— Всё, что я делал, всё, что пытался предпринять… — горькая усмешка исказила лицо друга. — Для них оказалось не препятствием. Так много погибших, Мира. Ещё больше пропали без вести. Крепость опустела едва ли не на половину. Велес не пришёл, Мира. Мы бились одни, наши копья и стрелы уничтожали вурдалаков, но они нападали снова и снова, будто Сумрачные болота решили выпустить все свои жертвы. Забор стал выше и ощетинился пиками, ворота крепче и надёжнее… Я так думал, я надеялся, но чудовищам всё было ни по чём.
Казалось, что Радомир и сейчас переживает ту страшную ночь. Ночь собственного бессилия. Каково это? Видеть как умирают твои люди, а ты ничего не можешь сделать…
Осторожно положила голову ему на колени, но он вряд ли это заметил.
— Я знал, что однажды так будет, Мира. Понимаешь, знал и всё равно не смог предотвратить, — нервный смешок говорил больше, чем все сказанные им слова. — Ведьма предсказывает путь и ты идёшь по нему. Для меня этот путь был один. Всё сбывалось, как бы я не пытался влиять или менять события. Когда отец передал мне дар, Купава приехала одна, она много рассказывала тем вечером. Я старался держаться подальше от других, но когда ты ребёнок, так хочется быть частью чужого внимания. Ведьма говорила, что никто и никогда не сможет так предать, как самые близкие. Она говорила, что из смерти родится новая жизнь. Всё предсказанное ранее сбылось, Мира. Мне осталось недолго, поэтому я пришёл. Лучше бок о бок с тобой, чем быть рядом с ними.
Всё, что я могла лишь ошеломлённо взирать на друга, отказываясь понимать о чём идёт речь. Он умирает? Но почему? Болен или был серьёзно ранен?
Широкая ладонь в ответ на мои эмоции чуть потрепала меня за загривок, отзываясь топорщащими мех мурашками. Всё же хорошо, когда можно чувствовать друг друга, а я противилась этому, желая до последнего оставаться человеком. Но человеком я перестала быть уже тогда, когда клыки и когти терзали моё тело. Как же много времени ушло, чтобы понять это и принять!
— Я не справился и не смог заставить Велеса прийти на помощь, — князь продолжал говорить, а я чувствовала как с каждым его словом умирает какая-то частичка во мне самой. — Аргор уехал за тобой, но вернулся ни с чем в разорённую крепость. Аргор, Любава, Ирга, Всеслав… Они предали меня, предали нас, Мира. Все эти смерти — моя вина, я знаю, но иногда мы бессильны против обстоятельств. Они призвали меня на суд, заставили признать, что я слишком слаб для того, чтобы носить дар отца. Они обязали Велеса выбрать другого князя. Он выбрал Аргора, а Макошь признала Хэду своим сосудом. Ты ушла и не вернулась, Мира. Прошёл срок и он объявил тебя мёртвой. Все знали и понимали, что с тобой и где ты, но не пошли против воли нового князя. Я не смог жить среди них, среди тех, кто враз забывает всё хорошее и перечёркивает то добро, что подарила им жизнь.
Наверное, услышь я всё это в начале зимы, когда всё и случилось, не смогла бы сдержать слёз, пыталась бы добиться ответов почему он так поступил. Но проведённое в лесу время, уроки Айкара уже стали этими ответами. Аргор — человек, я — зверь. Мы никогда бы не стали единым целым. Если бы я осталась, то по-прежнему жила бы в иллюзиях. Тот, чья душа изувечена, всегда тянется за первым, проявившим заботу. Рысь изначально знала, что так будет и пыталась увести от ошибки, но я не послушала.
Теперь внутри была лишь тоска по несбывшемуся. Может, оно и к лучшему. Он не будет ждать и терзаться, а я не буду рваться к людям. Дом Аргора в крепости, мой — в лесу. Зверь с душой человека.
— Ты действительно хочешь принести себя в жертву ради этих людей? — наконец-то посмотрел на меня Радомир. — Ты уверена, что они достойны этого дара?
Не выдержав прямого взгляда, я отвела глаза в сторону, рассматривая первые тени близящегося вечера, что понемногу удлиняясь скользили по поляне.
Ответить не позволил леденящий душу рёв, прозвучавший со стороны Сумрачных болот. Напряжённо всматриваясь в царящий под деревьями вечерний сумрак, я пыталась понять, что происходит. Мужчина замер, ухватившись ладонью за мой загривок, с тем же вниманием уставившись на лес.
Странная тишина окутала поляну, не было слышно шороха мышей под снегом и тихих пересвистываний привыкших к моему обществу куропаток. Новый рёв раздался ближе к нам и сразу за ним ещё один, едва слышный из-за дальности.
Топот лап возвестил о приближении волкодлака задолго до того, как он выбежал на поляну.
"Пора! — задыхаясь от быстрого бега, выпалил Айкар. — Сейчас, или никогда, Мира!"
Радомир. Я нервно оглянулась на друга и прочла в его глазах суровую решимость. Да, Купава была права, здесь нет моего счастья, но здесь есть надежда для этих людей. Я дам им её.
"Я присмотрю за ним, Мира, — вторгся в мысли голос волкодлака. — Беги, пока не стало слишком поздно."
Поддавшись внутреннему порыву, я лизнула совсем не страшного теперь и ставшего таким родным волкодлака в лоб. Под изумлённо проводившим меня взглядом князя, я скрылась в лесу, напоследок послав Радомиру волну доверия к чёрному псу, с которым через пару лет, если повезёт, уже сравняюсь в росте.
Комья сырой липкой земли вылетали из-под лап вместе с робкими ростками первоцветов и ранних трав. Рёв раздавался со всех сторон и наполнял собой топь. Чуткий нос теперь за несколько метров различал гибельные источники, я обходила их с лёгкостью даже при такой скорости. Тонкая золотистая нить петляла позади меня, невидимая остальному миру. Я — зверь и мой следопыт рядом, он найдёт дорогу по следам.
Запахи говорили теперь так много: доносились с поветриями ароматы гнили просыпающихся вурдалаков и первой слякотной болотной жижи, что хлюпала, нехотя выпуская свои порождения. Там есть негласный лидер, как и в любом сообществе, и придётся драться, чтобы завоевать его место, так сражался Айкар. Только так они будут слушать меня, только так станут подчиняться.
Наверное, я смогла бы бежать и с закрытыми глазами, но рисковать сейчас было бы опрометчиво, возможно, потом я попробую. Если выживу.
Совсем рядом со мной треснул лёд, вынуждая остановиться, когтистая полуразложившаяся лапа с острыми кинжалами когтей вонзилась в землю, вытягивая на поверхность грязную осклизлую тушу. Разрывающий барабанные перепонки рёв наполнил воздух. Он двигался медленно, будто пытался осознать что происходит и где находится, пока тусклый взгляд потухших глаз не сфокусировался на мне, так некстати замершей посреди дороги.
Увернуться от битвы я уже не могла, а с монстра, казалось, мигом слетела вся нерасторопность. Почувствовав жертву, он бросился вперёд с молниеносной скоростью, я едва успела отпрыгнуть в сторону и чудовищная лапа пронеслась всего лишь в нескольких сантиметрах от левого бока, чуть ближе и лежать мне с распоротым брюхом. Каким-то чудом удалось промчаться под двинувшейся мне навстречу второй лапой и вцепиться монстру в глотку. И в который раз я поблагодарила мысленно Айкара, после всего того, что пришлось есть зимой, противный вкус уже не отвлекал от боя. Прижавшись к груди монстра, когтями на задних лапах рвала мягкую плоть живота, одновременно пытаясь не разжать зубов, перекрывших чудовищу дыхание. Через пару минут всё было кончено.
Отдышавшись, я припустила прочь, туда, где тлетворный запах был сильнее и клубился обилием першащих в горле оттенков. Интуиция подсказывала, что он там. Там, куда стягиваются проснувшиеся вурдалаки и где замерли, слегка покачиваясь, в ожидании указаний.
Я чувствовала подбадривающие эмоции Радомира, я не одна. Не бросил, он рядом. И Айкар, судя по некоторому замешательству друга, бежит рядом с ним.
Вурдалаки обнаружились почти на границе леса, там где небольшая пологая полянка перед выходом в поле, на котором раскинулась крепость, откуда и сейчас доносятся запахи чада и гари, хотя костры отгорели ещё в начале зимы. Снег растаял, вскрывая раны этой земли и она ещё не скоро оправится.
Припав брюхом к земле и прижав уши с белыми точками на концах к голове, я осторожно поползла с подветренной стороны — лишняя осторожность не повредит. Его я увидела сразу. Мощный, сильный, на корпус крупнее остальных, с совершенно белой кожей и клочьями редкого жёсткого меха грязного серого оттенка. И чтобы добраться к нему, нужно миновать как минимум десяток особей, с какой стороны не подойди. Безнадёжно.
Укрывшись за небольшим холмом, уткнувшись лбом в землю, я пыталась восстановить дыхание после долгого бега и найти в себе крупицы смелости. Самое страшное — решиться, а остальное уже не так важно. Порыв весеннего ветра донёс до меня аромат очистившегося от снега поля, скоро будут пахать землю и сеять зерно. Оно вырастет за лето и нальётся на солнце зрелостью, распространяя вокруг себя ни с чем несравнимый запах. Запах, в котором нет боли и предательства.
Смирившись с неизбежным, я выглянула из-за пригорка. Полуразложившаяся нечисть, как и прежде, тихо раскачивалась вокруг белокожего, подчиняясь каким-то своим ритуалам и правилам. И если у волкодлаков ещё сохранились зачатки разума, у кого-то больше, у кого-то меньше, Айкар даже нашёл среди них свою пару, то здесь была лишь гонящая вперёд агрессия и жажда убийства.
Стараясь не производить ни звука, осторожно выползла вперёд. Вот тут чуть левее, если двигаться на пределе сил, можно проскочить мимо чудовищ. Остаться незамеченной не получится, но можно хотя бы попытаться взять неожиданностью.
Медлить не стала и бросилась вперёд, стараясь не думать о лапах, в подушечки которых больно впивалась прошлогодняя хвоя и выпотрошенные за зиму белками шишки, от души набросанные на земле. Ропот и рычание практически оглушили, когда я вылетела на середину, пытаясь сходу провести свой теперь уже излюбленный манёвр — так меньше боли и страданий.
От моих клыков до сонной артерии монстра оставалось буквально несколько миллиметров и пасть уже открылась, готовая ощутить плоть, но тяжёлый удар когтистой лапы отбросил меня в сторону. Ударившись о валун, так некстати оказавшийся рядом, не сдержала возмущённо-болезненный "мявк". Из лёгких будто разом спустили воздух, но я постаралась подняться как могла быстро, перед глазами плясали яркие пятнышки, не давая сосредоточиться и двигалась я скорее интуитивно, чем осознанно. Слишком неразличим оказался белый вурдалак в искрах от боли, пронзившей рёбра с правой стороны.