Понимаете ли вы принцип монашеской жизни, когда целью монашеской науки есть «увидеть Бога, как Он есть» (1 Ин. 3:2)? Многие богословы говорят о невозможности для нас видеть Бога, «как Он есть». Но повторю опять перед вами слова — Господь сказал: «Блажени чистии сердцем, яко тии Бога узрят» (Мф. 5:8). Читая богословов, идеи которых полны апофатизма, и читая эти слова: «блажени чистии сердцем», я думаю о том, чтобы очистить мое сердце от всякой мысли, неугодной Богу, от всякого движения сердца нашего, противного закону любви Отчей. Ибо когда сердце наше свободно от всякой злой мысли, тогда узрим мы Бога, «как Он не есть», по-богословски, или «как Он есть»? Для меня несомненно — «как Он есть». Иначе выходит абсурд: «Блажени чистии сердцем, яко тии Бога узрят как Он не есть». Получается, весь мир заблуждается, — весь мир верующих в то, что Бог сотворил космос? Есть и другие формы понимания Откровения Бога — нехристианские. Даже в библейском Ветхом Завете еще есть некая незрелость, и чаяние восполнения этого Откровения в сознании Израиля. [108]
Так созидается богопознание — очень медленно проникая во все наше существо, — и человек становится «рожденным свыше» (см. Ин. 3:3): не от плоти на Земле, а от Бога Свыше рожденным. И когда Господь даст кому-нибудь перешагнуть порог неведения Бога, который был у эллинов ἀγνώστῳ Θεῴ, [109] тогда начинается совсем другая жизнь во всех ее проявлениях — как у пророка Исаии: «И произойдет отрасль от корня Иессеева, и ветвь произрастет от корня его, и почиет на нем Дух Господень, Дух премудрости и разума, Дух совета и крепости, Дух ведения и благочестия...» (Ис. 11:1–2). Значит, если «мы станем подобны» (1 Ин. 3:2), все эти проявления живого личного Абсолюта должны быть сообщены нам: «Дух мудрости, Дух любви, Дух всеведения». И имея перед нами такую цель, как можем мы увлечься чем бы то ни было другим? Но переход от нашего земного состояния в состояние «видеть Бога, как Он есть» осуществляется Самим Богом. Он может прийти и дать жить Себя, как Он есть. Здесь, касаясь этой мысли, мы заметим, что не до конца становится человек подобен Богу, то есть он не становится единосущным Богу. Тем не менее ему сообщаются все свойства Божии, кроме происхождения: мы сотворены из ничто. Хотя, если быть точным, нельзя сказать «из ничто»: ибо человек создан из чего-то, что уже было. [110]
И вот, перед нами стоят вопросы: как понимать человека как «ипостась» по образу Ипостаси воплощенного Сына Божия, то есть как «персону»? Где проявления этой персоны? Как от индивидуального состояния человек может перейти к персональному: к ипостасной форме бытия? (Простите меня, я становлюсь немножко «безумным», говоря о всех этих вещах.) — До сих пор проблема персонализма христианского не явлена еще в завершенном виде в Церкви. Еще трудятся много умов богословских над тем, как понимать эту ипостасную форму бытия. Я лично дерзнул сказать, что на Земле мало кому дается этот опыт ипостасного бытия. [111] Одно из существенных его проявлений, которое дается человеку, — это есть молитва за всего Адама с плачем, подобным плачу Христа в Гефсиманском саду. Мы не достигаем напряжения Самого Иисуса Христа, но аналогия должна существовать. И вот почему нам важно все-таки знать, сначала хотя бы умственно, какая перед нами стоит задача, что значит «обожение» человека.
Я все время подчеркиваю постепенность восхождения к этому состоянию, но это положение не исчерпывает всего. В нашем отце Силуане мы видим пример «опрокинутого» порядка. Ему было дано жить сознание вечной разлуки с Богом. И то сознание, о котором он говорит, что «ясно виделась погибель вечная», [112] было для него опытом ада. И Господь без слов явился ему и без слов передал ему Свое состояние. [113] Подчеркиваю снова и снова, что одно дело — интеллектуальное понимание этой молитвы, подобной гефсиманской, другое — явление этой молитвы в нас.
Что характерно для этого откровения о гефсиманской молитве? — То, что Силуан, который по нашим меркам об образовании был безграмотным человеком, после явления ему Христа вдруг начал молиться за все человечество с великим плачем. И это уже не психологическое состояние интеллектуального человека, не философская мысль, а бытийное состояние, факт бытия.
И то, о чем мы говорим как о нашей последней цели, ему было дано таким образом! Он был водим Духом Святым в молитве своей. Конечно, его молитва не прекращалась ни днем, ни ночью. Эта молитва не давала ему спать, и спал он, сидя на табурете, то есть стуле без спинки. Четыре-пять раз в сутки он садился и на двадцать минут, на полчаса погружался в сонное состояние и снова вставал на молитву. Мы не можем быть, как он: это был гигант и физической силы.
Было в нем и другое проявление, помимо молитвы за всего Адама, за все человечество. Он пишет, что когда после первого падения его в плотской помысел духовник ему сказал: «Никогда не принимай плотских помыслов», за сорок шесть лет своего монашества он никогда не принял ни одного помысла.
Что встретил я в прп. Силуане и что потом поразило мое сознание? — В старце нам дан опыт персоны, и то, что пишет этот отец, являет уже ипостасный образ бытия. Маскаль, большой профессор-богослов Англиканской Церкви, с огромной эрудицией в творениях отцов — и западных, и восточных, — в своем отзыве о Силуане говорит, что нет параллели ему среди писаний, оставленных нам отцами, в которых говорилось бы с такою убедительностью о необходимости любви к врагам. [114] Итак, по реакции персоны на происходящее мы судим о том, что есть персона. В данном случае в моих книгах я даю описание этой персоны, но, как и в Евангелии, там многое сокрыто от людей непонимающих. И мы просим о Евангелии: Господи, сподоби нас услышать Евангелие Твое: то есть что скрыто за евангельскими словами. Вот эта персона-ипостась — Силуан — имел плач о гонителях как естественную для него реакцию на происходившее гонение на Русскую Церковь и в других местах мира против Христа: «Дай, Господи, Духом Святым всем этим людям познать Тебя!» Вот — молитва персоны-ипостаси!
Мы знаем, что, когда Господь говорит: «будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный» (Мф. 5:48), Он связывал эти слова с заповедью: «А Я говорю вам: любите врагов ваших» (Мф. 5:44).
Тот, кто «перешел уже в вечную жизнь» (см. Ин. 5:24), переходит еще отсюда, и реакции его на события — другие. Что меня удивляло в этом человеке Силуане? — Это действительно подобие Богу: он жил страдание всякого человека, с которым говорил или общался. Во всяких трудностях этой жизни он сострадал человеку. Но когда он оставался один, то молился за всего Адама. Он не думал, что спасение возможно на Земле «устроить» без того, чтобы все знали Бога Духом Святым... Простите, что я говорю так, но когда я встретился с ним и когда он сказал: «Придите ко мне, мы будем говорить», то я подумал, что этот человек, получивший от Бога такие дарования, есть дар всему человечеству.
В моей богословской попытке создать образ персоны я руковожусь тем, что Бог дал мне видеть конкретно в этом человеке. Это не есть какая-то фантазия, нет! Это были факты бытия. Как и богословие у отцов часто есть «рассказ» о том, что им дано было видеть или переживать. Такой «рассказ» мы имеем в Евангелии от Иоанна: «так возлюбил Бог мир, яко и Сына Своего Единородного дал есть» (Ин. 3:16)... Евангелист говорит об этом как о факте, не подлежащем никакому сомнению или обсуждению. И это есть богословие как состояние человека.
Когда я говорю о старце Силуане, я благодарю Бога: несмотря на то, что я всегда больной, Бог как-то продлил мою жизнь доныне, когда я могу говорить с вами. И прежде чем я пойду в мою «новую постель» [115] внутри земли, которая уже готова в двадцати метрах от моей постели, я хочу передать вам его учение.
И когда вы проникнетесь этим сознанием, тогда вы найдете настоящий путь монашеский, который есть высочайшее откровение об образе жизни нашей для достижения спасения. В этом отношении монашеская школа стоит выше всякой другой из всех, какие знает Земля. Когда в Писании библейском говорится о школах пророческих, нам не ясно, как была организована жизнь в «школах пророков» (см. 1 Цар. 19:20). Для нашего же времени я хотел бы прежде, чем уйду отсюда, чтобы вы осознали и видели последствие явления Христа Силуану, которое есть молитва за весь мир с плачем большим, чем за самого себя...
Есть люди, которые низводят христианство слишком низко до земли. Но истинно христианское сознание, конечно, такое — «небо и земля прейдут, но Мои слова не прейдут» (Мф. 24:35), как говорит Господь. Это совершенно иной план мышления, видения жизни.
Что дано было видеть Силуану? — Различие между аскетическим пониманием смирения и Христовым смирением. Аскетическое понимание смирения: «я хуже всех» — мы встречаем и у отцов... Но про Христово смирение, свойственное Самому Богу как атрибут Божий, говорит только Силуан. Я нигде не встретил подобного понимания. «Но иное, — говорит он, — неописуемое смирение Господне». [116] И когда он умирал, я спросил его: «Старец, Вы хотите умереть?» В ответ он мне сказал эти слова: «Я еще не смирился». [117]
Он пишет: «Скучает душа моя о Господе», [118] — состояние этого смирения Христова человеческая плоть не выносит. Он жил его, это Христово смирение, но не в полноте. В полноте — только во время откровения; а если бы оно продолжилось, то плоть земная не выдержала бы.