– Что, если во время отъезда ферзя и короля случится что-то еще? – подает идею Ленни.
– Отвлекающий маневр? – спрашивает Кеннел.
– Да. Если все будет спокойно, Доктор сможет четко восстановить следы. Однако, если мы запутаем его, если заставим гнаться за несколькими зайцами сразу, – говорит Ленни и ставит на поле слона, коня и пешку, – то углядеть систему в произошедшем будет уже не так просто.
– И кто же будет вторым зайцем? – интересуется Кеннел.
– Я, конечно.
Кеннел смотрит серьезно и с недоверием, Питер – с внимательностью и жадностью любимого ученика.
– Флоренс…
– Единственный, кто должен подставлять себя под удар, – это я. – Я убираю с поля коня и слона, оставляя пешку, но Кеннел меняет ее на ладью. – Я буду вторым зайцем. Тоже подамся в бега.
– На своих двоих? Через лес? – удивляется Пит.
– Невозможно. На дороге станешь мишенью. Кругом непролазный лес, через который придется идти дни, если не недели, самостоятельно добывая воду и пищу. Для такого похода понадобится не меньше знаний и умений, чем для операции на сердце.
– Никто не говорит, что у меня получится. Мы лишь должны заставить Йенса думать, что мы с Молли в отчаянии сбежали вместе. Тогда как она будет уже далеко благодаря тебе. Наш король будет в безопасности.
– Дурацкий план, – по-детски недовольно говорит Пит.
– Самоубийственный, – подтверждает Кеннел. – Как только они поймут, что тебя и Молли нет, Доктор отправит группу на поиски. Они будут вооружены.
– Я не стану сопротивляться. Мне просто нужно выиграть для вас немного времени.
Кеннел качает головой, но обдумывает идею. В нашем положении любая – на вес золота.
– И что потом? – спрашивает он.
– Когда меня поймают? Разве мы можем это предугадать?
– Тебя убьют, – шикает Пит. – Если с мистером Прикли сотворили такое за подпольную библиотеку, то за побег точно расстреляют на месте.
– И что тогда будет с Молли? – спрашивает Кеннел.
– Что бы там ни было, подставляться в одиночку я тебе не позволю. – Пит выставляет у ладьи коня. Я бросаю на него недовольный взгляд и убираю коня с доски.
– Даже если тебя не убьют, – говорит Кеннел, прекращая нашу молчаливую перепалку, – даже если ты выживешь после того, что Йенс сотворит с тобой, выбраться станет еще труднее. Он не дурак. Он может отобрать у меня машину или хуже – возвести вокруг города стену, как давно мечтает, и тогда никто не выйдет и не войдет без его ведома.
– Когда Молли пропадет, я в любом случае стану первой подозреваемой. Но если мы провернем все как надо, то выиграем кучу времени: Доктор будет прочесывать лес в поисках Молли, пытать меня, а ты останешься вне подозрений. Нам понадобятся все привилегии и сила ферзя, чтобы выбраться.
– Пытать – мне не нравится это слово, – признает Кеннел.
– Мне тоже, – подтверждает Пит.
– Ты сам сказал, что не выйдет без потерь.
– Но этот план… столько всего может пойти не так, – отвечает Кеннел.
– Знаю. Но Молли здесь оставаться нельзя.
– Я пойду с тобой, – уже громче заявляет Пит и возвращает коня на доску.
– Нет, – отрезает Кеннел, – не время для геройства, Арго.
– Я хочу помочь. Вы заставили меня молчать, пока они… делали это с Нилом. Я больше не стану бездействовать.
– Помалкивай о том, что знаешь, – вот отличная помощь.
– Я уже не ребенок. – И по-детски обращается ко мне: – Флоренс, скажи ему.
– Ты не ребенок. Но я согласна с Кеннелом. Тебе там нечего делать.
– Но это я. Я заботился о Молли, пока вы решали свои взрослые дела. Я столько лет был в ответе за нее, а теперь вы просто выбрасываете меня.
– Защищаем, – поправляет Кеннел.
– Заботимся, – добавляю я.
– Я тоже могу защищать и заботиться. Я делал это последние семь лет и справлялся.
Я подаюсь вперед и накрываю его ладонь своей.
– Поэтому идти на смерть я тебя не попрошу.
Он дуется, но руку не вырывает.
– Будь тут. Следи за происходящим. И помоги нам потянуть время, если сможешь сделать это, не вызывая подозрений, – говорит Кеннел.
Поджав губы, Пит скрещивает руки на груди и откидывается на спинку стула.
– Леонард, твоя помощь нам тоже пригодится. Ты будешь моим алиби, когда Доктор начнет копать. Ты подтвердишь, что я выехал в город один и вернулся один.
Кеннел выставляет фигуры согласно плану. Ферзь и король на одной стороне доски, ладья – на другой.
– Ужасно глупый план, – говорит он, разрезая воздух непривычно низким голосом. На лбу у него залегает глубокая морщина.
– Да, – киваю я, – но иного у нас не будет. Когда ты сможешь ее вывезти?
– Через два дня. Среда – единственный день недели, в который я выезжаю в город.
– Да, здорово. Ты будешь здесь в лапах Доктора, отец Кеннел тоже, пытаясь вытянуть тебя из лап Доктора. А где будет Молли все это время? – спрашивает Пит, хватая фигурку короля. – Вы ведь не оставите ее одну в незнакомом городе?
– Нет. – Я отбираю у него короля, полирую о свитер и ставлю на место. – Есть идея. Она мне не нравится, но, по крайней мере, это безопасно.
Я выдыхаю и начинаю рассказывать, что придумала…
9
– Не спится? – спрашиваю я, проходя на кухню, и наливаю себе стакан воды.
Роберт стоит, оперевшись на раковину, – плечи и голова опущены.
– С тех пор как Доктор захотел забрать Молли, нет.
– Ты же понимаешь, что история про непорочное зачатие – полный бред?
Он переводит взгляд на меня. Тени под его глазами залегли еще глубже.
– Я видел ее.
– Что?
– Последние годы я проживал с ней.
– С ней?
– С Луизой, – ему больно даже произносить это имя, – она была единственной женщиной, которую я когда-либо любил.
– И Доктор дал ее тебе?
Он кивает.
– Зачем ты женился на Джейн?
Он не рассчитывал, что я осмелюсь задать этот вопрос. Никогда не осмеливалась.
– Она любила меня – мне хотелось, чтобы хоть раз в жизни кто-то любил меня. И она любила тебя – она хотела, чтобы ты не оставалась без женской заботы. Хотела искупить грехи твоей матери перед тобой. Но также она хотела своего ребенка.
– Молли – все, что у нас осталось. И она жива, Роберт. Она здесь…
– Именно поэтому сегодня утром, когда Йенс появится на пороге, я не позволю ему забрать ее.
– Думаешь, он тебя послушает?
– Когда-то ты сказала, что этот город прогнил до самого основания. Ты была права. Я столько лет бежал от этого, и вот к чему это привело. Я буду корить себя до конца жизни, если ничего не сделаю.
– Нет.
Мы оборачиваемся. Молли – в белой сорочке, похожая то ли на ангела, то ли на призрака, – стоит в проходе.
– Я пойду, – говорит она.
– Ты не обязана это делать, – шепчу я.
– Если мы будем противиться, это только разозлит его. Он начнет что-нибудь подозревать.
Она проходит в комнату, и мы втроем усаживаемся за стол. Я накрываю ее ладонь своей – она теплая, живая.
– Пока я покорна, пока притворяюсь, что люблю его, и делаю вид, будто верю в его правду, – он будет расслаблен и спокоен.
– Два дня и две ночи в его доме, – припоминаю я.
– Что, если он попытается…? – спрашивает Роберт.
– Взять меня?
Из ее уст это звучит так ужасно, что по спине проходит дрожь.
– Прошло слишком мало времени, – говорю я, – но это не значит, что он…
– Я знаю, как с ним говорить и как вести себя. Он хочет, чтобы я доверяла ему, поэтому сделал это, пока я была без сознания. Он не станет нападать, пока я не сплю. Я смогу пережить эти два дня и две ночи. Точно смогу. А после мы не увидимся.
Я сжимаю ее руку, и она отвечает мне тем же. Мы сидим в тишине во мраке кухни, держась за руки, – никогда прежде мы не были так подавлены и так сильны.
Молли засыпает в моей кровати, как раньше, когда она была совсем крохой. Я слышу ее размеренное дыхание, чувствую его на коже. Не могу уснуть, не могу позволить себе закрыть глаза – я должна смотреть, ведь завтра она будет спать в другой постели, в чужом доме. В его доме. Она просыпается в то идеальное время, когда слегка брезжит рассвет, освещая стены слабым, призрачным светом.
– Мы скоро увидимся? – сонно шепчет она.
– Да. Я приду за тобой.
– Обещай, что будешь беречь себя.
– Конечно. – Я целую ее в лоб. – Делай все, что скажет Кеннел. Он отвезет тебя в безопасное место, где о тебе позаботятся. А потом я приеду. Даже если меня долго не будет, помни, я сделаю все, чтобы увидеть тебя снова, потому что я люблю тебя больше всего на свете.
– А я тебя. Мне жаль, что…
– Знаю. Я знаю, Мэри.
– Нет, лучше Молли.
В ее объятиях мне удается уснуть на часок, а потом наш маленький мирок разлетается на части. Доктор появляется на пороге, за ним тенью следует Хелен. Я не жду ее помощи – в наших планах ее фигуры нет на доске, но в глубине души надеюсь на нее. Если не на ее благоразумие, то хотя бы на ее человечность.
Я с силой прижимаю Молли к себе, но она остается холодна, и Доктор упивается властью над ней, в его глазах вспыхивает довольство. Он думает, что побеждает, и мы позволим ему так думать. Будем подпитывать его эго, но ослабевать внимание. Порой нужно отступить, сдаться, чтобы ударить сильнее.
Молли пытается поцеловать его руку, как делала всегда, но он не позволяет.
– Наша святая, – говорит он и целует ее руки, – избранная Богом. Мы провозгласим ее святой на религиозном собрании, чтобы показать Господу, что мы услышали его послание и благодарны за оказанную честь.
– Мы можем помочь перенести вещи, – говорит Роберт.
– В этом нет нужды. Я уже попросил отца Кеннела найти тех, кто этим займется.
Я беру Молли за руку.
– Люблю тебя.
Она неловко поджимает губы и льнет к Йенсу. Моя девочка. Она знает свою роль и блестяще выполняет ее. Я тоже знаю свою.
Однако, когда дверь за ними закрывается, я даю волю слезам.
10
В вечер перед побегом я нахожу пристанище для неспокойной души в церкви Святого Евстафия. Еще никогда смерть не стояла так близко у моего порога, и я прощаюсь с Патриком, приветствуя Кеннела. Мои любимые священники, преданные сану.