Вскоре слух о составлении отцом Никитой Добрыниным «великой челобитной» дошел до властей, и в декабре 1665 г. его схватили в Суздале и доставили в Москву. В феврале следующего года его челобитная послужила предметом разбора на соборе новообрядческой церкви. Составить опровержение на челобитную было поручено греческому авантюристу, тайному католику Паисию Лигариду, даже не знавшему славянского языка, и выученику западных иезуитов Симеону Полоцкому. В результате, собор предал анафеме отца Никиту Добрынина, после чего он был расстрижен и заточен в подземельях Николо-Угрешского монастыря. Здесь под угрозой сожжения он принес покаяние. Отлучение от церкви было с него снято, но священнический сан ему так и не возвратили. Оказавшись на свободе, отец Никита держался очень осторожно, хотя и продолжал поддерживать контакты с другими старообрядцами. Когда в 1682 г. началось стрелецкое восстание в Москве, он уже открыто выступил против никонианских новшеств, став одним из главных духовных вождей восставших.
Наступило 5 июля 1682 г. Уже с утра на кремлевскую площадь стали стекаться толпы народа. Ревнители старой веры во главе с отцом Никитой Добрыниным, иноками Савой Романовым, Павлом и Сергием, сопровождаемые народом и стрельцами, явились в Кремль. Войдя в Грановитую палату, посреди нее, прямо перед царским местом, поставили аналой и положили на нем восьмиконечный православный крест, Евангелие и древние иконы и зажгли перед ними свечи. На царском месте сидела царевна Софья Алексеевна, на другом царском месте – царевна Татьяна Михайловна, на правой стороне – царица Наталия Кирилловна, рядом с ней – царевна Мария Алексеевна, между царскими местами – царевна Анна Михайловна, далее, в углу, сидел патриарх Иоаким, близ него – Корнилий, митрополит Новгородский, и прочии архиереи, на левой стороне стояли бояре. Вошедшие поклонились находившимся в палате царице и царевнам до земли. Патриарху же и архиереям никто не поклонился.
«Приидохом к великим государем царем просити милости о исправлении православныя христианския веры, – начал Никита Добрынин, – чтобы царское свое разсмотрение нам дали с вами новыми законодавцы, дабы Церковь Божия была в мире и соединении, а не в мятежи и раздрании, и повелели б службу служити по старопечатным книгам в церквах святых, како при царе государе Михаиле Феодоровиче и при святейшем Филарете патриархе и прочих прежде их служили».
Дискуссия сразу же приняла острый характер. Царевна Софья все время вмешивалась в споры, поддерживая патриарха. Патриарх Иоаким начал укорять выборных представителей староверия в непослушании и нежелании «принять новопечатные книги, невежества ради и отсутствия грамматического разума» (о, излюбленное обвинение староверов в невежестве!).
«Не на вас сие дело лежит, – говорил патриарх, – и не подобает вам простолюдином церковныя исправляти и в том архиерея исправляти. Должно архиерея архиереом судити, а не простолюдином; мы на себе Христов образ носим, и нам даде Господь власть такову: егоже аще свяжите на земли – связан будет на небесех, и егоже аще разрешите на земли, будет разрешен и на небесех… Вам должно есть повиноватися матери нашей соборней апостольстей Церкви, потом и всем архиереом, пекущемся о вашем спасении; а вера у нас православная стараго православия, греческаго закона, в ней же святии отцы Богу угодили; исправлена с греческих и с наших харатейных книг грамматике, и мы от себе ничего не внесохом в Церковь Божию, но все от тых писаний. Вы же грамматическаго разума не коснулися и не знаете, какову силу в себе содержит».
В ответ Никита Добрынин вполне резонно возразил, что они пришли не о «грамматике спорить, а о церковных догматах и о новшествах в церковном богослужении, вопреки древнему преданию и обычаям».
«Мы пришли утвердить старую веру; все вы пребываете в новой вере, в которой нельзя спастись».
В собрании поднялся невыразимый шум. Начали читать челобитную. Ни патриарх, ни архиереи не могли опровергнуть материалы челобитной, и тогда, чтобы не дать староверам воспользоваться победой, царевна Софья по окончании чтения челобитной прения прервала. Продолжение прений было назначено на 7 июля.
«Победихом, победихом! Так веруйте! Мы всех архиереев препрахом и посрамиша!» – восклицали выборные, выходя из Грановитой палаты. Поднимая вверх сложенные в двуперстное знамение руки, они говорили всем: «Тако слагайте персты!» На Лобном месте было устроено собеседование иноков с народом, разъяснялись основы древлеправославия, читались произведения соловецких страдальцев, в которых обличались никоновские новшества.
После собеседования духовные отцы с песнопением «Владычице, приими молитву раб своих» и «О Тебе радуется, обрадованная, всякая тварь» в сопровождении народа двинулись за реку Яузу, к церкви Всемилостивого Спаса в Чигасах, близ Титова приказа, и повелели звонить во все колокола. Войдя в церковь, они отслужили по старому чину молебен Пресвятой Богородице Одигитрии, а затем все с миром разошлись.
Между тем ни патриарх, ни духовенство не хотели признавать себя побежденными. Не имея возможности аргументировано опровергнуть челобитную староверов, они слезно умоляли царевну Софью не давать их «на посмех и поругание». Царевна сама не хотела терять авторитет в глазах народа, и просьба архиереев была исполнена. Использовались и подкуп, и репрессии. Спешно были вызваны некоторые начальники стрельцов. Затем пригласили по сто человек выборных от каждого стрелецкого полка. Им было выдано по 50—100 рублей (годовое жалование!), а некоторые были повышены в чинах. Подкупленные стрельцы не смогли устоять перед такими соблазнами, и многие из них отреклись от старой веры. Чтобы нейтрализовать рядовых стрельцов, устроили празднества и открыли винные царские погреба. Три дня стрельцов спаивали, а 7 июля верные Софье стрельцы арестовали главных участников прений о вере с патриархом.
11 июля отец Никита Добрынин на Лобном месте в Москве был «главосечен и в блато ввержен и псам брошен на съядение», а прочих, наказав кнутом, отправили в далекую ссылку.
Готовилась расправа и над стрельцами. 1 сентября молодых царей перевезли в село Коломенское под Москвой, куда со всех городов России начало стекаться дворянское ополчение. Вскоре князь Хованский с сыном был захвачен обманом, обвинен в злоупотреблениях и превышении власти и казнен 17 сентября 1682 г. Движение стрельцов было обезглавлено и впоследствии разгромлено.
Так закончилась еще одна попытка преодолеть раскол Русской Церкви и вернуть Московское государство к вере отцов. Спустя некоторое время раскол был закреплен еще больше. В 1685 г. царевна Софья и патриарх Иоаким утвердили «12 статей о борьбе с расколом» (то есть со старообрядцами), получивших в истории за их особую жестокость название «драконовских». Когда их читаешь, становится жутко. В частности, статьями предписывалось следующее: «Раскольников, которые хулят святую церковь (господствующую – К. К.), производят в народе соблазн и мятеж и остаются упорными по трикратном у казни допросу, буде не покорятся, жечь в срубе. Если у казни покорятся святой церкви, отсылать в монастырь под строгий надзор и по окончании испытания молодых и неженатых не выпускать из монастыря до конца жизни, чтобы они снова не увлеклись в раскол; а женатых отпустить на поруки, и когда окажется, что они снова предались расколу, казнить тою же смертию. Тех, которые перекрещивали взрослых и детей, называя прежнее их крещение неправым, казнить смертию. Тех, кто перекрещивал других, хотя бы и покорился церкви, после исповеди и причастия казнить смертию без всякого милосердия. Тех, которые перекрещивались с своими детьми, если раскаются, бить кнутом и отсылать для исправления к местным архиереям, а если останутся упорными, казнить смертию. Обличенных в укрывательстве у себя раскольников, в доставлении им пищи, пития и т.п., если сознаются, одних, судя по вине, бить кнутом, а других ссылать в дальние города. Кто держит раскольников с порукою, не зная об их расколе, с тех брать пени…»[51]
Но и этого показалось мало гонителям старой веры. В слепом озлоблении и затмении ума реформаторы стали, подобно древним еретикам, насильственно причащать старообрядцев. Величайшее из христианских таинств превратилось в средство для опозорения инакомыслящих! Иван Филиппов пишет в «Истории Выговской пустыни» (и профессор П. С. Смирнов в своей «Истории раскола старообрядчества» подтверждает этот факт), что старообрядцам вставляли в рот особый инструмент, называемый «кляпом», и с помощью этого инструмента вливали в горло причастие, заставляя обязательно его проглотить. «Посланные от Никона новолюбители, – повествуется в „Истории Выговской пустыни“, – с указами и с новыми книгами и служебниками во вси епархии и грады и веси и села и монастыри, всея российския земли… с великим поспешением и с яростию и з грозою мучительства, аки гром возгремеша, везде по всем церквам презвитером, а по монастырем игуменом раздаваху и принуждаху по оным новым служебником службы служити на новых просфирах и от тех служб тем новым причастием повелеша всем людем причащатися, с великим принуждением и гонением, силою привлачати, а не причащающихся, аще обретаху, мучаху вельми различными муками. Повелеваху им треми персты креститися и по новоизданной креста печатию печатающияся просфиры ясти; и таин тех причащатися, не приемлющих же уста пястьми и палицами бияху и сокрушаху и влагающе во уста кляп силою причащаху люди ново свящаемою евхаристиею. И таковое же к новинам мучительное обращение, людие видяще, больми (еще больше – К. К.) тех удалятися начаша, немогуще камо (где – К. К.) крытися. В руце же мучителем вдатися трепетаху, да не помажутся уста и утробы их лиянием силою новодействуемаго причастия. И того ради овии гладом помираху, а овые в водах утопляху, от лютаго того гонения и грознаго мучительства»[52]