Несут огниво рту негасимые.
Лихим пламенем, огнямиблудящими будут тебя палить три дня и три ночи. Выжгут все земное и некрепкое.
Разбросают куски по всемусвету - голову в Кижи, голени в чащи Керженецкие, пясти на Колым-реку, локти в Колывань,тулово в Галицкое озеро, сердце и черную печень на Преснецкие горы, уд и ятра наплесы Астраханские, остальное Бог весть без креста, за Урал.
Звери лягут спать - головына лапы.
Огни потухнут. Уляжетсявьюга.
Зашипит в котле варевои прольется на весь свет.
Наступит весна.
Побредет баба-сторожихапо весям и градам, соберет тебя в подол, как был - от маковки до пят. Нарядит, как