стучит клювом, ребенок двигает верхней частью тела и головой вперед и назад, изображая действие с перспективы самого дятла (участника), но при этом рукой, вытянутой в форме клюва, он совершает аналогичные движения вперед и назад, тем самым отражая точку зрения наблюдателя – того, кто смотрит на дятла. Интересно, что дети, чьи жесты в пятилетнем возрасте отражали точку зрения участника истории, чаще рассказывали хорошо структурированные истории, чем дети шести и семи лет, которые не делали этих жестов. В хороших историях умело используется перспектива, и, возможно, именно поэтому дети, занявшие позицию дятла, добивались больших успехов. Жест продолжает быть предвестником перемен, поскольку он берет на себя новые роли в структуре повествования и речи7.
Мы уже знаем, что на раннем этапе развития маленькие дети могут воспроизводить осмысленные комбинации жестов и речи, выполняющие функцию предложений. Это означает, что даже дети младшего возраста могут совмещать информацию, выражаемую в мануальной (жестовой) и устной формах в рамках единого предложения. Но могут ли малыши совмещать поступающую информацию? Чтобы выяснить это, мы дали детям, умеющим произносить только отдельные слова, но также умеющим составлять комбинации слово + жест, ряд команд, часть из которых включала в себя жесты, а другая – нет. Например, мы просили ребенка толкнуть и при этом либо не использовали никаких жестов, либо указывали ребенку на мяч; аналогичным образом мы говорили слово «печенье» и при этом либо делали жест ДАТЬ (протянутая ладонь), либо не производили никаких жестов. Мы также произносили выражения, содержащие смысл, до этого передаваемый сочетанием жест + речь: толкни мяч или дай печенье. Все дети смогли сочетать информацию, поступающую из речи, с информацией, поступающей из жестов, и с большей вероятностью толкали мяч, когда слышали толкать + указание на мяч, чем когда слышали только толкать, и с большей вероятностью давали печенье, когда слышали печенье + жест ДАТЬ, а не только печенье. При этом они толкали мячик и давали печенье в ответ на комбинацию жест + речь с той же готовностью, что и при ответе на полностью устное предложение (толкни мячик, дай печенье). Получается, что дети даже раннего возраста умеют сочетать информацию в жестах и речи как при передаче, так и при восприятии сообщений. Так что не бойтесь использовать жесты, передающие информацию, отличную от ваших слов, когда вы общаетесь с ребенком: ваш ребенок поймет их и, как мы скоро увидим, сможет извлечь из них пользу8.
Как только дети научились выражать свои мысли устно, им больше не нужны жесты, выполняющие роль слов в предложении. Но они продолжают жестикулировать, как и все мы. Став взрослыми, мы используем жесты не для замены слов, а для более объемного выражения смыслов, влияющего на интерпретацию нашей речи. С этого момента жесты начинают помогать детям и взрослым осваивать не только языки, но и другие области, такие как запоминание, математика, единицы мер и весов, химия и т. д. Как мы видели, жесты легко совмещаются и с передаваемой, и с поступающей речью. Способны ли дети совмещать слова с жестами, которые сами по себе не функционируют как слова, но тем не менее привносят в речь новые смыслы?9
Совмещение жестов и речи является важным признаком человеческой коммуникации. Гласные звуки в сочетании с жестами являются обычным явлением для человеческих детей, но гораздо реже встречаются у обезьян. Возможность сочетать информацию в разных модальностях (жесты и речь), вероятно, была решающим шагом в появлении языка у наших предков. Итак, можем ли мы привести убедительные доказательства того, что дети сочетают жесты и речь? В одном из предыдущих экспериментов мы показывали взрослым видео, на котором диктор рассказывал историю сначала с жестами, а затем без них. Возьмем для примера такой короткий рассказ: «Стейси была взволнована, когда родители принесли домой ее нового питомца. Спарки, который был до невозможности милым, пытался укусить ее, пока она его кормила». Все, включая вас, подумают, что питомцем Стейси была собака, если услышат эту маленькую историю без жестов. Но все изменится, если вы услышите ту же историю вместе со вздымающимися вверх руками диктора, произносящего слово «питомец». Жест все изменил – и теперь вы думаете, что питомец – это птица. Но вы приходите к этой интерпретации только в том случае, если вы можете понять информацию, передаваемую жестами, и совместить ее с информацией, переданной в речи.
Все взрослые, участвовавшие в нашем исследовании, сделали вывод, что питомец был птицей, когда увидели соответствующий жест, – они смогли совместить жест с речью. Чтобы понять, что происходит в нашем мозгу, когда мы объединяем жесты и речь, мы предложили взрослым посмотреть эти же маленькие истории, когда они находились в аппарате функциональной магнитно-резонансной томографии (фМРТ), который измеряет активность мозга, фиксируя изменения кровотока. Мы хотели узнать, какие области мозга активируются, когда предложения произносятся вместе с жестами и без них. Мы также представляли взрослым истории, в которых жесты передавали ту же информацию, что и речь, – мы заменили слово «питомец» словом «попугай», – так что жест не был необходим для понимания того, что домашнее животное было птицей. Три области мозга – левая нижняя треугольная лобная извилина, оперкулярные отделы и левая задняя средняя височная извилина – реагировали сильнее, когда жест добавлял информацию к слову «питомец», чем когда жест передавал ту же информацию, что и слово «попугай». Другими словами, эти три области были более активны, когда жесты и речь несли в себе разную информацию, чем когда они просто повторяли друг друга10.
Затем мы использовали те же истории и те же технологии изучения мозга при работе с детьми в возрасте от восьми до десяти лет. Некоторые из них поняли, что домашнее животное было птицей, когда увидели хлопающий жест в сочетании со словом «питомец», – они смогли совместить жесты с речью. Другие дети этого не сумели. Важно отметить, что области мозга, активирующиеся при просмотре видеозаписей, у этих двух групп различались. Активность в трех областях мозга (нижняя лобная извилина, правая средняя височная извилина, левая верхняя височная извилина) была выше, когда хлопающий жест сочетался со словом «питомец», а не со словом «попугай», но эта активность наблюдалась только у тех детей, которые поняли, что домашнее животное было птицей.
Как на уровне поведения, так и на уровне реакций мозга дети, которые могли совмещать жесты и речь, отличались от остальных. Когда детям удавалось совместить жесты и речь, аппарат фиксировал определенную закономерность активации их мозга. Интересно, что эта закономерность совпадала с той, что наблюдалась у взрослых, совмещающих жесты с речью. Тем не менее у детей эти закономерности были более ярко выражены. Это говорит о том, что детям еще предстоит поработать над тем, чтобы научиться совмещать жесты и речь на том же уровне, что и у взрослых. Вопрос о том, будут ли наблюдаться те же принципы совмещения жестов и речи у детей в возрасте от восьми до десяти лет в ситуациях, не связанных с восприятием историй, является предметом наших предстоящих исследований11.
Тем не менее данный эксперимент описывает один из возможных нейробиологических механизмов, объясняющий нам, как дети учатся совмещать жесты и речь и от чего зависят различия между детьми в процессе этого совмещения.
Как-то я рассказала коллеге (лингвисту, конечно) об этом феномене жеста. Я поделилась с ним наблюдениями о том, что ранние комбинации жест + речь предсказывают появление двухсловных предложений у маленьких детей, которые учатся говорить. Придя домой, он присмотрелся к своему маленькому внуку и обнаружил, что тот на самом деле образовывал комбинации дополняющий жест + речь (открой + указание на коробку). Коллега понял, что его внук скоро будет составлять предложения из двух слов. Так и произошло. Его сын, отец ребенка, был очень впечатлен предсказанием. Так что вы, как минимум, можете использовать эту информацию о жестах, чтобы произвести впечатление на людей. Но вы также можете использовать ее, чтобы правильно выстраивать свои ответы ребенку и способствовать развитию его речи, как это описано в следующем разделе.
Ваш ребенок не знает слова «собака» и указывает на собаку, чтобы привлечь к ней ваше внимание. Вполне естественным ответом с вашей стороны будет сказать: «Да, это собака», ведь в этот момент ребенок явно заинтересован в животном и может быть открыт для того, чтобы запомнить его название. Подходящий момент для обучения – время, относительно благоприятное для усвоения той или иной темы или понятия, часто обусловленное тем, что учащийся сосредоточен на том, что ему нужно выучить. Концепция «подходящего для обучения момента» была популяризирована Робертом Хэвигхерстом, в то время преподавателем педагогического факультета Чикагского университета, в книге 1952 года «Развитие и образование человека». Изначально Хэвигхерст использовал этот термин для обозначения готовности ребенка к изучению определенной концепции в процессе развития. Но он часто используется так, как сейчас использую его я, – для обозначения возросшего интереса ребенка к теме, позволяющего ему с большим успехом усвоить информацию, которая к этой теме относится12. Поэтому, если ваш ребенок жестом указывает на собаку, вы можете быть уверены, что именно на этом объекте в данный момент сосредоточено его внимание, и наиболее эффективной реакцией с вашей стороны будет сказать, как этот объект называется. Как и в случае с указанием на собаку, дети раннего возраста склонны передавать сообщения при помощи жестов, и научная литература с большим успехом подтверждает это. Когда дети в возрасте от двенадцати до шестнадцати месяцев используют жесты, они заключают в них вполне конкретное сообщение. Мы знаем это, потому что об этих значениях жестов ребенок часто договаривается со своей мамой. Например, ребенок указывает на группу разнородных предметов и говорит: «А-а». Мама говорит: «О, ты хочешь виноград?» и дает ребенку виноград. Ребенок отталкивает виноград и продолжает указывать на группу предметов, давая понять, что он точно знает, чего хочет, – и это не виноград. Точно так же тридцатимесячные дети пробуют различные модели поведения, чтобы убедиться, что родитель понимает их просьбы, которые, как правило, выражаются в жестах