hostis publicus), наложив арест на его имущество и имущество его семьи. Это обстоятельство только обострило конфликт. По всей видимости, Кассий чувствовал, что ситуация выходит из-под контроля. Он никак не мог идти на попятную. В таких обстоятельствах гражданская война была просто неизбежна.
Какими бы ни были мотивы Кассия, Марк в этот момент переживал самый серьезный кризис в своем правлении. Едва оправившись от последнего приступа болезни, он спешит отреагировать на государственный переворот. Марк вглядывается в лица своих полководцев. Они уже знают, что ему предстоит покинуть северную границу и спешно вести армию на восток. Кассий со своими легионами может напасть на Рим, чтобы закрепить свои притязания на имперский трон. Эта нависшая угроза спровоцировала в городе тотальную панику и дала больше оснований для критики Марка в Сенате. Несмотря на это Марк со своими могущественными легионами, которые преданно служили ему на Дунае, закрепил за собой репутацию, которую трудно было поколебать.
На следующее утро Марк по пути отправляет гонца в Рим с письмами Сенату, его союзнику Марцию Веру в Каппадокии и, что важнее всего, Кассию в Египте. Его послание предельно ясно: «Император подтверждает, что жив, находится в добром здравии и вскоре возвращается». Теперь он должен как можно быстрее заключить мир на севере, чтобы отправиться на юго-восток для подкрепления сил своих верноподданных в Каппадокии и лично навести порядок. Но посвящать своих солдат во все обстоятельства будет преждевременно, он сначала должен удостовериться, что гражданская война неизбежна. Среди северных племен все еще возникают очаги сопротивления, которые им приходится подавлять, и он не хочет, чтобы варвары, рассредоточенные вдоль Дуная, пронюхали о кризисе, пока ведутся переговоры о мире.
Наедине с собой он продолжает размышлять о своей реакции на новость. Самое тяжелое – это неопределенность ситуации. Марк предполагает, что в каком-то смысле Кассий считает, что поступает правильно: виной тому его абсолютное невежество относительно того, что правильно, а что неправильно, потому как Сократ и стоики учили, что нет такого человека, который бы осознанно совершал ошибку. Разумеется, именно за это философское отношение Кассий так не любит Марка, потому что считает великодушие признаком слабости. Это и привело к конфликту между их личностями, двумя способами правления и двумя философиями жизни: одна жестокая, другая великодушная.
После получения Марком послания от Сената о событиях в Египте прошло несколько недель. Как только он получил весть о восстании, Марк отвез своего тринадцатилетнего сына Коммода в Сирмий, где тот облачился в тогу зрелости (toga virilis) и был официально признан совершеннолетним римским гражданином и теперь мог готовиться к восхождению на трон. Он был отрекомендован легионам как прямой наследник Марка, с тем чтобы лишить Кассия притязаний на трон. Должно быть, Кассий узнал, что император жив, но о его отступлении не было и речи. Однако то обстоятельство, что весть о неудавшемся перевороте Кассия распространилась за пределы Таврских гор в Каппадокию, означало, что у него недостаточно войск, чтобы Сирия могла выдержать массированный удар от армии верноподданных Марка. Тем не менее в лагере императора было неспокойно – ходили разные слухи, и царил хаос. Но вот настал момент, когда император обратился к своим солдатам и объявил, что они отправляются на юго-восток, чтобы объединиться с силами Марция Вера в Каппадокии и ударить по главной армии Кассия в Сирии.
Утро. Марк готовится к предстоящему дню, размышляя о действиях Кассия и сенаторов, которые объединились против него. Как всегда, Марк предупреждает себя, что должен быть готов к встрече с назойливыми, неблагодарными, жестокими, вероломными и завистливыми людьми[172]. Согласно стоикам, люди склонны совершать нравственные ошибки, потому что большинство не может постичь истинную природу добра и зла. Человек не рождается мудрецом, но мы должны стремиться стать такими с помощью образования и обучения. Марк считает, что философия научила его отличать добро от зла и наделила способностью понимать натуру таких людей, как Кассий, который поступает крайне несправедливо. Он напоминает себе, что даже противники являются его братьями, пусть не кровными, а скорее его согражданами во вселенной, которые разделяют с ним возможности обретения мудрости и добродетели. И хотя они порой поступают несправедливо, они не могут причинить ему настоящего вреда, потому что их действия не могут запятнать его характер. Понимая это, Марк не может на них злиться или их ненавидеть. Его противники призваны сотрудничать с ним, говорит он, равносильно тому, как верхний и нижний ряды зубов совместно трудятся над пережевыванием пищи. Восстать против такого человека, как Кассий, когда он разъярен, или даже отвернуться от него – значит противоречить здравому смыслу и законам природы. Марк напоминает себе, что не должен относиться к повстанцам как к врагам, ему следует смотреть на них благодушно, как смотрит врач на своих пациентов. Он не торопит события и уединяется для размышлений – он знает, как важно сохранять здравое состояние ума перед лицом опасности, особенно учитывая ту огромную власть, которой наделил его римский народ. Покончив с размышлениями, Марк облачается в военный плащ. За дверью его встречают Помпеян и несколько других советников. Настал момент обратиться с речью к рядам легионеров, собравшихся в центре лагеря.
Марк приветствует их как соратников. Он говорит, что смысла в том, чтобы жаловаться и горевать по поводу мятежа на востоке, нет. Он принимает все, что ему посылает судьба, как волю Зевса. Он просит их не гневаться на провидение и уверяет в своем искреннем сожалении о том, что им приходится без отдыха участвовать то в одной войне, то в другой. Он хотел, чтобы Кассий сначала обратился к нему и заявил о своих притязаниях перед армией и Сенатом. Поразительно, но Марк обещает им, что он сложит свои полномочия и откажется от имперского титула без борьбы, если его убедят, что это необходимо для всеобщего блага. Однако уже поздновато для таких рассуждений, потому что война началась.
Он напоминает своим войскам, что их слава далеко превосходит репутацию восточных легионов, поэтому у них есть все причины для оптимизма. И хотя Кассий – один из самых почитаемых полководцев, Марк говорит, что им не стоит бояться «орла во главе галок» – это замечание вызывает несколько мрачных смешков. В конце концов, ведь не Кассий добился этих славных побед, а простые солдаты, которые сейчас стоят напротив него. К тому же скоро к ним присоединится преданный ему Марций Вер, не менее искусный полководец, чем Авидий Кассий. Марк надеется, что Кассий раскается в своих действиях, узнав, что император жив. Он должен верить, что, только ошибочно полагая, что Марк мертв, прежде преданный ему военачальник мог так его предать. Если же Кассий будет упорствовать и продолжит сопротивление, ему придется еще раз хорошенько подумать, когда он узнает, что Марк Аврелий идет на него во главе такой многочисленной армии опытных ветеранов с севера (римский историк Кассий Дион представляет здесь якобы оригинальный текст его великолепной речи).
Собравшиеся перед Марком легионеры отлично знают, что их любимый государь и военачальник – философ-стоик. Тем не менее их просто ошеломило то, что последовало дальше. Марк убеждает их, что больше всего он желает проявить милосердие.
Простить человека, который его обидел, остаться другом тому, кто втоптал его дружбу в грязь, сохранить преданность тому, кто проявил вероломство. То, что я здесь говорю, может вам показаться неслыханным, но вы не должны сомневаться. Я твердо уверен, что доброта еще не совсем умерла в сердцах людей и что в нас еще остались следы античной добродетели. И даже если кто-то засомневается в этом, это только укрепит мое желание дать людям увидеть собственными глазами то, в возможность чего мало кто верит. Ибо это единственная награда за мои страдания. Если бы я мог положить конец всему этому с честью и показать всему миру, что есть способ даже гражданскую войну разрешить достойно.
Другими словами, не такое уж это несчастье, а скорее счастливая возможность с достоинством вынести это. Чему-то подобному учили его Рустик и другие стоики, когда он еще был мальчишкой. В словах Марка нет и следа гнева, несмотря на то что новость о восстании Кассия перевернула Рим и повергла всю империю в хаос. Солдаты, служившие под командованием Марка и знавшие его достаточно хорошо, ожидали, что он отреагирует с присущими ему спокойствием и достоинством даже на такое шокирующее предательство. Но все же обычному легионеру, покрытому дорожной грязью, было удивительно слышать, как император Марк Аврелий прощает не только этого узурпатора, но и всех тех, кто выступал против него.
Закончив свое выступление, Марк наказывает секретарю послать копию этой речи Сенату. Он еще раз удаляется в свои покои, закрывает глаза и продолжает размышлять о том, как ему лучше справиться с возникшим кризисом, обращаясь за помощью к своей философии.
Как победить гнев
Нельзя сказать, что у Марка был абсолютно бесстрастный характер. Ему пришлось поработать над собой, чтобы преодолеть вспыльчивость. В первом предложении «Размышлений» он восхваляет своего деда за спокойный нрав и мягкие манеры и на протяжении всей книги постоянно возвращается к проблеме управления гневом[173]. Со слов Марка мы знаем, что он боролся с гневом и работал над тем, чтобы стать более спокойным и рассудительным человеком. Первую книгу «Размышлений» он заканчивает благодарностью богам за то, что ни разу не опустился до того, чтобы обидеть своих друзей, членов семьи или учителей, несмотря на то что временами был склонен выходить из себя. Люди, страдающие от усталости и хронических болей, часто поддаются раздражению и гневу. Нас не должно удивлять то, что немощный мужчина, который страдал бессонницей и жестокими болями в груди и животе, раздражался на бесчисленное количество людей, которые пытались манипулировать им и обманывать его. Для стоиков крайнее проявление гнева считается неразумной и нездоровой страстью, которой мы не должны поддаваться. Но, как мы убедились, для человека естественно порой автоматически испытывать раздражение как реакцию на жизненные проблемы. Стоики считают первострасти неизбежными и принимают их с безразличием. Конечно, стоик предпочел бы, чтобы люди вели себя иначе. Он может даже постараться остановить их решительным поступком, как это сделал Марк, когда мобилизовал армию против Авидия Кассия. Быть стоиком не означает быть пассивным и бесхребетным человеком. Тем не менее мудрый человек не станет расстраиваться из-за вещей, которые не находятся в его власти, как, например, поступки других людей. Поэтому у стоиков есть целый набор психологических техник, которые они применяют для борьбы с гневом и замены его более ровным, но не менее решительным отношением.
Работа с гневом с помощью развития у себя большей эмпатии и понимания чувств других людей – постоянно повторяющаяся тема в «Размышлениях». Если современная психотерапия больше сосредоточена на таких проблемах, как тревога и депрессия, стоиков больше заботила проблема гнева. И в самом деле, Сенека целую книгу посвятил этой теме. Его сочинение «О гневе» дошло до наших дней, в нем подробно описаны теория стоиков и их методы лечения этой страсти.
Как во многих других жизненных аспектах, главной ролевой моделью в преодолении гнева для Марка был его приемный отец. Прежде всего от императора Антонина он перенял кротость и мягкость характера. Антонин был снисходителен и терпим к людям, которые подвергали суровой критике его осторожное обращение с ресурсами империи. Марк, в частности, вспоминает случай, когда его приемный отец с присущей ему вежливостью принял извинения таможенника в Тускулуме, и это было характерно для его мягкого нрава. В отличие от своего предшественника Адриана, Антонин никогда не был грубым, заносчивым или жестоким, более того, он никогда не терял самообладания. К каждой ситуации он подходил индивидуально, рассматривая ее спокойно, методично и последовательно, словно делал это на досуге. Марк постоянно упоминает о добром расположении Антонина и о том, «как терпеливо переносил он несправедливые упреки, не отвечая на них тем же!», а также «как терпеливо выслушивал он тех, которые откровенно высказывались против его мнения, и как радовался, если кто-нибудь предлагал лучшее!»[174]. Терпеливость и кротость, которые Антонин проявлял как правитель, были самыми важными добродетелями, которые усвоил Марк. Он и правда славился тем, что сохранял спокойствие в разных провокационных ситуациях. И все же ему пришлось поработать над собой, чтобы научиться преодолевать гнев.
Так какое же лечение прописывают стоики? Они считали, что гнев является формой желания. Согласно Диогену Лаэртскому: «Гнев – это желание наказать того, кто, по-твоему, незаслуженно обидел тебя». Проще говоря, гнев заключается в желании причинить кому-то вред, потому что, по нашему мнению, этот человек обидел нас и заслуживает наказания. Иногда это может быть желание, чтобы кто-то другой проучил обидчика: «Я надеюсь, кто-нибудь преподаст ей урок!» Это мало чем отличается от современной теории гнева, применяемой КПТ, которая определяет его следующим образом: это убеждение, что кто-то нарушил какое-то важное для нас лично правило. Гнев порождает мысль о том, что была совершена какая-то несправедливость или что кто-то сделал то, чего не должен был делать. Он часто ассоциируется с впечатлением, что вам угрожает или уже причинил вред другой человек, отчего гнев становится сообщником страха: «Он сделал мне что-то, чего не должен был делать, – это несправедливо!» Неудивительно, что средство от гнева, которое предлагают стоики, очень похоже на общую терапию желаний, описанную выше. Поэтому имеет смысл кратко обобщить типичные шаги, предпринимаемые в этой терапии, и подумать, как их можно применить к этой страсти.
1. Самонаблюдение. Замечайте первые признаки гнева, чтобы подавить его в зародыше, до того как он разрастется. Например, вы можете заметить изменение тона голоса, или то, что вы нахмурились, или что ваши мышцы напряглись, когда вы только начали гневаться или подумали, что кто-то поступает несправедливо или нарушает ваше личное правило: «Да как они могут это мне говорить!»
2. Когнитивное дистанцирование. Напомните себе, что гнев вызывают не события, а скорее ваши суждения о них: «Я замечаю, что подумал: “Как она смеет это говорить?!” И понимаю, что это мой взгляд на вещи вызывает чувство гнева».
3. Откладывание гнева. Подождите, пока гнев не пройдет естественным образом, прежде чем реагировать на ситуацию. Сделайте несколько вдохов и выдохов, пройдитесь и вернитесь к этой ситуации через несколько часов. Если вы все еще чувствуете, что должны что-то сделать, тогда спокойно подумайте, как лучше всего отреагировать; в противном случае просто отпустите ситуацию и забудьте о ней.
4. Моделирование добродетели. Спросите себя, как поступил бы на вашем месте мудрый человек, например Сократ или Зенон. Какие добродетели помогут вам отреагировать мудро? Лучше всего в качестве ролевой модели выбрать известного человека, например Марка Аврелия или реального знакомого. Мудрый человек попытается понять чувства другого человека, поставить себя на его место и, решившись отреагировать, проявит терпение…
5. Функциональный анализ. Представьте последствия ваших поступков, если поддадитесь гневу и если вы последуете доводам разума и проявите такую добродетель, как умеренность: «Если я позволю своему гневу управлять мной, я, скорее всего, просто заору на нее, и все будет становиться только хуже, пока мы вообще не перестанем разговаривать друг с другом. Если я подожду, пока не успокоюсь, и затем постараюсь терпеливо выслушать, это сначала может оказаться трудным, но со временем, если я буду практиковаться в таком поведении, это даст свои результаты, и как только она успокоится, может быть, она начнет прислушиваться и к моей точке зрения».
Вполне возможно, что стоики усвоили античную идею об откладывании своих действий, пока гнев не уляжется, у пифагорейцев, чья школа просуществовала семь веков ко времени жизни Марка Аврелия. Они были известны тем, что никогда не говорили в порыве гнева, но отстранялись от ситуации до тех пор, пока их чувства не остывали. Свой ответ они давали, только когда могли рассуждать здраво и спокойно. Современные психотерапевты называют такую тактику «взять у гнева тайм-аут», чтобы вернуть себе самообладание.
Помимо этих основных стратегий, Марк также приводит целый репертуар стоических когнитивных техник, которые помогают нам разобраться в том, какие убеждения лежат в основе нашего гнева. Об одной и той же ситуации можно думать по-разному, это называется альтернативными точками зрения. Этот прием можно применить в любое время. Однако очень трудно изменить свою точку зрения, когда вы все еще охвачены гневом. На самом деле, одна из самых распространенных ошибок, которую мы совершаем, – это попытка разобраться с нашими гневными мыслями, когда мы находимся не в самом подходящем для этого состоянии ума. Поэтому лучше пользоваться этими стратегиями заранее, пока не возникла ситуация, которая может спровоцировать гнев, или после того, как вы решили сделать паузу и успокоиться. Марк напоминает себе первым делом утром размышлять об этих идеях, чтобы подготовиться к встрече с трудными людьми в течение дня.
В одном из самых поразительных отрывков «Размышлений» Марк приводит список стратегий, которые можно применить, чтобы «предотвратить свой гнев»[175]. Он описывает эти техники управления гневом как «десять даров от Аполлона и его девяти муз». Аполлон – бог медицины и врачевания. Сегодня мы сказали бы бог терапии, а его дары – это назначения врача-психотерапевта. «Размышления» содержат множество дополнительных ссылок на те же методы, которые помогали прояснить, что имел в виду Марк.
1. По своей природе мы – социальные животные, призванные помогать друг другу
Первая стратегия, которую Марк применяет для преодоления гнева, заключается в том, чтобы вспоминать доктрину стоиков о том, что разумные существа по своей природе социальные, то есть их удел – жить в сообществе себе подобных и помогать друг другу по доброй воле. В связи с этим у нас есть обязательство вести мудрую и гармоничную жизнь с нашими человеческими сородичами, чтобы процветать и реализовывать заложенный в нас природой потенциал.
В одной из самых известных цитат из «Размышлений», в первом отрывке второй книги, упомянутом ранее, Марк описывает ежеутреннюю моральную подготовку к возможным встречам с трудными людьми. Он добавляет, что нельзя и гневаться, и ненавидеть тех, кто нам родственен. Мы созданы для совместной деятельности, и чинить препятствия друг другу из чувства презрения или отворачиваться от других людей противно нашей разумной и социальной природе. Он заявляет, что благо для разумного существа заключается отчасти в отношениях товарищества с другими. Марк даже утверждает, что пренебрежение приятельскими отношениями с другими людьми является формой несправедливости, пороком и неуважением, потому что противно Природе[176].
Стоическая цель жития в согласии и гармонии со всем человечеством не означает, что мы должны ожидать, что все будут вести себя как наши друзья. Напротив, мы должны быть готовы встретиться в жизни с большим количеством глупых и порочных людей и принять это как неизбежность. Однако мы не должны приходить в ярость, когда встречаемся с неприятными людьми и врагами, но нам следует относиться к ним как к возможности проявить мудрость и добродетель. Стоики относятся к проблемным людям как к рецепту врача или спарринг-партнеру, назначенному нам тренером для отработки навыков борьбы. Мы существуем друг для друга, говорит Марк, и если мы не можем воспитать наших оппонентов, то должны научиться, по крайней мере, быть терпимыми к ним[177].
Эти трудности помогут нам взрастить добродетель и стать более стрессоустойчивыми. Если еще никому не довелось испытать ваше терпение, тогда вы упустили возможность проявить добродетель в ваших отношениях с людьми. В панегирике к Марку Аврелию, художественно-историческом сочинении XVII века, основанном на истории Древнего Рима, учитель-стоик Аполлоний говорит: «Злые люди действительно существуют, и они тебе полезны; без них разве была бы надобность в добродетели?»
2. Воспринимать характер человека в целом
Следующая стратегия заключается в том, чтобы представить человека, на которого вы рассержены, в более законченном и совершенном виде, то есть не делать упор на черты и поступки, которые вас особенно раздражают. Марк внушает себе более внимательно изучать людей, которые его оскорбляют. И он начинает терпеливо представлять то, как они ведут себя в повседневной жизни: обедают за столом, спят в своих постелях, занимаются сексом, справляют нужду и т. д. Он думает о том, что они могут быть высокомерными, заносчивыми и злыми, но он также пытается представить их, когда они порабощены другими желаниями[178]. Наша задача – расширить свое сознание и начать думать не только о поступках, которые причиняют нам боль, но и о личностях в целом, помня, что совершенных людей не бывает. Если мы расширим наш угол зрения, скорее всего, наш гнев рассеется. Это своего рода вариант техники обесценивания с помощью анализа.
И в самом деле, Марк внушает нам, что мы должны мысленно заглянуть в душу и понять тех людей, которые нас ненавидят, обвиняют или клевещут на нас. Чем лучше ты их поймешь, тем более нелепой и бессильной окажется их враждебность по отношению к тебе. Похоже, именно так он относился к Кассию, что, скорее всего, помогло ему спокойно отреагировать на внезапный кризис, сопряженный с развязанной гражданской войной, в то время как Сенат действовал под влиянием момента и предложил безрассудное решение.
По мнению Марка, мы не только должны ставить себя на место других людей, но и анализировать их характер таким образом, чтобы наши наблюдения отвечали на существенные вопросы: чьи интересы преследуют эти люди, для чего и с помощью каких действий? Каковы их жизненные принципы, каков их род занятий и как они проводят свободное время? Необходимо постараться представить их душу обнаженной перед вами, чтобы все их ошибки были видны как на ладони. Если вы сможете это представить, вам покажется абсурдным, что их обвинения или похвала властны над вами[179]. В самом деле, мудрый человек обращает внимание на мнения только людей, «живущих согласно природе», поэтому он старается всегда отдавать себе отчет, с какими людьми имеет дело. Он понимает, каковы они дома и вне дома, ночью и в течение дня и с кем и какую водят дружбу[180].
Стоики считали, что порочные люди по своей сути лишены любви к себе и отчуждены от себя. Мы должны научиться проявлять эмпатию по отношению к ним как к жертвам ложных убеждений или заблуждений, а не как к злым людям. Марк считает, что мы должны подумать о том, как они ослеплены собственными заблуждениями, которые заставляют их вести себя подобным образом, потому что лучшего они не знают. Поняв это, вы не будете обращать внимание на их критические замечания, простите их и, если нужно, вступите в противодействие с ними. Понять всех – значит простить всех, как гласит поговорка.
3. Никто не грешен по своей воле
Эта идея является следствием предыдущего положения. Это констатация центрального парадокса философии Сократа, который взяли на вооружение стоики: ни один человек не совершает зла осознанно, что также подразумевает, что никто не делает этого по своей воле. Марк позволил себе усомниться в истинных намерениях Кассия, считая, что в какой-то мере узурпатор был убежден, что поступает правильно, в то время когда он просто пребывал в заблуждении. В «Размышлениях» он говорит, что мы должны рассматривать поступки других людей методом простой дихотомии: либо они поступают правильно, либо неправильно. Если люди поступают правильно, тогда мы должны принять их поведение и перестать раздражаться. Отпустите свой гнев и постарайтесь чему-то научиться у них. Но если же люди поступают неправильно, вы должны сделать вывод, что они просто не придумали ничего лучше. Как отмечал Сократ, никто не хочет совершать ошибки или быть обманутым; все разумные существа изначально стремятся к истине. Поэтому, если кто-то искренне заблуждается насчет того, что правильно, вы должны в худшем случае посочувствовать ему.
Никому не понравится, если его назовут порочным или бесчестным. В каком-то смысле люди уверены, что поступают правильно или, во всяком случае, их поступки являются приемлемыми. Неважно, насколько извращенным может показаться данное заключение, в своем сознании они себя оправдывают. Если мы всегда будем думать, что другие люди просто заблуждаются, нежели порочны по своей природе, что они лишены мудрости не по собственной воле, мы неизбежно будем более снисходительны к ним. В связи с этим Марк говорит, что, когда вам кажется, что кто-то причинил вам зло, вы должны сначала выяснить, каковы убеждения этого человека относительно добра и зла. Когда вы поймете их образ мыслей, у вас не будет повода удивляться их поступкам, в результате чего ваше чувство гнева значительно ослабнет[181]. Ошибочные суждения порабощают людей подобно болезни или безумию, и мы учимся относиться снисходительно к таким людям и на этом основании прощать их. Подобным образом мы не судим строго детей, когда они совершают ошибки, потому что они не знали, что можно поступить по-другому. Но взрослые совершают такие же нравственные ошибки, что и дети. Они не хотят быть невеждами, но поступают так неосознанно и ненамеренно.
Марк считает, что все люди заслуживают нашей любви, поскольку все они наши родственники. Но они также заслуживают нашего сочувствия, говорит он, поскольку не могут отличить добро от зла, а поэтому являются калеками, подобно слепцам. Наши нравственные ошибки ведут к возникновению таких страстей, как гнев, который легко выходит из-под контроля. Мы должны внушать себе, что другие люди вынуждены поступать так, как они поступают, из-за своего невежества, и поэтому не должны гневаться на них. Когда вы сталкиваетесь с человеком, чье поведение вас возмущает, вспомните слова Эпиктета, который советовал своим ученикам повторять следующую максиму: «Человек думал, что поступает правильно»[182].
4. Никто не совершенен, и вы в том числе
Если мы будем помнить, что другие люди – тоже люди со своими недостатками, мы сможем принимать критику (или похвалу) от них более спокойно и без лишних эмоций. Подобным образом, напоминая себе, что мы несовершенны и никто не совершенен, мы сможем умерить свой гнев. Когда одни люди критикуют других, не признавая собственных недостатков, это называется двойным стандартом. Поэтому Марк напоминает себе, что он и сам совершает много ошибок и в этом отношении ничем не отличается от прочих смертных. Поэтому каждый раз, когда нас оскорбляют недостатки другого человека, Марк советует воспринимать это как сигнал остановиться и немедленно обратить внимание на свой характер и поразмышлять, а в чем мы можем быть неправы[183]. Марк сделал очень честное психологическое наблюдение: он сам часто воздерживается от дурных поступков только потому, что боится последствий или обеспокоен своей репутацией. Очень часто от совершения одного порока нас удерживает другой порок, говорит он (еще одна идея, восходящая корнями к Сократу). Многих людей удерживает от преступления, например, страх быть пойманными, а не их добродетели. Поэтому, если даже мы не совершаем дурных поступков, как другие люди, мы все равно можем быть склонны к ним. Марк желал выслушать Кассия, потому что, несмотря на то что он был императором, не считал себя безупречным.
В Стоицизме нет гуру. Даже основатели школы Зенон, Клеанф и Хрисипп не утверждали, что они обладают абсолютной мудростью. Они считали, что мы все глупы, порочны и в разной степени порабощены нашими страстями. Идеальный мудрец совершенен по определению, но он является гипотетическим идеалом, подобно утопическому обществу. Как ни странно, тот же гнев, который мы испытываем к тем, кто нас обижает, может свидетельствовать о нашей собственной склонности к ошибкам. Наш гнев является доказательством того, что мы способны совершить дурной поступок под влиянием сильных эмоций. Помня, что склонность к ошибками присуща всему человечеству, включая вас, вы сможете значительно ослабить свой гнев. Когда вы грозите гневно пальцем кому-то, помните, что три остальных пальца на вашей руке указывают на вас.
5. Вы никогда не знаете наверняка мотивы других людей
Мы не можем читать мысли других людей, поэтому не должны делать поспешных выводов об их намерениях. Не зная намерений другого человека, мы никогда не можем быть уверенными, что они совершают дурной поступок. Люди часто совершают поступки, которые кажутся дурными, в то время как они были уверены, что руководствовались благими намерениями. Марк вообще был опытным судьей в Римском суде и поэтому мог хорошо судить о характерах людей. Он напоминает себе, что, прежде чем вынести твердое мнение относительно чьего-то характера и мотивов этого человека, мы должны узнать о нем как можно больше – и даже в этом случае наши выводы будут основаны на предположении. Подобным образом, когда началась гражданская война, Марк был уверен, что не знает точно, каковы намерения Кассия.
И напротив, в гневе человек не допускает сомнений, делая предположения о мотивах других людей. Специалисты по когнитивно-поведенческой терапии называют это ошибочными выводами о мотивах других людей в результате «чтения чужих мыслей», хотя они все время скрыты от нас. Нужно учитывать возможность того, что намерения другого человека не всегда дурны[184]. Представьте, что существует другое, более благовидное объяснение их поступков. Сохраняя непредубежденный взгляд на вещи, вы сможете ослабить свой гнев.
6. Помните, что все мы смертны
Марк внушает себе сосредоточиться на недолговечности событий в глобальном масштабе. Он предлагает подумать о том, что и он, и человек, на которого он рассержен, в конечном счете умрут и будут забыты. Если смотреть на вещи под этим углом, окажется, что нет никакого смысла переживать по поводу поведения людей. Ничто не вечно под луной. Если при взгляде на события из будущего они кажутся не стоящими выеденного яйца, тогда зачем так сильно волноваться по их поводу? Это не означает, что мы ничего не должны делать. На самом деле, сохраняя спокойствие, мы можем лучше планировать нашу реакцию и предпринимать действия. Марк не сидел сложа руки, когда Кассий развязал гражданскую войну; он срочно мобилизовал огромную армию против него. Но при этом он не позволял страху или гневу затмевать ему рассудок.
Скорее всего, «Размышления» были написаны до гражданской войны, но когда она началась, Марк, по всей видимости, применил тот же философский подход к восстанию Кассия. Помни, что это скоро пройдет, говорит он, и ситуация неминуемо изменится.
Далее вы увидите, что гражданская война оказалась скоротечной. Ни одна статуя Авидия Кассия не дошла до нас. Сегодня мало кто вообще знает это имя, хотя фактически он был императором Рима, пусть и всего несколько месяцев. Однажды забудут и Марка Аврелия. Он всегда помнил об этом, когда принимал решения, твердил себе не беспокоиться о том, как будут судить о нем будущие поколения, но в своих действиях руководствовался только разумом. Если мы будем напоминать себе, что ничто не вечно, мы поймем, что нет никакого смысла гневаться на других людей.
7. Нас расстраивают собственные суждения
Нет ничего удивительного в том, что Марк упоминает, наверное, самую известную технику стоиков, которую мы называем когнитивным дистанцированием. Когда вы злитесь, напомните себе, что вас сердят не люди или вещи, а ваши суждения о них. Если вы сможете воздержаться от оценочных суждений и перестать называть поступки других людей ужасными, ваш гнев уменьшится. Конечно, как отмечал Сенека, есть первая гневная реакция, которую мы не можем контролировать, стоики называют ее первострастями (propatheiai). В какой-то мере эти эмоциональные реакции роднят нас с животными, и поэтому они естественны и неизбежны, подобно тревоге, охватившей учителя-стоика, описанного Геллием, когда тот попал в шторм. Марк считает, что только мы решаем, позволять ли своему гневу продолжать владеть нами. Мы не можем контролировать наши первые реакции, но можем контролировать то, как реагировать дальше: важно не то, что происходит вначале, а то, что вы делаете потом.
Как научиться останавливаться и дистанцироваться от своей первой гневной реакции, вместо того чтобы позволить ей захватить вас целиком? Этого можно добиться, если мы осознаем, что действия других людей не могут испортить наш характер, говорит Марк. В жизни имеет значение только то, каким человеком вы являетесь – хорошим или плохим, а это уже зависит от вас. Люди могут нанести вред вашему имуществу или даже телу, но они не смогут испортить ваш характер, если вы не позволите им это сделать. Как говорит Марк, если вы расстанетесь с убеждением «мне причинили вред», это чувство пройдет само собой, а если оно пройдет, значит, никакого вреда нет в действительности[185]. Зачастую, правда, достаточно напомнить себе, что нас сердят не события, а наши суждения о них, для того чтобы хватка гнева ослабла.
8. Гнев больше причиняет вреда, чем приносит пользы
Марк очень часто упоминает в связи с когнитивным дистанцированием другую технику, которую мы назвали функциональным анализом. Суть ее в том, чтобы подумать о последствиях ситуации, в которой вы поддаетесь гневу, и ситуации, когда вы реагируете спокойно, здраво и, возможно, проявляете эмпатию и доброту. Как вариант, можно просто напомнить себе, что гнев на самом деле причиняет скорее вред, чем пользу. Стоики любили представлять, как безобразно и неестественно выглядит гнев – сердитое, раскрасневшееся, искаженное гримасой злобы лицо человека, охваченного приступом ужасной болезни[186]. Марк видит бесконечную уродливость гнева, которая свидетельствует о том, что гнев неестественен и противен разуму.
Опять же, мы должны спросить, куда ведет нас гнев? Он абсолютно бесплоден. Марк советует иметь в виду, что люди продолжат поступать, как считают нужным, хоть ты взорвись от ярости[187]. Хуже всего то, что наш гнев не только бесплоден, но и имеет противоположный эффект. Он замечает, что зачастую, чтобы устранить последствия потери самообладания, требуется больше усилий, чем для того, чтобы проявить терпение к поступкам, вызывающим гнев. Стоики считают, что мы обижаемся, когда думаем, что действия других людей в какой-то мере угрожают нашим интересам. Однако как только вы поймете, что ваш гнев является куда более существенной угрозой, чем то, что его вызывает, вы неизбежно начнете контролировать эту эмоцию.
Гнев в ответ на мнимые обиды причиняет нам больше вреда, чем сами обиды, правда в более фундаментальном смысле. Поступки других людей – это внешняя реальность, которая не должна затрагивать наш характер, но наш собственный гнев изменяет нас до неузнаваемости, превращает нас в животных, а для стоиков это самый большой вред. Поэтому Марк напоминает себе, что порок другого человека не может проникнуть в его характер, если только он сам не позволит ему это сделать. Как ни странно, гнев больше причиняет вреда человеку, который его испытывает, несмотря на то что он в силах прекратить гневаться[188]. Поэтому прежде всего мы должны научиться управлять собственным гневом, а уже потом думать, что делать с тем, что его вызывает. На протяжении всех «Размышлений» Марк нередко обращается к этой идее и выражает ее немного по-другому: мы должны оставить зло тому, кто грешит. «Предоставь чужим заблуждениям оставаться там, где они имели место». Нам кто-то причинил зло? Это его проблема, а не наша. Человек, который причиняет зло, причиняет зло самому себе; тот, кто поступает несправедливо, поступает несправедливо по отношению к самому себе, потому что наносит, по мнению Марка, вред только себе. Обидчик вредит собственному характеру; вы не должны разделять с ним его несчастье, вынося оценочные суждения о том, что он обидел вас и причинил вам зло[189].
И опять можно представить, что Марк мог думать о своих соперниках, например Кассии, когда он предупреждал себя не отвечать своим врагам теми же чувствами, что они испытывают к нему. Подобным образом мы не должны заражаться мнениями злых людей или мнениями, которые они хотят нам навязать. Одним словом, лучший способ мести – не опускаться до их уровня и не позволять себе гневаться на них[190]. Если кто-то тебя ненавидит, говорит Марк, это его проблема. Мы должны заботиться только о том, чтобы не делать ничего такого, за что нас могли бы ненавидеть.
9. Природа наделяет нас добродетелями, которые помогают нам справиться с гневом
Марк также рекомендует применить еще одну известную стоическую технику преодоления гнева, которую мы назвали размышлением о добродетели. Мы должны спросить себя, какой добродетелью или способностью нас наделила Природа, чтобы мы могли справиться с возникшей ситуацией. Есть несколько тесно связанных между собой вопросов, которые вы можете задать: как люди справляются с гневом? Как поступила бы в этом случае ваша ролевая модель? Что именно восхищает вас в определенных людях, когда они оказываются в ситуациях, в которых другие теряют самообладание? Марк считает, что мы должны принять тот факт, что зло неизбежно в этом мире, и затем спросить: «Какой добродетелью Природа наделила человека, чтобы тот мог отреагировать на это зло?» Он объясняет это, сравнивая добродетели с лекарством, прописанным врачом-природой как противоядие от порока[191].
Главным лекарством от гнева для Марка является стоическая добродетель – доброта, которая вместе с порядочностью образует важнейшую социальную добродетель справедливость. Стоики рассматривали гнев как желание причинить вред другим людям. Доброта по своей сути является противоположностью: расположение к другим людям и желание помочь им. Однако поступки людей от нас не зависят, поэтому мы должны проявлять доброту и расположение к ним с мысленной оговоркой наперед: «Если судьбе будет угодно». Подобно стрелку Катона, стоик должен выбрать цель (польза людям), но довольствоваться тем, что ему хотя бы удалось проявить доброту, и быть готовым спокойно принять как успех, так и неудачу.
Рассуждая таким образом, Марк приводит конкретный пример: он описывает воображаемую встречу с человеком, который испытывает его терпение своей враждебностью. Марк представляет, что ненавязчиво указывает тому человеку верное направление со словами: «Нет, мой сын, мы созданы для другого. Мне-то ты не причинишь вреда, а вот себя погубишь». Марк объясняет, что мы должны обращаться с такими людьми деликатно, напоминая им, что человеческие существа предназначены для совместной жизни в обществе, как пчелы и другие коллективные животные, и не должны конфликтовать друг с другом. Нам не следует делать саркастических замечаний или строгих выговоров, напротив, следует отвечать с теплотой и сердечностью. Мы должны быть просты и честны с ними, а не читать нравоучительные лекции, как какой-нибудь профессор или оратор, пытающийся произвести впечатление на массы. Сразу хочется представить, думал ли Марк о том, как ему разговаривать с такими людьми, как Кассий или даже его собственный сын Коммод. Для стоиков доброта прежде всего означает воспитание других или желание, чтобы они обрели мудрость, избавились от пороков и страстей. Это желание обратить врагов в друзей, если судьбе будет угодно. Подавая пример доброты, Марк воспитывает другого человека в соответствии с двумя важнейшими принципами, о которых он упоминал раньше.
1. Гнев причиняет больше вреда нам, чем тому человеку, на кого он направлен.
2. Люди по своей сути социальные существа; Природой задумано, чтобы мы не воевали друг с другом, а помогали.
Здесь он приводит другую дихотомию: либо мы можем воспитать другого человека и изменить его мнение, либо мы не можем этого сделать. Если мы можем научить его поступать лучше, то должны это сделать; если нет, должны принять это без гнева. Поэтому Марк проявляет участие к человеку, на которого сердится, и думает, как потактичнее с ним помириться. Может быть, он еще в молодости научился этому у Рустика и других учителей, когда те пытались исправить его поведение?
10. Ожидать, что другие будут совершенными, – безумие
Первые пять стратегий, которые Марк описывает как дары муз Аполлона, мы должны серьезно обдумать. Он дает еще один совет от Вождя Муз самому себе: ожидать, что дурные люди не будут совершать дурных поступков, – безумие, потому что это все равно что желать невозможного. Еще более глупо и безрассудно допускать, что они могут причинять зло другим, и в то же время ожидать, что вас они не тронут.
Эта последняя стратегия связана с детерминизмом стоиков: мудрый человек, который смотрит на мир разумно, ничему в жизни не удивляется. Это еще один типичный аргумент стоиков. Мы уже знаем, что в мире есть хорошие и плохие люди. Плохие люди неизбежно совершают плохие поступки. Поэтому ожидать от них чего-то другого было бы неразумно. «Стремиться к невозможному – безумие, потому что злые люди не могут поступать иначе». Желать, чтобы плохие люди никогда не творили зла, так же глупо, как желать, чтобы малые детки никогда не плакали, и сердиться на них, если они заплачут[192]. Мы можем легко представить, что Марк подготовился таким образом к предательству Кассия. Сенат был повергнут в шок и застигнут врасплох, а их торопливость только увеличила вероятность гражданской войны. Марк же, напротив, отреагировал спокойно и уверенно, словно ожидал, что когда-нибудь это произойдет.
Когда люди расстроены, они часто причитают: «Просто не верится!» При этом, как правило, рассказывают о том, что случается сплошь и рядом, например о предательстве, обмане или оскорблении. Стоики понимали, что в этом смысле их удивление не совсем искренне и без всякой надобности раздувает из мухи слона. И наоборот, человек с более философским отношением мог бы сказать: «Ничего удивительного, это должно было случиться». Марк говорит себе: «Все, что случается, привычно и знакомо, как цветение весной или созревание фруктов летом», включая клевету и измену. Когда мы удивляемся, что дурной человек поступает дурно, мы виновны в том, что ожидаем чего-то невозможного[193]. Мы легко представляем себе, какие гадости могут делать люди, во всяком случае в общих чертах, но когда это на самом деле происходит, делаем вид, что это нас шокирует. Необходимо взять за правило тут же задавать себе следующий риторический вопрос, как только вас обидит чей-то бессовестный поступок: «Разве возможно, чтобы на свете не существовало скверных людей?» Конечно нет. Поэтому не забывайте, что мы не должны требовать невозможного, и применяйте эту технику во всех случаях несправедливости. По мнению Марка, вы сможете проявлять доброту по отношению к другим людям, если не будете разыгрывать потрясение, а примените более философское отношение к их порокам.
Марк использует эти десять даров Аполлона для борьбы с гневом. На протяжении всех «Размышлений» он снова и снова возвращается к этому списку:
Странно устроен человек – он может любить даже тех, кто причиняет ему зло. Это происходит потому, что, когда они совершают дурной поступок, вы вдруг понимаете, что они ваши братья и что ведут они себя так из-за собственного невежества и без злого умысла, и вообще не за горами момент, когда вы оба умрете; и что главное, злоумышленник не причинил вам вреда, потому что не испортил ваш характер[194].
Вне всякого сомнения, это тактики, заимствованные от даров Аполлона, а именно:
Что вызывает ваше недовольство? Злонамеренность людей? Серьезно обдумайте и примите истину, что разумные существа созданы друг для друга; что во имя справедливости мы должны быть снисходительными; что зло не совершают по доброй воле; и подумайте, сколько людей, существовавших до вас и проводивших свою жизнь в непримиримой вражде, подозрениях, ненависти и «на ножах» друг с другом, плохо кончили и сгорели дотла – подумайте об этом, еще раз говорю, и перестаньте наконец беспокоиться об этом[195].
Однако стратегия, на которую больше всего опирается Марк в борьбе с гневом, – это первый дар от Аполлона и его муз: он напоминает себе смотреть на других людей как на своих братьев или сестер и что Природой задумано, чтобы люди сотрудничали друг с другом. Мы должны даже своих врагов рассматривать как членов семьи. Наш долг научиться жить в гармонии с ними, чтобы ничто не препятствовало нашим целям, даже если они попытаются нам помешать.
Перечислив десять даров Аполлона, Марк наказывает себе всегда обращаться к этому правилу, как только почувствует, что готов сорваться: «Мужчине не пристало гневаться, ему больше подойдет мягкое и деликатное обхождение, потому что это человечнее». Это поразительное наблюдение, так как мы видели, что Кассий постоянно обзывал его «философствующей старушкой». Этим он хотел дать понять, что Марк был слаб. Император, напротив, считал, что тот, кто способен проявить мягкость и доброту и не ответить на провокацию, сильнее и мужественнее того, кто поддается своему гневу, как Кассий. Стоики считали признаком слабости, когда люди вроде Кассия часто принимали необузданный гнев за проявление силы. Вернемся к нашей истории: каков же был исход гражданской войны между ястребом Кассием и голубем Марком?
Поход на юго-восток и смерть Кассия
С помощью ежедневных размышлений Марку удавалось сохранить свою знаменитую невозмутимость в условиях восстания Кассия. Философия научила его спокойно предвосхищать события, поэтому он был готов к появлению будущего узурпатора. Теперь, когда он стал стоиком, пришло время не только принимать события такими, какие они есть, но и начинать действовать, а именно, отправиться в далекий путь на другую войну. Его солдаты постепенно проникались благоговением перед ним, приписывая ему божественную силу. Они искренне преклонялись перед его спокойной манерой, с которой он встречал любую неприятность, включая это одно из самых больших предательств.
Получив новость о мятеже, устроенном Кассием, Рим впал в состояние истерии, которую усугубила необдуманная импульсивная реакция Сената. Люди боялись, что Кассий нападет в отсутствие Марка и в порыве мести разграбит город. Один из самых опытных офицеров императора на северной границе Марк Валерий Максимиан был в срочном порядке отправлен наперерез легионам Кассия в Сирии с кавалерийским полком, насчитывающим двадцать тысяч воинов. Кроме того, Марк отправил выдающегося военачальника Ветия Сабиана с отрядом из Паннонии для защиты Рима, в случае если вражеские легионы проникнут в Италию и начнут наступление.
Поначалу Кассий, казалось, занимал сильную позицию. Имея под своим командованием сирийские легионы и житницу империи, Египет, который тоже вступал в войну, он постепенно объединяет все больше сил на своей стороне. Однако северная часть Сирии отказывается его поддержать. Легионы Каппадокии и Вифинии сохраняют решительную преданность Марку Аврелию. Марк также заручается абсолютной поддержкой Римского сената. Под командованием Кассия остаются семь легионов: три в Сирии, два в Римской Иудее, один в Аравии и один в Египте. Однако их численность не превышала трети войск, которые находились под командованием Марка на остальной территории империи. Кроме того, северные легионы Марка состояли из опытных и вымуштрованных ветеранов, в то время как легионы Кассия считались слабыми, несмотря на его драконовские методы наведения дисциплины.
И вот, спустя ровно три месяца и шесть дней после того, как Кассий был провозглашен императором и главная армия Марка начала свой поход в Сирию, прибывает гонец с неожиданными известиями: когда Кассий совершал обход своего лагеря, его атаковал верхом на лошади центурион по имени Антоний. Проезжая мимо, он полоснул его ножом но шее. Кассий был тяжело ранен и чудом остался жив. Но следом младший офицер кавалерии присоединился к нападению, и оба офицера отсекли новому императору голову и повезли ее в мешке Марку.
Вот так внезапно завершилось восстание Кассия, как только его легионы узнали, что Марк жив и идет походом против них. Прошло несколько дней, и Антоний со своим товарищем прибыли и предъявили Марку страшное доказательство кончины узурпатора. Марк прогоняет их, отказываясь смотреть на обезображенную голову человека, который когда-то был его другом и союзником. Он приказывает им закопать ее. Марк не разделяет восторга своих солдат. Простив легионы повстанцев, он неосознанно подписал Кассию смертный приговор. У людей Кассия просто не осталось повода воевать против превосходящей их армии, которая надвигалась на них с севера. Единственным препятствием к их помилованию был Кассий, который отказался отступить, и его судьба была решена.
К июлю 175 года н. э. Марк снова был признан единоличным императором. Кассий прославился своей жестокостью, переменчивостью и вероломностью – в итоге его подданные расправились с ним так же сурово, как он поступал с ними на протяжении многих лет. История доказала, что его авторитарный подход в итоге сработал против него. Марк же, напротив, был знаменит своим постоянством и искренностью, и когда его легионы в Каппадокии отплатили ему своей неизменной преданностью, это предопределило исход войны и их победу. Марк дал своему Двенадцатому легиону, известному еще под названием «Молниеносный», прозвище «Безусловно постоянный» (Certa Constans), а Пятнадцатому, легиону Аполлона – «Преданный и верный» (Pia Fidelis). В отличие от Марка Кассий силой и запугиванием принуждал своих людей рисковать жизнью. Неудивительно, что при первых признаках опасности они отвернулись от него.
После гражданской войны в Сирии Марк не стал применять суровых мер против семьи и союзников Кассия. Он только отдал приказ казнить кучку заговорщиков, на совести которых были и другие преступления. Он сдержал свое обещание и не стал наказывать легионеров под командованием Кассия, а отправил их назад на свои военные посты. Он также помиловал города, которые перешли на сторону Кассия. Марк и правда написал письмо отцам-сенаторам с прошением проявить милосердие к участникам восстания, устроенного Кассием. Он попросил не наказывать ни одного сенатора, не казнить ни одного человека благородного происхождения, позволить изгнанникам вернуться домой и вернуть конфискованные товары тем, кому они принадлежали. Он требовал защиты для сообщников Кассия от любого наказания или причинения вреда. «О, если бы я мог еще воскресить казненных!» – воскликнул он. Дети Кассия тоже были помилованы, а также его жена и зять, поскольку они не сделали ничего дурного. Более того, Марк распорядился, чтобы члены семьи Кассия жили под его защитой и покровительством, могли свободно путешествовать, куда захотят, а добро Кассия было поделено поровну между ними. Он пожелал, чтобы число жертв ограничилось погибшими во время восстания: никаких преследований или карательных мер впоследствии. Коммод последовал за ним в Сирию и Египет и был отрекомендован Марком легионам в качестве его официального наследника, после чего они вернулись в Рим.
Вне всякого сомнения, Марк хотел как можно быстрее восстановить мир в Риме, чтобы он мог вернуться на северную границу, где ему предстояло проделать еще много работы, поэтому он проявил благоразумие и отнесся милосердно к сенаторам, которые поддерживали Кассия. Правда, сначала он счел необходимым посетить восточные провинции и навести порядок там. Как следствие, его популярность на востоке резко возросла, и даже известно, что народ пожелал принять философию стоиков.
Императрица Фаустина умерла весной 176 года н. э., спустя примерно полгода после подавления восстания. Ходили слухи, что она покончила с собой из-за своего пособничества Авидию Кассию. Однако Марк относился к ней с высоким почтением, а после смерти она была обожествлена. Фаустина являлась невероятно популярной личностью, несмотря на все сплетни о ее предполагаемых заговорах. Вскоре после ее смерти Коммод был назначен консулом и следом, в 177 году н. э., соправителем Марка. А после смерти своего отца Коммод, вопреки его приказам о милосердии, устроил травлю на потомков Кассия и сжег их заживо как предателей.