. Где Джейк? Чем он занят?
Открываю дверь. Конечно, снег идет сильнее, приземляется, тает, внутренняя сторона двери становится влажной. Я высовываюсь, щурясь в темноту.
– Джейк? Что ты делаешь? Ну иди уже.
Нет ответа. Несколько секунд я держу дверь открытой, подставив лицо ветру и прислушиваясь.
– Джейк, надо ехать!
Тишина.
Я закрываю дверь. Понятия не имею, где нахожусь. Не думаю, что смогу указать свое местоположение на карте. Я знаю, что не смогу. Этого места, скорее всего, нет на карте. А Джейк меня бросил. Теперь я одна. Сама по себе. В этой машине. Я не видела ни одного проезжающего автомобиля, хотя не следила за этим внимательно. Но по этой дороге явно не ездят машины, особенно ночью. Я не помню, когда в последний раз сидела в машине в незнакомом месте. Наклоняюсь, чтобы просигналить раз, другой. Третий, длинный, агрессивный гудок. Я должна была быть в постели уже несколько часов назад.
Нигде. Вокруг меня сплошное нигде. Не город и не деревня. Поля, деревья, снег, ветер, небо, но это ничего не значит. Что подумают те девушки из «Дейри Куин», если увидят нас здесь? Та, что с сыпью на руке. Воспаленные бугорки. Она удивится, почему мы остановились здесь в это время ночи, что нам понадобилось в ее школе. Я посочувствовала этой девушке. Мне бы хотелось поговорить с ней подольше. Зачем она мне это сказала? Почему испугалась? Я могла бы ей помочь. Может, мне следовало что-то сделать.
Наверное, школа – не самое приятное место для нее. Наверное, ей одиноко. Держу пари, ей здесь не нравится. Она умная и одаренная, но по разным причинам предпочитает уходить из школы, а не приходить. Школа должна быть местом, которое ей нравится, где она чувствует себя желанной гостьей. Держу пари, что все не так. Мне просто так кажется. Может, у меня разыгралось воображение.
Я открываю бардачок. Он полон. Не обычными картами и документами. Скомканные салфетки. Использованные? Или просто скомканные? Их много. На одной что-то красное. Пятна крови? Я отодвигаю салфетку. Здесь еще и карандаш. Блокнот. Под блокнотом несколько фотографий и пара фантиков от конфет.
– Что ты делаешь?
Он наклоняется к машине, собирается сесть: лицо красное, на плечах и голове снег.
– Джейк! Господи, ты меня напугал. – Я захлопываю бардачок. – Что ты там делал так долго? Где ты был?
– Стаканы выбрасывал.
– Поехали. Залезай быстрее. Надо убираться отсюда.
Он закрывает свою дверцу, затем протягивает руку через меня и открывает бардачок. Заглядывает внутрь и снова закрывает. Снег на нем тает. Челка растрепалась и прилипла ко лбу. Очки запотели от тепла машины. Джейк довольно красив, особенно с красными щеками.
– Почему ты просто не выбросил стаканы в мусорный бак? Ты же был прямо рядом с ним. Я тебя видела.
– Это была не мусорка. Что ты искала в бардачке?
– Ничего. Я там не рылась. Я ждала тебя. Что значит – не мусорка?
– Это бак для дорожной соли. На случай гололеда. Я подумал, что где-то там, наверное, есть дампстер[8], – говорит он, снимая очки. Ему требуется несколько попыток, чтобы найти под пиджаком подходящий кусок рубашки, чтобы просушить запотевшие стекла. Я уже видела, как он это делает, вытирает очки о рубашку.
– Там он и стоял. Дампстер. Но я пошел немного дальше. Там, за школой, огромное поле. Кажется, оно продолжается и продолжается вечно. Я не увидел ничего за его пределами.
– Мне здесь не нравится, – говорю я. – Я понятия не имела, чем ты занят. Ты, должно быть, замерз. И вообще, почему в такой глуши стоит такая большая школа, а вокруг нет ни одного дома? Нужны дома, люди и дети, если кто-то строит школу.
– Эта школа старая. Она здесь уже целую вечность. Вот почему она в таком неважном состоянии. Каждый деревенский мальчишка в радиусе сорока миль ходит сюда.
– Или ходил.
– В смысле?
– Мы ведь не знаем, открыта ли она еще? Может, эту школу закрыли и еще не снесли. Ты только что сказал, что она в ужасном состоянии. Даже не знаю. Здесь как-то пусто. Какой-то вакуум кругом.
– Возможно, она просто закрыта на каникулы. Это вполне допустимо. Или занятия уже начались?
– Даже не знаю. Я просто говорю, что у меня такое чувство.
– Зачем им дорожная соль, если школа не работает?
Верно. Я не могу этого объяснить.
– Как тут влажно, – говорит Джейк. Он вытирает лицо краем рубашки, все еще держа очки в руке. – Там, сзади, стоял грузовик. Так что, как ни прискорбно, твоя теория о том, что школа заброшена и лишена жизни – ахинея.
Он единственный парень, которого я знаю, способный вот так использовать слово «прискорбно» в разговоре. И еще «ахинея».
– Сзади – это где?
– Позади школы. Где я нашел дампстер. Там стоит черный грузовик.
– Правда?
– Да, ржавый старый черный пикап.
– Может, его бросили. Если кто-то кого-то стукнул, то старая, никому не нужная школа далеко в глуши – отличное место, чтобы избавиться от битой машины. Наверное, лучше места не найдешь.
Джейк смотрит на меня. Он задумался. Я уже видела это выражение раньше. Я знаю эти его привычки, они мне нравятся, они меня привлекают, – такие милые и утешительные. Мне хорошо от того, что Джейк снова здесь. Он опять надевает очки.
– Из выхлопной трубы капало.
– Ну и что?
– Значит, грузовик на ходу. Конденсат из выхлопной трубы означает, что двигатель недавно работал. Его не просто там оставили. Я думаю, что на снегу были и следы шин. Но из выхлопной трубы определенно капало.
Я не знаю, что сказать. Я теряю интерес. Быстро.
– Ну и почему этот грузовик так сильно привлек твое внимание?
– Потому что это значит – там кто-то есть, – говорит он. – Какой-нибудь рабочий, кто-то в этом роде. Кто-то внутри школы, только и всего.
Я отвечаю не сразу. Джейк напряжен, я вижу. Я не знаю почему.
– Нет, это может быть что угодно. Может быть…
– Нет, – отрезает он. – Так оно и есть. Там кто-то есть. Кто-то, кого не было бы здесь без необходимости. Если бы он мог быть где-то еще, в любом другом месте, он был бы там.
– Ладно, я просто так предположила. Я не знаю. Может, это общая машина, и ее просто для кого-то оставили. Или вроде того.
– Он там один, работает. Уборщик. Подчищает за детьми. Вот чем он занимается всю ночь, пока остальные спят. Забитые туалеты. Мешки для мусора. Выброшенная еда. Мальчики-подростки писают на пол в туалете для забавы. Подумай об этом.
Я отвожу взгляд от Джейка и смотрю в окно на школу. Наверное, трудно содержать большое здание в чистоте. После учебного дня там повсюду бардак. Особенно в уборных и кафетерии. И всего один человек должен навести там порядок? За каких-то несколько часов?
– В любом случае, какая разница, давай просто уедем. Мы и так уже опаздываем. Завтра тебе надо на работу.
И еще моя голова. Она снова пульсирует. Впервые с тех пор, как мы покинули «Дейри Куин», Джейк вынимает ключ из замка зажигания и кладет в карман. Я забыла, что до сих пор двигатель был на холостом ходу. Иногда не замечаешь звука, пока он не исчезнет.
– С чего вдруг такая спешка? Еще даже не полночь.
– Что?
– Еще не так поздно. Да к тому же снег. Мы уже здесь. Довольно милое и уединенное местечко. Давай просто немного подождем.
Я не хочу вступать в спор. Не сейчас, не здесь. Не тогда, когда я приняла решение о Джейке, о нас. Я снова отворачиваюсь и смотрю в окно. Как же я оказалась в такой ситуации? Я громко смеюсь.
– Что? – спрашивает он.
– Ничего, просто…
– Что «просто»?
– Да так, ничего особенного. Вспомнила один забавный случай на работе.
Он смотрит на меня, словно не может поверить, что я могла так откровенно солгать.
– Что ты думаешь о ферме? О моих родителях?
Он спрашивает меня об этом сейчас? Когда прошло так много времени? Я колеблюсь.
– Было любопытно поглядеть, где ты вырос. Я уже об этом говорила.
– А ты думала, что все будет именно таким? Ты это себе так представляла?
– Не знаю, что я думала. Я не так уж часто бывала в деревне или на ферме. На самом деле я понятия не имела, на что это будет похоже. Ну да, примерно так я себе все и представляла, конечно.
– Тебя что-нибудь удивило?
Я поворачиваюсь на сиденье влево, к Джейку. Странный вопрос. Не в характере Джейка. Конечно, все было не совсем так, как я себе представляла.
– Почему ты думаешь, будто меня что-то могло удивить? С какой стати?
– Мне просто интересны твои мысли. По-твоему, это хорошее место, чтобы провести там детство?
– Твои родители были очень милы. С их стороны было очень любезно пригласить меня. Мне понравились очки на шнурке у твоего отца. В нем есть что-то старомодное. Он приглашал нас остаться на ночь.
– В самом деле?
– Да. Он сказал, что приготовит кофе.
– Они показались тебе счастливыми?
– Твои родители?
– Да, мне любопытно. В последнее время я все думаю о них. Как они счастливы! Им пришлось многое вынести. Я беспокоюсь о них.
– Они показались мне прекрасной парой. Твоя мама переживает трудные времена, но отец поддерживает ее.
Они счастливы? Не уверена. Но явное несчастье по их лицам тоже не читалось. А еще подслушанный мною спор. Неясная перебранка после ужина. Трудно сказать, что такое счастье. Что-то действительно было не так. Возможно, это связано с братом Джейка. Я не знаю. Как он и сказал, они, похоже, находились в состоянии стресса.
Моей ноги касается рука.
– Я рад, что ты поехала со мной.
– Я тоже, – говорю я.
– На самом деле это очень много для меня значит. Я давно хотел, чтобы ты увидела это место.
Он наклоняется и целует меня в шею. Я этого не жду. Чувствую, как мое тело напрягается и вжимается в сиденье. Он придвигается ближе, притягивая меня к себе. Его рука у меня под рубашкой, поверх лифчика, под ним. Она скользит по моему голому животу, боку, пояснице.
Его левая рука гладит мое лицо, щеку. Ложится на затылок, убирая волосы за ухо. Моя голова падает на подголовник. Он целует меня в мочку уха, за ухом.