- только бровь округлил, да налились вены на кулаках тугой кровью. Мотнул головой- левая коса хлестнула по скуле.
Сказал Богородичке глухои просто.
- Вставай. Аринка повесилась.
Кавалер выругался просебя. Некстати приперся смерд, кто просил?
- Как повесилась? - глупопереспросила Богородичка.
- В сарае. На веревке,- ответил Марко без улыбки. - Ее уже сняли. Обмывалки нужны. Бог не любит, когдамертвяком пахнет. Проследи, чтобы мокрохвостки наши воду для тела из колодца небрали, пусть на пруды идут, и выливают подальше, в помои. Ну, иди!
Тут уж и Богородичкапоняла, что к чему, присела, схватившись за яблоневую ветку, обтрясла на траву позднийпожелтевший цвет, провалилась ткань на лице в ямину рта - хотела баба завыть по-деревенски,в полный голос.
Но Марко Здухач ее надгробныйкрик перехватил, хлопнув в ладоши - будто отсек дыхание.
Приказал снова:
- Пошевеливайся.
Богородичка молча посигалапо траве, неуклюже, по-женски, вздев подол чуть не до срама.
- А у меня свое делонайдется, - по заморскому обыкновению странно и кратко выдыхая меж словами проговорилЗдухач - Вставай, господин хороший.
- Какого черта? - забарствовалКавалер.
- Лысого - охотно ответилМарко, вздернул пьяненького на ноги, встряхнул, за ворот как полкан - ветошку.- Пойдем, потолкуем, молодой.
- Пусти, хам!
- Сим и Яфет - невозмутимоотозвался Марко и сделал самое стыдное, что знал в жизни Кавалер, одним движениемвскинул брыкающегося барчука на плечо, хлопнул по заду и пошагал великанским шагомвниз от пасеки к быстрому пятничному ручью.
- Запомни, на дурнойвопрос надо немедля давать самодурный ответ. За умного сойдешь.
Кавалер на всю жизньзапомнил совет Марко Здухача.
У водопойной колоды передхлевом, Марко Кавалера насильно в мутную воду головой макнул до пузырей.
Отпустил подышать, дазря - Кавалер налетел на Здухача с кулаками - готово дело, перемесились в пыли,замордоквасились нешуточно.
Здухач бугай бывалый- и каменюку из руки вырвал, и под душу въехал так, что захолонуло, и снова в колодумакнул парня, наподольше.
- Остыл?
Кавалер только кивнул.По лбу розовая ссадина ветвилась, в пыль с волос капало.
Молча сели в теньке.Дышать.
Марко Здухач развязалташку, достал рожок-баранец с табачком, взял понюшку, протянул Кавалеру, а тот локтемотпихнул:
- Да пошел ты!
- Как знаешь.... - Здухачот души чихнул, да "Будь здоров" не дождался.
- Ты зачем девке головуморочишь, пустобрех?
- Не впустую. Я все могу...Знал бы ты, из каких я буду, не так бы запел.
- На обидчивых воду возят,- нехотя сказал Здухач, сорвал дикий колосок, зажал меж пальцами метелку и быстроспросил - Петух или курица?
- Ну, петух.
Здухач сорвал головкус колоска, глянул - хохолка нету, и языком цокнул:
- Шалишь. Курица. Нетебе, недорослю, с фартовой бабой крутить. Здесь мужик нужен, а не пащенок. Богородичкаподневольная, что скажут, то и сделает. А чуть, что не так - пожалуй под нож.
- Что ж у вас тут, нелебединое гнездо, а живодерня?
- Одно другому не мешает.Лучше один раз увидеть.
Вернулись на пасеку хитрымпутем.
Прошли дровяной сарай,конюшни и каретник.
У сенного будто бы сруба,Марко Здухач остановился, из дверцы выскользнули, шушукаясь, как серые мыши, девкис ведрами мыльной воды, канули за угол.
Марко показал глазамина дверь.
- Это здесь. Проходи,коль не боишься.
- Чего бояться?
- Всегда есть чего.
Марко Здухач отворилпокосившуюся филенчатую дверь и первым впустил Кавалера в душное логово.
Вонь шла истошная отобмылков, сырой супеси, мочи и курного ладана в ступках.
На столе под серенькимпокровцем вытянулась покойница..
Марко снял покровец,мертвячка еще не закостенела - повернул послушливо, синюшно лицо, белки вылезли,губы, как петушьи гребехи.
Шея распухшая ощериласьпетельным следом.
Кавалер спиной к стенеприпал, дышал ртом.
Марко поцеловал Аринув лоб, шепнул: "спи, любенька, не ходи рядом", потянул за кольцо погребнуюдверцу в полу.
Спустились по лестницевниз, Здухач впереди шел, свечой от образа указывал, куда ступать, объяснил:
- Зимой пилим глыбы напруду и складываем в ледник. Сало, рыба, ягоды по месяцам не лежат. Молоко морозимв мисках, кругами. Пельмеши - колдунцы.
Рваный свет метался попогребу, как ни прикрывал Марко свечу ладонью. Висели на крючьях в инее свиньи ибараньи полутуши, гуси битые с пупырками на горловом лоскуте.
Додумались Лебеди Селивановыпод ледащей избенкой целую преисподнюю выкопать.
Холодом потели ледовыеглыбы.
На пятой от лестницыглыбе, протянулось тело, лишь лоно и грудь кое как прикрыты мешками.
- Убоину тоже лёд исправноот гнили держит.
Марко свечу в головахпоставил, чтоб видеть.
- Это Андрей, старшийбрат Арины. Твой ровесник. У Андрея батька прошлой весной помер от удара, богатыйчеловек, церкви строил. Мать померла еще раньше, детей осиротила младенцами, какотец убрался, оба остались без родни. Соседи - жадобы набежали, наследство разоритьноровили. Всякие жилды и криворушники полезли нашептывать. А Бог Кондрат тут кактут. Расшугал мелочь, окрутил Андрея и на пасеку привел Вспомни, обещал тебе Кондратконя пегонька?
- Да, - сглотнув, ответилКавалер.
Марко сдернул холстину,показал мороженую язвищу в межножье мертвеца. Сплошная мешанка с коркой, а из середкигвоздь торчит, чтобы дыра для малой нужды не зарастала.
- Вот он, пегий конь.Первое убеление. Во имя Отца. Садят в корыто, велят ноги раздвинуть, и мошонку долой!Второе убеление - конь гнед, а шерсти нет. Уд иссекают под корень. Во имя Сына.А про белого коня? - не унимался Марко - про ключи райские говорил тебе?
- Да... Закрой! - крикнулКавалер. "Крой- крой - крой!" мерно и гулко передразнило погребное эхои онемело.
Марко снял последнююмешковину, приблизил свечу к свежатине.
- Последнее убеление.Во имя Духа Святого. Мужчинам, как и женщинам, иссекают сосцы. Не усидел Андрейна "белом коне". Истек кровью. Тут и положили. По скопческому обычаю мужикана седьмой день хоронят, по числу Творения. Не дождалась Арина похорон. Самовольновслед за братом побежала.
- Неужто по доброй воле...Оскопился?
- Добрую волю я саморучноварю, хоть упейся. Значит, берешь олень-корень и болиголов-дурман две доли. Бешенницуили волчью ягоду, для сонной одури, одну долю. Толику паслена черного, и еще такуютравку, у рыбаков спроси, - куклеванец, ей рыбу травят в омутах. Рыбка от куклеванцастановится бешенкой, верхоплавкой. Замесишь в мед с вином, разбавишь теплой водицейи водкой. Настоишь в тени. Готов лебяжий мед. Ну там еще пара-тройка хитростей накончике ножа, тебе знать незачем. Кого напоишь - будет твой навеки. Чем больше пьетнатощак, тем послушней. Сначала щедро поят, а как привыкнет - наотрез отказывают.Привычка крепкая, пуще голода, бывает пясти себе грызут опойцы, корчит их, к исходунедели мать родную на мясо продадут за глоток.
Так Андрей весь нажитокотцов и приданое сестрино Кондратию передал. Аришка в девушки-кукушечки пошла, Андреймерином заделался.
Капнул воск на жидкуюбороденку трупа, зашипело...
Кавалер к лестнице отшатнулся.
- То, что у Андрея снаружи,ты себе изнутри намечтал. Вот и любуйся теперь "наизнанку".
После стояли за сенникомв сорняках, грелись. Садиться Марко не велел - сомлеть недолго.
- Все хозяйство лебединоена таких Андрейках да Аришках держится. На людях скопцы слаще пряничка: "братуша"да "сеструша", а чуть что за копейку глаза вырвут.
Ты ягода редкая, не черника- княженика. От тебя Бог большой куш ожидает.
Сразу решили, отчекрыжаттебе лишку, и поставят в пару к Богородичке, честных людей морочить. А я с умысломзелье варил, послабее, чем остальным. Надеялся на тебя.
- Благодетель. По гробжизни прикажешь, тебя добром поминать? На что надеешься, что я размякну и тебя,образину, озолочу?
- Не за себя прошу. Богородичкитолько для заманухи годятся, а коли увянет или какого дурака упустит, ее в расход.Если Бог Кондрат что проведает, нашу рыжую завалят в бурьян, как кобылью падаль.Не мне, ей помоги бежать. Люба она мне.
- Чем помочь?
- Кабы я сам знал...Голос мой в здешних краях - не голос, а собачий волос... Ни звания, ни грамот, нинужного дружества на Москве. Если торкнусь куда - мигом в острог посадят, у скопцоввезде своячье сидит. Тебе лучше знать, к кому за помощью идти.
Кавалер только рукоймахнул, нахмурился:
- Не болтай, дай подумать...Давно у вас живодерство творится?
- Давно. Вся пасека напогосте стоит. Хороним тайно, в овражке по низам, без гробов - лебеди налегке улетают,ноги с руками свяжут, чтоб значит, колесом в рай катился, и в земельку. Весной паводкикости вымывают. Чинам и попам хорошо платят, чтоб немы, слепы и глухи оставались.А мужичье Царицына леса и без нас как огня боится. Времени мало, сегодня надо решаться.Бог Кондрат на пару дней в Москву уехал, дела ворочает. Если просто с девкой бежать- догонят, за ней уж и так слежка, я слышал, пугали ее чужие какие-то, про тебяспрашивали. Видно у Кондрата сторонние соглядатаи имеются.
Кавалер не слушал Марко,торопливо говорил:
- Навести б солдат наизуверов... Всех скопом повязать, пусть потом разбирают что к чему. Знаком я с однимчином, который взяток не берет.
- И птичьим молоком питается?- усмехнулся Марко.
- Тьфу. Язва. Я тебеправду говорю. Архаров, Иван Петрович, обер-полицмейстер московский, слыхал о таком?Зверь-человек. Чутье тонкое. Въедлив, как клещ, его вся погань боится. Он еще счумы на своем месте прочно сидит, никому его не сковырнуть. Вот к нему и поеду.Все как на духу выложу. Сам приведу солдатскую команду. Он батюшку моего близкознал, должник его. На слово поверит.
Здухач присвистнул, заглянул