– Но и не потому ли, что он продолжал осыпать вас золотом? Вам ведь известно, что за спиной вас зовут «книжным философом»? Потому что в книгах вы проповедуете умеренность, а сами купаетесь в роскоши.
– Я ценю то, что живу в достатке. Но я не заражен богатством. Не заносчив: на равных разговариваю с любым, хотя другие в моем положении не удостоили бы большинство людей и словом. Даже рабов и нищих я полагаю равными себе и никогда не выражаю своего превосходства ни словом, ни делом. Только глупцы гордятся своим богатством и всячески демонстрируют его.
– В чем же суть вашей философии?
– Меня называют римским стоиком, продолжателем традиций греческих стоиков. Я не люблю это сравнение. Стоики Греции искали мудрость во многих вопросах бытия, но делали это слишком академично и узко. Я же в своем учении честно полемизирую с главными мыслителями всех школ науки: от Пифагора до Аристотеля и много ссылаюсь на них. Самое удивительное, что мой любимый философ (хотя я с ним и не соглашаюсь) – это Эпикур, главный «враг» стоиков! Я спорю с ним в своих трудах едва ли не на каждой странице, но при этом нередко перечитываю его книги просто ради удовольствия.
– В чем же вы так сильно расходитесь с представителями иных школ, не стоиками?
– Более всего я не приемлю учение Платона. Нет никакого мира идей. Вообще. Нас окружают только материальные осязаемые предметы. И даже душа человека и его разум, как и все во Вселенной, состоят из материальных атомов – это лишь чуть более тонкие субстанции. Идеи вещей – не более чем наши собственные мысли о них. Главные предметы науки – физика (изучение безграничного окружающего мира), логика (то, как мы осмысляем этот мир) и этика (то, каким образом мы, будучи людьми, обязаны жить). Прочие науки второстепенны.
– Давайте коснемся этики. Как людям следует жить?
– Мне смешны идеи нашего милого Эпикура о том, что человек должен жить, постоянно смакуя чувственные удовольствия, и в этом, якобы, и есть смысл жизни. Для животных, быть может, так оно и есть, но не для людей. Человек рождается для того, чтобы совершить на Земле дела, которые больше и достойнее его самого. Это непросто, и для этого необходима сила духа, спокойствие и чистота помыслов. Наша душа – наша крепость. Чтобы правильно ориентироваться в мире, все вещи и события следует разделить на две группы: на те, которые мы может изменить, и те, что вне нашего контроля. Мир в основном течет и изменяется помимо нашей воли и желаний. Тогда зачем беспокоиться о том, что нельзя изменить? Точно так же не стоит переживать и о том, что мы можем изменить. Надо просто идти и совершать необходимые перемены, отринув все тревоги и сомнения, которые лишь мешают нам.
– Значит ли это, что идеал человека – прочный, но бесчувственный камень?
– Ни в коей мере. Камень не может мыслить и не может определять свою судьбу. Достойный человек активно размышляет каждую секунду и осознанно исполняет свой долг, совершая благие дела. Но чем более спокоен и уверен в себе он при этом будет, тем лучше.
– Значит ли это, что он должен отвергнуть все удовольствия?
– И это в корне неверно. Весь вопрос в том, что такое удовольствия. Человек должен отвергнуть пустые и вредные развлечения – пьянство, разврат, погоню за богатством любыми способами. Вместо этого он должен наслаждаться удовольствиями духовными, которые проистекают от осознания того, что ты живешь достойно и постоянно творишь благие дела. Поверь моему опыту: наслаждение твоей души от того, что ты накормил голодного ребенка или спас жизнь слабому невинному человеку, во много раз сильнее и острее, чем ощущения от наилучшего вина или горячих ласк юной рабыни.
– Но как обрести такую неколебимую силу и спокойствие духа?
– Первый и главный шаг – принять мир таким, какой он есть. В детстве мы все хотим, чтобы мир был лучше. С годами же постигаем, что есть некий великий, заранее определенный ход вещей. Жизнь – это длинная драма, в который каждый человек играет свою уникальную роль. Выбор в том, играть эту роль красиво, талантливо, с высоко поднятой головой, или противиться ходу событий, жаловаться, страдать и терпеть то, что судьба тебя тащит грубо, против твоей воли, железными щипцами, словно осужденного раба на крест. Сделав правильный выбор в пользу достоинства, надлежит раз и навсегда успокоить свою душу, которая от природы капризна как ребенок. Несчастье следует принимать невозмутимо: ведь оно уже произошло, значит, мы не в силах его изменить. Делай любое дело как последнее в жизни. Лишь тот заслуживает называться человеком, кто и в радости, и в печали, и в момент триумфа, и испытывая боль всегда владеет собой. Это, безусловно, мудро. В своем воображении мы страдаем гораздо чаще и сильнее, чем на самом деле.
– Но есть же ситуации, в которых ярость необходима и даже полезна. Например, в бою.
– Это заблуждение. Я много раз бывал на сражениях гладиаторов. Лучшие бойцы – не те, у кого больше мускулы. Побеждает тот, кто ясно мыслит, замечает каждую мелочь – даже взгляд и угол наклона руки своего соперника, хладнокровно уходит от его атаки и наносит точный удар в ответ. Нельзя ничего бояться. Чаще всего человека побеждает не стихия или враг, а страх перед ними.
– А что если тебя несправедливо обидели? Следует ли мстить в таком случае?
– Сначала, как всегда, надо включить разум и понять, почему это произошло. Если ты это заслужил, поблагодари своего обидчика. Если нет, все зависит от того, кто это сделал. Ты будешь смешон, если начнешь мстить неразумному ребенку, слабой женщине или немощному старику. Если же тебя ударил такой же мужчина, равный тебе, спокойно спроси его, за что. Отвечать ударом на удар, не разобравшись – удел трусов и глупцов.
– То есть, если вас ударили по правой щеке, следует подставить левую?
Философ посмотрел на меня с удивлением.
– Такие слова я слышал от одного знакомого, Павла из Тарса. Он один из основателей новой тайной иудейской секты в Риме. Мы общались с ним, и даже обменялись парой писем. Это крайне странная секта, но в их учении есть интересные идеи. Нерон их ненавидит, и сейчас, пока мы разговариваем, мужчин-последователей этого учения сжигают вечерами на крестах, как живые факелы, перед прохожими на римских улицах, а стариков и женщин бросают в клетки голодным львам. Следует признать, что у них нет никакой надежды на будущее. Скоро никого из них попросту не останется в живых.
– А как вы относитесь к смерти?
– Спокойнее, чем к чему-либо еще. Что может быть естественнее и неизбежнее смерти? Как и к прочим жизненным испытаниям, к смерти надо идти спокойно, улыбаясь. Ты должен умереть потому, что ты родился. В этом нет ничего ужасного. Нелепо думать, что светильнику хуже оттого, что он когда-то погаснет. Сократ своим примером призвал умереть тогда, когда это необходимо. Зенон считал правильным умереть чуть раньше, чем это станет необходимым. Он также утверждал, что зло не может быть славным, а смерть бывает славной. Стало быть, смерть – не зло. Но только если ты встретил ее достойно.
– Благодарю, философ. Вы уделили мне столько времени, которое, как известно, дороже золота. Мы больше не увидимся. Может быть, на прощание вы дадите еще пару советов?
– Помни, что все люди – богачи, бедняки, рабы, женщины – по своей природе изначально равны. Уважай всякого и не будь ни с кем высокомерен. Не бойся проблем, не скорби о несчастьях. Все это идет нам на пользу. Атлет, не набивший синяков, будет беспомощен на арене. Избегай толпы. Толпа чаще всего неправа. Заботься о физическом здоровье. В здоровом теле – здоровый дух.
Я снова поблагодарил Сенеку, пожелав ему оставаться сильным до последней минуты. Он лишь невозмутимо повел головой.
– Я прекрасно знал, что мои дни сочтены. И я, разумеется, заслуживаю такого конца. Меня убьет то, что я сам взрастил, пусть и из лучших побуждений. Это справедливо. Пусть не всегда я жил в соответствии со своим же учением, но хотя бы умру как подобает. Нет ничего тяжелее, чем начинать жизнь сначала, особенно когда ты уже почти подошел к ее концу. Слава богам, что все сложилось так, как сложилось.
Не произнося более лишних слов, я спустился к моим спутникам, и мы покинули виллу.
Гонцы Нерона были здесь на следующий день. Они огласили приговор Сенеке. Он тепло попрощался с каждым, включая рабов, затем спокойно перерезал себе вены на руках и ногах. Старческая кровь текла слишком медленно, и Сенека, прождав немало времени, лег в горячую ванну, чтобы ускорить процесс, и в ней испустил дух. Его верная жена, прекрасная Паулина, как и обещала, тоже вскрыла себе вены. Однако рабы спасли ее и перевязали рану. Оставшиеся годы она прожила в безутешном трауре.
Что до Нерона, то чаша людского терпения переполнилась, и легионы при участии упомянутого «испанца» Гальбы поднялись против него. «Великий артист», в страхе перед жестокой казнью, сам проткнул себе шею ножом.
Уникальность и вечная актуальность наследия Сенеки состоит в том, что он, будучи стоиком по убеждениям, сумел органично впитать в свою философию элементы всех учений, которые были известны в его эпоху, включая и те, о которых знали мало – например, раннее христианство.
В повседневной речи мы порой пользуемся знаменитыми древнеримскими пословицами и изречениями, полагая, что это мудрость, накопленная за много веков славной истории Рима.
На самом деле большинство из них были придуманы Сенекой.
Глава 11Глашатай нового мира (Апостол Павел)
Место: побережье острова Мальта
Время: 60 год нашей эры
В этот дождливый, холодный декабрьский вечер более двухсот человек – голодных, измученных и уже утративших надежду – спаслись, как им казалось, только благодаря вмешательству высших сил.
Потерпевший крушение на пустынном берегу острова Мальта крупный торговый корабль направлялся из Иудеи в Рим. По дороге он сделал несколько остановок, чтобы забрать пассажиров и погрузить в трюм множество мешков отборной пшеницы для продажи на римских рынках, где она всегда была в цене. От побережья Азии он направился к острову Крит в центре Средиземного моря, где должен был переждать суровые шторма и непогоду. Но все пошло не по плану. Из-за многодневного сплошного тумана и необычайно сильных, упорно не стихающих бурь судно не смогло пристать в гаванях Крита, и его унесло течениями далеко на запад. Ураганный ветер сломал мачты и порвал главный парус, гребцы были бессильны: корабль носило день и ночь по высоким волнам, его пассажиры в любую минуту ждали гибели на дне морском или у скалистых берегов какого-нибудь острова. Шторм продолжался две недели, на корабле царил хаос. Лишь один из множества голодных и отчаявшихся пассажиров сохранял совершенное спокойствие.