6.
У детей с синдромом Вильямса плохие навыки зрительно-пространственной ориентации, но они относительно неплохо могут распознавать лица. Хотя в какой-то момент считалось, что эти дети не имеют проблем с языком, в настоящее время эти проблемы все-таки признаются. Дети с синдромом Вильямса обладают богатым словарным запасом и беглой речью в повседневном разговорном общении, но выполнение ими лабораторных задач, требующих быстрого называния картинок, не идеально: они дают примерно одинаковое количество правильных и неправильных ответов и допускают ошибки тех же типов, что и обычно развивающиеся дети; их представления о значениях слов не нарушены. Все же им требуется в два раза больше времени, чтобы назвать объекты на картинках, чем обычно развивающимся детям. Они жестикулируют, когда дают приблизительные ответы, как и типично развивающиеся дети, но они также сопровождают жестами свои правильные ответы, чего типично развивающиеся дети не делают. Возможно, дети с синдромом Вильямса используют жесты без необходимости потому, что они остаются для них важным инструментом или, возможно, потому, что они не могут точно определить, когда жест необходим. В целом, включение жестов в анализ языковых систем людей с нарушениями речи – хорошая идея; такой подход предоставляет нам уникальные возможности для наблюдения за детскими навыками7.
Мы наблюдали за детьми с известными физическими расстройствами. Но у некоторых детей физические проблемы не так заметны, при том что у них имеются проблемы с речью. У них могут отсутствовать отклонения в умственном развитии, и в то же время они не приобретают соответствующих возрасту речевых навыков. Такие дети лучше понимают речь, когда она сопровождается жестами, и жестикулируют сами, часто передавая жестами информацию, отсутствующую в их речи. Дети дошкольного возраста, у которых выявлены языковые нарушения, производят больше жестов за одно высказывание, чем обычно развивающиеся дети. На самом деле, чем беднее язык ребенка, тем выше частота его жестов. Жесты также могут компенсировать плохую устную речь у детей старшего возраста со специфическими речевыми нарушениями. Когда таких детей просили решить задачу на сохранение чисел, они использовали жесты не чаще, чем обычно развивающиеся дети, но часть информации, содержащейся в объяснении задач, была подана исключительно в жестах. Например, при задании на сохранение жидкости ребенок с особыми речевыми нарушениями указал высоту емкости в речи («она выше») и ее ширину жестами (двумя руками показал ширину емкости). Нужно учитывать оба измерения емкости, чтобы понять, что в высоком тонком стакане может быть столько же жидкости, сколько в низком широком стакане. Таким образом, обращая внимание не только на речь, но и на жесты, мы видим, что дети со специфическими речевыми нарушениями могут демонстрировать больше знаний, чем их обычные сверстники8.
Кроме того, есть поздно заговорившие маленькие дети, у которых наблюдается задержка речевого развития, но при этом нет ни потери слуха, ни психических отклонений, ни отклонений в поведении, ни каких-либо других известных форм неврологических нарушений. Дети считаются поздно заговорившими, если в возрасте двух лет их словарный запас не превышает пятидесяти слов и/или если к этому времени они не научились составлять комбинации из двух слов. Как и в описанном в начале этой главы исследовании детей с черепно-мозговой травмой, проведенном ЛеБартон, у некоторых детей эта ранняя задержка может носить временный характер, и к возрасту трех лет они догоняют своих сверстников. У других первоначальная задержка сохраняется и может быть первым признаком стойкого нарушения речи. Может ли жест помочь нам определить, кто есть кто в этой группе детей, не имеющих каких-либо повреждений головного мозга? Отвечу коротко: да. Поздно заговорившим детям давали два задания, связанных с описанием объекта: подражать взрослому, когда он выполняет какое-то одно действие с предметом (например, пьет из чашки или запускает бумажный самолетик) или когда он выполняет серию движений (например, усаживает плюшевого мишку на высокий стульчик, надевает ему слюнявчик, кормит его яблоком и вытирает ему рот). Через год дети, хорошо справившиеся с этими заданиями, а также с заданием на понимание слов, догнали своих сверстников по уровню речевого развития. Мы назвали этих детей «поздно цветущими». Дети, не справившиеся с этими заданиями, продолжали отставать в развитии. Получается, что разница между «поздно цветущими» и действительно отстающими детьми в использовании жестов наблюдается не только в лабораторных тестах, но и в общении в естественных условиях: «поздно цветущие» жестикулируют больше, чем дети с задержкой речи, которых затем признают действительно отстающими в развитии9.
В первой части книги мы узнали, что жесты, производимые вместе с речью, могут рассказать нам о скрытых мыслительных процессах говорящего. Поэтому неудивительно, что жесты могут предоставить уникальную информацию о проблемах и достоинствах детей с речевыми расстройствами. Важно отметить, что жесты, производимые людьми с нетипичной речью, качественно не отличаются от жестов людей с типичной речью. Иными словами, они не образуют замещающей речь системы. Хотя люди, испытывающие трудности с речью, могут компенсировать пробелы в языке при помощи более частой жестикуляции, их жесты, тем не менее, аналогичны тем, что используют люди с типичными языковыми возможностями.
Родители типично развивающихся детей реагируют на детские жесты, переводя их в речь. Поступают ли так же родители детей с задержкой или трудностями в развитии речи? Оказалось, что они ведут себя точно так же10.
Родители детей с синдромом Дауна переводят жесты своих детей, сообщающие уникальную информацию, не передаваемую в речи (ребенок указывает на мяч, не произнося слово мяч). Другими словами, они называют своему ребенку именно то слово, которое ему нужно услышать, в наиболее подходящий для обучения момент – момент, когда ребенок проявляет интерес к предмету. Частота перевода жестов детей с задержкой развития аналогична частоте перевода жестов типичных детей. Но к шестидесяти трем месяцам родители нормально развивающихся детей начинают переводить жесты реже, а родители детей с синдромом Дауна продолжают переводить жесты с той же частотой. Предположительно, снижение частоты, с которой родители типично развивающихся детей переводят детские жесты, обусловлено увеличением их словарного запаса, который превышает словарный запас детей с синдромом Дауна в шестьдесят три месяца.
Родители детей с аутизмом также переводят (скорее всего, неосознанно) жесты своих детей в слова – и делают это так же часто, как и родители типично развивающихся детей и детей с синдромом Дауна. Исследование под руководством Сейды Озкалискан, бывшей научной сотрудницы моей лаборатории, занимающейся изучением жестов как у типично развивающихся детей, так и у детей с нарушениями развития, раскрывает эти показатели. В ее исследовании приняли участие дети с аутизмом, дети с синдромом Дауна и типично развивающиеся дети. Все они различались по возрасту, поэтому их речевые навыки были сопоставимы. Типично развивающимся детям было восемнадцать месяцев, а средний возраст детей с синдромом Дауна и детей с аутизмом был тридцать месяцев. Родители детей всех трех групп должны были отвечать (словами) на все жесты, которые их дети использовали для указания на предметы, но не упоминали в речи. Как оказалось, большинство этих реакций было переводами жестов. Важно отметить, что ответы родителей оказали положительное влияние на дальнейший рост словарного запаса детей. Дети в каждой группе с большим успехом усваивали именно слова, которые соответствовали переведенным жестам. Например, ребенок указывает на шляпу, а мама отвечает: «Это шляпа». Но после того, как ребенок указывает на мяч, она не переводит его жест или говорит: «Он разноцветный». Ребенок произнесет слово «шляпа» до того, как скажет «мяч». Эта закономерность присутствовала в каждой из групп. В целом дети с синдромом Дауна усваивали слова медленнее, чем дети в двух других группах; даже при сопоставимости речевых навыков они хуже запоминали слова.
Яна Айверсон, бывшая аспирантка, которой принадлежит оригинальное исследование жестов слепых детей, и ее ученики сравнили то, как родители детей с аутизмом переводили жесты их братьев и сестер, и то, как родители не связанных с аутизмом детей переводили их жесты. Она обнаружила, что родители обеих групп переводили жесты своих детей в речь одинаково часто. При этом обе группы родителей переводили указывающие (ребенок указывает на бутылку) и показывающие (ребенок поднимает бутылку, чтобы мать могла ее видеть) жесты своих детей чаще, чем жесты, при помощи которых ребенок что-либо дает или просит (протягивает бутылку, чтобы дать ее маме, или протягивает руки, чтобы попросить бутылку). Хотя родители одинаково переводили жесты детей, сами жесты при этом различались. Дети без какой-либо связи с аутизмом чаще показывали и указывали, чем давали или просили. Дети, чьи братья и сестры страдали аутизмом, поступали наоборот. В результате эти дети получили меньше переводов, чем дети без какой-либо связи с аутизмом, просто потому, что производили меньше жестов, которые их родители могли перевести в слова. Другими словами, братья и сестры детей с аутизмом давали родителям меньше возможностей перевести жесты.
Небольшой совет для родителей детей с особенностями развития: как можно чаще переводите в речь жесты ваших детей – все, а не только указывающие жесты.
Детские жесты популярны у родителей типично развивающихся детей. Обучение таким жестам, служащим для обозначения часто используемых объектов, действий и состояний, не увеличивает словарный запас типично развивающегося ребенка, но тем не менее имеет свои преимущества в плане взаимодействия родителей и детей (и не приносит вреда).