Иван Иванович ОхлобыстинДУХОВНЫЕ КОПИ
Предисловие
С некоторыми людьми, проведшими в православной среде несколько лет, происходят физиологические изменения: потихонечку у них атрофируются те лицевые мышцы, которые обеспечивают подъем уголков губ вверх. Сила притяжения вкупе с постоянной памятью о своих грехах и о бренности сей жизни оттягивает эти самые уголки вниз. Улыбаться становится трудно и непривычно. Храм - не место для смеха!
Это верно. Но храм и Церковь не одно и то же. И то, что неприлично в храме, оказывается вполне допустимо для церковного человека вне его стен.
Вот и данное типографское изделие, полагаю, никто не будет читать (распевать, декламировать, возглашать) в храме. Бриллианты от о.Иоанна не займут места Евангелия от Иоанна. А за пределами храма отчего же и не улыбнуться? Грусть-тоска совсем не должны считаться видовым отличием православного христианина. Напротив, как больной виден по цвету лица, так обладаемый страстию обличается от печали (преп. Серафим Саровский). А вот Волю же Божью узнать легко по следующему признаку: если после молитвы, после серьезных размышлений Вы не чувствуете тяготы, печали, отвращения к делу, а чувствуете себя легко, с улыбкой, с легким сердцем помышляете о предлагаемом Вам деле, то явный признак, что оно не против воли Божией,делился своим опытом улыбки святитель Николай Японский.
Тот, кто этого не понимает, просто здорово рискует. В монастыре американского иеромонаха Серафима (Роуза) один послушник вывел из читаемых им духовных книг, что монахи люди серьезные и смеяться им не пристало. Вести себя он старался соответственно. В трапезной, когда настоятель (о. Герман) рассказывал забавные случаи, он сидел, потупясь, на лице не появлялось и тени улыбки. Его спросили, в чем дело, и он ответил: «Духовной жизни такое не подобает! Здесь монастырь!»
Увы, созданная им для себя неулыбчивая духовность оказалась для него непосильным бременем. В конце концов, он сломался, оставил монастырь, а потом и христианство.
А уже в наши дни в одном из московских монастырей наместник заметил, что у молодых и не в меру ревностных послушников появляются признаки духовного нездоровья: они всё обращались к нему за благословением на чтение литературы о стяжании непрерывной молитвы (исихазме). Когда в очередной раз послушники попросили у него инструкцию по созерцанию нетварного света, о.наместник вспомнил, что на днях его прихожанка-художница принесла ему книгу, изданную в сопровождении ее рисунков. Книга была про Винни-Пуха. Вот ее-то отец архимандрит взял со своего стола и обязал юных мистиков ее читать. На их недоуменный вопрос, до каких пор им ее изучать, последовал ответ: «До охоты на Слонопотама! Этого вполне хватит». Через несколько дней ребята стали такими, какими и подобает быть в их возрасте, сбросив с себя маску преждевременного старчества .
Вообще, прежде чем обожиться, надо попробовать очеловечиться (см. бриллиант 22). В попытке перепрыгнуть именно через эту ступеньку свмч. Ириней Лионский (II век) видел грех первых людей: не став еще людьми, хотели стать богами.
Улыбка в церковном мире уместна просто потому, что Церковь - это мир людей. У людей бывают разные представления о том, что остроумно, а что нет, что достойно улыбки, а что плача. Но это спор о вкусах, а не о догматах.
По правде сказать, я не понимаю, как о. Иоанн собрал эти новеллы. Но среди словесной руды, отсеянной о. Иоанном, есть настоящие самородки. Некоторые из них просто гениальны. Это бриллианты - 7, 18, 27, 34, 53. Талантливы - 2, 13, 22, 29, 50, а 39 и 40 просто хороши.
Все, заканчиваю - иначе стану их цитировать (на лекциях это я уже делаю, и каждый раз видел, что даже, казалось бы, необратимо-замоленные бороды начинают двигаться вверх к засиявшим глазам). А вы - читайте. И будьте как голуби: зернышки склевывайте, а камешки оставляйте и на автора не сетуйте. Мир Церкви - мир людей. И о. Иоанн напоминает нам об этом.
Диакон Андрей Кураев
На днях редакция «Соборности» получила письмо. Его автор был лаконичен: «Подарок любимой «Соборности» Смиренно Ваш, о. И.о.». В приложении мы с удивлением обнаружили текст, который никогда ранее не публиковался и с этой целью предложен нам. Мы спешим исполнить пожелание автора и, готовя текст «Духовных копей» к публикации, считаем необходимым предварить его небольшим предисловием. «Духовные копи» имеют значительный объем, но, продолжая книжные традиции глубокой древности, текст составлен из разнообразных - иногда кратких, но, безусловно, ярких и назидательных поучений. Удивительно, но именно здесь соединяется несоединимое - традиции древних манускриптов и литературные форматы интернета. Автор удивительно чутко уловил эту близость. Признаемся честно: мы не знаем, кто такой отец Савва (его жизнь и поучения находятся в центре повествования), и даже не догадываемся, кто бы мог послужить его прототипом. Может быть, это и не так важно. Трезвость и некоторая парадоксальность его суждений, широкий охват самых разных проблем духовной и церковно-общественной жизни дают возможность увидеть образ - возможно, собирательный - современного пастыря. Сегодня поучений 69, и мы будем публиковать их частями по 8-10 поучений. Так, не торопясь, мы представим читателям полный текст «Духовных копей». Вполне возможно, что публикация на этом не закончится, так как, по признанию автора, работа еще продолжается. Первой части он предпосылает следующий подзаголовок:
Первые 69 бриллиантов вымышленной мудрости для посильного назидания людей, не склонных к изощренным формам порока, а напротив, тяготеющих к душевному покою.
Духовныу копи
Я всю жизнь искал человека, который хотя бы в двух словах объяснил мне все. Когда наконец это произошло, всё, что я услышал, и всё, что я увидел, превзошло все мои ожидания, а у меня было очень богатое воображение. В заключение мой случайный учитель сказал мне:
— Дружище! Весь этот цирк только награда тебе за энтузиазм.
Самое главное заключается в том, что сейчас не время учеников, сейчас время учителей.
«Неблагодарная аудитория», — подумал я.
«Зато какая перспективная!» — подумал он.
Судьба провинциального двадцатипятилетнего актера X. напоминала даже не восхождение в гору, а стремительный взлет геликоптера. В одночасье он стал фаворитом петербургских подмостков, состоятельным человеком и потенциальным обладателем руки и сердца дочери градоначальника. Каково же было изумление столичной общественности, когда ей стало известно, что господин X. оставил сцену и состояние ради пострижения в монашество в маленьком, весьма далеком от процветания монастыре под Малоярославцем. Известный городской хроникер господин Л. ради выяснения этих обстоятельств тут же направился туда. Его поиски увенчались успехом на огороде монастыря, где господин X. собирал редис.
— Что же побудило вас к такому поступку? — спросил у него господин Л.
— Все очень просто, — ответил господин X., — просто я решил вопрос бытийности Гамлета положительно.
Справедливости ради следует упомянуть, что господин Л. так же в свою редакцию не вернулся, после чего столичные издания эту тему больше поднимать не рисковали.
Эти двое приятелей, несмотря на то что им едва приходилось за тридцать, одевались со вкусом, но случайно, поскольку считали, что мужчинам идеальных взглядов подходит либо ряса архиерея, либо камзол полковника кавалерии.
Однажды к отцу Савве пришел в гости молодой человек и сказал:
— Ну я понимаю, что вначале был Большой Взрыв, из которого произошла Вселенная, но что было до этого?
— До этого, чадо, — ответил отец Савва, — Господь создал твою дурную башку.
— Значит, Большого Взрыва не было, — понял по-своему любознательный посетитель.
— Теперь уже был, — пояснил отец Савва и повел молодого человека пить чай.
Однажды к отцу Савве пришел настоятель монастыря и попросил:
— Отче! За рекой живут очень богатые люди, пойдите и поговорите с ними, у нас не на что купить на зиму муки.
— Не могу, — вздохнул отец Савва, — они не говорят со мной.
— А что они делают? — изумился настоятель.
— Лают, — просто ответил отец Савва.
— Бог в мелочах, — любил говаривать один великий немец.
— А дьявол в крайностях, — любил добавлять отец Савва.
Отец Савва никогда не здоровался с буддистами — боялся оскорбить их религиозные чувства, поскольку достоверно знал, что буддисты веруют, будто ничего нет, в том числе и их самих.
— Задыхаюсь без молитвы, но очень рассчитываю к венцу жизни превратить свой труд в молитву, — как-то признался отец Савва одному монастырскому скептику.
— В чем же твой труд, отче? — ехидно уточнил тот.
— Я пастырь, как и ты, правда, по призванию, — ответил преподобный и добавил: — А ты, брат мой возлюбленный — по своей молитве. Я восхищаюсь твоим подвигом, но и Господа не забываю благодарить.
Скептик впал в задумчивость, отец Савва вернулся к написанию одиннадцатого тома по одной эсхатологической теме. Времени было в обрез, поскольку к половине девятого преподобный должен быть на очень перспективной требе.
Как-то по дороге из города в монастырь на трапезу мотоцикл отца Саввы остановили местные дорожные злоумышленники и потребовали от священнослужителя немедленного чуда, для окончательного утверждения их православных позиций.
— Не могу, чада, насильственно вас к спасению призывать, — отказался тот. — Не имею пристрастия к насилию.
Зная твердый характер отца, злоумышленники, негодуя, через полчаса пререканий и угроз все-таки отпустили его.