Когда 7 августа 1814 г. было обнародовано бреве Пия VII Sollicitudo omnium Ecclesiarum о воссоздании Общества Иисуса во всем мире, одной из самых важных и трудных задач, тут же вставших перед настоятелями, стало обеспечение – с учетом необходимых изменений, которых потребовали потрясения революционной и наполеоновской эпохи, – столь же необходимой преемственности между новым и старым Обществом во всем, что касалось духовной жизни новых монашествующих и духа, руководившего ими при освящении верующих.
В действительности сообщество примерно из шестисот человек, составлявших орден сразу после воссоздания, было далеко не однородным. Здесь были уцелевшие члены старого Общества, прошедшие более или менее полную подготовку до 1773 г. и обеспечивавшие связь новых иезуитов с подлинными традициями ордена св. Игнатия. Но они оказались отделенными от окружавших их новобранцев тем расстоянием, которое, даже в семье монашествующих, существует между двумя поколениями, отстоящими друг от друга почти на пятьдесят лет, и – в еще большей мере – средой, претерпевшей глубокие изменения с тех пор, как они сами проходили монашескую подготовку. Были молодые люди, такие как Ротан, вступившие в Общество в России и также почерпнувшие здесь дух Общества из хорошего источника, в среде, которая, вопреки порой специфическим внешним обстоятельствам, шла до конца в своей верности традициям ордена. Были и люди уже зрелые, выходцы из обществ Отцов Пресвятого Сердца и Отцов Веры, в которых они стремились воссоздать образ жизни и дух исчезнувшего ордена, искренне, отважно, но привнося в него некоторые особенности. Наконец, была относительно большая доля священников, уже подготовленных и опытных апостолов, которые попросили о допуске в Общество и сразу, как отметит в 1820 г. Генеральная Конгрегация, откликаясь на нужды новых дел, погрузились в апостольский труд после очень краткого, импровизированного новициата или же, по сути дела, вовсе без такового[1066].
К этой трудности быстро прибавятся многочисленные изгнания и рассеяния, которых не многие провинции избегнут в XIX в. и которые, не говоря уже о странствиях, на которые была обречена при Наполеоне небольшая группа людей, объединившихся вокруг бл. Пиньятелли, начнутся уже в 1820 г. для России и Испании, в 1828 для Франции.
Духовная жизнь: деятельность генералов
Человеком, ниспосланным Божиим промыслом, человеком, который сыграет в новом Обществе роль, подобную роли Аквавивы в Обществе старом, станет Ян Ротан. Между тем, нужно признать, что, как труд Аквавивы был только венцом дел, совершенных первыми поколениями иезуитов, так и дело Ротана подготовят и сделают возможным усилия двух его предшественников, которые старались добиться полноты подготовки и монашеской жизни в возрождающемся ордене.
С 1814 по 1820 г. генералом был Тадеуш Бжозовский, которому царь помешал покинуть Россию и который был вынужден править Обществом издалека при помощи викария, проживавшего в Риме[1067]: это период импровизированных и временных решений, когда дела Общества множатся, когда бывшие иезуиты видят, как в орден прибывает все больше новобранцев, когда некоторые люди уже выходят на первый план, когда монашествующие, прошедшие подготовку в России и в новициатах Пиньятелли, уже образуют надежный каркас, когда всеобщая глубокая любовь к Обществу, страстное желание хранить верность его духу и традициям возмещают множество его недостатков.
В 1820 г., после серьезного, но краткого потрясения при откры тии Генеральной конгрегации[1068], избрание о. Луиджи Фортиса[1069] и его ассистентов, решение объявить всецело действительными декреты, правила и постановления старого Общества[1070] и тем самым пресечь все попытки преобразования положили конец остаткам временных решений, закрепили связь со старой традицией и тем самым позволили возобновить нормальную жизнь. То же решительное желание воссоздать во всей полноте присущую Обществу форму монашеской жизни и ее подлинный дух одновременно ярко и трогательно ска зались в решениях этой Конгрегации: о бедности жизни в общине (декрет 7), о необходимости срочного переиздания Института (де крет 9), о приеме послушников и монашеской подготовке (декрет 12), об изучении института (декрет 15), о применении публичных дел покаяния в трапезной (декрет 16), о правилах скромности (декрет 17)… Несмотря на преклонный возраст (он был избран в семьдесят два года), о. Фортис мужественно взялся за выполнение программы, намеченной избравшей его Конгрегацией. Лично подавая пример совершенного исполнения всех постановлений, он мягко и вместе с тем строго прививал его другим. Можно сказать, что, когда он умер 27 января 1829 г., духовная традиция была уже основательно восстановлена, а духовная связь различных элементов, образующих восстановленное Общество, утверждена.
9 июля того же года XXI Конгрегация избрала его преемником одного из самых младших его членов, о. Яна Ротана, который родил ся в Амстердаме в 1785 г., поступил в новициат в Дунабурге в 1804, завершив обучение, преподавал в России, затем, после изгнания, в Швейцарии, где также руководил миссиями. Он служил ректором коллегии в Турине, потом несколько месяцев вице-провинциалом Италии, а затем был поставлен во главе Общества, которым будет править вплоть до своей смерти 8 мая 1853 г.[1071]
О духовной жизни самого Ротана мы осведомлены довольно хорошо благодаря его многочисленным духовным заметкам, которые позволяют нам проследить ее со времени его вступления в новициат и до его смерти. Главное место здесь занимает, наряду с глубоким духом молитвы, который подчеркивали все свидетели и биографы, неустанная преданность поиску святости путем совершенного исполнения всех предписаний Института и должностных обязанностей, а также Упражнениям св. Игнатия как источнику молитвенной жизни, путеводителю в упорной борьбе с самим собой, образцу всей его духовной жизни. У нас есть заметки обо всех ежегодных духовных упражнениях, пройденных им в годы правления, начиная с 1829 и заканчивая 1852 – кануном его смерти[1072]. В них мы всегда находим план и даже материал «Духовных упражнений». Три дня всегда посвящены «Началу и основанию» и первой неделе, еще три – второй и по одному дню – третьей и четвертой. Темы почти всегда одни и те же. Как правило, мы находим здесь заметку о советах, данных ему духовным наставником, которому он давал отчет совести, решение преданно совершать испытание совести в покое, бороться со своим нетерпением, уделять молитве больше времени, чем предписано. В этих заметках нет ни следа того, что могло бы навести на мысль о дарах излиянного созерцания, но лишь глубокое, даже поразительное, смирение, полное самоотречение, постоянное единение с Богом, Которого он находит во всем, покорность благодати, которая не изменяла ему даже в самые трудные времена. Нет ничего более для него характерного, чем легкость, с какой он с раннего детства и до смерти все умел видеть с точки зрения божественного, с неколебимым упованием на Бога. Перед нами возвышенная святость, которая идет самыми обычными стезями, но при этом ярко освещает всю его жизнь.
Первоочередной заботой Ротана-генерала стало продолжение организаторского труда и подготовки, которым положил начало Фортис. Особенно решительно он добивается того, чтобы два полных года новициата и третья пробация проходили в нормальных условиях, которые бы обеспечивали их полную эффективность. Он также возобновляет обычай посланий, адресованных всему Обществу, чтобы направлять и укреплять его духовную жизнь, и ни один генерал до него не применял столь широко это средство поддержки единения среди своих монашествующих в духе их подлинного призвания[1073]. Уже в 1830 г. он пишет о той любви, какую иезуиты должны питать к Обществу. Он решительно отвергает любовь, жаждущую лишь численного роста ордена без подобающей заботы об основательной подготовке новобранцев, любовь всецело человеческую, которая видит в нем могучую и блистательную организацию, кичась его достижениями и похвалами и завидуя успехам и славе других. И, напротив, он проповедует глубоко божественную любовь, основанную, по словам св. Игнатия[1074], на взаимном обмене подлинными благами, на том, что монашествующие получают от ордена: цели, средствах, преданности Святому Престолу, духовных и апостольских традициях, – и на даре, который они приносят со своей стороны, всецело посвящая себя служению общему делу, а через него – славе Божией. В сохранившихся наставлениях Ротана не многие идеи подчеркиваются также настойчиво, как тот глубоко смиренный характер, какой должна сохранять преданность иезуитов своей монашеской семье, смирение, пример которого он подавал всегда первым в своих отношениях с другими орденами: известно, сколь самоотверженно он содействовал о. Лакордеру и дому Геранже в деле монашеского возрождения.
В 1883 г. он пишет важнейшее письмо о стремлении учредить миссии в далеких странах, особенно среди неверных, об обновлении того миссионерского духа, который был неотъемлемой частью их наследия и, как мы видели, важнейшей характерной чертой духовной жизни Общества. В этом письме он намечает полную программу миссионерских дел, показывая, что поле деятельности открыто, пробуждая святые желания и апостольские устремления, призывая глав провинций к щедрости в этих делах, напоминая о необходимости соответствующей подготовки и качествах, прежде всего духовных, необходимых для такого миссионерского служения среди язычников. При Фортисе некоторые отцы были посланы в Северную Америку и на острова Эгейского моря, но связь с великими миссиями к народам неверных не была еще восстановлена. Поэтому обязанность вновь широко раскрыть это поле деятельности опять же легла на Ротана[1075]: в 1831 г. в Сирии, 1834 – в Калькутте, 1837 – в Мадурае, 1841 – в Нанкине, 1844 – на Бурбоне и Мадагаскаре, 1848 – в Австралии, 1852 – в Кайенне. Параллельно Общество утверждается в Америке: в 1836 г. – в Аргентине, затем в Бразилии, в Чили, в Колумбии и на севере, среди индейцев Скалистых гор, благодаря знаменитому о. Де Смету.
Столь же важной, как и в области миссий, была деятельность Ротана, связанная с Упражнениями св. Игнатия и с духовными упражнениями вообще. Мы видели, какое место он уделял упражнениям в своей собственной духовной жизни. 27 декабря 1834 г. он написал всему Обществу письмо «об изучении и применении Упражнений», значение которого для истории иезуитской духовности трудно переоценить. С самого начала задаваясь вопросом о причинах большей или меньшей плодотворности духовных упражнений, которые выполняют или проводят члены Общества, он подчеркивает, что зачастую упражнения приносят меньше плода из-за недостаточно верного следования самой книге св. Игнатия, ее тексту и подлинной мысли, и слишком легкой ее подмены суррогатами, зачастую не имеющими с ней ничего общего, кроме названия. Таким образом, основанием должно служить изучение книги, ее точного текста, ее важнейших указаний, ее глубинного духа, изучение, впрочем, не чисто умозрительное и теоретическое, но всецело ориентированное на практику, на полное использование возможностей, содержащихся в наставлениях святого, особенно в том, что касается самоотречения, подлинного ядра Упражнений[1076].
Дабы поощрить и поддержать изучение этой книги, Ротан опубликовал в 1835 г. новый латинский перевод Игнатиева текста, стараясь как можно точнее следовать испанскому оригиналу, и сопроводил его обильными примечаниями, явно призванными, прежде всего, уточнить подлинный смысл этого текста и как можно точнее определить суть мысли автора. В 1838 г., в 1847 г. и последний раз в 1852 г. он пересматривал свой перевод и примечания[1077]. В действительности на практике этот новый перевод почти полностью вытеснил «вульгату» о. де Фре, более изящную, но также заметно более вольную. «Вульгата» сохраняет за собой то преимущество, что именно ее текст был утвержден Павлом III, но тот, кто хочет во всех тонкостях познать мысль святого, как она запечатлена в оригинале Упражнений, но не может познакомиться с испанским текстом, с полным основанием может предпочесть версию Ротана.
Прежде всего, не подлежит сомнению, что в манере преподавания упражнений иезуиты XIX столетия в целом куда точнее следовали плану и тексту св. Игнатия, чем большинство их предшественников XVII и XVIII вв.: чтобы убедиться в этом, достаточно сравнить наиболее распространенные книги духовных упражнений обеих эпох. Можно даже задаться вопросом о том, не привел ли некоторых этот импульс, заданный Ротаном, к некоторому буквализму, заходившему иногда так далеко, что преподавание Упражнения сводилось к простому разбавлению текста Игнатия. Тем более что, как мы видели, сам он на протяжении всех двадцати четырех лет своего правления совершал все ежегодные упражнения, строго следуя этому оригинальному тексту, и духовные упражнения, которые он давал схоластикам Вале в октябре 1848 г., также представляют собой исключительно разбор текста (explication de texte)[1078]. Когда же речь идет о ежегодных духовных упражнениях, как в данном случае, не может ли подобное бесконечное повторение одного и того же стать скучным и бесплодным?
Позже мы рассмотрим то особое место, которое отводится Упражнениям в духовности Общества. Здесь же, если взять лишь частный случай Ротана, представляется очевидным, что сам он никогда не разочаровывался в подобном повторении и не ощущал его бесполезности, но благодать всегда позволяла ему находить обильную пищу для своей души в этих бесконечных возвращениях к одним и тем же истинам, впрочем, очень хорошо отвечающих тому, сколь значительное место отводится в самих Упражнениях повторениям и возвращениям к уже совершенным размышлениям и созерцаниям. В этом, впрочем, нет ничего необычного, поскольку существует много примеров святых и духовных людей, месяцами и годами живших несколькими очень простыми мыслями, позволявшими им проникать в самое сердце духовной жизни, – и кто мог бы сомневаться, что мысли Начала и основания, размышления о Царе небесном и многие другие именно такого порядка? Что до духовных упражнений в Вале, то легко понять, что, получив столь благоприятную возможность, генерал счел важным изложить все свои мысли на предмет точного смысла различных частей Упражнений. Таким образом, как кажется, это не позволяет сделать никаких выводов, по крайней мере окончательных, по поводу его личного мнения о том, как следует преподавать Упражнения группе людей, обыкновенно совершающих их ежегодно. Тех же, кто пытался ему подражать, не вникнув достаточно глубоко в мысль св. Игнатия, это стремление к верности тексту, возможно, не раз приводило к узкому буквализму. Нужно слишком плохо знать людей, чтобы не допускать этого априори или апостериори. Но подобные перегибы и искажения не умаляют величайшей заслуги Ротана, вернувшего иезуитов к этому истоку их духовности и позволившего им пить воду прямо из источника. Не раз упрекали в узости и другое знаменитое сочинение о. Ротана, его De ratione meditandi («О способе размышления»)[1079], – и, бесспорно, тому, кто станет читать это сочинение вслед за подобными же трудами Бартоломео Риччи, Ариасаили Крассе, изящными введениями ла Пуэнте или Энева к их собраниям размышлений, будет трудно не ощутить его сухости и сложности. В сущности, перед нами сочинение для молодежи, которое автор написал в России, когда был преподавателем юниоров и в то же время их духовным наставником (1812–1816), а затем преподавал своим ученикам в Бриге в Швейцарии (1821–1823) и которое было литографировано около 1836 г. в Риме. Первое издание было выпущено в Риме в 1847 г. и вышло, с отдельной нумерацией страниц, в качестве приложения к изданию Упражнений того же года. По содержанию это De ratione meditandi представляет собой развернутый вариант краткой Formula meditandi («Формулы размышлений»)[1080], которую обыкновенно выдавали послушникам России, дабы помочь им в начале пути. Это снабженная рядом практических советов схема размышлений и возможных переживаний, которая предоставлялась начинающим, дабы помочь им совершить первые шаги, найти что-то в предмете размышления. Вместе с тем она призывала их не теряться в деталях, уделять внимание переживаниям и решениям, «без которых размышление уже было бы не мысленной молитвой, но чистым умозрением и простым исследованием»[1081], или, как скажет Ротан схоластикам Лувена в начале духовных упражнений 1849 г., «превращать размышление в молитву, обращая к Богу вздохи, краткие молитвенные воззвания и т. д.»[1082]. Поэтому было бы серьезной ошибкой искать в этом небольшом труде всю мысль Ротана о молитве. И тем более не следует видеть в нем официальное и целостное отражение присущего Обществу понимания способов молитвы своего основателя. Сколь бы велики ни были подлинные заслуги этого сочинения и польза, которую оно принесло и может принести в будущем, оно остается простым практическим руководством для начинающих, и не в нем следует искать лучшее и глубочайшее отражение учения самого Ротана[1083].
Впрочем, следует признать, что, если такой человек молитвы, каким был Ротан, в своих письмах, написанных к юбилею Общества в 1840 г. или по случаю многочисленных испытаний, которым оно подверглось в период его правления, настаивает не столько на молитве, сколько на самоотречении, смирении и духовной радости среди страданий, неколебимом уповании на любовь Сердца Иисусова, то, без сомнения, он считал, как твердил св. Игнатий и как сам он знал по собственному опыту, что душе воистину смиренной и самоумерщвленной легко достигнуть единения с Богом и находить Его во всем.
О. Петер Бекс[1084], который сменил в 1853 г. о. Ротана, также написал много посланий своим монашествующим за тридцать лет своего долгого правления. Если он не оставил в сфере духовной жизни новых указаний или побуждений, подобных тем, какие дал его предшественник в связи с миссиями или Упражнениями, то продолжал трудиться в том же направлении с присущей ему кроткой твердостью, стараясь обеспечить подготовку молодых монашествующих, всецело отвечающую программе, оставленной св. Игнатием, и поддерживать упорядоченность духовной жизни вопреки рассеяниям, которые по-прежнему следовали одно за другим. В 1853 г., после потрясений 1848 г., Генеральная конгрегация настояла на возобновлении упорядоченной жизни в общинах, насколько это возможно[1085]. В 1871 г. Бекс предостерег от двух опасностей: лени перед лицом невозможности продолжать обычные дела служения в привычной обстановке и слишком большой вольности жизни в рассеянии. В этих испытаниях, в которых он непрестанно проповедовал мужество и упование, он нашел благоприятную возможность полностью завершить восстановление нормальной монашеской подготовки: закрытие домов и коллегий освободило множество схоластиков и молодых отцов. В этом он увидел возможность дать им в лучших условиях не только образование, но и третью пробацию, которая, судя по декрету Конгрегации 1853 г., в это время все еще совершалась очень слабо, для проформы[1086]. Так было, например, в 1881 г. в Германии и во Франции. Пусть этот вынужденный досуг используется также для того, чтобы посвящать больше времени молитве. В 1856 г., после своего избрания и по случаю трехсотлетия со дня смерти св. Игнатия, о. Бекс подчеркнул важность верности духу святого основателя, отраженному в Конституциях, в первую очередь, в полном отказе от духа мира, в смиренном самоотречении ради подражания примеру Христа нищего и презренного. Позднее, в 1875 г. он возвращается к другому аспекту этого духа, к рвению о душах, рвению глубокому, отважному и в то же время упорядоченному в смысле избрания апостольской нивы и средств творить благо[1087].
О. Антоний Мария Андерледи[1088], викарий, а затем преемник Бекса, пользовался, главным образом, теми возможностями, которые давали ему торжества в честь некоторых святых Общества, чтобы напоминать в своих письмах об основополагающих принципах монашеского духа и важнейших пунктах дисциплины. В 1887 г. по случаю беатификации Эдмунда Кемпиона он подчеркнул, что его мученичество и рвение учат тому, что монашеская жизнь, в особенности же мужественное жертвование земными привязанностями и родственными связями, есть бескровное мученичество, что при избрании апостольского служения иезуиты должны руководствоваться лишь одной целью, славой Божией, полностью отрекаясь от себя и своих предпочтений. В 1890 г. по случаю канонизации Алонсо Родригеса он призывает к смирению, к любви к самым скромным делам, к единению с Богом, важнейшее условие которого – умерщвление страстей, а главный путь для иезуита – Упражнения. Св. Иоанн Берхманс служит в его письмах примером совершенного соблюдения правил жизни в общине. Св. Петр Клавер – образцом неустанного, самоотверженного, самозабвенного рвения, послушным и вершащим великие дела при полном подчинении правилам. В 1892 г. по случаю трехсотлетия Алоизия Гонзаги генерал напоминает о презрении к миру и его правилам[1089].
Эту решительную борьбу за сохранение монашеского духа и упорядоченной монашеской жизни во всей их целостности вопреки нашей современной цивилизации и ее опасностям продолжил о. Луис Мартин[1090], в особенности в своем замечательном письме от 4 октября 1896 г. «о некоторых опасностях, которых следует избегать в наши времена». В первую очередь речь идет о двух: о легкомыслии, влекущем за собой поверхностность в учении, рассеянность в духовной жизни и подмену глубокого размышления и истинно серьезной духовной жизни легким чтением и простыми занятиями; и разнузданной любви к свободе и независимости, ведущей к утрате глубокого чувства послушания и смирения, недостатку смирения, который становится еще опаснее, когда принимает форму неправильно понятой любви к Обществу, побуждая нас искать его славы как цели[1091].
О. Франциск Ксаверий Вернц[1092], будучи специалистом канонического права, предпочитал точные указания пространным письмам с духовными наставлениями. Среди многочисленных разосланных им указаний следует, прежде всего, отметить письмо 1910 г. о третьей пробации, в котором он дополнил и адаптировал распоряжение Аквавивы на ту же тему, а также письмо 1910 г. о том, как совершать ежедневные получасовые размышления, предписанные настоятелям, и о новых правилах для конгрегации Пресвятой Девы и Благой кончины, изданных в 1907 и 1910 г.[1093]
В эту эпоху генеральные конгрегации почти не издавали декретов, утверждающих новые тенденции, непосредственно затрагивающие духовную жизнь. Как и предшествующие, они ограничились призывами к полному выполнению уже существующих предписаний на эту тему. Между тем следует отметить декрет 1883 г., в котором отклонялась просьба об изменении 34 правила для ректоров, запрещающего им позволять схоластикам приступать к причастию чаще раза в неделю. Тогда в самом разгаре была кампания поборников частого причащения, и Конгрегация предпочитала дождаться указаний Святого Престола, которые и в самом деле поступили вместе с декретом Пия X, после чего Конгрегация 1906 г. всецело подчинила их духу разнообразные правила[1094]. Опять же в 1883 г. декретом 46 была официально утверждена миссия распространения почитания Пресвятого Сердца Иисуса, переданная Обществу Маргаритой-Марией Алакок, которая была причислена к лику блаженных в 1864 г.[1095] В 1892 г. декрет 20 о поддержании истинного монашеского духа обращает внимание на ошибки, допускаемые в беседах, на соблюдение монашеского затвора, на необходимость особой заботы о духовной жизни молодых монашествующих и братьев-коадъюторов…[1096] С конгрегациями 1915 и 1923 гг. мы подходим к подготовке и осуществлению работы по кодификации законодательных текстов Общества и их адаптации к новому кодексу канонического права, работы, завершившейся в 1924 г. публикацией официального Epitome Instituti («Краткого изложения института»)[1097], в котором кодифицированные тексты были объединены с предписаниями общего права монашествующих и постановлениями, регулирующими практику тех и других, а в 1932 г. дополнены изданием пересмотренного и исправленного текста различных правил, как общих, так и применимых к частным занятиям или ситуациям. Ни кодификация, ни распоряжения и правила не привнесли в области духовной жизни каких-либо значимых изменений в прежние положения. Они лишь подтвердили их, особенно те, что связаны с благочестивыми делами и ежедневным часом молитвы, а также с отчетом совести, который был особо одобрен Святым Престолом со всеми отступлениями от общих предписаний права, какие он мог в себе содержать. Но если эти тексты не несут в себе ничего нового, то их преимущество в том, что в них в сжатой и конкретной форме представлены практические принципы, определяющие духовную жизнь иезуитов и внутренний дух, которым они должны руководствоваться в различных своих занятиях и делах служения; в частности, различные правила содержат в себе множество исключительно ценных с этой точи зрения указаний.
Плоды: некоторые указания
Каков же был отклик на эти непрестанные старания настоятелей Общества в XIX в. установить, сохранить и развить этот внутренний дух и упорядоченность? Ответить на этот вопрос так же трудно, как и при обсуждении предшествующих периодов, и даже еще труднее. Поскольку речь идет о временах, столь близких к современности, и расстояние, необходимое для верной оценки фактов, отсутствует, очень нелегко дать сколько-нибудь точный ответ на вопрос об уровне и тенденциях духовной жизни иезуитов в целом после воссоздания Общества. Здесь можно только подчеркнуть некоторые несомненные факты, назвать имена некоторых людей, которые подают нам характерный, по крайней мере, показательный пример того, что иезуиты считали самым лучшим в Обществе, лучше всего отвечающим его глубинным устремлениям в сфере духовной жизни.
Первый факт, который бросается в глаза при исследовании этого периода, это постоянный и быстрый численный рост воссозданного ордена: если в 1814 г. он насчитывал 600 членов, делившихся на старых и новых, то ко времени смерти Ротана, в 1853 г., в нем состояло уже более 5000 человек. Когда в 1883 г. Бекс передал бразды правления Андерледи, в Обществе было 11000 членов и 23 провинции. В 1892 г., когда этот генерал умер, число провинций не изменилось, но общее число иезуитов превысило 13000. В 1906 г. о. Мартин составил после себя 15000 монашествующих, которых в 1915 г. было уже 17000, а в 1936 – более 25 тысяч[1098]. Разумеется, эта голая статистика требует истолкования, чтобы служить серьезным указанием на духовную жизнеспособность ордена: число – еще не все и может даже (множество исторических примеров служат тому доказательством) представлять большую опасность для пыла монашеской семьи. Уже св. Игнатий настоятельно предостерегал от соблазна принимать в Общество turba, ничего не стоящую толпу, плохо подготовленную и неприспособленную[1099]. Кроме того, численный рост был в значительной мере производной роста географического, поскольку учреждались целые новые провинции, например, в Америке, там, где пятьюдесятью-шестьюдесятью годами раньше трудились лишь несколько иезуитов. Наконец, если общее развитие Общества представляется действительно непрерывным, то в отдельных деталях жизни различных провинций наблюдаются заметные колебания, и многие из них переживали и переживают до сих пор более или менее явный кризис набора. Однако, поскольку здесь речь идет главным образом о массе, о целом, представляется трудным не прийти к выводу о том, что подобное развитие вопреки изгнаниям и рассеяниям, еще недавно поразившим многие из наиболее прочно утвердившихся провинций, говорит о большой жизненной силе и воистину примечательном уровне монашеской жизни.
Тем более (и это второй факт), что локальное развитие, выражавшееся в новых начинаниях, отвечало не только внутренней потребности расширить орден, дабы чем-то занять избыток новобранцев, но и на призывы, столь же постоянные, сколь и настойчивые, поступающие извне: со времен воссоздания Общества одна из главных забот настоятелей всегда состояла в том, как, никого не обижая, отказываться от некоторых дел, о которых их просили подопечные, дабы, согласившись на них, не подвергнуть опасности формацию и монашескую жизнь своих подопечных. Такое количество просьб, поступавших из различных католических кругов, из каждой страны понемногу, также едва ли говорит о вялости монашеской жизни: некоторое время люди могут питать иллюзии относительно ценности тех апостолов, которых они призывают к сотрудничеству, но они не могут заблуждаться бесконечно.
Третий факт: распространение миссионерского духа и плодотворного участия в апостольском труде в странах неверных. В этом отношении Общество, несомненно, лишь участвует в общем движении Церкви, которое началось в середине XIX в. и усилилось под влиянием последних Пап, особенно Пия XI, но участвует широко. И, если общее число его членов не перестает расти, то в то же время можно заметить, что в этом растущем числе доля монашествующих, участвующих в миссиях, также непрестанно увеличивается. Если говорить лишь о последних годах, когда статистика с большей точностью выделяет миссии к неверным в собственном смысле слова, мы видим, что доля иезуитов, участвующих в этих миссиях, составлявшая в 1919 г. 10 % от общего числа их участников, достигает 11,4 % в 1925 г.; 11,9 % в 1929; 12,7 % в 1934 и 14,8 % в 1940. В то время как общее число в эти двадцать лет выросло в полтора раза, число иезуитов-миссионеров за то же время увеличилось более чем вдвое[1100]. И не менее многочисленны, чем прежде, монашествующие, которые хотя и заявляли, притом настойчиво, о стремлении участвовать в миссиях, в силу послушания продолжали нести духовное служение в Европе и Америке.
Четвертый факт: место, которое занимало в жизни иезуитов XIX в. служение исповеди и духовного руководства. Мы говорим, разумеется, не о мифическом иезуите, модном духовном наставнике для благочестивых щеголих, объекте поверхностных насмешек, бессмертный пример которых оставил нам Паскаль. Я намерен говорить о безвестном и трудном апостольстве, о бесконечных часах, которые иезуиты проводили в исповедальне, выслушивая в основном бедняков, людей, по своему положению обыкновенно очень скромных, но ищущих более глубокой христианской жизни. Без сомнения, это служение занимало на протяжении всего XIX в. и позднее значительное место, наряду с другими, более заметными, в жизни большого числа иезуитов, иногда очень известных, и даже поглотило почти всю жизнь немалого числа других, совершенно неизвестных, проводивших бо́льшую часть своих дней в исповедальне, в церквях Общества или же в церквях приходских, выслушивая иногда более 30000 исповедей в год. Для того же, кто обладает некоторым опытом подобного служения, нет сомнения, что такого рода самопожертвование, беспрерывно длящееся годами, подобное влияние на души требуют очень напряженной духовной жизни, необыкновенного самоотречения.
Автобиографии и биографии
Некоторые иезуиты оставил и духовные дневники и личные записки, изданные после их смерти, которые позволяют нам еще глубже проникнуть в их душу. Разумеется, такими документами нужно пользоваться с большой осторожностью. Некоторые из них подтверждаются очень ревностной внешней жизнью, свидетельствующей о том, что эти заметки – не просто слабые опыты и пустые слова. Мы уже встречались с духовными сочинениями о. Ротана, недавно изданными в его Opera spiritualia. О. Пьер Оливен[1101], убитый в Париже в 1871 г. повстанцами Коммуны, оставил Journalde ses retraites annueles («Дневник своих ежегодных духовных упражнений»), опубликованный о. Клером вскоре после его смерти (Париж, 1872; 2 тома), заметки, каждая страница которых являет нам величие этой души, богатой и сильной в борьбе с собой, в полной покорности Богу. Они интересны и тем, что, как и Ротан, Оливен всегда совершал свои упражнения, следуя плану Упражнений св. Игнатия, от «Начала и основания» до «Созерцания ради обретения любви Божией», регулярно возвращаясь к ним каждый год; и между тем издателю удалось, не совершая насилия над текстами, дать упражнениям каждого года особое название, отражающее их тональность, особый оттенок. Перед нами примечательный пример адаптации, которой легко поддается этот план Упражнений. Были изданы также записки о больших, тридцатидневных духовных упражнениях и Journal spirituel («Духовный дневник») о. Амбруаза Матиньона[1102], который был соратником, а впоследствии преемником о. Оливена на посту настоятеля парижского дома. Духовные упражнения, совершённые под руководством о. Фуйо, равно как и «Дневник», куда менее оригинальны и ярки, чем заметки о. Оливена, поскольку о. Матиньон, выдающийся духовный наставник, не обладал сильным и самобытным характером о. Оливена. Между тем в сочетании с заметками о духовных упражнениях, которые он давал другим, эти признания весьма интересны как пример внутренних помыслов иезуита очень ревностного, но близкого, скорее, обычному пути.
Напротив, очень самобытен Memorial («Записки») о. Жана Лионнара[1103], которого мы встречаем среди духовных авторов: этот созерцатель, наделенный, как кажется, необыкновенными дарами, во многом отразит свой личный опыт в Apostolat de la souffrance («Апостольстве страдания»). Еще одной страдающей душой, познавшей суровые божественные испытания, пылко предававшейся созерцанию в гуще каждодневного самоотверженного труда, более уравновешенной, чем Лионнар, в своей полной покорности божественному произволению, был о. Алексис Анрион[1104], оживающий на страницах своего «Дневника», который позволяет нам проследить его восхождение с 1902 г. до его смерти в 1919 г. Здесь мы можем всецело проникнуть во внутренний мир молодого иезуита, который, прожив жизнь, лишенную внешнего блеска, являет в своих записках необычайное богатство духовной жизненной силы. Этот внутренний мир интересно сопоставить с другим, также очень богатым, но совершенно иным – с внутренним миром человека, который был самым влиятельным его наставником, о. Жермена Фоша[1105], постепенно дополнявшего и перерабатывавшего свою Programme de vie («Программу жизни»), ныне опубликованную, которая позволяет нам проследить глубинное действие благодати в этой великодушной и пылкой натуре.
О. Вильгельм Эбершвайлер[1106], каки о. Фош, всю жизнь посвящал себя делу духовного руководства, в особенности молодыми иезуитами. Жизнеописание этого созерцателя содержит множество выдержек из его заметок, которые и составляют главную ценность этой внешне единой биографии. Таким образом можно воссоздать весь путь этой души, от мужественной аскетической подготовки первых лет до излиянных даров, которыми этот человек был в изобилии наделен с 1870 г., своего третьего года пробации.
В 1882–1886 г. в Лондоне вышли четырехтомные Memoir of Lie and Death of Father Augustus Henry Law («Воспоминания о жизни и смерти отца Огастуса Генри Ло»). Отец Ло[1107], который родился в 1833 г., был сыном англиканского пастора, бывшего офицера, который, вдохновленный примером Маннинга, обратился в 1851 г. в католицизм. Сын, также офицер, в свою очередь обратился в 1852 г., а два года спустя поступил в новициат иезуитов. Он стал одним из основателей миссии на Замбези, где и умер в 1880 г. Его духовные заметки опубликовал его отец, одновременно с перепиской, которую они вели между собой. Письма здесь чередуются с отрывками из дневника. Особенно трогательна последняя часть дневника (III, р. 154–196), позволяющая нам вместе с ним пережить последние месяцы его трудной миссионерской жизни вплоть до кануна того дня, когда он умер, изнуренный лишениями и страданиями.
Отец Джон Моррис, также переживший обращение, родился в Индии в 1826 г., принял католичество в 1846, стал священником в 1849, служил секретарем Уайзмана, затем Маннинга, поступил в новициат в 1867 г. и умер на кафедре в Уимблдоне в 1893 г. Его Journals kept during times of retreat («Дневники духовных упражнений»), опубликованные о. Дж. X. Полленом (Лондон, 1894), позволяют нам проследить его духовную жизнь начиная с духовных упражнений, которые он выполнял в новициате 1867 г., и заканчивая теми, которые он совершил в 1893 г., за несколько месяцев до своей внезапной смерти. Хотя он вступил в Общество в сорокалетнем возрасте, будучи уже священником, почерпнувшим большой опыт в близком общении с двумя архиепископами, при которых он служил секретарем и был их другом, он тем не менее очень точно придерживается Упражнений без тени буквализма, но верно следуя их главной сути[1108].
Многочисленные духовные заметки, оставленные о. Уильямом Дойлом[1109], были включены в его жизнеописание и не без основания, поскольку только сопоставление этой внутренней жизни, столь необычайной, с его трудовыми днями, исполненными героического апостольского самопожертвования, может позволить нам судить об истинной ценности этих заметок и видеть в них нечто, всецело отличное от иллюзий и игр воображения; впрочем, несмотря на это, записи эти выявляют некоторые проблемы, которые едва ли поддаются четкому и удовлетворительному решению, в частности проблему его бесчисленных молитвенных устремлений (aspirations).
Рядом с этими автобиографическими документами и с тем, чем их можно было бы дополнить[1110], следует поместить биографии или простые записки иезуитов, которые выходили в большом количестве после воссоздания ордена в 1814 г., причем некоторые из них лишены большой ценности и не помогают нам проникнуть в подлинную духовную жизнь их героев, другие же, напротив, дают вполне конкретное и точное представление о ней. Не может быть даже речи о том, чтобы приводить здесь более или менее полный список этих биографий и заметок: достаточно будет назвать лишь некоторые из них, которые, говоря о людях совершенно разного склада, о разных ситуациях и странах, в достаточной мере позволяют нам ощутить, какой была духовная жизнь лучших представителей Общества XIX и начала XX вв. Лучших, поскольку ясно, что есть души, обладающие святостью, сколь глубокой, столь и тайной, о чьем жизнеописании никто и не помышлял, однако те, о которых писали, особенно те, которые будут здесь названы, в целом представляют собой цвет этого ордена и, несомненно, возвышаются над средними его представителями. Между тем, если было бы ошибкой судить по этим избранным обо всех иезуитах, их пример, по крайней мере, указывает нам направление и основные особенности духовной жизни ордена, отражая его подлинный дух и идеалы. Жизнь о. Луиджи Солари[1111] во многом напоминает жизнь Бернардо де Ойоса: служа, как и он, апостолом почитания Пресвятого Сердца, он, как и Ойос, умер вскоре после рукоположения во священство. Его тоже сравнивали с Алоизием Гонзагой, которого он брал за образец. О. Паоло Капеллони [1112], напротив, стал в 1814 г., в возрасте тридцати восьми лет, одним из первых послушников Сант-Андреа аль Квиринале. Он и прежде сотрудничал в Джезу с бывшими иезуитами, а с 1821 г. до своей смерти в 1857 г. был апостолом Неаполя, как св. Франциск де Джеронимо, чьи начинания он возобновил. О. Федерико Мария Торньелли[1113] посвятил свой миссионерский труд в основном Сардинии, в то время как его современник о. Луиджи Риказоли[1114], главным образом, отдавал свои силы труду во Флоренции. Риму посвятили лучшие свои начинания о. Тито Факкини[1115], неутомимый миссионер и руководитель оратории Каравита, и о. Уго Мольца[1116], ректор Римской коллегии, наставник третьей пробации, который занимался, главным образом, руководством своими собратьями и духовным наставничеством. В следующем поколении тем же обязанностям настоятеля и духовного наставника молодых иезуитов посвятил всю свою жизнь о. Риккардо Фридл[1117], образец святого и мудрого руководителя, с необычайной добротой побуждавшего принимать строгости монашеской жизни, не стремясь уменьшить их из слабости. Его традицию продолжат его преемники во Флоренции, о. Аугусто Спинетти[1118] и о. Джоаккино Альберти[1119]. О. Фердинандо Розати[1120], который вступил в Общество уже священником, трудился в нем всего несколько лет, служа преподавателем и духовным наставником и проходя суровое испытание болезнью. Тоже короткой и необычайно отважной была монашеская жизнь Пьетро Рокка[1121], поступившего в новициат в возрасте двадцати шести лет после блестящей учебы в университете, и умершего по прошествии нескольких лет на скромной службе в сельском приходе.
«Утешитель Сердца Иисусова», о. Махин Хинеста[1122], наставник послушников и настоятель в провинции Арагона, был, прежде всего, учителем духовной жизни, как и о. Хуан Гранеро[1123], также настоятель, провинциал и визитатор. О. Франсиско де Паула Тарин[1124] возобновляет самые выдающиеся подвиги великих миссионеров: будучи болен туберкулезом, он становится апостолом других туберкулезных больных и вместе с тем ведет жизнь, полную ужасающей, ошеломляющей суровости, в которой мы соприкасаемся с божественным на каждом шагу. Другими великими апостолами были о. Хосе Мач, о котором мы будем говорить ниже, а также о. Хуан Конде[1125] и о. Тибурсио Арнаис[1126]. Последний, вступив в Общество священником, был также неутомимым катехизатором. О. Хосе-Мария Рубио[1127] был духовным наставником, но в то же время, главным образом, великим распространителем почитания Пресвятого Сердца и Евхаристии в форме «Почетного караула» и нового начинания под названием «Марии». Ниже мы встретимся с Луисом Игнасио Фитером, чья деятельность отождествляется с руководством марианской конгрегацией в Барселоне. О. Карлос Феррис учредил прямо в Испании лепрозорий Фонтильес, который по-прежнему остается одной из жемчужин Арагона. Прекрасную жизнь иезуита-художника прожил о. Викториано Сальмон[1128], талантливый скульптор и в тоже время святой монашествующий. Краткую жизнь, чье благородство увековечено во множестве записей и писем, прожил схоластик Хоакин де Дальмасес[1129]. О. Иларио Фернандес[1130] родился и был рукоположен во священники в Испании, но переехал в Чили, где нес плодотворное апостольское служение, вступил в Общество в возрасте пятидесяти четырех лет, еще около десяти лет трудился в Аргентине и умер в Кордове в 1912 г. Подобное же апостольское служение на Филиппинах более сорока лет нес о. Педро Торра[1131].
О. Ашиль Гиде[1132] опубликовал в 1854–1864 гг. серию жизнеописаний и заметок о многих первых французских иезуитах после воссоздания Общества, очень ценных благодаря содержащимся в них многочисленным конкретным деталям внутренней жизни Общества в это время. Прекрасным представителем иезуитов следующего поколения был Ксавье де Равиньян[1133], очень живо изображенный в книге о. де Понлевуа[1134] во всем своем великодушии, спокойном мужестве в час суровых духовных испытаний, во всем поразительном духовном влиянии своей личности. Другой характерный образ иезуита являет нам о. Альберик де Фореста[1135], основатель апостольских школ, чье величие души и рвение сказались в избранном им пути подготовки новобранцев для всех миссионерских сообществ без различия, каковы бы они ни были, пути, которого не всегда позволяло придерживаться дальнейшее развитие этого начинания. Говоря о временах, более близких к нашим собственным, наряду с уже упомянутыми жизнеописаниями о. Ленуара и о. де Гранмезона, можно назвать среди множества других также жизнеописание Феликса Вольпетта[1136], апостола рабочих Сент-Этьена, а также о. Анри Оффруа[1137], выдающегося юриста, жившего благородной и глубокой духовной жизнью, схоластика Жана Шарля[1138], человека, обладавшего уже исключительной духовной зрелостью в недолгие годы своей монашеской жизни.
Более известны и, вероятно, будут однажды причислены клику святых (их процессы были начаты в Риме в 1924 и 1934 гг.) два наставника третьей пробации о. Поль Гиньяк и о. Адольф Пети. Первый[1139], монашествующий, чья поразительная суровость к самому себе умерялась только глубокой благодатной христианской любовью, человек, воплощавший собой полное самоотречение ради служения Христу, очень живо отражен в биографии, с любовью написанной его учеником и преемником, очень, между тем, на него не похожим, Артюром Кальве, который также опубликовал его избранные письма с духовными наставлениями, из которых видно, как эта глубокая духовность сообразуется с самыми разными душами, куда больше, возможно, чем можно было бы заранее предположить.
Совершенно иным был о. Пети[1140]. «Сеятель радости», душа, чистая в своей природной утонченности, «святой» о. Пети обладал в Бельгии куда более широким внешним влиянием как руководитель и основатель многочисленных начинаний и, прежде всего, организатор закрытых духовных упражнений для мирян. Хотя он всегда улыбался, влияние его было не менее глубоким, в особенности на монашествующих и священников, которых он учил великодушному упованию и доверию, исполненному веры.
Апостол студентов Лувена о. Дезире Либер[1141] предстает в биографии о. Виктора Ван Трихта, возможно, непохожим на «классического святого», но живущим только ради душ, душ студентов, а также молодых монашествующих, среди которых он умрет от бессилия в пути, ведя их в святилище Богоматери Монтегю, столь дорогое сердцу св. Иоанна Берхманса.
Недавняя биография о. де Вруа[1142] повествует о прекрасной жизни, посвященной апостольскому труду в коллегиях и героически окончившейся в страданиях, а жизнеописания отцов Вольффа[1143] и Ван де Керкхове[1144] рассказывают нам о трудах двух великих миссионеров в Голландии и Фландрии в первые годы нового Общества.
В нашем распоряжении есть два жизнеописания духовных наставников, о. Адольфа фон Досса[1145] и о. Морица Мешлера[1146]; более короткой, полной испытаний, была жизнь Георга фон Вальдбурга-Цайля[1147] и Августа Пфайфера[1148]. Более необычной была жизнь Бернарда фон Штольберга[1149], бывшего офицера, ставшего священником, потом иезуитом и миссионером в Швеции. Очень близкой к нам, не только по времени, но также и по очень острому ощущению злободневных потребностей души была жизнь о. Петера Липперта, которого мы находим среди духовных авторов[1150].
О. Мартиндейл нарисовал очень выразительные и живые образы многих своих собратьев: о. Ричарда Гаррольда[1151], о котором он публикует интересные личные заметки; о. Чарльза Доминика Плейтера[1152] и его деятельность в Оксфорде в некатолической среде; о. Бернарда Вогана[1153], авторитетного лектора, выступавшего перед самыми просвещенными и выдающимися слушателями, апостола бедняков из пригородов Лондона. Многочисленные отрывки из личных бумаг Джеймса А. Куллена позволяют нам заглянуть в духовную жизнь этого ирландского священника, который вступил в Общество в сорокалетнем возрасте после плодотворного служения и трудился там не менее плодотворно еще много лет[1154].
Из числа иезуитов, которые, приехав из Европы, содействовали основанию провинций в США, назовем лотарингца Жозефа Феликса Барбелена[1155] и голландца Арнольда Дамена[1156]. К следующему поколению принадлежит неутомимый апостол о. Уильям Пардоу[1157]. Жизнеописания о. Ричарда Тайерни[1158], публициста и главного редактора журнала «Америка», о. Уолтера Драма[1159], преподавателя из Вудстока, интересное многочисленными выдержками из писем и заметок, которые в нем приводятся; о. Э. Маккормика, также содержащее множество писем к его сестре, монахине[1160]; молодого схоластика Френсиса Куллинана[1161] рассказывают нам о жизни этих американских провинций, уже полностью сформировавшихся.
Биографы о. Мигеля Про[1162] рассказывают не только о его героическом апостольстве, увенчавшемся столь же героической смертью, но также о его глубокой духовной жизни, источнике этого героизма. Также в Латинской Америке были созданы жития о. Бартоломеу Таддеи[1163], распространявшего в Бразилии почитание Пресвятого Сердца, и о. Луиса Гамеро[1164], посвятившего бо́льшую часть своей долгой жизни подготовке своих собратьев в Колумбии и руководству ими.
Среди самых характерных жизнеописаний миссионеров следует в первую очередь назвать биографию легендарного апостола индейцев Северной Америки о. Петера Де Смета[1165], «великой Черной Одежды», и о. Максимилиана Рылло[1166], поляка, который поступил в новициат в Риме, стал миссионером в Сирии и Африке, где и умер в Хартуме в 1848 г. В Индии трудились двое основателей миссии в Чхота-Нагпуре: о. Константен Льевен и о. Сильвен Грожан[1167]. О Мадурае написаны две книги о. Сюо о монсеньере Кано и о. Дельпеше[1168]. О Китае повествуется в жизнеописаниях монсеньера Лангилья и о. Тонне[1169]; о Замбези – в биографии о. Шомберга Керра, бывшего офицера морского флота, который оживает на страницах своих многочисленных писем[1170]; о Мадагаскаре – в житии о. Бертье, убиенного за веру, и о. Бейзима, который умер от проказы, служа прокаженным[1171]; о Конго – в жизнеописании о. Ивана де Пьерпона[1172], а также в захватывающей биографии схоластика Генри Бека, который едва достиг миссии и умер на обратном пути, на который вынудила его болезнь[1173].
Мы завершим этот перечень, весьма неполный, несмотря на его длину, несколькими жизнеописаниями братьев-коадъюторов, которые позволяют составить представление о том, каковы были после воссоздания Общества смиренные последователи св. Алонсо Родригеса: так, в Риме вышло жизнеописание брата Манчини, в Испании – братьев Гарате и Алехальдре, в Германии – брата Штелера[1174]. Барт де Саделер нес миссионерское служение на Замбези, а затем в Конго.
Апостольские дела: Упражнения
Если мы сравним обычаи духовной жизни нынешних ревностных христиан и христиан XVII или XVIII в., то нам сразу бросятся в глаза два главных отличия: обычай регулярно выполнять духовные упражнения и частое или ежедневное причащение, к которым можно прибавить также очень важное место, отводимое апостольской молитве.
После обзора духовной жизни иезуитов воссозданного Общества мы можем приступить к исследованию их внешнего духовного влияния, изучив вопрос их роли в развитии католического благочестия в XIX в.
Обычай регулярного выполнения духовных упражнений ежегодно или же каждые два или три года не нов: мы видели, что его придерживался св. Карл Борромей; он стал обязательным для иезуитов в 1608 г.; многие упражняющиеся, которых принимали дома закрытых духовных упражнений а Бретани и в других местах, имели привычку время от времени выполнять упражнения; многочисленные книги духовных упражнений, опубликованные иезуитами и неиезуитами в XVII–XVIII вв., свидетельствуют о распространенности этого обычая. Новым же в XIX в. было его повсеместное распространение не только в монашеских орденах, но и среди немонашествующих священников и набожных мирян. Для монашествующих и священников обязанность совершать упражнения, уже вписанная во многие Конституции и уставы, станет с приятием Кодекса канонического права 1917 г. общим законом Церкви.
До упразднения иезуиты сыграли большую роль в движении, приведшем к этому повсеместному распространению духовных упражнений. Как только их орден был восстановлен, они стали выдающимися руководителями духовных упражнений для монашествующих и священников, и, прежде всего, именно в этой форме будет осуществляться их освящающая деятельность в этой среде. Таково было, например, великое апостольство о. Пьера Шеньона[1175], который провел более трехсот духовных упражнений для священников и чьи печатные труды – лишь продолжение тех наставлений, которые он давал священникам во время упражнений. Позднее такое же служение будет нести о. Пьер Бувье[1176], который будет, прежде всего, руководителем духовных упражнений для священников. Решающее влияние на способ проведения этих регулярных духовных упражнений для монашествующих и священников оказал о. Ротан, побуждая руководителей точнее следовать в главном Упражнениям св. Игнатия.
Что касается духовных упражнений для мирян, то на протяжении всего XIX в. мы встречаемся с различными опытами закрытых коллективных духовных упражнений. В Риме уже в 1825 г. открывается дом духовных упражнений Сан-Эузебио[1177]. В коллегиях Швейцарии сразу вводится обычай ежегодных духовных упражнений для учеников[1178]. В Амьенео. Гиде трудился до самой своей смерти в 1866 г. над организацией духовных упражнений для бывших учеников Коллегии Промысла Божия, которые состоялись уже в следующем году[1179].
И все же только позже движение распространяется настолько, что принимает форму постоянного установления, которое мало-помалу станет повсеместным во всех провинциях. В Бельгии, в Дронгене, Адольф Пти начиная с 1866 г. стал каждый год давать коллективные упражнения группе мирян, которая быстро росла. В 1877 г. он примет уже 150 человек, в 1884 двести и тогда начнет открывать другие дома упражнений: в Фэ, в Льеже и т. д[1180].
Во Франции духовные упражнения проводились в Ати под Парижем и в Кламаре на вилле Манреса, которая в 1877 г. приняла первые группы священников и мирян[1181]. Однако здесь главным организатором, распространителем и даже «теоретиком» закрытых упражнений был о. Анри Ватриган. В 1882 г. он учредит в Шато-Блане под Валансьеном свой первый дом духовных упражнений для мирян и до самой смерти не перестанет поддерживать основание подобных домов во Франции, в Бельгии, в Голландии, в Канаде[1182]. В Австрии дом в Тизисе под Фельдкирхом открывается в 1896 г.; в Голландии в 1908 в Венло. В Канаде это движение начинается в 1909 г., а в 1914 открывается вилла св. Мартина[1183]. В США главным распространителем закрытых духовных упражнений становится о. Теренс Шили[1184]. Как мы видели, в Италии в 1825 г. открылся дом Сан-Эусебио. В Испании Лойола принимала в специально отведенной для этого части дома многочисленные группы упражняющихся уже в середине XIX в[1185]. В особенности начиная с 1900 г. дома, предназначенные для этого апостольства, множились непрестанно. В 1921 г., по статистике, Общество в целом располагало 86 такими домами. В настоящее время их значительно больше сотни, что много превосходит число таких домов в старом Обществе[1186].
Отличительной особенностью деятельности о. Ватригана в поддержку духовных упражнений было убеждение, что простого опыта мало для того, чтобы успех этого труда был долговечным, а плод полноценным. По примеру о. Ротана он непрестанно требовал глубокого и всестороннего изучения книги св. Игнатия и различных факторов, от которых зависит плодотворность упражнений. Именно с целью организации такого теоретического изучения Упражнений св. Игнатия в частности и духовных упражнений вообще он собирает и развивает в Ангиене (Бельгия) свою «Библиотеку Упражнений», а в 1906 г. начинает публикацию своей Collection de la Bibliotheque des Exercices, серии выпусков, посвященных разными авторами такому теоретическому и практическому изучению Упражнений[1187]. С тех пор, в особенности со времени публикации в Мадриде в 1919 г. критического издания Упражнений, эта деятельность активно продолжалась на встречах, например в Инсбруке и Версале[1188], в журналах, таких как Manresa, основанная в 1925 г. испанскими иезуитами[1189], в различных сериях и публикациях.
Подобную же заботу о научном изучении Упражнений находим мы и в некоторых сочинениях, которые были написаны о них после Ротана. Например, в книге Хайме Нонеля[1190]Ejercicios, studio sobre el texto («Упражнения: исследование текста», Манреса, 1916), а также в других книгах об упражнениях и в латинских переводах Ла Пальмы и Феррузолы. Вслед за ним о. Игнасио Касановас[1191] издает в Барселоне, в основанном им Foment de pietat обширную библиотеку Упражнений в одиннадцати томах (1930–1936), содержащую наряду с исследованием, посвященным автору упражнений, восемь томов введений и комментариев, за которыми следуют два тома духовных посланий святого, разъясняющих его аскетическое учение. Также уточнению смысла и цели упражнений посвящена книга о. Луи Петерса[1192]Vers I'union divine par les Exercices de S. Ignace («К единению с Богом через Упражнения св. Игнатия»), где автор старается подчеркнуть мистический аспект учения святого.
К той же категории книг, призванных скорее способствовать изучению Упражнений, чем дать готовые размышления или указания, нужно отнести также четырехтомный труд Антуана Дени[1193]Commentarii in Exercitia spiritualia («Комментарий к Духовным упражнениям», Мехелен, 1891); Manuel des Exercices de S. Ignace («Руководство к упражнениям св. Игнатия», Пуатье, 1894), написанное о. Виктором Мерсье[1194], чтобы собрать и представить в удобной форме основные высказывания комментаторов о каждом отрывке книги св. Игнатия. О. Петер Фогт[1195] собрал в трех томах богатое собрание текстов отцов Церкви, разъясняющих различные части Упражнений, и мы уже упоминали Concordance de limitation de J. С. et des Exercices («Согласование “Подражания Христу” и “Упражнений”») о. В. Мерсье (Париж, 1885). К трудам того же рода относятся два тома о. Жан-Батиста Ле Маршана[1196] о «Начале и основании» и о великих истинах Первой недели Упражнений; Manual de los Ejercicios («Руководство к Упражнениям»), труд, опубликованный в Сарагосе о. Хайме Гутьерресом в 1904 г.; большой, трехтомный комментарий Морица Мешлера, опубликованный после его смерти о. В. Зирпом[1197].
Куда больше книг, по форме, главным образом, практических, содержат размышления и указания к восьмидневным, а порой и тридцатидневным духовным упражнениям. Помимо тех, которые уже упоминались или будут упомянуты позже, можно указать здесь те из них, которые были наиболее распространены и пользовались наибольшим влиянием: в Италии Mese di exercizi («Месяц упражнений») о. Джузеппе Марии Манфредини[1198], секретаря и биографа о. Ротана, и упражнения Чикколини[1199], Виджителло[1200], Буччерони[1201]; в Испании наряду с Ascetica ignatiana («Игнатианским аскетизмом») о. Руиса Амадо[1202], Упражнения о. Рамона Гарсии[1203]; во Франции упражнения Женнессо, Буалева, Лонге (Longhaye)[1204], а также те, что составляют тома II и III Ecrites spirituels («Духовных сочинений») о. де Гранмезона; в Бельгии и Голландии книги отцов Ван де Керкхове[1205], Вербеке, де Вруа[1206]; в Англии книги Дигнама, Клера[1207], Рикэби, Воэна[1208]; в Америке – Веннингера, Коппенса, Гэбриэла[1209]; в странах немецкого языка – Якобса, Лёффлера, фон Гуммелауэра, Гуртера, Брутерса и др[1210].
К этим публикациям об Упражнениях следовало бы прибавить литературу листовок, брошюр, листков, газетных и журнальных статей, часто анонимных, призванных поддерживать практику Упражнений и облегчать руководство ими: о. Плейтер в Англии, о. Крикелион[1211] в Бельгии, о. Шили в Америке, не говоря уже о ныне живущих, наряду с о. Ватриганом были в числе самых неутомимых тружеников этого апостольства, плоды которого еще и сегодня активно распространяются. Их распространению в очень большой мере способствовала в наши дни энциклика Пия XI[1212] Mens Nostra, и среди многочисленных их проявлений мы особо отметим увеличение числа тридцати– и десятидневных упражнений, а также упражнений специализированных, предназначенных для строго определенных категорий упражняющихся и все чаще объединяющих их на основании профессии.
Частое причащение. Апостольство молитвы. Почитание Пресвятого Сердца Иисуса
Мы видели, какова была до упразднения деятельность Общества в поддержку частого причащения: она была очень активной, очень широкой и очень плодотворной, в том, что касалось еженедельного и ежемесячного причащения, и более сдержанной, когда речь шла о том, чтобы позволить даже самым набожным людям причащаться каждый или почти каждый день. В XIX в., как мы уже говорили, Генеральная конгрегация 1883 г., в согласии, впрочем, со всем католическим духовенством, сохраняет ту же позицию. Но этот вопрос захватил в то время преподавателей нравственного богословия, которые спорили о нем все более ожесточенно; книги же о благочестии в целом ограничиваются тем, что фиксируют их решения.
В то же время в Обществе, как и вне его, есть более пылкие, более смелые люди, которые не боятся делать на основании принципов, общепринятых со времен Тридентского собора, логические выводы, перед которыми, однако, чаще всего отступают, когда речь заходит о ежедневном причащении: таким образом, они готовят почву для будущих решений Пия X. В первую очередь, нужно упомянуть о. Леонара Кро[1213], который, как только его назначили в 1864 г. духовным наставником учеников коллегии в Бордо, разворачивает кампанию в поддержку ежедневного причащения, в которой, в силу своего характера, будет порой доходить до крайностей (с точки зрения формы), но при этом всего лишь опередит постановление 1905 г. В этом ему с первых же шагов помогают богословские статьи, которые о. Анри Монтрузье[1214] опубликовал на тему частого причащения детей. Он же издает в 1870 г. Confessionnal et la Sainte Table («Исповедальня и алтарь»), а в 1875 г. в Тулузе Confessuer de l’enfance («Детский духовник»), где главы 10 и 16 посвящены тому же вопросу. Книгу было предложено включить в «Индекс запрещенных книг», который не осудил ее, но лишь потребовал исправления некоторых деталей, которое и было сделано в издании 1877 г. Но прежде всего о. Кро, неутомимый исследователь, обладавший неистощимой эрудицией, не переставал собирать в пользу учения, которое было ему дорого, тексты и документы, и собрал на эту тему обширные материалы, которыми широко пользовались те, кто отстаивал то же дело и в Обществе, и за его пределами, например, о. Ламбер[1215].
О. Жюль Летело[1216] вступил в полемику только в последней фазе споров о ежедневном причащении, но с пылом, который сыграл свою роль в принятии решения, отраженного в декрете Sacra Tridentina synodus. Прежде всего, посредством своей проповеди, сочинений, особенно своего журнала Action eucharistique, он распространял учение Святого Престола.
В этом ему в большой мере помогали, как прежде отцу Кро, многочисленные журналы, которые издавало Apostolat de la priere («Апостольство молитвы»). В сущности, во второй половине XIX в. евхаристическая деятельность Общества, как и его деятельность по распространению почитания Пресвятого Сердца, все больше и больше опирались на «Апостольство молитвы» и связанные с ним дела служения. Это сообщество апостольской молитвы, чье сотрудничество с Церковью посредством добрых дел во имя спасения душ станет одной из основных идей современной католической духовной жизни, было основано в самой скромной форме в 1844 г. в схоластикате в Валь-пре-ле-Пюи отцом Франсуа Ксавье Готреле[1217] среди иезуитов, которым он служил духовным наставником. Именно он в маленькой брошюре, вышедшей в Ле-Пюи в 1846 г., развил основополагающую идею этого движения, идею, которую о. А. Рамьер раскроет шире и ярче в своей книге Apostolat de la prière («Апостольство молитвы», 1861).
Это единение всех верующих с целью общей апостольской молитвы, как кажется, действительно стало одним из самых характерных вкладов возрожденного Общества в духовную жизнь Церкви. Идея апостольской молитвы, конечно, была не нова. Возьмем один только пример: св. Тереза непрестанно прививала ее своим дочерям. Мы нашли бы красноречивые призывы в этом смысле, опыты создания организаций с определенной апостольской целью в сочинениях иезуитских духовных авторов или миссионеров начиная с первых поколений (например, у Поссевена). Новой была, насколько можно об этом судить, мысль о включении в эту молитву множества верующих и о сосредоточении их просьб на определенной цели, о том, чтобы таким образом организовывать целые «молитвенные кампании» на благо душ вообще и о той или иной насущной духовной потребности в частности. В действительности здесь в зародыше содержались многие идеи, которые ныне наиболее сильно и глубоко вдохновляют христиан, как то причастность мирян к апостольским заботам духовенства, глубокое чувство социального характера Церкви и всего дела спасения, единство душ в мистическом теле Христа.
О. Готреле утвердил принцип и посеял семя; но именно о. А. Рамьер[1218] с его неугасимым пылом, опиравшимся на твердые богословские знания, вырастил это древо своими личными действиями и сочинениями. В «Апостольстве молитвы» (Apostolat de la prière) он переработал книгу Готреле. Он будет непрестанно пересматривать свою собственную книгу вплоть до издания 1888 г., вышедшего сразу после его смерти. Все аспекты этого апостольства были освещены им в бесчисленных статьях Messager du Coeur de Jésus («Посланца Сердца Иисуса»), основанного в 1861 г., которым он руководил до самого конца, в значительной мере служа также его редактором. Лучшие его статьи, которые были собраны в единый том после его смерти, составили прекрасную книгу Le Coeur de Jésus et la divinization du chrétien («Сердце Иисуса и обожение христианина», Тулуза, 1891), приуготовив пути трудам, которые с тех пор очень часто возвращались к теме обожения верующих посредством их включения в мистическое Тело Христово.
Именно о. Рамьер превратил Апостольство молитвы в «Лигу Сердца Иисусова», соединив апостольскую молитву христиан с молитвой Сердца Иисуса, Священника, который «всегда жив, чтобы ходатайствовать за них» (Евр 7, 25). Верно, что это единение порой могло заслонять собой столь прекрасную исконную идею и создавать впечатление, будто главная цель организации – практика и распространение почитания Пресвятого Сердца, а апостольская молитва – лишь форма этого великого дела благочестия, одна среди множества других. Но с другой стороны несомненно, что представлять апостольскую молитву подобным образом, подчеркивая ее глубочайшую подлинную суть, а именно участие членов в молитве Главы, проистекающей из Его Сердца, пылающего любовью к братьям, означало помещать ее в самую сердцевину всего Божьего замысла спасения.
Мы не будем подробно останавливаться здесь ни на внешнем развитии Апостольства молитвы, ни на различных движениях и делах, которые были порождены им более или менее непосредственно, как то посвящение семей в Пресвятое Сердце Иисуса, или детский евхаристический крестовый поход, организованный уже о. Рамьером, который, будучи недавно возобновлен, получил такое широкое распространение[1219]. Между тем следует подчеркнуть, что многочисленные Messagers du Sacre-Coeur, которые издавались на всех языках и во всех странах, в основном иезуитами, на деле почти все являются журналами о духовности. Они не ограничиваются тем, что служат связующим звеном между участниками Апостольства молитвы и сообщают им молитвенные намерения руководства организации, но присовокупляют к этому духовное учение, ориентированное на их паству и часто тщательно изложенное, благодаря чему служат очень действенными орудиями освящения[1220].
В XIX в. иезуиты работали над распространением почитания Пресвятого Сердца и Пресвятой Евхаристии не только в форме Апостольства молитвы. О. Дебросс также учреждает в 1829 г. в Паре-ле-Мониале «Святой час». О. Бооне вместе с графиней Меус учреждает в 1848 «Общество непрерывного поклонения Телу Христову и помощи бедным церквам»; мы видели, какую роль сыграл в Испании о. Рубио в основании общества «Марий»[1221].
Марианские конгрегации и прочее
Прежняя деятельность марианских конгрегации активно возобновилась после воссоздания Общества. Известно даже, что именно она, по крайней мере отчасти, была предметом кампании, которая велась против французских иезуитов во время Реставрации, поскольку «Конгрегации» были одним из главных жупелов, которые вызвали общественные волнения, приведшие к ордонансам 1828 г. Уже в 1801 г. бывший иезуит о. Жан-Батист Дельпюи основал в Париже мужскую Конгрегацию, которая, будучи расформирована Наполеоном в 1809 г., возобновила свои встречи в 1814 г. под руководством о. Пьера Ронсена. В 1802 г. о. Пьер Роже основал в Лионе несколько конгрегации, из коих, по крайней мере одна, мужская, по-прежнему очень активна[1222].
В 1824 г. в Риме Лев XII, поручив Обществу руководство Римской коллегией, также вновь поручил ему возглавить Prima Primaria, центр которой располагался там же. С тех пор к этой конгрегации примыкали всё новые сообщества. Мы не будем заниматься здесь теми конгрегациями, которые связаны с Обществом лишь через Prima Primaria, но те конгрегации, которыми руководили непосредственно иезуиты, мы можем разделить на группы, которые по-разному развивались в разных странах[1223]. Мы вновь встречаемся повсюду с конгрегациями при коллегиях с разной степенью строгости допуска: в одни принимают почти всех желающих, дабы дать им возможность пользоваться духовными благами конгрегации, в других от кандидатов требуют благочестия, труда, образцового поведения, благодаря чему члены конгрегации представляют собой цвет коллегий. Наконец, в третьих конгрегациях, открытых для очень широкого круга верующих, учреждались особые группы, ristretto, как они назывались в Риме, объединяющие тех, кто призван стать апостолами и «закваской» для других. Но повсюду главной целью остается углубление пыла этих христиан посредством почитания Пресвятой Девы. Неодинаковым было также то место, которое отводилось в этих конгрегациях опыту апостольства, а также благотворительным делам и социальной работе, посещению больных, наставлению в вере, молодежным сообществам, учебным кружкам… Большие мужские конгрегации, какие существовали в старом Обществе, были воссозданы в основном в Германии, в Австрии, в Испании, где они сплотили значительное число христиан и оказывали глубокое влияние на католическую жизнь в Кельне, Вене, Барселоне. Жизнеописания, например, о. фон Досса и о. Фитера[1224], показывают, чего были способны достигнуть руководители конгрегации. Присоединения женских сообществ к Prima Primaria практически не происходило до упразднения Общества, поскольку подобное присоединение было разрешено лишь в 1751 г. при Бенедикте XIX. С другой стороны, после 1824 г. они стали очень многочисленны, хотя развивались главным образом в рамках приходов и без прямого влияния иезуитов. И все же иезуиты руководили некоторыми процветающими конгрегациями замужних дам, служанок и работающих женщин.
Конгрегации для духовенства, которые прежде были столь многочисленны, едва сохранились, если не считать некоторых недавних опытов в странах немецкого языка. В других местах они практически не существовали – разве что в форме конгрегации при некоторых высших семинариях. На практике на их место пришли различные сообщества священников, такие как Апостольский Союз, Лига поклонения Святым Дарам для священников (The Priest-Adorers) и Священники св. Франциска Сальского. Говоря о такого рода явлениях, мы должны обратить внимание читателя на Лигу святости священников, учрежденную в 1901 г. Августом Фейерштейном[1225]. Это молитвенное единение священников ради обретения постоянства в благодати и подобающей их призванию святости.
Мы уже видели, как Общество, посредством всевозможных духовных упражнений для священников, способствовало этому важнейшему делу освящения священников. Общество также широко трудилось в высших семинариях и других учреждениях для подготовки духовенства. Это достигалось разными способами. Иногда иезуиты полностью брали на себя заботу о семинариях, не только в миссиях, но и в некоторых местных и центральных семинариях Италии, Испании и Мексики[1226], и в национальных коллегиях Рима, таких как Германская коллегия, Pio Latino Americano, Бразильская коллегия, и в диоцезальных семинариях. Иногда иезуиты становились духовными наставниками в семинариях под руководством других, как это было в Германии, в Австрии, в Риме и почти везде.
Примером самобытной и плодотворной формы участия в этом деле служит деятельность о. Жозефа Дельбреля[1227]. В 1901 г. он учредил Le Recrutement sacerdotal для расширения кампании, которую он начал несколькими годами раньше, издав в Париже в 1897 г. свою книгу Des vocations sacerdotales et religieuses dans les colleges ecclesiastiques («Призвания к священству и монашеству в церковных коллегиях»). Здесь он исследовал причины, по которым такие призвания относительно редки в католических средних школах среди молодых людей чуть более высокого социального положения. От этой темы он перешел к более общим проблемам призвания к священству в целом, а именно к вопросу о том, что благоприятствует его появлению и развитию и что очень часто препятствует его созреванию. С 1901 г. он всецело посвятил себя делу набора и подготовки духовенства, а его журнал стал главным печатным органом этого дела служения во Франции. Перед смертью он имел счастье увидеть, как в Париже и Марселе собрался первый конгресс священников, посвятивших себя этой работе. С тех пор движение распространилось и в другие страны: в Италию, Америку и т. д. Но именно он положил ему начало своей деятельностью, проповедью и многочисленными сочинениями о призвании и подготовке к священству: Le recrutement du clerge («Набор священников»), труд, опубликованный в Реймсе в 1911 г.; Estofidelis («Будь верен»), сочинение, вышедшее в Париже в 1913 г.; Jesus educateurdes apdtres («Иисус, воспитатель Апостолов»), которая появилась в Париже в 1916 г.; Priez le Maitre de la moisson («Молитесь Господу жатвы»), труд, опубликованный в Тулузе в 1924 г., и другие.
Мы не намерены перечислять все формы апостольской деятельности, к которым обращалось Общество со времени своего воссоздания. Тем не менее следует подчеркнуть ту особенно важную роль, которую иезуиты сыграли в учреждении многочисленных конгрегации в XIX в. Такое же внимание следует уделить и тому влиянию, какое оказывала духовность Общества на духовность этих организаций. Некоторые из них ввели в употребление иезуитские Summarium Constitutionum («Основные установления»), в большей или меньшей мере адаптированный к их особым целям. Так, Жозеф Варен[1228] был наставником св. Мадлен-Софи Бара при основании Общества Пресвятого Сердца и блаженной Жюли Бильяр при учреждении общества сестер Богородицы. Позднее о. Поль Жинак будет помогать матери Марии Иисуса (Эмили д'Угворст) при основании общества монахинь Марии Искупительницы. Именно иезуиты с 1885 по 1899 г. направляли первые шаги Конгрегации африканских миссий Вероны, где Самуэль Асперти служил первым наставником послушников. Подобную же роль иезуиты играли поначалу также в Обществе Африканских миссий (Белых отцов) кардинала Лавижери, в частности, о. Франсуа Террас[1229].
Духовные авторы
Общая черта первых пятидесяти лет Общества, с 1540 по 1590, и первых пятидесяти или шестидесяти лет после его воссоздания заключалась в том, что за это время иезуиты создали очень немного духовных трудов, имеющих какое-нибудь значение. Примерно до 1860 или 1870 г. мы наблюдаем большое число переизданий или даже изданий духовных книг старого Общества: такие люди, как отцы Джузеппе Боэро и Антуан Кадре делают подобные издания своей специальностью. Мы видим, что публикуется также значительное число небольших книг всецело практического характера: оригинальных сочинений или новых изданий, молитвенников, директорий для конгрегации, месяцев Марии, новенн, руководств по различным делам благочестия. Но сколько-нибудь масштабные оригинальные сочинения остаются редкостью. Впрочем, в этом нет ничего удивительного и даже ничего свойственного только Обществу: подобное положение дел можно было наблюдать в то время во всей Церкви. Тогда, после бурь Революции и наполеоновской эпохи, все силы отдавались восстановлению церковной жизни. Невысокий уровень церковной науки в католических странах, где эта наука не рисковала развиваться внутри систем, заслуживавших осуждения со стороны Церкви; насущные нужды практического характера, с которыми зачастую приходится сталкиваться при все еще очень ограниченном количестве священников и монашествующих; ненадежность внешних условий общественной жизни как в Европе, так и в Америке – именно этими обстоятельствами объясняется относительная бесплодность этой эпохи в сфере духовной литературы в куда большей мере, чем недостатком духовной или даже мистической жизненной энергии. Напротив, этот период изобиловал прекрасными людьми, одаренными богатой и глубокой духовной жизнью, которых Церковь одного за другим причисляет к лику святых, людьми глубокой молитвы и плодотворного апостольства. Но повсюду недостает свободного времени и досуга, необходимых для создания больших духовных трактатов или, по меньшей мере, книг, основательных по содержанию, какие, мы увидим это ниже, мало-помалу станут появляться во второй половине XIX и в начале XX в. Что касается Общества, мы уже встречались в этой главе с некоторыми духовными авторами, в частности, с комментаторами Упражнений св. Игнатия; наряду с ними нужно вспомнить и других.
В Италии в эту эпоху почти не появляется сколько-нибудь масштабных трудов. Среди самых заметных книги о. Джеминиано Мизлеи, вдохновленные, прежде всего, Священным Писанием и Отцами Церкви. Помимо различных книг о Евангелии, для размышлений и для духовных упражнений, он опубликовал несколько книг о св. Павле: Grandezze di Gesu Cristo tratte dalle lettere di S. Paolo («Величие Иисуса Христа в посланиях св. Павла», Рим, 1856); Gesù Cristo ed il cristiano («Иисус Христос и христианин», Рим, 1859); Lettere di S. Paolo spiegate a conforto ed istruzione dei Cristiani («Послания св. Павла, разъясненные в утешение и назидание христианину», 2 тома, Рим, 1866); его же La Madre di Dio descritta dai SS. Padri e Dottori («Матерь Божия в описании Отцов и учителей», Рим, 1862). Глубоко богословский характер носят две книги, который о Роджерио Фредди, непрестанно вдохновляясь св. Фомой Аквинским, посвятил Иисусу – Воплощенному Слову (Gesù Verbo incarnate, Рим, 1888) и Иисусу в Евхаристии (Gesu neil'Eucaristia, Рим, 1898)[1230].
О. Джузеппе Байма опубликовал в Риме в 1851 г. небольшой трактат, краткий, но очень обстоятельный, De studio religiosae perfectionis excitando, augendo, conservando («О пробуждении, умножении и сохранении рвения к монашескому совершенству»), который многократно переиздавался, а в 1853 г. был переведен о. Оливеном на французский язык, после чего много раз издавался по-французски[1231]. Позднее Квинтино Сани[1232] написал Catechismo ascetico dell'anima che attende alla perfezione cristiana e religiosa («Аскетический катехизис души, стремящейся к христианскому и монашескому совершенству», Милан, 1921).
Особенно плодовитый в сфере сочинений о благочестии, как и в других жанрах, о. Секондо Франко писал среди прочего о воспитании детей в благочестии: Ai padri ed ale madri difamiglia («Отцам и матерям семейства», Рим, 1853); Arte di giungere presto alla perfeczione, ossia la rettitudine d'intenzione («Искусство быстро достигать совершенства, или Чистота намерений», Рим, 1853). Также он написал несколько сочинений о Пресвятом Сердце: Delia divozione al Sacro Cuore di Gesù («О почитании Пресвятого Сердца Иисуса», Рим, 1854; в значительно расширенной форме, Модена, 1882); Manuale dei di voti del S. Cuore di Gesù («Руководство для почитающих Пресвятое Сердце Иисуса», Флоренция, 1856)[1233].
О. Камилло Мелла (1828–1843 †1894) известен, прежде всего, своим переводом трудов св. Терезы, который оставался до недавнего времени самым употребительным в Италии. Сам он написал Manuele della giovinetta («Руководство для молодой девушки»), Модена, 1874. Это также руководства по популярному благочестию, которые писали отцы, которых мы уже упоминали как авторов комментариев к Упражнениям: Луиджи Пинчелли, La donna cattolica («Католическая женщина», Модена, 1863); Il vero cattolico («Настоящий христианин», Модена, 1874), и Дженнарио Буччерони, Filoteo, Рим, 1951, и, главным образом, Massime eterne di S. Alfonso («Вечные максимы св. Альфонса»), которые он сам пересмотрел и расширил и семьсотпятидесятитысячный экземпляр которых вышел в Риме в 1930 г.
В Испании самым значительным трудом о духовности был, как кажется, большой трактат о. Херонимо Сейсдедоса[1234]Proncipios fundamentals de la mistica («Основные принципы мистики») в пяти томах (Мадрид, 1913–1919). Помимо вступительных замечаний том I посвящен защите существования обретенного созерцания. В томе II исследуется глубинная природа излиянного созерцания, в основание которой он кладет умопостижимые излиянные образы (especes intelligibles infuses) и излиянную любовь. В томе III описываются ступени этого созерцания. В томе IV автор переходит от описательной мистики кучению о мистике, исследуя место излиянного созерцания в божественном замысле и приходя к заключению, что, если такое созерцание не строго необходимо для совершенства, то тем не менее оно является нормальным путем, который Бог предусмотрел в Своем первоначальном замысле освящения. Последний том посвящен видениям и откровениям. Две заслуги о. Сейсдедоса заключаются, во-первых, в опоре на традицию, которой он следует так широко, как только возможно, а во-вторых, в точности слов и мыслей, которой не всегда отличаются сочинения, посвященные этим вопросам. Его труд, вопреки изобилию разысканий и цитат, не является вполне состоятельным историческим исследованием духовной традиции. Тем не менее он остается одним из лучших свидетельств возобновления мистических исследований в начале XX в.
Также очень значительным и очень важным для изучения духовности Общества является большой Commentario alas Constituciones de la Compania de Jesús («Комментарий к Конституциям»), опубликованный о. Хосе Мануэлем Айкардо[1235]. Исходя из того, что важнейшим условием подлинного благополучия и плодотворности монашеского ордена является преданное стремление сохранить во всей чистоте дух основателя, он решил воспользоваться сокровищами, собранными в Monumenta Historica Societatis Iesu и извлечь из них комментарий, показывающий, каким образом св. Игнатий и первые его общники и ученики понимали на практике предписания и указания Конституций. Посему сочинение это представляет собой, главным образом, последовательность текстов, позаимствованных из этих ранних документов, удобно сгруппированных и кратко разъясненных, поскольку сам автор хотел по возможности отойти на второй план, чтобы предоставить слово непосредственным свидетелям традиции, которую он стремился собрать воедино. Прежде всего, первые тома книги, посвященные предписаниям, связанным с духовной подготовкой и духовной жизнью иезуитов, образуют, несмотря на некоторую свою перегруженность, в целом самую лучшую имеющуюся у нас картину того, что представляла собой духовность первых поколений Общества.
Также для самих иезуитов, а точнее для братьев-коадъюторов Феликс Кумплидо[1236] написал книгу Coadjutor perfecto («Совершенный брат-коадъютор», Мадрид, 1872), основательное небольшое руководство, посвященное совершенству в физическом труде.
О. Хосе Мач[1237] издавал, главным образом, руководства по благочестию и практическому аскетизму, которые были широко распространены в Испании и за ее пределами: для верующих Norma de vida cristiana («Правило христианской жизни», Барселона, 1853); Ancora а de salvación о devocionario («Якорь спасения, или молитвенник», Барселона, 1854), которые выдержали более пятидесяти изданий еще при жизни автора; для священников Tesoro del sacerdote («Сокровище священника», Барселона, 1863), которое постоянно пересматривалось и расширялось, служа руководством по священнической и пастырской духовности, а после смерти автора многократно переиздавалось Хуаном Баутистой Феррересом, и Mana del sacerdote, colección de oraciones, examenes, meditaciones у suaves industrias… para santificación del eclesiástico («Родник священника», Барселона, 1863).
О. Ремихио Вилариньо[1238] также пользовался огромным влиянием вследствие необычайно широкого распространения своих духовных сочинений, которые, впрочем, почти все представляли собой брошюры или статьи в Mensajero del Sagrado Corazon, выходившего в Бильбао, которым он руководил на протяжении долгих лет. Эти сочинения отличаются живостью и непосредственностью. Они легко читаются, и каждое из них внушает четкую и ясную мысль. Из них было составлено несколько собраний: Caminos de vida, Lecturas para Ejercicios («Пути жизни: чтения для духовных упражнений», Бильбао, 1925–1926), собрание, включающее 56 брошюр; Elcaballero cristiano. Devocionario («Христианский рыцарь. Молитвенник», Бильбао, 1920); Cartas de otro mundo («Письма из мира иного», Бильбао, 1925); и целая серия Devocionarios («Молитвенников») для монашествующих, схоластиков и братьев коадъюторов, для солдат…
Для португальцев Индии о. Антонио Перейра[1239] писал различные книги о благочестии; в частности, он составил небольшой литургический год в пяти томах О anno liturgico das Festas, historica, dogmatica e asceticamente esposto (Гоа, 1864).
Во Франции мы находим относительно богатую литературу, неравную по ценности. Например, о. Жак Милле[1240] публикует несколько книг с очень красивыми названиями: La science du salut enseignee par Jesus-Christ souffrant («Наука спасения, преподанная Христом страдающим», Париж, 1864); L'Homme surnaturel («Божественный человек», Париж, 1867). Самое известное из этих сочинений Jesus vivant dans lepretre («Иисус, обитающий в священнике», Планси, 1854), принадлежит не ему, но неизвестному преподавателю высшей семинарии: он лишь переработал его для публикации. Но содержание не так богато, как то, что обещает название. Тем не менее, книга эта представляет собой основательный и воодушевляющий трактат. Столь же воодушевляющим был и другой трактат, который многократно переводился и переиздавался, La voie de la paix interieure («Путь внутреннего мира», Париж, 1885) о. Эдуара де Леана (Lehen)[1241], который незадолго до того переиздал в Ванне в 1850 г. под заголовком Instructions sur les scrupules («Наставления об угрызениях совести») несколько старых сочинений на ту же тему. L'ange conducteur des ames scrupuleuses ou qui ont peur de Dieu («Ангел-водитель душ совестливых или богобоязненных», Лилль, 1898, в двух изданиях, для священников и для верующих) о. Поля Дюбуа[1242] представляет собой очень хороший маленький трактат, полный наблюдений и мудрых практических советов, как и другая его книга La direction («Руководство»), опубликованная после его смерти (Лилль, 1901). Позднее этот вопрос угрызений совести и связи психопатологии с духовной жизнью и руководством очень широко осветил о. Антонен Эймье[1243] в четырех томах своего Gouvernement de soi-meme («Управление собой») и более кратко О. Робер де Синети[1244] в труде, опубликованном после его смерти Psychopathologie et direction («Психопатология и духовное руководство», Париж, 1934).
О почитании Пресвятого Сердца и Пресвятой Девы три преподавателя богословия написали труды, равно заметные основательностью и точностью содержащегося в них учения. О. Пьер Жанжако[1245] опубликовал в Париже в 1868 г. свои Simples explications sur la cooperation de la T. S. Vierge a I'oeuvre de la Rédemption («Простые объяснения содействия Пресвятой Девы делу искупления»), одно из лучших сочинений на эту деликатную тему. О. Жан-Батист Террьен[1246] наряду с книгой Devotion аи Sacre – Coeur («Почитание Пресвятого Сердца», Париж, 1893), издал четырехтомный труд La Mere de Dieu et la Mere des hommes («Матерь Божия и Матерь человеческая», Париж, 1900–1902), представляющий собой настоящий компендиум почитания Пресвятой Девы. Его двухтомное сочинение La grace et la gloire («Благодать и слава», Париж, 1897) также представляет собой настоящий духовный труд, поскольку богословское учение изложено здесь так, чтобы служить пищей для души. La Devotion аи Sacre – Coeur, Doctrine et histoire («Почитание Пресвятого Сердца: учение и история», Париж, 1906) о. Жан-Висента Бенвеля[1247] – один из лучших общих трудов об этом почитании, труд, который автор непрестанно пересматривал и совершенствовал до самой смерти. В 1918 г. он дополнил его книгой Le Saint Coeur de Marie («Пресвятое сердце Марии»).
О. Жан Лионнар[1248] был человеком почитания Сердца Иисуса Умирающего и молитвы за умирающих, каждый день предстающих перед Богом. Он посвятил этому почитанию Сердца Иисуса Умирающего небольшое сочинение (Devotion аи Coeur agonisant), вышедшее в Авиньоне в 1850 г., и возвращался к этой теме в разных формах: Intercession perpetuelle аи Coeur agonisant de Jésus… («Вечная молитва Сердцу Иисуса Умирающего», Париж, 1867); Les souffrances continuelles du Coeur agonisant de Jesus et du Coeur compatissant de Marie («Непрестанное страдание Сердца Иисуса Умирающего и сострадающего сердца Марии», Париж, 1868). Но самое известное и глубокое его сочинение – это Apostolat de la souffrance («Апостольство страдания», Париж, 1866), достойное дополнение к Apostolat de la priere («Апостольству молитвы») о. Рамьера[1249]. О. Эмиль Лаборд опубликовал два тома Devotion a la T.S. Trinite («Почитание Пресвятой Троицы», Париж, 1922). О благой кончине о. Алексис Лефевр написал несколько сочинений: La science de bien mourir («Наука благой смерти», Париж, 1864); Consolation («Утешение», Париж, 1865)[1250]. О. Жак Брюкер в первую очередь стремился в своих французских и немецких трудах популяризировать духовные наставления св. Франциска Сальского: Parterre mystique de S. Frangois de Sales («Мистический цветник св. Франциска Сальского», Лилль, 1881); Le Chretien d'apres S. François de Sales («Христианин по св. Франциску Сальскому», Париж, 1884 и поел.). Он написал также La doctrine spirituelle de l'Imitation de Jesus Christ («Подражание Иисусу Христу», Лилль, 1880), следуя примеру о. Георга Хезера, чью книгу Monotessaron evangelicum («Червероевангелие», Турне, 1889) он переиздал и дополнил[1251].
Среди книг размышлений можно назвать как самые распространенные сочинения отцов Жюстена Этшеверри, Альфреда де Гейера, Проспера Бодо, Пьера Сюо, который черпал материалы во всем Новом Завете, а не только в Евангелиях, как другие. Особого упоминания заслуживают Meditations doctrinales et pratiques tirees de S. Jean («Вероучительные и практические размышления, почерпнутые из св. Иоанна) о. Альфреда Айхера (Лилль, 1882)[1252].
В начале XX в. мы встречаем две очень важные работы о молитве и мистике. Огюст Пулен[1253] опубликовал в Париже в 1901 г. первое издание своей книги Des graces d'oraison («Дары молитвы»), которую он постоянно пересматривал и расширял вплоть до девятого издания – последнего, опубликованного им самим в 1914 г. Несмотря на свой подзаголовок Traitede theologie mystique («Трактат о мистическом богословии»), он отрицал, что пишет труд богослова или, по крайней мере, спекулятивного богослова. Он стремился описать так точно, как только возможно, явление мистической жизни и излиянного созерцания, а также дать духовным наставникам те советы, которые более всего отвечают случаям такого рода, встречающимся у них на пути. В этом смысле даже сегодня, после развития исследований в области мистики, которому он очень плодотворно содействовал, его книга сохраняет большую ценность благодаря обилию собранной в ней информации (но, надо отметить, порой с недостаточно критической оценкой источников), а также его постоянному стремлению к точности. В этом стремлении узнается преподаватель точных наук. Некоторые теоретические объяснения, которые Пулен разделял (хотя приводил их мимоходом и не настаивал на них), многими сегодня отвергнуты. Но учение, которого он придерживался твердо (хотя и не без некоторых уточнений), учение о том, что дары излиянной молитвы не являются обязательным условием возвышенной святости, по-прежнему остается предметом оживленных дискуссий; богатые, точные и очень мудрые советы, содержащиеся в его книге, остаются очень ценными для всех. Совершенно иной характер носит более поздний труд о. Рене де Моминьи[1254]Pratique d'oraison mentale («Практика мысленной молитвы», включающий два тома, о молитве обычной (ordinaire) и о молитве исключительной (extraordinaire), которые вышли в Париже в 1905 г. и также непрестанно пересматривались вплоть до смерти автора (I, одиннадцатое издание, 1916; II, девятое издание, 1911). Будучи более широким, чем у Пулена, труд Моминьи охватывает всю сферу мысленной молитвы, и если в книге, как указывает само ее название, сохраняется очень четкое различение молитвы, к которой может стремиться и прийти каждый, и молитвы, которой можно желать, но которой лишь Бог может по Своему выбору кого-либо одарить, то тем не менее о. де Моминьи говорит столь же ясно о глубоком единстве молитвенной жизни и настаивает на существовании переходных форм между двумя этими сферами, молитвы аффективной (affective), молитвы простосердечной (de simplicite). Как и для св. Игнатия, для него главное – это близость к Богу, близость, которая побуждает нас находить Его во всем, но к которой можно прийти самыми разными путями. Великая ценность этой книги заключается в том, что она представляет собой труд созерцателя, наделенного исключительными дарами, и выдающегося духовного руководителя, у которого долгий опыт работы с людьми и очень твердое, хотя и не столь очевидное, знание духовной традиции сочетается с редкостной тонкостью и самобытностью мысли.
Ученик о. де Моминьи, как любил подчеркивать последний, о. Леоне де Гранмезон[1255] сам публиковал по вопросам духовности лишь простые журнальные статьи. Но после его смерти его лувенские лекции были собраны в единый том под названием Religion personnel («Личная религия», Париж, 1927), а в Париже в 1933–1935 г. были изданы три тома Écrits spirituels («Духовных сочинений»), где точно воспроизводились оставленные им замечания из наставлений, духовных упражнений и трехдневных реколлекций. Эти простые наброски остаются очень интересными благодаря тонкости, конкретности, глубине и проницательности, с какой духовность, безоговорочно и глубоко традиционная, сообразуется здесь с духовными ситуациями и нуждами современных людей, духовно очень возвышенных и очень требовательных в отношении духовной пищи. Я думаю, существует мало сочинений, в которых так хорошо было бы отражено, какой может быть игнатианская духовность, верная самой себе и в то же время очень лично и глубоко пережитая.
В Бельгии и Голландии одним из самых плодовитых и признанных духовных авторов был о. Юдохус Хиллегер[1256]. Одно из первых его сочинений, De Deugd voor alle staaten («Добродетель для всех положений», Гент, 1855) и на французском языке La vertu pour tous les etats (Брюссель, 1856) представляет собой обстоятельную программу духовной жизни, основанную на борьбе с беспорядочными страстями ради достижения покорности воле Божией. За ним последовала De Deugd de ouders («Добродетель родителей», Гент, 1856); De kunst van welt te sterven («Искусство благой кончины», Гент, 1857). Помимо ряда небольших оригинальных трактатов и жизнеописаний святых, он перелагал на фламандский язык труды Дрекселя, Пинамонти, Беллециуса. Для священников он написал Fidelis minister Christi («Верный служитель Христов», Гент, 1865), сочинение, которое было расширено в последующих изданиях; наконец, он же основал Bode van het heilig Hart, фламандского «Посланника Сердца Иисусова», в Генте в 1870 г.
О. Жан-Батист Бооне[1257] также опубликовал, в основном на французском языке, пространную серию небольших сочинений о благочестии, которые частично были объединены в два, затем в три тома Opuscules (Турне, 1852–1854); в частности: Instruction sur la confession de devotion («Наставление о благочестивой исповеди», Брюссель, 1850; Instruction sur la Communion frequente («Наставление о частом причащении», 1852); Manuel de l’Adoration perpétuelle («Руководство no непрерывному поклонению Телу Христову», 1854) для основанного им сообщества, Ехатеп ad usum cleri («Испытание совести для духовенства», 1861); Apostolat de Jésus-Christ et des fidèles («Апостольство Иисуса Христа и верующих», 1862 и посл.).
О. Проспер Вандерспертен[1258] сам писал лишь исторические и агиографические труды. Но в 1875 г., при поддержке епископов Бельгии, основал свою Petite Bibliotheque chretienne («Малую христианскую библиотеку»), призванную дать благочестивым людям хороший материал для духовного чтения в форме ежемесячных выпусков. Продолженное после его смерти отцом Кикенсом, затем отцом Дютреме, это издание выходило вплоть до 1914 г., когда из-за войны оно прекратилось, чтобы так и не возобновиться впоследствии. В целом выбор сочинений, которые таким образом переиздавались, а порой адаптировались (здесь очень мало сочинений, не выходивших прежде), был очень удачным, и за сорок лет своего существования эта «Библиотека» превратилась в собрание духовных сочинений, почерпнутых из разных духовных школ, которое едва ли имело аналог в те времена.
Почитанию Пресвятого Сердца посвящены сочинения о. Туссена Дюфо: Beautés de l’âme contemplée dans le Coeur de Jésus («Красота души, созерцаемая в Сердце Иисуса», Гент, 1863); Magnificences de la grace contemplées dans le Coeur de Jésus («Величие благодати, созерцаемое в Сердце Иисуса», Брюссель, 1865); Trésor de Sacré-Coeur («Сокровище Пресвятого Сердца», Брюссель, 1870–1872), восьмитомное собрание текстов из Священного Писания, Отцов Церкви, богословов, аскетов, образующее обширную антологию. Еще один апостол Пресвятого Сердца Родольфус Пирик известен, прежде всего, своим сочинением о муках спасителя De lijdende Jesus (2 тома, Буале-Дюк, 1885)[1259].
Среди сочинений о духовности, которые о. Артур Вермерс[1260] присовокупил к своим многочисленным сочинениям о нравственности и пастырских трудах, одно из главных – Pratique et doctrine de la devotion au Sacre-Coeur («Почитание Пресвятого Сердца Иисуса: практика и учение», Турне, 1906). В 1934 г. он выпустил седьмое издание этой книги, согласованное с энцикликой Пия XI Miserentissimus. В 1905 г. в Брюгге вышли его Meditations sur la Sainte Vierge («Размышления о Пресвятой Деве»), которые тоже многократно переводились и переиздавались. Его Quaestiones de virtitudibus religionis et pietatis («Вопросы добродетелей веры и благочестия», Брюгге, 1912) широко освещают всё, что касается мысленной молитвы, особенно мистических даров. Его простая брошюра Priere de pretre («Молитва священника») заслуживает упоминания по причине полноты содержащегося в ней учения. В 1914 г. он написал книгу размышлений для монашествующих Общества о правилах «Основных установлений». С этим, последним, трудом можно сопоставить сочинение Огюста Кемана[1261]Commentarium in regulas Societatis Iesu («Комментарий к правилам Общества Иисуса», Рим, 1938), поскольку эти два сочинения очень хорошо дополняют друг друга.
К своим многочисленным историческим публикациям болландист Шарль де Смедт добавил основательный двухтомный духовный труд, одновременно теоретический и практический, мудрый и воодушевляющий, под названием Notre vie surnaturelle («Наша благодатная жизнь», Брюссель, 1910–1922). Преждевременная смерть помешала о. Эмилю Мершу самостоятельно опубликовать вероучительный труд о мистическом Теле, который он готовил, однако о духовности много сказано уже в большом историческом исследовании Le Corps Mystique («Мистическое Тело») в двух томах (Лувен, 1933) и в книге Morale et corps mystique («Мораль и мистическое Тело», Париж, 1937)[1262]. В Англии о. Генри Колридж[1263] публикует уже в 1869 г. небольшую книгу о предметах размышления о Евангелии под названием Vita vitae nostrae. Позже он пишет под тем же названием Life of our life («Жизнь жизни нашей») серию очерков о жизни Иисуса Христа, опубликованных в 22 томах в 1874–1892 г. Это пространное сочинение, благочестивое и глубокое, но туманное. О. Питер Голлуэй[1264], помимо своей деятельности организатора и руководителя духовных упражнений, известен, главным образом, тремя томами своих Watches of Passion («Стражи страстей Христовых», Лондон, 1984), размышлений о различных часах страстей, заключающих в себе содержание его духовных упражнений. О. Ричард Кларк[1265] также написал многочисленные сочинения о жизни Иисуса Христа и различных ее периодах: детстве, скрытой жизни, жизни после Воскресения; о почитании Пресвятого Сердца, драгоценной Крови. Хотя о. Герберт Терстон[1266] не писал духовных сочинений в собственном смысле слова, о нем следует упомянуть здесь по причине его важных трудов как об истории дел благочестия и молитв, так и о необычных явлениях мистической жизни. Он, кроме того, оказал великую услугу католическому благочестию, переиздав Lives of the Saints («Жития Святых») Олбана Батлера (Лондон, 1926–1938) в двенадцати томах, которые он скорректировал в свете последних исторических работ в сотрудничестве с Д. Этуотером.
Духовными в более точном смысле слова были деятельность и влияние монсеньера Олбана Гудиера[1267]: вернувшись в Англию после отказа от должности архиепископа Бомбейского, он написал серию сочинений об Иисусе Христе и о духовной жизни, которые получили очень широкое распространение: The Public Life of Our Lord («Общественное служение Иисуса Христа», Лондон, 1930); Jesus Christ model of manhood («Иисус Христос – образец мужества», Лондон, 1927); The Inner Life of the Catholic («Духовная жизнь католика», Лондон, 1933); The Life that is Light («Жизнь, которая есть свет», 3 тома, 1935), и т. д. С вероучительной точки зрения самая важная его книга – это Introduction to the Study of Ascetical end Mystical Theology («Введение в изучение аскетического и мистического богословия», Лондон, 1938), которая явилась продолжением его бесед с иезуитами-схоластиками из Хейтропа и содержит общий обзор всего духовного учения и его исторического развития: вся ученость оставлена в стороне, но за порой умышленно простой формой повсюду чувствуются очень глубокие и твердые знания автора, служащие основой для очень оригинального и тонкого, основательного и примирительного изложения материала.
В Америке Петер Арнаудт[1268], бельгиец, поступивший в новициат Флориссанта, написал книгу, которой предстояло очень широко распространиться на разных языках, De imitatione Sacratissimi Cordis Iesu («О подражании Пресвятому Сердцу Иисуса»), вышедшую в Эйнзидельне в 1863 г. и по-английски в Цинциннати в 1865. В 1867 г. о. Хиллегер перевел ее на фламандский язык. Об Иисусе Христе о. Антони Маас опубликует позднее книгу Life of Christ («Жизнь Христа», Сент-Луис, 1891), за которыми последовали два тома Christ in type and prophecy (1893–96), труда одновременно духовного и экзегетического. Много раз издавались книги Флорентайна Будро God our Father («Бог, наш Отец», Лондон, 1878) и Happiness of Heaven («Небесное блаженство», Балтимор, 1871). First lessons in the Science of the Saints («Первые уроки науки святых», Сент-Луис, 1902) о. Рудольфа Дж. Мейера представляют собой, строго говоря, незаконченный трактат по аскетическому богословию, но, как подсказывает заголовок, серию содержательных очерков о борьбе со страстями и изъянами, об изменении характера, завершающуюся последним уроком, открывающим перспективы новой жизни, жизни благодатной, преуспеяние в которой подготовлено уже приложенными усилиями[1269].
В странах немецкого языка о. Йозеф Дегарбе известен, прежде всего, своим знаменитым катехизисом. Но кроме того в 1849 г. в Регенсбурге он опубликовал Ехатеп ad usum cleri («Испытание совести для духовенства»), призванный помогать священникам в духовных упражнениях, и довольно большую книгу о совершенной любви и раскаянии Die velkommene Liebe Gottes in ihrem Gegensatze zur unvollkommene Reue («Совершенная любовь к Богу в сопоставлении с несовершенной и их связь с совершенным и несовершенным раскаянием», Регенсбург, 1856). Его Ехатеп в 1874 г. пересмотрел и расширил о. Йозеф Шнайдер[1270]. Сам Шнайдер написал Manuale sacerdotum («Руководство для священников», Кельн, 1862 о. Йозеф Фрай, 1815–1833 †1896, Smv. IX, 372, А. Морель, 1803–1820 †1874, Ф. Берингер, 1838–1879 †1909, Рим.), которое после его смерти модернизировал о. А. Лемкуль и шестнадцатое издание которого вышло а 1905 г. В 1868 г. он дополнил его Manuale clericorum («Руководством для духовенства»), которое также многократно переиздавалось. В 1860 г. он издал в Падерборне под заголовком Die Ablässe, ihr Wessen und ihr Gebrauch («Индульгенции, их сущность и применение») перевод французской книги о. Антонена Мореля Le Chrétien éclairé sur la nature et l’usage des Indulgences («Христианин, осведомленный относительно природы и использования индульгенций», Лион, 1856). Именно эта книга, которая многократно переиздавалась, как и книга Мореля, переработанная и расширенная после смерти автора, стала классическим и очень известным трудом о. Франца Берингера. К тому же поколению принадлежит о. Мельхиор Хаусгерр[1271], который под псевдонимом Иероним фон Зеедорф написал небольшую интересную книгу Die wahre und falsche Ascese («Подлинный и ложный аскетизм», Майнц, 1874). Напомнив о том, в чем заключается истинное понятие аскетизма и его истинное отношение к христианской любви, а также об историческом развитии христианской аскезы, он указывает различные формы ложной духовности и формы борьбы с ними. Он написал также Die gaheiligte Handarbeit («Освященный труд», Майнц, 1873), где приводятся примеры братьев-коадъюторов Общества, и несколько сочинений о Пресвятом Сердце, в частности Die Herrlichkeiten des göttlichen Herzen Jesu («Величие божественного Сердца Иисуса», Эйнзидельн, 1884). Одной из основополагающих работ о почитании Пресвятого Сердца по-прежнему остается De rationibus festi SS. Cordis Jesu («Об основаниях праздника Пресвятого Сердца Иисуса») Николауса Ниллеса[1272] (Инсбрук, 1867), труд, который он расширял в последующих изданиях вплоть до пятого (1885) и дополнил исследованием о почитании Пресвятого сердца Марии, истинный богословский компендиум этого двойного почитания, в котором многое почерпнули для себя писатели последующих поколений. Вслед за ним Герман Нике[1273] также рассматривал богословский аспект этого почитания в своем труде Cultus SS. Cordis Iesu sacerdotibuspraecipe et theologiae studiosis propositus («Почитание Пресвятого Сердца Иисуса, разъясненное специально для священников и семинаристов», Фрайбург, 1891), третье, переработанное издание труда, впервые вышедшего в 1885 г.
Более популярный характер носит труд предыдущего поколения Herz Jesu, Büchlein von der Liebe («Сердце Иисуса, книга любви», Линц, 1836) о. Иоганна Непомука фон Штегера[1274], одного из самых плодовитых духовных авторов нового Общества, который дополнил его трудами о рвении (Xaveri Büchlein, «Книжка о Ксаверии», Линц, 1838) и о целомудрии (Aloysi Büchlein, «Книжка об Алоизии», Грац, 1842). Ему принадлежит также Das Kindlein Jesu («Младенец Иисус», Грац 1839); Die Liebe Gottes zur Uebung des innerlichen Gebetes («Любовь к Богу в практике внутренней молитвы», Аугсбург, 1843); Die himmelskrone, das hochste Ziel der christlichen Hoffnung («Небесный венец, высшая цель христианской надежды», Регенсбург, 1847 и посл.).
О. Гаспар Вазер[1275] писал, главным образом, для детей и молодежи. Среди прочего он написал Der treue Wegweiser… für christliche Jtinglige («Истинный путеводитель… для христианской молодежи», Эйнзидельн, 1852). Это побудило его поддержать почитание младенцу Иисусу в книге Die heilige Kindheit oder das götliche Jesuskind zur Nachahmung und Verehrung dargestellt («Святое детство, или Младенец Иисус, представленный для подражания и почитания», Эйнзидельн, 1853). Бо́льшую известность в качестве апостола молодежи получил о. Адольф фон Досс[1276], который сочинил для молодых христиан Gedanken und Rathschlage («Мысли и советы») в двух томах (Мюнстер, 1861), двадцать девятое издание которых вышло в 1924 г. О. Франц Гаттлер множил популярные труды о духовности в духе Олбана Штольца: Wanderbuch fur die Reise in die Ewigkeit («Путеводитель в вечность») в двух томах (Дюссельдорф, 1883); Christlicher Wegweiser von der Wiege bis zum Grabe («Христианский путеводитель от колыбели до могилы», Штраубинг, 1903); Katholischer Kindergarten («Католический детский сад», Фрибург, 1884), собрание благочестивых историй для детей, переведенное на несколько языков. Франциск Ксаверий Венингер, с которым мы уже встречались в связи с Упражнениями, написал несколько небольших духовных сочинений в поддержку почитания святых и подражания святым. О. Максимилиан Губер написал общий теоретический и практический трактат о подражании святым Die Nachahmung der Heiligen in Theorie und Praxis («Подражание святым в теории и на практике», Фрибург, 1912)[1277].
О. Георг Патисс издал в Регенсбурге в 1861 г. полный и довольно пространный трактат о послушании Der Gehorsam («Послушание»); известный преподаватель этики Виктор Катрейн также написал трактат, менее развернутый, но прекрасный, о смирении Christliche Demut («Христианское смирение», Фрибург, 1919), а также исследование о простительном грехе и исповеди из благочестия Die lassliche Stinde («Простительный грех», Фрибург, 1926). Его коллега, преподаватель философии, о. Тилльманн Пеш написал Christliche Lebensphilosophie («Христианская философия жизни», Фрибург, 1895), труд очень проникновенный в своей краткости и простоте. Другой преподаватель о. Герман Кладдер[1278] использовал всю свою огромную экзегетическую эрудицию, чтобы написать семь томов размышлений о Евангелии In der Schule Evangeliums («В школе Евангелия», Фрибург, 1914 слл.).
Один из наиболее известных немецкоязычных духовных авторов последних лет – Мориц Мешлер[1279]. В 1881 г. он дебютировал основательным трудом о Святом Духе Die Gabe des hi. Pfingstfestes («Дар Пятидесятницы»). В 1890 г. последовала его Leben Jesu in Betrachtungen («Жизнь Иисуса в размышлениях»), которую он дополнит в 1905 г. двумя томами Aus dem Kirchenjahr («Из литургического года»), размышлениями о праздниках литургического года. Более краток его очерк об облике Иисуса Der gottliche Heiland («Божественный Спаситель», Фрибург, 1906). Его Drei Grunlehren des geistlichen Lebens («Три основания духовной жизни», Фрибург, 1909), книга о молитве, победе над собой и любви к божественному Спасителю, хорошо отражает центральные пункты всего его духовного учения. После его смерти были объединены под заголовком Asceze und Mystik («Аскетизм и мистика», Фрибургг, 1917) некоторые из его многочисленных журнальных статей, посвященных вопросам более умозрительного характера, особенно о связи мистики с аскетизмом, в частности, игнатианским. Его сочинения отличает не столько оригинальность мысли, сколько неизменно четкое изображение традиционной духовности Общества и умение показать ее богатство.
Подобным же достоинством определяется важное место большого руководства по аскетическому богословию о. Отто Циммерманна[1280]Lehrbuch der Aszetik («Учебник аскетизма», Фрибург, 1930; новое, переработанное, издание, 1932). Этот труд – плод долгого наставничества, которым он занимался в качестве духовного отца в высших семинариях: возможно, здесь мало или, по крайней мере, недостаточно представлен богословский синтез, но содержащиеся здесь сведения, почерпнутые из католической духовной традиции, необычайно богаты и, в сущности, представляют собой настоящий компендиум этой традиции, широкий, строго упорядоченный, надежный в своих выводах, разумный и практичный в своих советах.
О. Отто Кохаус[1281] был, прежде всего, великим лектором. Но многие его лекции и сочинения относятся к области духовности; отметим, в частности, Im Gefolge Jesu («Следуя за Иисусом», Варендорф, 1915); Aus den Klostermauern, Erwägungen für Ordensleute undnach Vollkommenheit strebende Seelen («Из-за стен монастыря: Размышления для монашествующих и душ, стремящихся к совершенству», Лейпциг, 1918); Freudige Frömmigkeit («Радостное благочестие», Лейпциг, 1928); Die Frömmigkeit Jesu Christi («Благочестие Иисуса Христа», 1929). Особого упоминания заслуживает его книга Paulus, ein Buch für Priester («Павел: книга для священников», Лейпциг, 1918). Очень значительным было также влияние сочинений Петера Липперта. В 1912 г. в Кемптене он опубликовал небольшую книгу Zur Psychologie des Jesuitenordens («О психологии ордена иезуитов»); непосредственно духовному обогащению и просвещению людей, особенно принадлежащих к кругам образованным, посвящены его собрание посланий «людям, творящим добро» Von Seele zu Seele («Душе от души», Фрибург, 1924) и его серия книг Der Menschensohn («Сын Человеческий», Регенсбург, 1927); Die Kirche Christi («Церковь Христова», Фрибургг, 1931); Vom Gesetz und von der Liebe («О законе и о любви», Мюнхен, 1932); Von Wundern und Geheimnissen («О чудесах и тайнах», Мюнхен, 1933); Der Mensh Job redet mit Gott («Человек Иов разговаривает с Богом», Мюнхен, 1934).
Говоря об отцах Липперте и Кохаусе, умерших в 1936 и 1938 гг., мы уже вплотную приближаемся к нынешним поколениям и ныне живущим духовным авторам, которых нам показалось лучшим оставить за пределами этого беглого обзора.
Было бы, без сомнения, соблазнительно набросать здесь картину нынешнего состояния игнатианской духовности, чье четырехвековое прошлое мы только что проследили. Некоторые факты легко заметить даже с первого взгляда, прежде всего, обилие всевозможных духовных изданий, напоминающих, по крайней мере числом, самые плодотворные моменты XVII в. Как и тогда, можно отметить то же стремление учесть потребности и вкусы современников, которое мы наблюдали у иезуитов прошлого: эти публикации, в сущности, вдохновлены в большой мере тем лучшим, что есть в больших духовных течениях современности: сильной потребностью в более глубокой и личной духовной жизни, интересом к мистическому аспекту духовной жизни, к литургии, к некоторым учениям, например, о включении в Тело Христово, стремлением к искуплению (reparation), к служению душам… Очень примечательно, как в Обществе, так и за его пределами, развитие богословских научных исследований по вопросам духовности. Оно выразилось в учреждении постоянных учебных курсов соответствующего содержания, в росте числа журналов, посвященных такого рода разысканиям, и других инструментов подобной деятельности[1282].
И все же представляется, что мы все еще сами слишком близко находимся к этим идейным движениям, слишком погружены в них, чтобы пытаться подвести им некий итог, подобный тому, какой мы подводили движениям прошлого, тем более учитывая нынешние[1283] резкие перемены во внешней обстановке, в которой разворачивается наша духовная деятельность. Чтобы понять, какое влияние эти потрясения, возможно, оказывают на нашу деятельность, достаточно вспомнить период Французской революции и наполеоновских войн.
Вот почему мы завершим наше историческое исследование быстрым обзором некоторых наиболее общих аспектов духовности Общества Иисуса.