17.
Поскольку повествования детей, использующих домашние знаки, были культурно обусловлены даже несмотря на тот факт, что они не могли слышать истории своих родителей, мы можем предположить, что такие случаи культурной преемственности осуществляются также через невербальные каналы – вероятно, зрительно или путем осязания, а может, обоими путями сразу. Некоторые аспекты культуры представляются настолько важными, что их сложно приписать какому-то одному носителю информации, – и носители домашних знаков могут рассказать нам, что это за культурно значимые аспекты.
Мы подходим к мучительному вопросу. Мы видим, что ребенок, использующий домашние знаки, располагает определенными строительными языковыми блоками. Но, может быть, домашние знаки были изобретены слышащими родителями, а затем скопированы их глухими детьми?
Во время разговора жестикулируют не только глухие дети, но и их слышащие родители. Поэтому, прежде чем делать какие-то утверждения о врожденной природе языка, мы должны выяснить, похожи ли жесты слышащих родителей на домашние знаки. Мы понаблюдали за жестами, которые использовали слышащие родители при взаимодействии с глухими детьми. При этом мы игнорировали речь, которую сопровождали их жесты, так как хотели видеть эти жесты глазами глухих детей: глухие дети не могли слышать и понимать речь, так что и мы не должны были на нее ориентироваться. Затем мы проанализировали жесты родителей, используя те же инструменты, что и при анализе жестов их глухих детей18.
Как и большинство слышащих людей, слышащие родители иногда использовали символы – жесты, имеющие общепринятые значения и формы в той или иной культуре. Например, в Соединенных Штатах большой палец, поднятый вверх, означает «хорошо», большой и указательный пальцы, образующие круг, когда остальные пальцы вытянуты, также означают «хорошо», а указательный палец, прижатый ко рту, означает «молчи». Мы заметили, что глухие дети копировали эти символические жесты родителей, но при этом часто наделяли их новыми смыслами. Слышащие матери в Соединенных Штатах показывают указательный палец детям, когда просят их не спешить или остановиться, как бы говоря: «Подожди, подожди минутку». Глухие дети используют этот жест точно так же, но дополнительно могут обозначать им событие, которое должно произойти в ближайшее время. Другими словами, они используют его в качестве маркера будущего времени, хотя эта функция жеста не вкладывалась в него родителями. Сам факт того, что глухие дети перенимают у родителей символы, не должен вызывать удивление, – в конце концов, символы – это жесты, заменяющие слова даже для слышащих людей. Но примечательно, что дети использовали их в качестве исходного материала для коммуникации, обогащающегося новыми значениями в процессе общения. Получается, что глухие дети не только заимствуют символы у родителей, но и адаптируют их к потребностям своего мышления, таким образом позволяя родителям лучше его понять19.
Родители также использовали спонтанно созданные изобразительные жесты, описывающие тот или иной предмет, действие или признак (например БИТЬ, УТКА, КРУГЛЫЙ). Но между изобразительными жестами родителей и детей было мало совпадений – гораздо меньше, чем между символическими жестами. Другими словами, у детей и родителей была разная жестовая лексика. Это означает, что дети сами придумывали по крайней мере некоторые из своих слов-жестов20.
Более поразительная разница обнаружилась в том, как родители и дети комбинировали свои жесты. Родители часто использовали по одному жесту за раз (вероятно, это связано с тем, что они жестикулировали в момент разговора, а носители английского языка, как правило, используют только по одному жесту на каждое предложение). Комбинации из двух жестов встречались у родителей очень редко. Это значит, что, если бы дети структурировали жесты по примеру своих родителей, они бы использовали настолько же простую модель. На самом деле носители домашних знаков в США и Китае демонстрировали статистически достоверные закономерности в своих жестах, а их слышащие родители – нет. И американские, и китайские дети использовали сложные, содержащие более одной основы, жестовые предложения («Ты построишь башню, а я ее разрушу»). Но их слышащие родители этого не делали – по крайней мере, их жестикуляция состояла из гораздо менее сложных предложений, которые, как правило, появлялись в их речи после того, как они появлялись в речи детей. Наконец, дети в Америке и Никарагуа продемонстрировали иерархическую структуру предложений, например когда комбинировали указание на виноград с жестом ВИНОГРАД перед жестом ДАВАТЬ. Но слышащие родители никогда бы не стали изображать виноград после того, как только что на него указали. Это различие основано на том, что домашние знаки детей воспроизводят комбинаторную и иерархическую структуру – важнейшие достоинства человеческого языка – с нуля, в то время как жесты родителей, лишь сопровождающие их речь, не имеют такой сложной организации21.
Домашние знаки глухих детей не были основаны на модели жестов их родителей. Дети лишь получили образец жестов как таковых, поскольку их родители жестикулировали, разговаривая с ними. При этом родителям достаточно легко понять жесты, которые используют их дети, потому что эти жесты ясно изображают то, что дети хотят сказать, да и в целом дети, когда только учатся говорить, в основном описывают то, что находится перед ними. Подумайте, какая странная коммуникативная ситуация при этом возникает у детей и родителей: дети изобретают домашний знак, когда разговаривают со своими слышащими членами семьи, но не получают никакого домашнего знака в ответ. Это как разговаривать с французской подругой, которая понимает английский, но не говорит на нем. Вместо этого она говорит с вами по-французски, и вы, возможно, даже понимаете ее, но продолжаете отвечать по-английски, потому что недостаточно хорошо владеете французским. Разница в том, что слышащие родители глухих детей даже не догадываются, что их жесты могут быть языком.
Возможно, мы поторопились с выводами о происхождении домашних знаков, ведь есть и другие способы, с помощью которых слышащие родители могли повлиять на их формирование у детей. Возможно, родители положительно реагировали на жесты одного типа и отрицательно на жесты другого типа. Также возможно, что родители чаще реагировали на жестовые предложения, в которых ребенок использовал жест объекта перед жестом действия (ВИНОГРАД – ДАВАТЬ), чем на предложения в обратном порядке (ДАВАТЬ – ВИНОГРАД). Родительская реакция такого рода вполне могла бы объяснить склонность глухих детей к выбору того или иного порядка.
Это хорошая гипотеза, но слышащие родители не настолько систематичны в своих реакциях даже при общении со слышащими детьми. Они реагируют на содержание произнесенных детьми предложений, а не на их форму. Когда ребенок говорит: «Мультфильмы Уолта Диснея показывают по телевизору по вторникам», мать поправляет ребенка, отвечая, что на самом деле мультфильмы показывают по средам, хотя грамматически предложение ребенка правильное. Напротив, когда ребенок говорит: «Я любить тебя, мама», мало кто исправит грамматическую ошибку ребенка, прежде чем ответить взаимностью22.
Остаются ли еще реакции, с помощью которых слышащие родители могут отвечать своим глухим детям? Чтобы выяснить это, мы проанализировали жестовые предложения, создаваемые глухими детьми, и разделили их на соответствующие и несоответствующие порядку, который привык использовать каждый конкретный ребенок (конечно, ни один из детей не составлял предложения на 100 % последовательно – ведь это дети). Затем мы изучили реакцию родителей на те же типы предложений: мы хотели проследить, с какой частотой родители с одобрением (улыбка, кивок, другой положительный сигнал) реагировали на соответствия и несоответствия предложений ребенка обычному для него порядку слов. Мы также стремились подсчитывать поощрительные действия родителей, следующие за ответами детей, – например, когда они давали ребенку то, что он хотел, или демонстрировали тот или иной жест в ответ на жесты ребенка. Если бы ответы родителей формировали порядок жестовых предложений детей, мы должны были бы обнаружить больше положительных реакций, следующих за предпочтительным порядком жестов в предложениях. Но вместо этого мы обнаружили, что родители одобрительно реагировали примерно на 65 % предложений с предпочтительным порядком жестов и на 65 % предложений с неправильным порядком. Также мы заметили, что родители отвечали поощрительными действиями в равной степени и на предпочтительные, и на неправильные ответы детей (50 % на 50 %). В ответах родителей не было ничего нового. Интересно, что Роджер Браун, ведущий исследователь языковых навыков, и его студентка Камилла Хэнлон обнаружили те же самые показатели – 65 % одобрения и 50 % поощрительных реакций – при изучении того, как слышащие родители реагируют на предложения своих слышащих детей, говорящих на английском языке. Получается, слышащие родители глухих детей вели себя так же, как и все остальные слышащие родители в Соединенных Штатах23.
Возможно, мы упустили какие-то незаметные и неоднозначные реакции, которыми родители встречали правильно и неправильно построенные предложения; возможно, в поведении родителей было что-то, что не было учтено в нашем анализе. Мы не утверждаем, что рассмотрели все возможные варианты, но, чтобы быть как можно более уверенными, мы провели еще один эксперимент. Мы попросили ребенка составить жестовые предложения в правильном и неправильном порядке – например, ребенок вначале указывал на виноград, затем воспроизводил жест ДАВАТЬ (объект-действие; правильный порядок), а затем демонстрировал жест ДАВАТЬ, после чего показывал на виноград (действие-объект; неправильный порядок). Затем мы показали эти жестовые предложения англоговорящим взрослым и попросили их объяснить нам смысл предложений и оценить свою уверенность в ответах. Мы подумали, что, возможно,