Я благодарен Богу за то, что Он привел меня к ногам блаженного отца нашего Силуана. Я помню всегда его житие, в котором есть очень замечательные минуты, моменты. Подумайте: у безграмотного отца в бедной русской деревне мальчик четырех лет слушал слова книгоноши, который не верил в Бога, и спрашивает отца: «Как ты меня учишь молиться, а вот он говорит, что Бога нет?» Безграмотный мальчик в бедной крестьянской русской семье — и вдруг такая мысль! И отец, исполненный мудрости, отвечает: «Не слушай его, этого книгоношу, он глупый (отец сказал просто: „дурак“), а я думал, что он ученый и начитанный человек». Прошло пятнадцать лет, и вдруг Силуан слышит от кухарки их артели, которая ходила в Сезеново на могилу подвижника Иоанна Сезеновского, что тот был святым. И некоторые из стариков повторили: «Да, это был святой человек». И в уме и сердце Силуана возникла мысль: «Если он святой, то Бог с нами». И через эту наивную формулу вдруг он исполнился благодати... [97]
Как-то раз с другими товарищами по роте он был в Петербурге, в столичном трактире, где играла музыка, где было много света. Они заказали себе хороший ужин с водкой и весело беседовали. А Силуан молчал. Тогда один из товарищей говорит: «Симеон (как звали тогда Силуана), ты почему молчишь?» А Симеон отвечает: «Сейчас мы сидим здесь, слушаем музыку, пьем водку, а я думаю об Афоне: сегодня всю ночь там будут молиться. Какой ответ дадим мы на Страшном Суде — и какой они?» И один из солдат говорит: «Какой человек этот Симеон. Мы здесь веселимся, пьем водку и слушаем музыку, а он умом на Афоне и на Страшном Суде».
Эту историю я привожу как бы в продолжение того, о чем мы уже говорили: как располагать нашим собственным умом. Когда мы читаем Евангелие, то, по слову апостола Павла, мы должны мыслить о том же и так же, как мыслил и жил Сам Христос (см. Флп. 2:5). А как Он жил? Возьмем любой пример. Когда Он был в Вифании в доме Марии, Марфы и Лазаря, Мария помазала драгоценным миром ноги Христа, воскресившего Лазаря (см. Ин. 12:3). И Иуда соблазнился уже тогда, когда у Симона-фарисея Христос оставил женщину целовать Его ноги (см. Лк. 7:37–50), — это был страшный момент для Христа. И во второй раз, когда было подобное проявление к Нему любви со стороны женских душ и сердец, ученики соблазнялись, а Иуда пошел предать Его (см. Ин. 12:4, 13:2). Но что Господь думал, когда Мария возливала на Него это драгоценное миро: где был Его ум? — Он сказал Апостолам: «Она... предварила помазать тело Мое к погребению» (см. Мк. 14:8). Судя по этому ответу, Он думал о предстоящих Ему страданиях и смерти.
Когда на нас нападают мелкие страстные помыслы, мы должны научиться переходить умом в мир Божественный, который открылся нам через Иисуса Христа и Духа Святого. Хранить наш ум постоянно в Боге — вот что нужно нам, монахам. Так мы должны жить и научиться этому. Поэтому монашеская жизнь организована таким образом, что все вращается около храма и в храме, удерживая мысль нашу в Боге.
Мы, как маленькие дети, стоим на берегу великого безбрежного океана и робко лазаем и ныряем в мелкие прибрежные воды. Так и сейчас мы хотим погрузиться в эти воды океана. Но у берега вода та же самая, что и где-то далеко.
Всякий раз, когда плотские помыслы или житейские заботы снижают нас до земли и даже до раздражения против брата или сестры, как нам восставать? — Мы должны держать ум свой в Боге и помнить о Страшном Суде. Тогда вся наша жизнь и всякий момент ее проходят в совершенно иной атмосфере. Это развивает в нас ответственность пред Богом, сотворившим все — весь этот Космос, и пред всем созданием Божиим. От маленьких действий наших каждый день результат будет тот, что Дух Святой может прийти к нам. Об этом прп. Исаак Сирин сказал: «Очисти место, и придет Дух Святый, и научит». [98] Так Дух Святой учит и тех безграмотных мужиков, каким был отец старца Силуана и сам прп. Силуан. Имея такие примеры, и мы попробуем жить каждый день в этой атмосфере, и тогда мы получим искомое.
Многим людям тяжело поверить в это. Странным образом они не понимают этого чуда — из земли взят человек и о чем думает этот человек: он забывает Землю и живет духом в вечном Боге! Это уже есть чудо. Даже в молитвах и в словах Откровения Божиего говорится о человеке: «От земли взят еси и в землю отыдеши» (ср. Быт. 3:19). И вот эта «земля» мыслит то, о чем мы беседуем сегодня.
Вы знаете, что я говорю без всякого приготовления, что все мое приготовление только в молитве. И какое слово я вам скажу, сам не знаю заранее. Но есть у нас одна основная цель: все-таки мы должны преодолеть присутствие в нас смерти. Итак, человек, из земли взятый, получает дыхание от Творца и является живою душою, а потом — и подобным Сыну Божию воплощенному: персоной, ипостасью. Пожалуйста, прошу вас, удержите этот принцип.
Сейчас мы беседуем о том, как управить наш ум, чтобы он непрестанно был в Боге. Жизнь человека становится тогда такой, как будто кто-то его приподнял немножко на воздух и привязанным держит над землею. Во всяком случае, я испытываю такое ощущение. Сам я подняться не могу, но кто-то другой меня подымает. И создается такое чувство, что мы живем как бы привязанные...
Не мышление отвлеченное о Боге, а постоянное чувство нашей связи с Ним является одной из начальных целей нашего подвига. В одной из наших последующих бесед, если Бог благоволит, будем говорить о том, какой результат явится в нашем духе от того, что мы помним о Страшном Суде. Видя, насколько мы не соответствуем заповедям Бога, мы не решаемся даже глядеть на Небо. Но и отказаться от этого мы не можем. Когда мы думаем о Страшном Суде, то видим себя, какие мы низкие, все время живем на земле: «Человек, яко трава... яко цвет сельный, тако отцветет» (Пс. 102:15). Но придет Дух Святой к нам и даст нам то, о чем мы с такой тайной любовью думаем каждый день и каждый час.
Через покаяние в нас рождается особая благодать: сожаление о чем бы то ни было, соделанном нами в жизни нашей повседневной. Покаяние должно быть единственным путем нашим к Богу. Покаянию свойственно возрождать нас и делать подобными Самому Христу. Однако в меру Его мы не достигаем. И, таким образом, покаяние на Земле не имеет конца. [99]
Итак, наша задача — смотреть внимательно за собой и не дать никому восхитить наш ум в другие сферы, кроме того Бытия, которое принес нам Господь Иисус Христос от Отца Своего.
Вы видите, как я обессилел от старости и от болезней — я сам это понимаю. Но когда мы беседуем с вами, то слово сводится не к красноречию и не к тому, чтобы говорить о чем-то как поэты, нет! Наша жизнь простая, однако постоянно в Боге.
Теперь я укажу только маленький практический способ, как переходить умом на мысль богоугодную. Когда нам приходит какая-нибудь мысль, которая не соответствует закону Евангельскому, мы говорим: «Господи, исцели мой ум». Когда в сердце нашем появляются раздражение или подобное, мы говорим: «Господи, исцели мое сердце». Это принимает общий характер борьбы, и мы безгласно, но кричим внутренно: «Господи, исцели всего меня... Приди ко мне, лежащему на земле, и воздвигни меня от моих низких мыслей и страстей, от низких движений сердца моего!» Так проходит наша борьба.
И какую бы работу мы ни делали, когда мы любим Бога, тогда память о Боге пребывает в нас неотступной. Силуан говорил: «Любить Бога не мешает никакая работа». [100]
Другой монах отец Серафим мне сказал: «Нет такой работы, которая бы унижала человека!», то есть даже если это скромная работа: чистить дом, варить кашу, мыть посуду или что-нибудь в этом роде. Нет ничего в этих работах, что унизило бы человека. Унижает человека только грех.
Я помню один урок этого монаха отца Серафима. Его келья была недалеко от моей, и я нередко проходил мимо него. Мы встречались довольно часто. Один раз я был болен. Он увидел меня и говорит:
— Смотрю я на тебя. Ты скоро умрешь.
Я спросил:
— А как скоро?
— Я полагаю, — отвечает он, — что тебе только два года жить.
— Отче Серафиме, — я ему говорю, — значит, вы меня не считаете монахом?
— Почему ты так говоришь?
— Я боюсь, что вы меня вводите в заблуждение, потому что я думаю каждый день о смерти, а вы мне говорите — два года я буду жить еще.
Тогда он ответил:
— Если бы я сказал тебе: «еще шесть лет», и тогда не хватит нам дней для покаяния.
Так он сумел ответить достойно на мой «укор». Было бы интересным рассказывать о многом из того, что мне пришлось пережить на Афоне. У меня была своя забота: как мне перемениться всем моим существом, чтобы стать действительно христианином. Но если бы я был писателем и записывал бы все случаи и беседы, то даже в мое время на Афоне можно было бы написать Патерик нисколько не хуже, чем древние Патерики. Но об этом уже не приходится жалеть.
Со мною был такой случай. Мне как-то пришлось побывать в женском монастыре в Louvain в Бельгии. Когда я ехал туда, то было странное ощущение: у меня не было никакого слова к тем монахиням, с которыми мне предстояло говорить. По моем приезде собралось довольно большое количество монахинь и даже пришла старая игуменья, и все ждали от меня слова. Я сказал им: «У меня нет никакого слова, никакой мысли, но если вы хотите, чтобы мы беседовали о чем-либо актуальном для вашей жизни, то задайте мне вопрос!» И одна из монахинь, которая была учительницей в школе, говорит: «Скажите нам слово о послушании». И когда я начал говорить о послушании, то прошло больше часу, я не мог остановить слово свое. И они все сидели как застывшие и внимательно слушали. Так, я иногда хотел бы, чтобы вы тоже мне поставили вопрос. Ибо, как опыт показал, когда мы читаем приготовленное уже слово, то в нем вдруг исчезает жизнь и оно перестает действовать. А когда оно рождается из самой нужды жизни, тогда оно обладает энергией, которая действительно может перерождать людей.