– Что вам нужно? У меня нет денег. А если тронете меня, Господь покарает вас за это.
– Не бойтесь. Мы пришли ради беседы, а не ради того, чтобы причинить вам вред.
– Кто прислал вас ко мне? Неужто родственники решили-таки меня прикончить? Я ни в чем не виноват перед ними! Я не претендую ни на чье наследство. Оставьте меня…
– Я не знаком ни с кем из ваших родственников. У меня к вам совершенно иное дело. Но я не готов раскрыть его деталей прямо здесь, ночью, посреди улицы. Разговор сугубо личный, поэтому прошу последовать за нами.
Священник явно не верил мне, но понимал, что другого выбора нет, и угрюмо поплелся следом. Я еще днем присмотрел небольшую скромную харчевню, занимавшую крошечное, похожее на грот помещение, где было всего два стола, и оплатил там ужин на четверых с условием, что нам никто не помешает. Искомая улочка была темной и пустынной – в то время люди просыпались с рассветом и ложились спать почти сразу после заката. Хозяин харчевни оставил мне ключ, и, не без усилий справившись с тяжелым скрипучим замком, мы вошли внутрь. В помещении горели тусклые лампады, а на столах были расставлены грубые деревянные тарелки с едой, которая, тем не менее, выглядела аппетитно – порезанные свежие овощи, серый хлеб и зажаренный бок деревенского кабана.
Фома, увидев все это, наконец-то успокоился. Уличные разбойники или убийцы явно не стали бы совершать таких приготовлений. Присев за стол, я немного поухаживал за нашим гостем, поставил перед ним тарелки с приборами, а также предложил вина. Совершенным аскетом Фома не был: великий пост недавно закончился, так что он положил себе немного румяного кабаньего мяса, а также пригубил вино. Но и в том, и в другом он явно знал меру.
– Если позволите, я хотел бы задать вам несколько вопросов. Отвечайте только если захотите.
Фома кивнул, не поднимая опущенной к тарелке головы.
– Вы священник и занимаетесь богословием, теологией. Почему при этом вы во всеуслышание называете себя ученым?
Он с удивлением посмотрел на меня. Для XIII века вопрос звучал остро, если не сказать провокационно.
– Потому что богословие – это даже не просто наука. Это вершина всех наук. Все остальные науки изучают материальную природу, которая создана Господом. И это, безусловно, достойно и важно. Философия стоит над естественными науками, так как старается объединить их, показать общие для всех наук закономерности. Теология же – это вершина философии. Она изучает не природу – творение рук и воли Создателя. Она изучает Его Самого. И это – высшее знание.
– Но разве можно познать Творца научными методами? Ведь Слово Божье есть откровение.
– Первооснова физики, математики и прочих наук – это тоже откровения, не так ли? Физика описывает силы, которые действуют на тела и предметы, но никто и понятия не имеет, откуда взялись эти силы. Математика тоже полностью основана на Откровении – постулатах Евклида, которые мы можем «доказать», лишь глядя на линии и точки на поверхности своими глазами. Почему эти линии ведут себя так, а не иначе, мы понятия не имеем, однако же строим на основании этого сотни логических теорем алгебры и геометрии – гораздо более сложные, порой очень высокого порядка. Богословие – абсолютно то же самое. Я в своих работах всякий раз отталкиваюсь от Библии, Священного Писания, как от первоосновы. И далее, пользуясь правилами логики, открытыми еще гениальным Аристотелем, опираясь на все, что было написано позже уважаемыми отцами Церкви в первые века, строю свои собственные выводы – логически безупречные. Таким образом я стараюсь открыть людям глаза и показать новые грани Истины. Новый Завет короток. Спаситель не мог в своей земной жизни дать человеку ответы на все бесконечные вопросы, которые мучают его в обычной ежедневной жизни. Поиск таких ответов – важная миссия Церкви, и я служу ей, как только могу.
– А существует ли Истина вообще? Может быть, мир – это просто хаос?
– Истина – это согласованность ума и вещи. Истина, безусловно, существует. Ведь если бы ее не существовало, то тогда хотя бы утверждение «Истин не существует» было бы истинным. Значит, как минимум одна истина в мире точно есть.
С момента, когда я увидел его выходящим из церкви, Фома в первый раз слегка улыбнулся.
– О том, что вы можете логически доказать что угодно на свете, известно далеко за пределами Парижа. Но вот что сделало вас по-настоящему знаменитым, и о чем начали дискутировать в ученых кругах Европы: в своих проповедях вы приводите пять «научных» доказательств бытия Божьего.
Фома снова улыбнулся, уже смелее. Образ крупного, грузного, в летах мужчины контрастировал с наивным, искренним и даже немного детским взглядом его темных глаз.
– Ни одно из этих доказательств я не придумал сам. Вообще-то, в разных книгах я встречал десятки попыток доказать бытие Бога. Большинство из них не выдерживает и простейшего анализа. Свои пять аргументов я всячески испытывал на прочность, но не обнаружил в них никакого изъяна. Кроме того, я не просто пересказываю их, а дополняю своими мыслями, стараясь точнее раскрыть суть.
– В таком случае, позвольте мне выступить вашим оппонентом.
– Извольте. Любым оппонентам я рад. Ведь из диспута истина выходит еще более яркой. Что ж, давайте начнем. Как вам, наверное, известно, первое доказательство бытия Бога – это первое движение. Эту идею сформулировал еще Аристотель. Мы ясно видим, что все вещи в мире находятся в движении. Однако ни одна вещь не способна сдвинуться с места сама по себе, если на нее не оказала воздействие другая вещь. Но кто же тогда сдвинул с места первую вещь? Этим некто может быть только Бог.
– Продолжайте, пожалуйста. Я тоже читал сочинение Аристотеля, в котором об этом упоминается.
– Хорошо. Второе доказательство – первая причина. У каждой вещи есть причина: у курицы – яйцо, у человека – его родители, у летящего копья – бросившая его рука. На свете нет вещи, не имеющей причины. Но что же тогда было первой Причиной? Бог.
Третье доказательство – необходимость. Ничто не возникает из ничего. Чтобы появилось что-то, любой предмет, необходимо, чтобы кто-то – или что-то – создал его. Иначе этой вещи или предмета просто не существовало бы. Значит, была первая, исходная материя. И эту первую материю создал Бог, так как больше ей неоткуда было бы взяться.
Четвертое доказательство – это степени бытия. Разнообразие мира. Чтобы вещи отличались друг от друга, – хотя бы добро отличалось от зла, – необходим Абсолют, на фоне и в сравнении с которым мы можем эти вещи различать. Чем ближе вещь, явление или человек к Богу, тем больше в них добра. Чем дальше от Него – тем меньше. Только на темном ночном небе мы можем увидеть светящие нам звезды. Без высшего Абсолюта как единого, идеального образца для сравнения вещей и качеств вещей, мир превратился бы в хаос.
– Каково же пятое доказательство?
– Лично мне думается, что это самый красивый, поэтичный, и не менее бесспорный аргумент. Я имею в виду порядок мира. Всякая вещь на свете стремится к своей цели. Брошенный камень – к земле, разгорающийся огонь – к небу. В природе нет ничего, что хаотично блуждало бы без направления и цели, «просто так». Если все вещи – и в том числе души людей после смерти – стремятся к некоему началу, то это начало и есть Бог.
Фома снова опустил голову, доедая кусочек кабаньего мяса. Я молчал, думая.
Разумеется, развитая наука XX века никогда не относилась к этим, на первый взгляд, «детским», чисто умозрительным и бездоказательным доводам всерьез. Скорее наоборот, с иронией навсегда сдала их в архив, как явный пережиток прошлого. Но сейчас мне показалось, что странными они сегодня кажутся лишь из-за несколько примитивных, устаревших формулировок. А как насчет их сути, идей, которые за ними стоят? Здесь все отнюдь не так просто.
Первое доказательство – «исходный толчок, первое движение» – созвучно закону сохранения энергии. Современная наука считает, что вся энергия Вселенной возникла при Большом взрыве. Хорошо, но что было причиной взрыва? На этот вопрос ответа нет. Стало быть, можно ли утверждать, что этой причиной был не Бог?
Второй аргумент – первая причина. Все процессы во Вселенной находятся в отношениях причины и следствия – здесь с Фомой не поспорили бы даже современные физики. Но что же было первой причиной в истории? Этот вопрос наука объявляет непознаваемым и не исследует. Значит, нет строго доказанного опровержения и второго довода.
Третий аргумент, Необходимость – это закон сохранения материи. Откуда взялась материя до Большого Взрыва? И снова – неизвестно. Значит, нельзя исключать, что и вправду ее создал Бог.
Четвертая причина: Бог – это Абсолют, нравственный и прочий эталон. Здесь все не столь явно, но ближе всего этот аргумент соотносится с тайной человеческого сознания. Откуда оно взялось? Почему оно столь индивидуально? Почему человека терзает совесть, когда он понимает, что сделал что-то недоброе, далекое от нравственного божественного Абсолюта? Загадки сознания неисчислимы.
Наконец, пятый аргумент, утверждающий, что все стремится к одному Началу, напоминает тайну идеального соотношения законов физики на всем пространстве Вселенной. Кто установил закон гравитации? А все остальные, столь филигранно подогнанные друг к другу законы? Случайность? Или все же Бог?
Многих удивляет то, что католическая церковь и сейчас, в XXI веке, считает все пять доказательств Фомы действующими и никем не опровергнутыми. Что ж, возможно, в них действительно содержится истина. Обратного, по крайней мере, пока никто строго научно не доказал. И докажет ли в будущем?
– Фома, я передумал. Я воздержусь от споров. Вместо дискуссии, я хочу узнать еще вот о чем: если Бог действительно существует, то каков Его образ?
– Бог существует отдельно от природы, как всякий Мастер существует отдельно от своего творения. Каждая вещь в мире обладает двумя базовыми качествами – сущностью и потенцией. Человек – не исключение. Например, моя потенция – быть христианским мыслителем и писать богословские трактаты. Но я могу заниматься этим урывками, по ночам, и даже когда я пишу, по-настоящему яркие идеи приходят ко мне лишь эпизодически. А моя сущность – это человек, который в данную секунду разговаривает с вами, мои неизвестные допр