Дураки, дороги и другие особенности национального вождения — страница 35 из 86

Попасть в двигатель воде из лужи нелегко, но возможно – через отверстие под масляный щуп, если щуп вставлен неплотно, не до конца, через шланг вентиляции картера, если он стоит без хомута, как часто это бывает.

Как узнать, попала ли вода в двигатель? Когда вы его все же заведете после «купания», дайте ему прочихаться, прогреться, заглушите и выньте масляный щуп. Если на нем масло не прозрачное, как обычно, пусть даже темное, а белесо-мутное типа суспензии, то попала вода. Не паникуйте, пусть движок поработает на холостых до тех пор, пока вода не выпарится и масло не примет свой обычный цвет.

Вода в глушителе не страшна, она вытечет. Хуже, если она попала в коробку через сапун, которым КПП соединена с атмосферой. Проверить это легко, достаточно открутить сливную пробку и слить воду, она тяжелее, поэтому внизу, под маслом.

С кузовом сложнее – в полу багажника и салона, под обивкой, имеются сливные резиновые заглушки, которые надо вынуть, чтобы дать воде стечь. Однако на современных, даже отечественных, машинах снять обивку непросто, но сделать это все равно придется, потому что иначе она не просохнет.

Самые тяжелые последствия лужи – это если вода попадает в двигатель через воздухозаборник, расположенный достаточно низко. У некоторых моделей, как, например, «Альфа-Ромео», сантиметрах в двадцати от асфальта. Во многих таких случаях потребуется дорогостоящий ремонт двигателя.

Выезжая из лужи помните, что тормоза у вас – ноль! Обязательно просушите их, нажимая на тормоз и газ одновременно.

И последнее – если огромная дождевая лужа нанесла ущерб вашей застрахованной машине, чтобы возместить его, страховая компания потребует подтверждения, что это произошло по вине стихии. В этом случае надо вызывать ГИБДД либо иметь не менее двух свидетелей этих самых стихийных бедствий. А лучше первое и второе одновременно.

КОГДА ОТ ТЕБЯ НИЧЕГО НЕ ЗАВИСИТ. ПОЧТИ НЕ ЗАВИСИТ

Объехав на автомобиле всю страну и полмира, сформулировав и впитав в кровь бессмертное правило всех водителей: «Думай за дураков», я больше всего на свете боюсь и для себя, и для своих близких, находящихся за рулем, дорожных ситуаций, когда от тебя ничего не зависит. А они бывают. И довольно часто.

Я не смог бы даже предположить, что есть водители, которые спущенное колесо будут менять там, где их эта беда застала, – в левом ряду скоростной дороги. Но вот однажды еду на дачу по приличному Новорижскому шоссе, еду на «Ситроене-Ксара» жены в левой полосе со скоростью где-то под 130 км в час. Американский джип, идущий впереди меня, вдруг неожиданно, почти под прямым углом, идет вправо, оставляя меня один на один со стоящей в скоростном ряду «Ладой-Премьерой». Около нее копошатся две тетки, одна из которых беспомощно смотрит под капот, а вторая что-то ищет в багажнике. Справа от меня – длинная «фура», слева – стальной отбойник, уходить некуда, скорость 130 км в час, и остановиться невозможно – я наверняка размажу теток по отбойнику.

Спасла ABS – антиблокировочная система тормозов, которая обеспечивает минимальный тормозной путь: я остановился в полуметре от сумасшедших теток. Слава богу еще, что не было никого, летящего сзади. Обматерить этих идиоток не было даже сил – руки и ноги колотила мелкая дрожь.

– Вы хоть понимаете, что вас сейчас спасло чудо? Нельзя так останавливаться, хотя бы знак-треугольник выставили. – Это все, что я им смог сказать.

– Да мы не знали... – Это все, что сказали они мне.

Вывод: на повышенных скоростях держите повышенный интервал до впереди идущего. Мигайте ему дальним светом до тех пор, пока он не уйдет в правый ряд. Если не уходит – сбрасывайте скорость, но близко к нему все же не подъезжайте.

Я поехал дальше, горячо обсуждая с женой идиотизм теток, вспомнил даже главное правило скоростной МКАД: вставшая на обочине машина стоит не более 20 минут – ее бьют. А из-за чего? Скорости высоки, и челночащие на громадных скоростях иномарочники, выскакивая из-за грузовиков в свободные ряды, не успевают остановиться перед стоящими машинами.

И что вы думаете? Буквально через 10 минут ситуация повторилась!! Слева, в скоростном ряду, за пологим поворотом встал водитель «девятки», знак-треугольник выставил за пять метров от своего багажника. Сам он тоже менял колесо, а его жена в прозрачном светлом платье стояла перед багажником: они тоже должны были жить на этом свете не более 15 – 20 минут.

На этот раз уходить вправо было куда – ряд был пустой. Стресса я не испытал, но зато остановился на обочине, прямо напротив сумасшедшей парочки, и прокричал им: «Вы понимаете, что рискуете жизнью – так вставать нельзя!»

Судя по всему, они меня тоже не поняли. И я поехал дальше.

Вывод: ограничение видимости должно немедленно компенсироваться соответствующим ограничением скорости.

Или, например, зимой в хороший гололед вы идете в левом ряду, а навстречу вам закручивает автомобиль, справа машины – деваться некуда. Вот почему я не люблю левые ряды.

Или – вы на узкой дороге пошли на обгон длинной фуры: вышли влево, встречный ряд пуст, и вдруг!.. Невесть откуда на нем появляется автомобиль – уходить вам некуда. Оказывается, он стоял справа, перпендикулярно вашей дороге, и готовился повернуть налево. Видит: слева медленно движется фура, а справа – никого. И он крутанул руль налево, не видя вас и не подозревая, что вы уже вышли на обгон. И вот он – лобовой удар. Строго говоря, и такие ситуации можно предвидеть. Но это уже – высочайшее мастерство.

А вот ситуации, которые тоже можно предвидеть, но предотвратить которые невозможно.

Вы стоите не на светофоре и не для поворота налево, пропуская встречные, а у обочины, у тротуара. Если стоя на светофоре, я все равно поглядываю назад, опасаясь машины, которой не хватит тормозного пути, готовый в мгновение включить передачу и кинуть свою машину на полметра-метр вперед, то, стоя у тротуара, я расслаблен, не смотрю ни по сторонам, ни в зеркала. И вдруг – меня бьют! Ничего тут не сделаешь.

Однажды, стоя в пробке за крутым «Мерседесом», во втором ряду, я наблюдал, как в припаркованную новенькую «Нисан-Микру», стоящую к этому «мерсу» задом, села элегантная женщина, завела двигатель, включила заднюю передачу – белые огни загорелись – и!.. тут же въехала в бок лакированной дорогой махине! То ли она не поглядела в зеркало, то ли, садясь в машину, была далеко от нее в своих мыслях – не ведаю: что видел, то видел, как в кино, прямо передо мной. Здесь тоже ничего не сделаешь. Но в таких ситуациях ты хотя бы не рискуешь жизнью.

В городском потоке автомобили «выныривают неизвестно откуда» и бьют ваш автомобиль сзади, сбоку или подставляют свой зад или бок. Вот это «неизвестно откуда» и есть причина аварий. Зеркала заднего вида, периферийное зрение водителя позволяют контролировать все пространство вокруг автомобиля. И опытный водитель постоянно и точно чувствует место своего автомобиля в железном потоке.

Когда же на закрытом повороте пустынной, заброшенной дороги в вашем ряду и вам в лоб выходит грузовик, водитель которого решил пройти его по большой дуге, помоги вам Бог успеть в долю секунды среагировать и уйти от лобового удара! И наставь, Господь, идти по пустой дороге с той скоростью, которая позволила бы успеть это сделать!

КРУГОСВЕТКА-2

Вместо предисловия и рецензии

Эта глава составлена из выпусков моей программы «Автоликбез» на «Авторадио», которые я писал на ходу, на коленке, озвучивал ночами, буквально вставляя в глаза спички, и передавал по Интернету «с колес» два раза в неделю в течение всего путешествия.

Через полтора месяца после окончания кругосветки, перед самым новым, 2007 годом, мой редактор на радио пригласил ко мне на запись новогодней программы Михаила Жванецкого.

Я очень разволновался: во-первых, я не был с Михаилом Михайловичем знаком, а во-вторых, знал, насколько он разборчив, занят, востребован, и был почти уверен, что он не придет к какому-то ведущему «Автоликбеза».

Но он появился на пороге студии и, широко раскинув руки, сказал:

– Юрочка, я слышал ваши программы с кругосветки, это было просто замечательно!

Предлагаю их вашему вниманию.

Новости (эфир «Авторадио») 24 августа 2006 года

80 дней, 43 000 километров, Европа, Азия и Америка! Автор и ведущий программы «Автоликбез», Юрий Гейко, отправляется в кругосветное путешествие на своем верном железном коне «КИА-Спектра» отечественной, ижевской сборки. Слушателей Авторадио ждут увлекательные репортажи «с колес», специальные включения, уникальные интервью.

Выпуски программы «Автоликбез» будут записываться в пути, передаваться в Москву через Интернет и звучать в эфире «Авторадио» в урочное время. Предусмотрены также включения в «Новостях» в «Утреннем шоу» и специальные выпуски народных новостей.

Следите за хроникой пробега.

Да, друзья, час «икс» наконец-то настал – давайте присядем на дорожку, и пора в путь.

В понедельник, 28 августа, в полдень, от редакции «Авторадио» мы отправляемся вокруг всего земного шара. Мы – это журналист славного журнала «За рулем» Евгений Калугин, ваш покорный слуга, ведущий «Автоликбеза», и его собственный, прошу заметить, автомобиль «КИА-Спектра» ижевской сборки выпуска прошлого года с пробегом на спидометре 22 000 километров.

С чего вдруг, с какого бодуна и по какой-такой нужде, спросите вы, предпенсионный ведущий «Автоликбеза», уже однажды, 17 лет назад, обогнувший земной шар на автомобиле, опять собрался в столь непростое путешествие?

Я бы мог ответить – да, и комплексы возраста имеются, их надо преодолевать, и авантюрная жилка в душе не умирает, и ветер дальних странствий давно не опалял лицо... но я скажу просто – «Автоликбез» обязывает.

Идея кругосветки родилась после отпускного майского путешествия по Франции. Казалось бы, нашего человека Европой уже не удивишь, но когда пошли мои передачи о том, как за 20 дней я проехал 10 000 европейских километров, когда вы, мои слушатели, после каждого выпуска требовали продолжения и когда вместо двух-трех передач, как планировалось, вышло целых семь – то есть рассказ о путешествии получился длиннее самого путешествия, – вот тогда я и подумал: а не замутить ли что-то пограндиознее? А не объехать ли нам с вами вокруг шарика земного?

Я-то уже объехал его 17 лет назад, а вы-то нет! Да, друзья, даю вам честное слово – только ради вас. Для вас. С вами!

Да и «Спектра» отечественной сборки произвела на меня самое хорошее впечатление. Ехать на плохой машине – у меня бы и мысли такой не возникло.

Маршрут такой: Москва – Владивосток – Корея, южная, естественно, поскольку русская «КИА» не может не навестить своих корейских родственников, да и они ей будут наверняка рады, смотрины устроят, потом Соединенные Штаты и, наконец, старушка Европа – и Москва. Всего почти три месяца и 22 000 километров, не считая двух океанов и одного моря – Японского.

Передачи «Автоликбеза» будут идти с колес, по привычному для вас расписанию – современные средства связи позволяют. Кроме того, в народных новостях вы тоже услышите наши голоса, наши новости. На сайте «Авторадио» вы увидите карту, на которой ма-а-ленькой точечкой будет обозначен наш автомобиль. И тексты всех выпусков «Автоликбеза» тому, кто их не смог послушать в эфире, удастся прочитать на моем сайте www.avtolikbez.ru – все, как и прежде. Фотографии там тоже будут.

Мы с вами проедем всю нашу огромную страну от Москвы до Владивостока, увидим ее не с парадных подъездов аэропортов и вокзалов, а изнутри. Мы оценим строящуюся трассу Москва – Владивосток, познакомимся со множеством интересных людей.

Мы проедем по Корее, интереснейшей стране, кстати, я там еще не был. Мы протестируем на заводе «КИА-Моторс» новую модель, предназначенную для российского рынка, мы пересечем Тихий океан – о, как много нового, автомобильного, можно узнать за две недели болтания в океане!

Потом мы вместе с вами проедем по Сан-Франциско, Лос-Анджелесу и всему Голливуду, – американские звезды и наши соотечественники уже ждут нас и записываются в очередь к нам на интервью. Мы обязательно крутанем рулетку в Лас-Вегасе и резко поправим наше материальное положение – я не шучу: я дважды был в Лас-Вегасе, раз пять метал на зеленый стол фишки и ни разу, слышите – ни разу! – не проиграл. И сейчас не собираюсь. Мы не только испытаем судьбу в игорной столице мира, но и расскажем об этом городе – об одном из чудес света.

Мы постоим на самом краю Гранд-Каньона и расскажем, как это грандиозно и даже страшно – полуторакилометровый разлом земли, где далеко внизу, в голубой толще воздуха, летают птицы.

Мы обязательно сходим в музей атомного оружия в городе Альбукерке, послушаем грохот Ниагары и слижем с губ ее холодные брызги. Мы побродим по ночному Нью-Йорку, понюхаем высокооктановый выхлоп гоночных трасс Канзас-Сити и Сент-Луиса, мы еще две недели поболтаемся в другом океане – Атлантическом, а потом – Ев-ро-па! Почти что дом родной и почти что курорт! Поедем домой через Скандинавию – годится? В Питере тормознем, естественно...

Ох, как уже хочется домой!!!

...Что-то я размечтался. Да, выезжаем. Все вроде учтено, все готово. Остались, конечно, кое-какие хвосты, обязательства и недоделанные дела...

Присядем, друзья, на дорожку, и в путь.

* * *

Скажу сразу – первый день был одним из самых тяжелых, какие ожидаем мы в этом путешествии, но план этого дня мы выполнили! За 12 часов нам с корреспондентом журнала «За рулем» Евгением Калугиным надо было преодолеть 850 километров от Москвы до Казани, проехать пять городов, и не просто проехать, а упасть в объятия друзей из этих городов, и главное – вырваться из них.

И нам это удалось! Москва, Владимир, Нижний Новгород, Чебоксары, Казань. Самый страшный город это, конечно, Москва. Проводы, которые нам устроило «Авторадио», потрясли меня так, что уже на пятидесятом километре от Москвы я почувствовал смертельное желание спать – это у меня такая реакция организма на нервные стрессы.

Зная, что самый верный способ борьбы со сном – это вовсе не поспать, а посадить за руль другого, я уступил свое место Калугину – сон прошел мгновенно, но за руль я уже не садился. Евгений едет так, слава богу, что его действия протеста во мне не вызывают – большая редкость.

А стрессовать было от чего – мы еще ничего не сделали, метра не проехали, а наш пробег уже объявили беспрецедентным, необыкновенным, таким, каких в природе еще не было. А потом я подумал: а ведь и вправду!

Нет, вокруг света люди ездили, и не раз, и не десять раз, а вот такое, извините за выражение, реалити-шоу, когда человек не просто едет, а одновременно рассказывает об этом так, что миллионная аудитория становится его спутницей, такого реалити-шоу еще не было.

Будет!

Единственное, чего мы не смогли предусмотреть, набив полмашины не личными вещами, а подарками тем же друзьям из тех же городов, что количество подарков в нашей машине будет не уменьшаться, а увеличиваться, потому что нам будут дарить больше, чем дарим мы.

Пятилитровая банка восхитительных огурчиков, огромный арбуз, потрясающий пирог, сыгравший во Владимире роль хлеба-соли, коробки шоколадных конфет, домашние чебуреки, татарский чак-чак, бутылки чувашского бальзама, подушки (!) в нашу машину, флаг Казани, детские рисунки, фонарь на лоб с аккумулятором, диски с музыкой в дорогу, набор автокосметики – не то что к Владивостоку, уже к Уралу наша «Спектра» готова была лопнуть по сварочным швам, и мы взмолились: «Ребята, у нас же не „Икарус“!»

Напряженный план первого дня путешествия мы выполнили еще и по приключениям – в Нижнем Новгороде, на перекрестке, в нашу «Спектру» врезалась «девятка» с такой силой, что выпрыгнула вся мелочовка из кармашков и полочек, и первая моя мысль была: «Все, приехали!» Оказалось, что «Москвич» врезался в «девятку», а «девятка» врезалась в нас. Каково же было мое удивление, когда, выскочив из машины с матюками наперевес, мы увидели, что и «Москвич», и «девятка» стали короче сантиметров на десять: разбиты бампера, фары, помят капот и багажник, – а у «Спектры» задний бампер самортизировал, получил две царапины и немного отошел от крыла. В итоге мы с места ДТП уехали, а наши «благодетели» остались разбираться.

Ну, а теперь по существу. Поздравляем Россию с хорошей дорогой Москва – Нижний Новгород, которой в прошлом году еще не было! Приятная неожиданность. Точно такая же неожиданность, но неприятная – отвратительный кусок дороги М-7 в Чувашии. И опять приятная – отличные дороги Татарстана. Ну а уж Казань!..

Город-картинка, мы ехали по ночной уже Казани, вымотанные, еле живые, но не остановиться и не сфотографироваться на фоне чуть ли не Лас-Вегасской подсвеченной красоты было просто невозможно. Иногда казалось, что мы в Европе – чисто, красиво.

На погоду нам обижаться было грех: почти всю дорогу светило солнце, но сразу после Москвы на нас обрушились не дождь, не ливень, а шквал, водопад дождя и постоянное полыхание молний. Щетки метались по стеклу – бесполезно, они перестали справляться с водой. Скорость пришлось снизить километров до тридцати в час, казалось, что еще немного, и придется встать.

Не скажу, что такого я в жизни не видел, – видел. Но всего один раз, в Германии. Вчера был второй.

О том, как нас встречали, можно написать не передачу, роман – какие лица, какие слова и признания! Да ради такого на край света поедешь. И вернешься потом.

В Казани мы отказались от гостиницы – вместе с ребятами из «Авторадиоклуба» и «Авторадио-Казань» в час ночи (!) нас встретили и мои друзья: Айсылу и Николай Козновы, ветераны форума сайта www. avtolikbez.ru, молодые бизнесмены-рекламщики: мы поехали к ним домой. Со всеми вытекающими последствиями. Тяжела доля путешественников.

Машинный быт наш потихоньку налаживается – в нагромождениях сумок, коробок и подарков на заднем сиденье мы научились разыс кивать воду, колбаску и телефоны, по которым нас вызывает Москва каждые три часа и просит рассказать о наших новостях.

На следующий день у нас Ижевск, русско-корейская родина нашей «Спектры», там поправят ее задний бампер, потом Набережные Челны, Уфа, Стерлитамак, Челябинск...

Отчеты будут. Приключения? Да разве в России без них бывает? Во всяком случае, вы все узнаете первыми.

* * *

Окончен четвертый день нашего с Евгением Калугиным, журналистом славного журнала «За рулем», кругосветного путешествия. А кажется, что прошло недели две. Гениально сказал великий Пржевальский: «Самый верный способ удлинить жизнь – это путешествия». Мы едем под советским лозунгом «Время, вперед!», потому что почти каждый день переводим часы на час вперед, и нам кажется, что этот час отрывается от нашего сна, так как выспаться вдоволь пока невозможно.

Мы пересекли Уральский хребет. Наша «Спектра» ныряла на самое дно лесистых ущелий, поднималась на вершины гор, тонула в туманах и облаках, которые уползали ночевать в долины. Мы видели девственные леса и быстрые горные реки, перед нами открывались такие дали, что захватывало дух. Вот бы то, что потрачено на «Челси», вложить в эти края – они бы втрое больше отдали!

Перед городами нас встречают так, что, банально говоря, щиплет глаза и комок к горлу подкатывает. И этих людей – наркорров, простых водителей – никто не организовывал, не заставлял, им просто сказали по «Авторадио», что в их город примерно во столько-то прибывает «Автоликбез» с кругосветным автопробегом, на таком-то километре у въездного поста ГАИ вы можете их увидеть и с ними поговорить.

В Ижевске нас встречали за 120 километров от города, с флагами. В Челябинске на обочине нас два часа ждали около полусотни людей, с детьми, с подарками. Под Курганом нас направили на летное поле и попросили посмотреть на небо – там, совсем невысоко, прямо над нами, крутил неимоверно красивые фигуры высшего пилотажа красненький самолетик. «Это наша Оля Романенко, – сказали нам, – она чемпионка Европы, и делает это специально для вас». Я не поверил и помахал Оле рукой – а она тут же в ответ покачала крыльями. Когда она спрыгивала с крыла – очаровательная, стесняющаяся, – я подал ей руку, поцеловал ее и подарил ей все, что у меня было с собой: свою книгу с автографом, диски, свой и «Мурзилок», майку пробега, сувениры «Авторадио».

И тут же, со съемочной группой Курганского телевидения, меня поднял в небо пилот Александр на маленьком вертолетике «МИ-2», он сделал символический круг над городом с флагом «Авторадио». Саша тоже получил подарки и огромное автоликбезовское спасибо.

У знаменитой стеллы «Европа – Азия», где мы дурачились, стоя одной ногой в Европе, а другой в Азии, нас окружили дальнобойщики. Они подходили к нам везде – водители фур, «Газелей», легковушек. Они сигналили нам, когда мы их обгоняли, они останавливались, когда мы вставали на обочине.

Вот и здесь, у стеллы, они издалека замахали руками: «„Авторадио“! Вы – Юрий Гейко!» – и стали дарить нам все, что было у них припасено, все, что нашлось у них под руками, – брелоки, туркестанский коньяк, знаменитое курганское пиво, осетинскую водку, пирожки с картошкой, чудодейственный прополис, настоянный женой на спирте в дальнюю мужнину дорогу, ручки, майки – дарили, дарили, дарили. А мы, конечно, – им.

Полуседой красивый мужик Александр вез на своем огромном «Рено»-рефрижераторе 20 тонн мороженых судаков. И вез их из Алма-Аты... в Германию! Восемь с половиной тысяч километров за двадцать пять дней! Один, без напарника. Не на легковушке, на тяжелогрузе. Продираясь через жуткие наши дороги, через аварии и заторы, через поборы инспекторов. И на всех пресс-конференциях, когда журналисты твердили о нашем героизме, спрашивали о трудностях кругосветного путешествия, я вспоминал Сашу и говорил, что да, нам нелегко, но провезти 20 тонн судаков из Алма-Аты в Германию – гораздо труднее.

Наше, простите за выражение, реалити-шоу набирает силу – каждые три часа я по телефону – мобильному или спутниковому – докладываю в Москву обо всем, что с нами происходит. Ранним утром у наших гостиниц собираются самые верные автомобилисты-поклонники, поскольку ведущие авторадийных новостей называют гостиницы и время отъезда, а только мы с журналистами и телевизионщиками вошли в Кургане после аэродрома в зал пресс-конференции, как тут же замерли у приемника, поскольку все услышали мой восторженный рассказ о том, как мы с Ольгой летали!

О ГАИ. На мой сайт www.avtolikbez.ru приходит много писем о том, что вот в Татарстане, например, гаишники лютуют. В Башкортостане лютуют. Челябинские – тоже не сахар. Мы проехали их, мы останавливались, нас останавливали, мы разговаривали. Мы видели, что они не лютуют. Они – РАБОТАЮТ. Работают так, как должны работать. Не так, как в Москве, – кнопочки светофоров нажимают, – а пашут по-черному. Если уж честно говорить. И того, кто соблюдает правила, они никогда не тронут. Вся беда в том, что соблюдать правила на дорогах России могут единицы. Да если бы были у нас нормальные дороги и нормальные знаки на них, разве бы мы говорили об их лютости?!

И о главном. Нас встречало и сопровождало ГАИ в трех городах – в Ижевске, Уфе и Кургане. В Ижевске, полыхая огнями и завывая сиреной, машина ДПС бросалась на всех попутных и встречных буквально в лобовую. Дважды мы слышали визг тормозов и охали за людей в тех машинах, которые раскидывали по обочинам.

Я вспомнил свою первую кругосветку, 1989 год, когда въехав в Брест колонной, мы наблюдали то же самое. Машина ГАИ гоняла несчастных, как зайцев. Наши иностранцы затихли, их рации замолкли, и потом американка Сусу спросила меня: «Юрий, это остатки тоталитарного общества?»

Мы с Евгением не могли такое выдержать. Демонстративно отстали от ижевского ДПС и поехали по правилам: в населенках – 60 км в час, на шоссе – 90 км в час. А позже в прямом почти часовом эфире на ижевском «Авторадио» сказали, что нам было стыдно за такое сопровождение. Что, даже сопровождая гораздо более важных персон, чем мы, надо уважать людей, а не вытирать о них ноги.

Каково же было наше удивление, когда уже на следующий день, в Уфе, машина ГАИ, ведущая нас с такой же полыхающей «люстрой», ехала спокойно, не завывая. Она останавливалась на красный (!), она ждала, когда загорится стрелка! То же самое повторилось и в Кургане. Люди, не со страхом и ненавистью, а улыбаясь, смотрели на нас из автомобилей, с тротуаров и радостно махали руками.

Открою вам секрет – не было у нас никакого удивления: просто в Уфе и Кургане мы перед поездкой провели с инспекторами маленькие производственные совещания. Сказали им: мы – «Авторадио», мы – «За рулем» и «Автоликбез», и мы просим вас сопровождать нас, соблюдая все правила. Мы просим вас сопровождать нас с уважением к окружающим участникам дорожного движения. Пусть они гордятся и вами, и «Авторадио», и «Автоликбезом», и тем, что они – жители своего города. И их уважают.

И инспекторы Уфы и Кургана сделали так. И им очень понравилось – это было видно. Да спросите их сами.

Мы обращаемся к инспекторам всей страны – сопровождайте, охраняйте, несите службу, исполняйте свой долг, но делайте это с уважением к остальным людям.

* * *

Полпервого ночи. Я пишу эту программу в гостинице Иркутска. Пока не напишу, спать не лягу. Рано утром запишу ее на «Авторадио-Иркутск», передам в Москву, и мы с Евгением возьмем курс на Читу, где нас ждут ребята с «Авторадио-Благовещенск», которые совершили настоящий подвиг – они проехали полторы тысячи километров по бездорожью, чтобы сопроводить нас в свой город. За такое не благодарят, после такого остаются друзьями на всю жизнь. Мы только что проехали 1100 жутких километров, и завтра предстоит столько же, но, говорят, менее жутких.

А вчера мы с Евгением Калугиным отметили неделю, первую неделю нашего путешествия. Пошла вторая. Еще 12 раз по столько. Ужас. Кажется, что мы в пути целую вечность. Джинсы грязные и порвались. Куртку пора стирать. Под ногтями давно пора почистить. Кстати, постираю куртку, и ногти будут чистыми.

Между нами и Москвой пять часов разницы во времени и почти 6000 километров. В Чите нас ждут друзья из Благовещенска. Но до Читы 1100 километров, и еще 1600 до Благовещенска. Но каких километров! Слова «Жерекен» и «Сковородино» уже два года, со времен прошлого пробега «Авторадио», сидят в моей памяти двумя геморроями.

Праворульные «япошки» идут нам навстречу постоянно, стайками по четыре – шесть машин. Все они – с заклеенными скотчем мордами, по уши в грязи. На московских рынках они будут стоять сияющие, а водители будут показывать липовые железнодорожные накладные на их перевозку. Перегонщики подходят к нам на переезде, насмешливо рассматривают «Спектру», интересуются:

– А у вас запасные стойки подвесок есть?

– Нет.

– А глушитель?

– Тоже нет.

– Зря, наверняка пригодится. А колеса?

– Есть, три колеса и две камеры.

– До Владика не хватит. А вы что, в одиночку едете?

– Нет, у нас два «Калашникова» имеются.

И на прощание я им выдаю:

– А я знаю, почему вы «япошкам» морды заклеиваете.

– От камешков.

– Нет, не от камешков – чтобы не перекосило ужасом от российских дорог.

К машине в этих негустонаселенных краях отношение почти мистическое: ее начинаешь чувствовать, как близкого человека. Как доктор – пациента, которого еще рано называть «больной». Потому что на многих сотнях километров ни одного человека – от автомобиля здесь зависит жизнь.

От передачи до передачи «Автоликбеза» – от вторника до пятницы или от пятницы до вторника – мы проезжаем примерно три тысячи километров и три-четыре города, где нас встречают и провожают. Да так, что в горле появляется ком, мы долго молчим в машине, едем и вспоминаем, даже слезы на глазах некоторых появляются. Спасибо вам!

Рассказать обо всем не получится. Например, о том, как начальник Барабинского поста ГАИ старший лейтенант Вадим повез нас в кафе пить кофе с пирожными, а потом подарил ящик воблы. И я спросил его: «Вадим, а вы знаете, что ваш Барабинск для „Авторадио“ и для меня особый город?» Вадим не знал. И тогда я рассказал ему про девочку Таню Пичеву из Барабинска, которая два года назад вышла на трассу помахать рукой нашей колонне пробега Владивосток – Москва, через десять дней оказалась в Кремлевском дворце на гала-концерте, посвященном окончанию пробега, а теперь учится на втором курсе Новосибирского государственного университета, на отделении радиожурналистики. И что та желтая ее курточка, которую Таня втихаря измазала «пылью со всей России» с борта нашей машины, висит до сих пор нестиранной на вешалке.

Ежедневные 10 – 12 часов в гудящей от скорости машине обязывают меня рассказать о моем спутнике подробнее. Каждый день мы доверяем друг другу жизнь. С Евгением Калугиным мы познакомились перед поездкой. Совпасть по многим параметрам невозможно, но очень важно совпасть хотя бы по одному, главному – чтобы манера езды друг друга не раздражала. Не раздражает. Женя едет с большим запасом надежности. Когда же мы опаздываем, меня это раздражает. Но тогда я сам сажусь за руль. Сегодня я впервые за многие-многие годы своего водительства спал на правом сиденье. Это высшая степень доверия.

Когда Калугин первый раз сел в «Спектру», он принюхался и заявил: «У меня в „Форде“ точно такой же запах – кокос с ванилью». В моем бардачке он обнаружил свои любимые записи: Высоцкий, Окуджава, «Любэ», Шевчук. Оказалось даже, что и глюкозу мы оба любим. Только я певицу, а он – таблетки. Но самое удивительное и редкое – у нас за рулем абсолютно одинаковая посадка и ничего не надо поправлять – ни зеркала, ни сиденье, ни рулевую колонку. Очень удобно – сел и поехал.

Женя рассудительный оптимист-аналитик. Я импульсивный, взрывной, с перепадами настроения от счастья до отчаяния. Мы прекрасно друг друга уравновешиваем и дополняем: я повышаю свой иммунитет к плохим мыслям, а Евгений повышает рекорды своих средних скоростей. Так что в нашем экипаже все нормально. Единственная странность моего спутника: выходя из машины на остановках, Евгений не бежит в кусты, как я, а сначала скребет обочины – он собирает в пластиковую бутыль по дороге землю со всей России. И по возвращении собирается вручить ее Путину. Я над ним посмеиваюсь, но не слишком: а вдруг и вправду вручит?

На сегодня достаточно, дорогие друзья, – уже полтретьего ночи, надо бы и поспать. В следующей программе я расскажу вам о том, как велика Россия (а то вы этого не знали!).

* * *

Признаюсь сразу – эту передачу я записал еще в Иркутске, впрок, потому что там, где мы с Евгением находимся в те минуты, когда вы слушаете ее, нет ни Интернета, ни мобильной связи, а по спутниковому телефону много не передашь. Это – «черная дыра», строящийся кусок трассы от Читы до Благовещенска. Семнадцать лет назад, в первой кругосветке, я пролетал его с машинами на военно-транспортном самолете. Два года назад я проезжал его с пробегом «Авторадио» в обратном направлении и видел по обочинам горы покрышек. Средняя скорость на самом геморройном куске была 12 километров в час в течение семи часов (!), ехали мы 1600 километров три дня на «Ленд-Крузерах», и впервые в жизни мне захотелось тогда трусливо сбежать из автомобиля на самолет или поезд, потому что все мои человеческие силы были исчерпаны. Но о нем я расскажу позже, а сейчас наблюдения с тех почти 6000 километров России, которые мы рассматривали в упор и каждая ямка которых прочувствована нашими задницами.

Ох, велика же ты, Россия-матушка! А вы этого не знали?

Первое – и все-таки Россия хорошеет, богатеет, строится, что бы там ни говорили вражеские голоса. И все-таки дороги ее улучшаются, хотя и не так быстро, как хотелось бы. Второе – какая же она красавица! Раньше, в социалистические годы, она оставалась красавицей только там, где была нетронута человеком. Потому что все новостройки и следы индустриализации облик России уродовали. Сейчас новые кварталы, храмы, гостиницы, развлекательные и торговые комплексы строятся такими красивыми, что будут радовать глаз и следующих за нами поколений.

Описать красоту Уральских гор, стремительных рек, туманных долин, величественной тайги и просторов, открывающихся взгляду путешественника, – можно. Но лучше – увидеть, хотя бы раз в жизни.

Только не на дороге Красноярск – Иркутск! На карте она обозначена красным цветом федеральной трассы М-53. Это вранье. На самом деле дороги нет: из 1070 километров около 300 (!) километров – не просто плохая дорога, а полное ее отсутствие.

Иркутск отрезан от Большой земли, здесь ездят только по очень большой нужде. Мы никак не могли понять – всей стране известно, что строят трассу Москва – Владивосток. Там – строят, а здесь? Следов дорожной техники не наблюдается. И, словно в насмешку над уродующимися в ямами автомобилями, в 100 метрах от них пролетают поезда по легендарному БАМу – по рельсам же можно подвезти все и быстро: гравий, асфальт, строительную технику. Никто не чешется.

Когда мы начинали движение по трассе федерального значения М-53, перед самым концом... нет, не света, а асфальта дорогу прямо перед нашей «Спектрой» перебежала черная кошка. С нее, заразы, все и началось.

До Красноярска водители соблюдают недавно введенный пункт правил, предписывающий езду за городом даже днем с включенным ближним светом. За Красноярском это правило игнорируют около 90 процентов водителей. В лучшем случае, они включают подфарники, даже и грузовые, не понимая, что это все равно что мертвому припарка, – их совершенно не видно, а если хотя бы небольшой дождь, то вообще атас!..

Езда ночью по этой части России очень тяжела. Из-за узких дорог и отсутствия разметки? – да. Но и из-за света фар. Фары практически каждого встречного автомобиля буквально бьют по глазам, потому что этот автомобиль праворульный. Вообще проблема праворульных японских машин нарастает за Уральскими горами в такой прогрессии: Омск – около 60 процентов праворульных автомобилей. В Новосибирске – до 70 процентов. В Кемерово снижение – не более 40 – 50 процентов. Здесь бросается в глаза большое количество отечественных машин. В Иркутске около 70 – 80 процентов всех автомобилей – праворульные. А там, дальше, во Владивостоке и Хабаровске, леворульный, привычный нам, автомобиль – вообще редкость. Раритет.

Около восьми миллионов населения России завязаны на праворульный бизнес.

Мы ехали по шоссе много тысяч километров и видели вблизи и издалека, как идет на обгон праворульный автомобиль – неохотно и с опаской: он слишком высовывается на встречную полосу. Были бы у нас хотя бы двухполосные, в одном направлении, дороги – было бы еще полбеды, но с одной полосой...

Праворульные автомобили, безусловно, опасны, и в каждом городе на пресс-конференциях нас спрашивали: какое мы видим решение проблемы? Думаю, что надо отложить разговор на эту тему до посещения Приморского края – интересно послушать мнение самых ярых сторонников японского автопрома.

* * *

Я уже не помню, какой сегодня день нашего путешествия – день недели, число и час мы спрашиваем у аборигенов. Чем дальше на восток, тем четче мое ощущение, что плотность «Автоликбезов» сильно уступает плотности происходящих с нами событий. Если бы была возможность, я бы после каждой тысячи пройденных километров давал в эфир «Автоликбез». Но...

«Чем дальше на восток, тем красивее девушки», – сказал недавно мой спутник и друг, неженатый тридцатичетырехлетний Евгений Калугин – ему простительно. Только теперь, в Благовещенске, нас одна очень симпатичная журналистка спросила: «Восемьдесят дней кругосветного путешествия – это понятно, но как вы обойдетесь восемьдесят дней без секса?» Честно говоря, это самая большая проблема нашего путешествия. Но скажу вам, друзья, честно – можно! Можно, если тебя любят, если ты любим и любишь сам – у тебя впереди такое!..

В Чите нас ждал шикарный джип из Благовещенска. Это директор благовещенского «Авторадио» Игорь Горевой с друзьями проехал почти две тысячи километров по бездорожью, чтобы сопровождать нашу «Спектру», еще почти две тысячи километров без асфальтового покрытия – у вас есть такие друзья?

Скажу о главном – дорога Москва – Владивосток есть. Она строится. Если два года назад, когда мы ехали по ней же, но в обратном направлении, в пробеге «Авторадио», по нашим оценкам, дорога была готова процентов на тридцать, то теперь – на семьдесят. Тот чиновник, о котором я вычитал в Интернете и который обещал Путину, что в следующем, 2007 году она вступит в строй, врет – не вступит. Не успеет. Еще идут взрывные работы. Еще много кусков, где «конь не валялся». Но уже дымят по обочинам трассы, так нужной России, асфальтово-бетонные заводики, работает день и ночь техника, вагончики строителей улучшают настроение тех, кто едет. А едут многие. Грузов практически нет. Да груженая машина здесь и не проедет, только пустая. Перегонщики «япошек» и мы – кругосветка.

Как мы проехали не на джипе, а на «Спектре» эти почти две тысячи километров – умолчу. Мысль о том, что каждый камень, каждая яма могут поставить точку на нашем кругосветном путешествии, давила на нас с Евгением стотонной тяжестью. Были моменты, когда я приходил в отчаяние. Женя меня подбадривал. Но иногда я не выдерживал – раскладывал правое сиденье и погружался в полусон-анабиоз: только бы быстрее доехать! Только бы скорее кончилась эта мука – почти две тысячи километров без асфальтового покрытия! Тысячи – не сотни, не десятки, – ты-ся-чи километров ям, тряски, без-до-ро-жья! Это было на пределе человеческих сил. Когда отчаяние проходило, я брал ручку и в тряске писал очередной текст «Автоликбеза», потому что другого времени на это не было.

Под Жерекеном, который два года назад был самым геморройным куском трассы, нам встретилась белая старенькая «японка». Буквально вылетевший из-за ее руля Антон заорал: «Авторадио! Гейко! Да я только что слышал, что вы здесь едете! И вдруг – навстречу!»

Но каково же было мое удивление, когда от него я узнал, что в Жерекене есть «Авторадио» и что самое главное – есть мобильная связь, а сам Антон работает оператором этой самой мобильной связи! А ведь два года назад – тьму-таракань была: строится, богатеет Россия!

Где-то я вычитал, что самым гениальным изобретением прошлого, ХХ века американцы признали мобильник. Просидев два года у постели неподвижной, парализованной тещи, я самым гениальным изобретением признал памперс. А сейчас с полной ответственностью скажу вам, что самое гениальное изобретение прошлого века – это асфальт!

Два прокола-прорыва острыми камнями наших колес – ерунда. Трещина лобового стекла от камешка – ерунда тоже. Как не расплавились стойки, как машина выдержала это двухтысячекилометровое издевательство, особый разговор. Но когда в Благовещенске мы подняли «Спектру» на подъемнике, то все ахнули – защита картера исполосована камнями, рычаги тоже, бензобак практически пробит камнями, как он не потек – большая загадка. Там же, на сервисе, нам поставили защиту бензобака, залечили лобовое стекло, проверили, отмыли от грязи всю машину. За все это АРМ-Моторс не взял с нас ни копейки, но мало этого, его хозяин, армянин Маис, поставил на паяльную лампу казан с полбараном и устроил такой армянский стол!..

А все дело в том, что «Авторадио» гремит в его сервисе с утра до ночи. Маис рассказал, что как только начинается мой «Автоликбез», разговоры в курилке притихают, и я спросил его:

– Скажите правду, хотя бы раз было такое, что то, что я сказал, вас, профессионального автомобилиста, покоробило бы или вызвало у вас чувство протеста?

– Нет, – ответил он, – такого не было.

Маис еще много хорошего сказал о моей программе, но пересказывать его слова я не стану. Лучше расскажу вам о том, как нас в Благовещенске встречали – такое не то что не забывается, а становится строкой биографии.

Салют! Ряженый строгий гаишник, берущий мзду, но сдачи не дающий, хор пионеров, читающих стихи в честь нашего приезда:

По планете напролом

Прет российский автопром.

За рулем водитель Гейко,

но машина-то – «корейка»!

И... сам Леонид Ильич, актер драмтеатра. Мне было неловко, ведь я не теле– или кинозвезда, а журналист, причем скромный, но делать было нечего – пришлось принять правила игры.

На этом я свой выездной автоликбез заканчиваю. Совсем немного нам осталось до конца, вернее – до начала гигантской России-матушки. Мы тормознули в Благовещенске на три дня только из-за машины – если бы нашу «Спектру» не обезопасили от дальнейших камней на дороге, которой до Владивостока еще 400 километров, то ехать дальше было бы нельзя.

* * *

Здесь начало России. Потому что здесь всходит солнце, здесь начинается ее день. Со времени последнего «Автоликбеза» из Благовещенска произошло многое – наши с Евгением Калугиным, славным корреспондентом славного журнала «За рулем», более чем двухтысячекилометровые муки на трассе Чита – Хабаровск закончились, и мы добрались до сего славного города.

Мы проехали кусок дороги Чита – Хабаровск, которой раньше не было. Мы сделали это!

Пройдут годы. Супертрасса Москва – Владивосток оденется в шикарный асфальт. Мотели, смотровые – тут и там – площадки окрестных красот. Множество турфирм станут предлагать иностранцам экзотику под названием, скажем, «Русский экстрим» или «Русская рулетка»: «Захватывающее автомобильное путешествие Москва – Владивосток!» И они, иностранцы, поедут. А потом будут с квадратными глазами говорить в телекамеры журналистов о том, какие они герои, какие ужасы они пережили в России. А мы с Калугиным будем сидеть у телевизоров и улыбаться...

И еще мы будем вспоминать. Не переименовывайте, пожалуйста, речки: Каторжанку, Пьяную, Блудную, Улетку, Похабиху. Обязательно сохраните и вагончик под поселком Ерофей Палыч с самодельным плакатом «Интимные услуги». А главное – пенек с топором под ним. И оставьте для потомков кусочек той «дороги», что была. Хотя бы метров триста. Можно даже сделать его платным.

А теперь без лирики. Строящуюся трассу Чита – Хабаровск здесь все гордо называют «федералка». «Сквозное движение» по ней, которое два года назад торжественно открывал Путин, – есть. Грузов – нет, потому что с грузом здесь не проедешь. В основном, «сквозят» экстремалы-перегонщики японских праворулек. Их 5 – 10 процентов от общего потока японской праворульной реки, впадающей в Россию. Остальные перегонщики этот кусок преодолевают на железнодорожных платформах. Ездит по «федералке», естественно, строительная техника. Немного джипов. Очень редко – пустые грузовики. И мы – кругосветчики.

Цитирую Сергея Иванова, на 2006 год министра обороны, высказавшего опасения на апрельском заседании правительства (источник «Аутоньюс»): «...автомашины с полным приводом и даже грузовые фуры начинают по этой дороге ездить, дорога уже перемалывается... Затраченные деньги на строительство дороги начинают проседать».

Не согласен с министром – даже незавершенную дорогу легковушками, джипами и очень редкими пустыми грузовиками не испортишь. Вероятно, от чего-то другого «проседают» ежегодные шесть-семь миллиардов рублей, тратящихся на «федералку». Может быть, наша встреча под Жерекеном с экскаваторщиком местного дорожного хозяйства даст ответ?

У него был самый конец мучительного выхода из запоя, он трясся весь, но уже соображал.

– Поплывет «федералка», как построим, – насколько мог уверенно топнул экскаваторщик ногой по гравию.

– Почему? – спросил я.

Мы стояли в сторонке, один на один.

– Потому что только у нас уже шесть трупов. От пьянства.

Глядеть здесь надо за рулем в оба глаза, потому что – ямы и камни. И не просто камни – здесь сплошной гранит, его грани торчат вверх, словно ножи. Колеса здесь спускают мгновенно, потому что не прокалываются, а пробиваются. Иногда – разрываются. Разрезаются. Видели мы не одну перевернувшуюся из-за этого машину. Два года назад по обочинам этой дороги лежали горы убитых покрышек – теперь их нет. Вероятно потому, что в Хабаровске догадались открыть предприятие по их измельчению и добавлению в асфальтовую смесь для ее лучшего сцепления и противостояния морозам – молодцы.

Залезала наша «КИА-Спектра» в огромные лужи по пороги – дважды. Билась защитой картера о камни 18 раз – мы считали, не могли не считать, потому что каждый удар – по сердцу. Бывало, мы выходили из машины и разбрасывали камни сами – иначе не проехать.

Гениальный создатель государства Сингапур китаец Ли Куан Ю в свое время предугадал мощнейшее нарастание морских перевозок Запад – Восток и обратно. И загодя построил в своем крошечном государстве современные и громадные контейнерные терминалы. И поэтому грузы пошли через Сингапур. Сейчас у Сингапура золотовалютный запас один из крупнейших в мире.

Хорошая, качественная автодорога Москва – Владивосток если и не разорит Сингапур, то сильно облегчит его бюджет. Потому что сократит втрое-вчетверо сроки доставки контейнеров с Запада на Восток и обратно. А время, как известно, – деньги.

Но не это нас радует. Такая дорога станет и «позвоночником» России, и ее главной артерией, и ее «кошельком». Она наполнит жизнью пока еще мертвые пространства страны и оживит умирающие. Она станет допингом в развитии десятков городов, улучшит жизнь миллионов их жителей.

Эта дорога очень нужна. И нужна она была еще позавчера.

На этом я свой выездной автоликбез заканчиваю. Совсем чуть-чуть нам с Евгением Калугиным осталось проехать по гигантской России-матушке.

Владивосток. Столица не только Приморья, но и всей праворульной России. Царство японского автопрома...

* * *

Не хочу обидеть тех, кто нас встречал в городах России, но Владивостоку – особый респект за встречу: от прибытия до подушек, принявших нас на свое пуховое лоно, прошло рекордно коротких полчаса. Однако подушки подождали, пока мы с Евгением, люди малопьющие, не открыли бутылочку шампанского и не сдвинули звенящие бокалы: за то, что проехали всю Россию! 11 тысяч километров на нашем спидометре. За 15 ходовых дней. По России. График, я вам доложу, жесточайший. Но мы сделали это.

Когда о моей безумной затее – «кругосветке» – узнала жена, она сказала:

– Ты с ума сошел? В твои-то годы? С твоим-то позвоночником?!

Я ответил ей:

– Ты что, не хочешь, чтобы я пару-тройку месяцев отдохнул за казенный счет? Нам бы только Россию проехать, а там уже, в Штатах и в Европе, – сплошной курорт!

И жена сдалась. Вам, верно, тоже кажется, что наше путешествие – сплошное удовольствие и курорт? Лукавить не стану – до Владивостока это была тяжелая, очень тяжелая работа. Потому что Россия непредсказуема. Потому что Россия любима, и, как от любимого человека, мы принимали чуть ли не с благодарностью все ее грехи и жестокости.

Что нас ждет дальше? Курорт? Корея, Штаты и Европа, от Португалии до Скандинавии? Посмотрим. Вы же знаете, что я от вас, дорогие друзья, ничего не скрываю: все, что мы увидим, – увидите вы. Все, что мы узнаем, – узнаете вы. Все, вплоть до запахов, я постараюсь передать вам. Вы проедете с нами в «Спектре» все 29 тысяч километров.

Написал «Спектра» и остановился – мне так захотелось во Владивостоке ее поцеловать! В лобик – в капот. Или в самое чувствительное место, в самую ее эрогенную зону – в кнопку сигнала. За то, что она здесь осталась такой же, какой была в Москве. Но не стану – я суеверный, нам еще ехать и ехать. Пусть не по такому ужасу, как в России, но впереди еще больше 18 тысяч цивильных километров. Подождет.

Владивосток! Он ворвался в наш салон пряными южными запахами, океанской влажностью, туманом и жарой. Мы, выехавшие из лета России, мы, догнавшие желтую осень в Сибири, мы, пронзавшие снегопады Байкала, ледяные, валящие с ног ветры Читы, мы доехали до Тихого океана и окунули свои тела в его соленую, прозрачную, теплую и выталкивающую воду – здесь загорают!

Праворульное царство. Столица праворульной России. Город джипов. Когда мы ехали, мы считали встречных «япошек». Причем считали их несколько дней, для чистоты эксперимента, но главный счет был в том дорожном «горле», которое они никак не могли миновать, – от Иркутска до Читы. У нас, за вычетом ночного времени, получилось: машина – в минуту. Умножили, получилось, без учета железной дороги, 350 тысяч машин в год. Приехали во Владивосток, почитали местную прессу, съездили на знаменитый «Зеленый угол» – крупнейший рынок, и цифры совпали – до 300 тысяч японских, праворульных, очень качественных машин в год впрыскивает японский автопром в Россию. Около двух миллионов праворульных машин ездит сегодня по стране. И около восьми миллионов ее населения живут, кушают, содержат семьи на доходы от праворульного бизнеса.

Администрация городов Приморья, Хабаровского края и городов восточнее Уральских гор, МВД, ФСБ и все остальные власти ездят на машинах с правым рулем. Здесь говорят так: «Русских – русских! – машин остерегайтесь! Если она едет, значит, за рулем какой-то дедок, который может сделать все что угодно».

Я помню, что в целевой правительственной программе по безопасности дорожного движения, которую я раскритиковал в пух и прах, на изучение проблемы праворульных автомобилей в России было отведено пять лет и десять миллионов рублей.

Потерянные деньги! Только здесь, во Владивостоке, в Приморье и Хабаровском крае, только здесь, на Дальнем Востоке и в Сибири, не прилетев «Аэрофлотом», а проехав тысячи километров из конца в конец, понимаешь со всей четкостью – решение праворульной проблемы есть, и оно единственное – ничего не запрещать и ничего не трогать! Что бы мы там, в Европе, ни создавали, какие бы совместные производства ни осваивали, какие бы ВАЗ новинки ни придумывал и ни производил, Япония тоже на месте стоять не будет. Цены здесь на качественнейшие японские автомобили, по московским меркам, смешные.

Единственным спасением от праворульной Японии здесь может стать леворульный, двухмиллиардный Китай. Он так стремительно наращивает объемы, а главное – качество своих супердешевых автомобилей, что не сейчас, но лет через пять догонит, а через 10 – 12 забьет насмерть и Японию, и Россию, и Америку, вместе взятых. Китай не будет нас завоевывать – он нас купит. Те китайцы, которые годами отказывали здесь, в России, себе во всем, работая день и ночь, без выходных и праздников, теперь нанимают русских. Здесь, во Владивостоке, в это верится. Вспоминаю своего друга, только что вернувшегося из Китая, который достал шикарные электронные часы, с классным стальным браслетом, и заорал за нашим дружеским столом: «Ну скажите, не понимаю, ну как это может стоить всего один доллар?!»

Здесь необходимо почти лирическое отступление от темы. Когда мы были в Уссурийске, там торжественно открывали потрясающий ледовый дворец. Когда мы приехали во Владивосток, там начал падать строительный кран. Сюжет о падающем кране показали все центральные российские телеканалы. О ледовом дворце в Уссурийске не узнал никто. Кроме его жителей. Почему?!

Почему в Москве, в Кремле, не заботятся о патриотическом воспитании нации? Разве у нас нечего показать и не о чем сказать, чтобы жизнь страшной и беспросветной не казалась? Почему в Америке звездно-полосатый флаг развевается над каждым домом? Почему там в каждом фильме если и есть черный, то он обязательно положительный герой? А если уж он убийца, то в том же фильме на него приходится минимум двое-трое героев с черным цветом кожи? Почему там добро в полицейской форме всегда побеждает зло? Почему все голливудские звезды, садясь в автомобиль, перво-наперво пристегиваются ремнем безопасности? И полицейские, кстати, тоже! Разве это не есть государственная политика? А у нас?.. Так не пора ли и нам за ум взяться?

Путь наш дальше лежит на пароме в Корею – честно говоря, поначалу я этого не планировал. Но очень уж там хотят посмотреть на «Спектру» – свое творение, проросшее на ижевской – российской! – земле. И не просто проросшее, а успешно проехавшее Россию из конца в конец. Скажу по секрету, что мне перед кругосветкой намекнули – вы нам машину эту после отдайте, а мы вам новую, такую же, подкатим. Может, в музей поставят?.. Я не против – в музее АЗЛК 17 лет назад уже стоял мой 41-й «Москвич», после первой «кругосветки», пока завод не разворовали.

* * *

Мы в Сеуле! В высотном, богатом Сеуле, на который не хватает только Юрия Михайловича Лужкова – подсветить бы корейскую столицу, как Москву, – цены бы ей не было! А так стоит Сеул, окружив окно моего номера небоскребами этажей в девяносто, и видны только светящиеся окна, фары да уличные фонари – вечерняя и ночная Москва по сравнению с ним – сверкающая бриллиантами дама высшего света рядом с почти монахиней. Какой-то Сеул слепой, невидимый в темноте, – днем его надо смотреть, только днем.

До этого 17 часов мы со славным корреспондентом славного журнала «За рулем» Евгением Калугиным плыли на пароме из пыльного и убогого русского поселочка Зарубино в сверкающий корейский город Сокчо. Плыли, слава богу, всего при трехбалльном волнении, спали чуть ли не на циновках, и самой пронзительной секундой была та, когда задрожала от мощных моторов палуба корейского парома и между нами и Россией пролегла узкая полоска морской воды.

Как же не скоро мы вернемся к тебе, в тебя, Россия!

Три неожиданности ждали нас на корейской земле: первая – на границе Кореи пришлось заполнять медицинскую анкету, где спрашивалось о наших рвотных позывах или отравлениях. И сокрытие диагноза каралось – цитирую русский текст анкеты: «...одним годом каторги или 5000 долларов штрафа». Вторая – мы знали, что нас должны встретить, но когда на главном небоскребе «КИА Моторс Ко» увидели огромный плакат с английской надписью: «„КИА-Спектра“ – вокруг земного шара! Велком, Юрий Гейко и Евгений Калугин!», мы обалдели – не хватало только наркоров с флагами «Авторадио», хлеба-соли и машины сопровождения ДПС. Вместо нее нас сопровождал джип «КИА-Соренто».

Тут подкралась и третья неожиданность – в Южной Корее ездят, как в России: максимальная скорость на платном хайвее 100 км в час. Едут – от 120 до 140 км в час. Были и летящие под 200 км в час. Но езда пульсирующая – от телекамеры до телекамеры, о которых тут, кстати, не предупреждают, как во Франции, но которые висят с надежной периодичностью через каждые пять – семь километров.

Хайвей на Сеул, номер 50, построенный пять лет назад, – обычный, двухполосный в одном направлении, со всеми положенными опциями: отбойниками с двух сторон, четкой, яркой разметкой, указателями. Качество примерно американское, то есть лучше, чем Москва – Домодедово, но хуже, чем в Германии. Асфальт кусками, километров по десять, разноцветный: то светло-серый, почти белый, то совсем угольный, то обычный. Пейзаж – Грузия: лесистые уже не холмы, как в Приморье, а горы, но без снега на вершинах, высотой не больше 600 метров, воздух тепло-тяжелый, пряный и влажный, за бортом около плюс 26, едем с кондишеном.

Дорога вяло изгибается. Много туннелей по 500 – 800 метров, в которых, кстати, половина водителей ни подфарники, ни ближний не включают, запросто пересекают осевые, хотя штрафы здесь за обычные нарушения – проезд на красный без отягчающих последствий, неправильная парковка, непристегивание ремнями – около 50 долларов. Превышение скорости на 10 километров – 50 долларов, на 20 – 200 долларов, а на 100 – 1000 долларов. За езду с любыми промилле – тюрьма и лишение прав. Полицейских машин на 300 километрах до Сеула мы видели с десяток – все стоят на асфальтовой обочине, переливаясь огнями, а полицейские внутри. Что они там делают – неизвестно. Дисциплинируют самим своим присутствием, что ли?..

Зато, когда начинается ремонт дороги или кто-то просто что-то делает на ее обочинах – я такого ни в одной стране мира не видел, – живые люди стоят метров за триста до работ и целый день машут красными флагами, предупреждая проезжающих.

Проехав 300 километров по Корее и около 20 километров по ее столице, мы увидели всего с десяток японских машин, почти все «Лексусы». И вполовину меньше европейских: вероятно, корейцы – страшные патриоты. Много родных «Спектр», но с другой решеткой радиатора и с более дорогим салоном, даже отделано кое-что под дерево. Сейчас «Спектру» здесь уже не делают, но наш сопровождающий Хонг тоже ездит на «Спектре», и он сказал, что в Корее она в полной комплектации стоила 14 – 15 тысяч долларов, с чем вас и поздравляем – в России столько же.

Впереди у нас встреча с президентом «КИА Моторс», который подпишет наш легендарный флаг «Авторадио». Затем нам обещали дать попробовать «на зуб» новую модель «КИА», которая пойдет в Ижевске после «Спектры» – «Сиид», а 23 сентября мы улетим: я – в Сан-Франциско, а Женя Калугин – в Москву. Американцы, к моему великому сожалению, не дали ему визу – у Жени украинское гражданство.

Я пишу эти строки после первой в жизни дегустации настоящей корейской кухни – ребята, это нечто! Я не был ни разу в Корее до сих пор, не был в Китае, но был на Тайване, там тоже Китай, да еще какой! Одна гробница-мавзолей Чан Кайши чего стоит! Но такое представить трудно – не успели мы приземлиться в кресла ресторана, как наш стол с жаровней посредине стал с молниеносной быстротой покрываться блюдечками, десятками блюдечек на каждого, с невообразимыми салатами и соусами. Все это бесплатно, если заказываешь главное блюдо – мясо. Само мясо, отбитое и раскатанное тонкими слоями, жарится перед нами на углях, не нами жарится – официантами и официантками. Они кружатся вокруг нас, вокруг всех в ресторане конвейером: одна разложит мясо жариться, вторая перевернет, третья проверит, прожарилось ли, четвертый порежет ножницами на кусочки, пятая еще раз проверит, шестой еще раз перевернет, и только седьмая разложит по нашим тарелкам. После чего следует окунуть кусочек мяса в соус, положить его на махровый лист салата, добавить туда другого салата, окунуть кусочек чеснока в специальный соус, положить его на тот же лист салата, завернуть все это туго и отправить в рот.

Вкус ни с чем сравнить невозможно! Остро в меру, соя есть – в общем, мастер слова тут бессилен, поскольку нет ассоциаций. Вокруг нас сидели корейцы. Все они пили двадцатиградусную водку, типа саке, запивали ее пивом, ели такое же жареное мясо и прекрасно себя чувствовали. На ум пришла русская пословица, которую я выдал расхохотавшемуся Хонгу: «Пиво без водки – деньги на ветер». Он, кстати, за рулем, но при всех корейских строгостях рюмку саке выпил, и бокал пива тоже.

* * *

Да, друзья, мы в легендарной, тысячесерийной, омытой слезами телеманов всего мира Санта-Барбаре! А приехали мы сюда из Сан-Франциско, но по дороге, на хайвее номер 101, попали в пробку прямо посреди эвкалиптового леса... Но – обо всем подробнее и по порядку.

Вылетел я из Сеула в Сан-Франциско вечером 23-го, а прилетел... утром того же 23-го числа, то есть два раза прожил один и тот же день. Такое бывает, только если пересекаешь с запада на восток линию перемены дат в Тихом океане – географию в школе учили? Если же ее пересекаешь в обратном направлении – день из жизни выпадает. Лысенков с Кожеуровым летели из Москвы с пересадкой во Франкфурте-на-Майне 16 часов и оказались в Америке на 4 часа позже меня. И хотя я эти 4 часа проспал мертвым сном в гостинице, встреча получилась горячей.

Мы едем на машине по хайвею № 101 из Сан-Франциско в Лос-Анджелес. Со времени последнего «Автоликбеза» прошло всего три дня. А кажется, что прошла целая жизнь. Жизнь каждого из нас.

Три дня назад, на другом конце Земли – 11 тысяч километров западнее, в Корее, – мы с Калугиным тестировали в субтропиках новые «КИА». У Алексея Лысенкова три дня назад, за 20 тысяч километров в другую сторону планеты, на Эльбрусе, от вечного ослепительного снега обгорел нос. А Сергей Кожеуров три дня назад сидел в своем кабинете в Москве, до которого отсюда 17 тысяч километров. Фантастика.

Помните, я писал, что Сеул надо смотреть днем? И я его увидел: по дороге в аэропорт сопровождающий Хонг сделал мне сюрприз – мы поднялись на смотровую вершину Сеульской телебашни, которая стоит еще и на горе.

Сеул прекрасен – белоснежный, высотный, он был подо мною весь, а каждая секция окон телебашни была подписана тем городом, на который она смотрит: «Нью-Йорк – 17 000 километров, Владивосток – 2300 километров...» Я подошел только к двум: «Сан-Франциско – 11 000 километров» и «Москва – 11 000 километров».

Поглядев в сторону Москвы, я глубоко, порывисто вздохнул и незаметно для Хонга махнул ей рукой: «До встречи!»

Сан-Франциско мы обследовали половину следующего дня. И нам страшно везло: не плутая, нашли знаменитейший Золотой мост и туда-сюда по нему проехали. Он весь висит на нереальных стальных канатах почти метровой толщины. Строила мост вся Америка целых 20 лет и закончила в 1937 году.

Поднялись мы по крутейшим, полувертикальным улочкам Сан-Франциско, со звенящими старинными трамвайчиками, которые знает весь мир по голливудским боевикам. Но далеко не все знают, что спускаются эти улочки с Русского холма, где в 2005 году мэр Сан-Франциско открыл мемориальную доску памяти русских моряков, первыми освоивших эти места. И учредил в честь русских моряков ежегодный праздник, который проводится 1 августа.

Сан-Франциско – удивительно красивый город, со сверкающими небоскребами и роскошными виллами, вписанными в несколько океанских бухт. Есть здесь и еще один мост, потрясающий взгляд и воображение: Бэй-Бридж. Около шести километров длиной, через две бухты и остров, два автомобильных уровня по пять рядов каждый – грандиозное и красивое инженерное сооружение.

И с чем еще нам повезло в Сан-Франциско – мы сразу нашли магазин с вожделенными адаптерами-переходниками от американских розеток с плоскими «мамами» к европейским круглым «папам». Без них вся наша техника бездействовала бы: и телефоны, и компьютер для производства и передачи «Автоликбеза».

От Сан-Франциско до Лос-Анджелеса около 500 миль. За руль на первом американском этапе сел Лысенков. Ему слово, потому что Алексею довелось первому встретиться с американской полицией.

АЛЕКСЕЙ ЛЫСЕНКОВ: Нам говорили, что здесь разговор по мобильнику за рулем наказуем. Но мы видим, что многие американцы делают это. И вот мы идем по хайвею, наступает очередной сеанс связи – спокойная езда, никого рядом, и я, сидя за рулем, беру трубку. Только начинаю рассказывать, где мы и что с нами происходит, как сзади воет сирена, я вижу в зеркале полицейский автомобиль, который еще и мигает светом, приказывая остановиться. Ну, попали! – подумали мы хором. Останавливаюсь. Из машины не выходим, руки держу на руле, как учат голливудские фильмы. Но претензии полицейского... молоденькой полисвумен, со слегка расстегнутой кобурой ну на очень крутом бедре, – по скорости! Мы превысили ее, как оказалось, на 20 миль в час. Прикидывая в уме сумму штрафа, я отдаю полисвумен документы на машину, загранпаспорт и говорю: «Сорри! Мы русские журналисты, совершающие кругосветное путешествие. А по Америке едем первый день – сорри нас, пожалуйста!» И свершается чудо – женщина в форме мило улыбается и просит скорость больше не превышать. Отказать ей было, сами понимаете, невозможно.

Мы пишем и озвучиваем эти строки в Санта-Барбаре. Это курортный центр всей Калифорнии. Уютный, богатый город. Каково же было наше удивление, когда оформляющий нас на ресепшене мотеля «Прадо» мужчина, выдавая ключи, сказал с усилием и покраснел: «Спасибо. Карашо». Зовут его Дэниэл, а жена у него русская, из Сибири! Когда мы подарили Дэниэлу майку «Авторадио» с символикой кругосветки и диск «Дискотеки 80-х», да еще и попросили его расписаться на том самом флаге «Авторадио», который везем вокруг Земли, он был тронут почти до слез.

Не успели мы войти в свои номера, как прибежал Дэниэл и передал приглашение от жены приехать завтра в гости. Ой-ой-ой – нашим графиком это не предусмотрено! Но разве можно отказать? Разве не ради таких встреч мы пустились в кругосветку? Разве не интересно будет встретиться и вам, дорогие друзья, со своей соотечественницей-американкой из Санта-Барбары? А заодно узнаем у нее, чем кончился сериал, ведь нам его полностью не показали.

* * *

Да, мы сейчас в Лас-Вегасе, но до него был потрясающий Лос-Анджелес, на въезде в который, на заправке, мы вынырнули из прохлады кондиционера в сауну местного климата, но оказались в еще более жарких объятиях русского дальнобойщика Евгения Гречко. У него жена и три сына. Евгений пять лет в Лос-Анджелесе, до этого семь лет «дальнобоил» в Израиле, а уж до этого исколесил на «Супермазе» всю Россию. Но МАЗ у него увели, это была середина бандитских девяностых... и сами понимаете, какой дальше сюжет. Он проклял все, он плакал от бессилия. И первое, что он сделал, накормив нас настоящим в отличие от санта-барбаровского борщом, – как вы думаете? Он повез нас к своему МАЗу! Только – к американскому МАЗу под гордым названием «трак». Какой же он красавец! Гордый, величественный, уверенный в своей мощи, в своем хозяине и в своей стране, сверкающий хромом и вишневым «металликом» – король хайвеев!

Мне больно и писать эти строки, и говорить их в микрофон. А вам наверняка больно их слушать: у Евгения в Америке не отнимают его «трак», с него не дерут три шкуры, не вымогают доллары только за то, что он едет по дороге. За то, что ему надо кормить семью. Русский дальнобойщик Евгений Гречко знает, что здесь, в Америке, все зависит только от него. И он вкалывает. У него один «трак» и своя фирма, он сам себе хозяин, сам выбирает, когда работать, что везти. Да, он весь в долгах и живет в кредит. Но так в Америке живут все, и так можно жить и быть счастливым, если веришь в себя и знаешь, что все зависит только от тебя. А знаете, какая картинка на экране его компьютера в тропическом Лос-Анджелесе? Там фото: счастливые, смеющиеся Евгений, Таня, Павел и Максим. Заваленные по уши снегом. Денис тогда еще не родился. Он родился уже в Америке.

В Лос-Анджелесе у нас был всего один день. Мы успели постоять под знаменитым словом «ГОЛЛИВУД» на склоне горы, пошаркать подошвами по голливудским звездам, примерить свои конечности к залитым в цементе ИХ конечностям, пройтись по знаменитой лестнице, ведущей в зал, где вручают «Оскары».

Но оказывается, что к ним, к «Оскарам», к шикарной лестнице, ведет очень извилистая тропинка под названием «Дорога в Голливуд» – а вы этого не знали? Начинается тропинка откровениями звезд, впечатанными в асфальт, о том, как они добились успеха. Их множество: «Я был банковским клерком, пока не попытал счастья в Лос-Анджелесе...», «Я работала на фабрике в три смены, и вдруг прочитала объявление в газете...» По ним идешь, читаешь, завидуешь... и оказываешься у огромной кровати, у подножия которой надпись: «Дорога в Голливуд». И объяснять никому не надо – через что проходит дорога в Голливуд. Молодцы американцы, умеют и посмеяться над собой.

А вы разве не знали, что Голливуд – это не киногород с факториями позапрошлого века и экскурсиями по кинопавильонам, а просто район Лос-Анджелеса? Такой же, как Красная Пресня – район Москвы? Жилые дома, магазины, театры, музеи, люди на улицах, машины – и все это называется Голливуд. От Голливуда, от страны грез, остались в народе – вера в американскую мечту, а в городе – только офисы знаменитых на весь мир кинокомпаний. Поскольку земля здесь безумно дорога, фильмы в Голливуде больше не снимают – их снимают по всему миру.

А вы не знали, что буквам «ГОЛЛИВУД» на горе уже почти век? Знаменитый «Кодак Театр», где вручаются «Оскары», построили так, что слово это висит в створе его башен. Но самое удивительное – слово «ГОЛЛИВУД» в темное время суток не подсвечивается! И никто не знает почему. Эх, Юрий Михалыч, Юрий Михалыч, вспомнил я вас в темноватом Сеуле, вспомнил и в сверкающем Лос-Анджелесе: ведь мы даже здесь гордимся Москвой!

О звездных отпечатках в бетоне уже рассказывал, но Леша Лысенков еще и объявил, что у них с Николосом Кейджем одинаковые... носы. Хотя отпечатка носа Кейдж в цементе не оставил. Спилберг как всегда оригинален – он вдавил в Историю отпечаток разлапистых ребристых пляжных шлепанцев.

Вечером, в ресторане «Кодак Театра», мы встретились с теми жителями Лос-Анджелеса, которые на сайте «Авторадио» сделали о такой встрече заявки – с Анной, Еленой, поляком Томашем. Наш верный Евгений, естественно, присутствовал. Сначала хозяева немного стеснялись нашего величия «кругосветчиков» и звезды Лысенкова. Но мы сломали барьеры и просидели вместо запланированных часа-двух все четыре. А когда мы вручили им подарки – майки с символикой пробега, диски с нашей «Дискотекой 80-х» и моим «Автоликбезом», – расстаться было просто невозможно. Но... Проводил нас за город, оберегая, как орел птенцов, огромный и великолепный «трак» Евгения – мы обнялись. Спасибо тебе, Женя! Мы не прощаемся...

Почти сорокаградусная шестисоткилометровая сауна Невады, и мы въезжаем в вечерний Лас-Вегас... Ребята!.. Я уже писал о Лас-Вегасе – ощущения клопа, муравья или божьей коровки, как хотите, залезшей в шкатулку с бриллиантами. Как вы понимаете, не сыграть в Лас-Вегасе в рулетку было совершенно невозможно. Мы бы себе этого никогда не простили. Легли спать под утро. Итоги: я поломал традицию, впервые продувшись в Лас-Вегасе, – дважды был здесь, пять раз играл, и всегда выигрывал, а сегодня... Лысенков тоже проиграл. А вот Кожеуров!..

Еще выезжая из Лос-Анжелеса, я, спросил Сергея: «Ты хоть раз играл в рулетку?» Он ответил: «Нет». Мы проехали еще пару миль, и я, внимательно посмотрев на Сергея, которого знаю уже 20 лет, сказал неожиданно для самого себя: «Ты сегодня выиграешь!» Он не отреагировал. И сегодня он долго приглядывался к игре, не покупал фишек, а потом купил, но не ставил, все медлил, мямлил – и вдруг! Рука его буквально метнулась к «зеро», я вскрикнул внутренне: «Зачем?» Но шарик уже побежал, и выпало – «зеро»! Первая в жизни ставка! Тут же я Кожеурова предательски покинул и побежал в номер за телефоном, чтобы в режиме «реалити-шоу» сообщить об этом на «Авторадио». Сообщил. Начал писать этот вот «Автоликбез».

Возвращаюсь где-то часа через два, фишек у Сергея поубавилось. Он не играет, начинает опять пережидать, медлить, мямлить... Вдруг крупье объявляет: «Стол закрывается, последняя ставка, господа!» И в ту же секунду лицо Сергея одухотворяется, какая-то опять неведомая сила выкидывает его руку с двумя фишками – опять на «зеро»! Выпадает – «зеро»!!!

Клянусь сразу всеми святыми, я ни миллиграмма не придумал – ему чуть ли аборигены не зааплодировали. Выиграл Сергей всего-то 350 долларов, но как красиво! А ведь действительно: новичкам везет! Кстати, самые крупные выигрыши за всю историю Лас-Вегаса – 5 и 12 миллионов долларов – приходятся не на его гостей, а на его жителей – это наводит на размышления, не правда ли?..

Завтра утром мы собираемся в Гранд-Каньон. Это одно из чудес света, километровый разлом Земли. Но собираемся туда не на машине, а на вертолете, чтобы сэкономить день и потратить его на одну потрясающую по красоте дорогу, о которой нам рассказал американский дальнобойщик Евгений Гречко. Называется она 70-й хайвей. И вы поедете по ней с нами, друзья.

* * *

Да, друзья, только теперь я стал понимать, что ехать почти три месяца по планете, потрясаясь ее красотами, меняя города, гостиницы, страны, переводя каждый день стрелки часов на час вперед, встречаться с дружелюбными людьми, записывать все новые адреса друзей, да еще и иметь возможность рассказывать об этом всей стране, – это великое счастье. Наверное, я почувствую его потом, в заснеженной Москве, потому что сейчас это тяжелая работа.

Русские американцы передают нас из города в город, из рук в руки, как эстафетную палочку. Потому что «Авторадио» слушает почти вся русскоязычная Америка. У Денвера нас встречал молодой парень Олег Троценко, будущий летчик, его отец летает в Красаэро, он сейчас в Москве, сестра – стюардесса, живет в Нью-Йорке, мама Лиля – вице-президент православного сестринства Денвера. Шесть лет назад жили в Красноярске, никуда не собирались уезжать. Пока Лиля, шутя, мимоходом, не заполнила и не отослала интернетовскую анкету лотереи грин-карт в США. Через два месяца пришел ответ: она выиграла! Ехать или не ехать – решали до последнего дня. Поехали, и не жалеют: у всех сейчас американские паспорта. Лиля сказала так: «Вы знаете, мы все очень законопослушные. И потому нам здесь комфортно».

А закон в Америке действительно бог и царь. Это чувствуешь везде: в штате Юта, например, запрещено курить во всех общественных местах. Нет даже номеров в гостиницах для курящих. И мы, три путешественника с этой вредной привычкой курили только на улице. Правда, на вторую ночь русский ум сообразил: берешь полиэтиленовую шапочку, предназначенную для того, чтобы в душе голова оставалась сухой, и обматываешь ею датчик дыма под потолком. В той же Юте, в придорожном ресторане, нам не подали одновременно две порции алкоголя на человека. Порция – 40 граммов крепкого напитка или пиво. То есть «лакировку» пивом пришлось сделать, только допив виски.

Превышать максимальную скорость можно не более чем на 5 – 7 миль в час. А она 70 – 75 миль, то есть 110 – 120 км. Нарушителей очень мало, да и то на небольших отрезках шоссе. На задних сиденьях пристегиваться не обязательно. Штраф за непристегнутые ремни на передних – 10 долларов. Проверить работу полиции очень просто: на 10 – 15 минут прижмите газ, и она появится словно из-под земли. Патрулирование, скрытое и открытое, позволяет мерить скорость на расстоянии 7 – 8 километров, причем прямая видимость нарушителя не обязательна. Выброшенный из машины окурок – 1000 долларов штрафа. Нарушать правила очень невыгодно: штраф-то, может, и невелик – за несерьезные нарушения 50 – 100 долларов, – но страховка автомобиля на следующий год вырастет пропорционально количеству нарушений, потому что существует компьютерный учет ВСЕГО по всей стране, существует и досье на всех водителей страны.

В пятнадцать лет в США можно получить так называемые предправа, а до шестнадцати ездить за рулем можно, только если рядом взрослый. С шестнадцати – пожалуйста. За каждое нарушение водителю начисляются «пойнты». Причем, чем моложе водитель, тем жестче к нему требования. Суд штрафует и лишает прав водителя до 18 лет за 6 «пойнтов». С 18 до 21 года – если больше 8 «пойнтов». А взрослого водителя – если больше 12 «пойнтов». Если вы набрали критическое количество баллов, но нарушитель незлостный, то вам судом может быть разрешено выдать так называемые «ред лайсенс» – красные права, которые позволяют ездить по самой жизненной необходимости: в институт, на работу, в маркет. Тронулся с места с пробуксовкой, с визгом – 12 баллов. Устроил гонки на улице – 12 баллов. И так далее.

Прошу внимания правительства России: употреблять алкоголь в США, в том числе и пиво – «ходить за „Клинским“», – разрешено только с 21 года. Держать алкоголь в автомобиле можно только в багажнике. И только нераспечатанный. Не все американцы знают цифру допустимого содержания алкоголя в крови. Но все знают, что больше одной бутылки пива выпивать перед тем, как садишься за руль, нельзя. Если вас поймала полиция пьяным, то готовьте около 10 тысяч долларов на адвокатов и штрафы. И еще готовьтесь к пятну на вашей электронной репутации, которое не позволит вам стать, например, летчиком или получить престижную, ответственную работу. Есть и поощрения – если вы примерный ученик колледжа или университета, то страховка автомобиля вам обойдется дешевле.

Из Лас-Вегаса мы не поехали в Гранд-Каньон, как это было запланировано, а полетели туда на геликоптере. Чтобы сэкономить 400 миль пути и сутки ради того 70-го хайвея, о котором нам рассказал дальнобойщик Евгений Гречко из Лос-Анджелеса. И мы не пожалели. Но прежде – о Гранд-Каньоне.

Во-первых, мы увидели Лас-Вегас с воздуха – залитый не электрическим, а солнечным светом, дополнившим картину города-чуда. Города, где можно все. Можно понять американцев, приезжающих в Лас-Вегас оттягиваться: в Америке курить нельзя нигде – в Лас-Вегасе можно везде. За три визита в США я пьяного не видел ни разу – в Лас-Вегасе только за один вечер видел двоих. В Америке, чтобы стать миллионером, нужны годы труда, в Лас-Вегасе – секунды. В Америке проституция глубоко скрыта – в Лас-Вегасе девочек предлагают на каждом углу.

Гранд-Каньон захватывает дух. А с вертолета тем более. Рана в теле Земли длиной триста километров, шириной от одного до двадцати пяти и глубиной до полутора километров. Далеко внизу, в голубой толще воздуха, летают птицы. Тысячи тунгусских метеоритов, извержения сотен вулканов, взрывы сверхновых звезд – все это застыло в камне. И донесло до нас через десятки миллионов лет грандиозную по драматизму картину тех космических катаклизмов, тех мук, в которых, рождаясь, корчилась Земля.

Пейзажи вдоль 70-го хайвея не просто поражают своей красотой – их можно смело вносить в список чудес света. До Грин-Ривер, миль двести, это было нечто космическо-марсианское, причудливое, типа Гранд-Каньона, перемноженное на ошеломляющие дали. Плюс сорок по Цельсию, жаркое дыхание сауны.

За Грин-Ривер и до самого Денвера – долина реки Колорадо, горнолыжные трассы, курорты, лесистые горы справа и слева – в снегу – и плюс шестнадцать. Осень дохнула холодом, и на зеленом хвойном холсте проявился причудливый орнамент лиственных деревьев, окрасившихся в желтое, оранжевое, красное и рубиновое. Мелькают сказочной красоты озера. Представьте, лазурное небо, рафинадные горы, кобальтовое озеро. И белые треугольнички яхт. Кстати, горнолыжное удовольствие здесь качественнее, чем в обласканной русскими Европе, а его стоимость значительно ниже.

Сейчас, когда я пишу в машине эти строки, мы идем курсом на Сент-Луис. Впереди – «Линкольн» Александра Иванова, его жителя, который приехал за 250 миль, чтобы вырвать нас из канзасских объятий. Потому что нас очень ждут русские в Сент-Луисе. Да, похоже, «Авторадио» действительно слушает вся русская Америка.

Завтра – в Чикаго. Оттуда уже звонили!

* * *

Штаты Америки мелькают, как километровые столбы. За один день проехали Иллинойс, Огайо, Пенсильванию, въехали в штат Нью-Йорк. Наконец-то нас перестанет мучить время, сокращаясь каждый день на час, – мы вошли в стабильную разницу во времени с Москвой – восемь часов. А для нас это важно, потому что живем мы двойной жизнью, день и ночь, каждые три часа, через новости, «Мурзилок», сайты, «Автоликбез» перекачивая американскую действительность в Россию.

И естественно, мы с огромной силой американизируемся – в нашей машине можно услышать, например, такой текст: «До трафика файф майлов, ребята, поэтому через 198-й экзит берем 70-й хайвей». Перевести?

В Сент-Луис – 240 миль – нас сопровождал Александр Иванов, а принимала в своем доме молодая пара – Дима из Краснодара и Аня из Самары. Дима – подрабатывающий студент. Крайне очаровательная Аня – бебиситер. Дом – четырехквартирный запущенный двухэтажный особняк – они купили на занятые деньги, студентам кредитов не дают, сами отремонтировали, в одной квартире живут на свои зарплаты сами, а три остальные сдают, таким образом погашают долг. Над их домом – трехцветный флаг России.

За вечерним столом собралось полтора десятка русских сент-луисцев, двое американцев и один узбек – Вага. Он и приготовил такой роскошный плов, что его до сих пор помнит язык.

Но до плова мы смотрели город. Том Сойер и Бэкки Тетчер – отсюда. Миссисипи – здесь. Широкая, полноводная, быстрая. И прошловековой пароход с колесами-лопастями, переделанный в казино. Власти штата Миссури строить казино в городе запретили, а про воду забыли, и плавать казино вовсе не запрещено.

Стальная сверкающая радуга высотой 200 метров символизирует ворота на Запад, которыми Сент-Луис когда-то был. И начало новой жизни – по Библии, после Всемирного потопа явилась радуга, и Ной со своей живностью сошел с ковчега на землю, на которой зажили все счастливо.

По дороге из Сент-Луиса в Чикаго – Спрингфилд, в котором живет Наташа. Раньше, 14 лет назад, она жила в Минске. Мы встретились в кафе на заправке. Наташа волновалась. Но ровно до той секунды, пока не написала на нашем знаменитом авторадийном флаге два слова: «Спрингфилд» – по-английски и «Наташа» – по-русски.

То же сделал и Олег, ждавший нас под Кливлендом. Олег из Севастополя. Автомеханик. Четыре года в Штатах. Работает по десять часов в день, шесть дней в неделю. Классный парень. Его младшая – Полинка – недавно победила на Всеамериканском конкурсе детских рисунков, представляе те?! На флаге он написал «Кливленд» по-английски, свои имя и фамилию по-русски, а потом робко попросил: «А можно я в скобочках допишу: Севастополь?» Можно. Так на флаге и осталось: «Кливленд. Севастополь». Приеду домой – увидите.

В автомастерской, где работает Олег, все механики русские, делают то, что американцы не умеют. Например, свечу вырвало – американские механики головку блока за тысячу долларов меняют. А наши за стольник – дыру рассверливают, новую резьбу нарезают и резьбовую с двух сторон втулку на токарном вытачивают, на мастику ставят – века стоит! Но главное – у них в мастерской динамики по углам стоят и – КРУГЛОСУТОЧНО! – «Авторадио» работает. Олег на CD иногда радиопрограммы записывает и в своей машине крутит. Кто слышит – достает: «Откуда у тебя в машине „Авторадио“? Где купить?» Ему и отгул-то русский, кстати, хозяин мастерской без звука дал, когда Олег сказал, что хочет нас встретить.

Олег привез нам на своей «Субару» подарки – каждому. И еще – по стакану горячего шоколада и блинчики с мясом, которые сделала его жена. Она готовила до трех ночи, и Олег честно все сделал, чтобы завернуть нас к себе домой, он бился с нами до конца, но... мы поехали дальше. Таких людей отрывать от себя – больно.

В Чикаго мы перекроили маршрут и тормознули на один день. И не пожалели. Потому что молоденький Илья Назаров из Ульяновска – у него в ресторане, когда он заказывает пиво, документ о возрасте спрашивают, – Андрей Левченко из Киева и совершенно обалденный Джордж Толстой-Мажелис, который в Америке уже 56 лет, – эти три человека сделали этот день просто незабываемым.

Во-первых, мы мотанулись в Милуоки, за 90 км, и увидели собственными глазами, что такое американский автомобильный аукцион. Это фантастическое по динамике и экспрессии зрелище. О нем и вообще о проблемах покупки на аукционах и по Интернету, о переправке автомобилей из США и Канады в Россию я расскажу в специальном выпуске «Автоликбеза» (читайте в главе «Секонд-хенд из США и Канады – подводные камни»).

Во-вторых, мы заскочили на завод легендарного «Харлей – Дэвидсона». Но для мотоцикла, даже такого, места жалко, люди интереснее.

В-третьих, мы забрались в Чикаго на самый высокий небоскреб Америки – 103 этажа, 412 метров. Стою я на высоте вертолетного полета над Чикаго и вспоминаю, что всего 11 дней назад точно так же стоял почти на той же высоте над Сеулом – сам себе позавидуешь!

В-четвертых, мы увидели уникальную треугольную тюрьму – тоже небоскреб, с острыми, как нос корабля, углами, с узкими, как бойницы, окнами длиной в несколько этажей. А на треугольной крыше – прогулочная площадка, с которой зэки видят только небо и верхушку того самого высокого небоскреба, на который мы забрались.

В-пятых, ну про это расскажет Алексей Лысенков, потому что это его идея.

Алексей Лысенков: Ужинаем мы с Ильей и Андреем, перетираем о чикагском нелегком житье-бытье, и предлагаю я ребятам идею, которая возникла у меня еще в самом начале нашего американского пути: «Парни, мы видим, что „Авторадио“ слушает чуть ли не вся русская Америка – а почему бы и вам не стать нашими наркорами? Знаете, что это такое? Передает ваш корреспондент из Чикаго – „Крези Булл“, стою, мол, в трафике на 35-й стрит, объезжайте через Парк-авеню. Передаю привет корешкам из Ангарска, а для Алены из Иркутска исполните, пожалуйста, песню „Эх, Леха, Леха, мне без тебя так плохо!“». Смотрю, глаза у ребят загорелись, рукопожатиями словно договор скрепили: «Хотим!» Не знаю, как отнесется к этой идее руководство «Авторадио», но на всякий случай мы вербуем американских наркоров по всему нашему пути. А впереди, между прочим, еще Европа... В общем, всю планету флажками обставим!

И наконец, в-шестых. Что такое Джордж Толстой-Мажелис? Это шестидесятишестилетняя чума на «Ауди А-6 Кваттро», крэзи-драйвер, который, кстати, внешне почти копия Сталина. Он кроет матом на трех языках Америку, присоединяя иногда к ней и свою третью жену-американку, выбрасывает из машины тысячедолларовые окурки – штраф такой, – не пристегивается, яростно тычет средним пальцем в сторону каждого пятого американского водителя.

В 1944 году, когда в Литву вошли советские войска, Джордж был четырехлетним Юриком. И папа – Межелис, и мама – Толстая, потомок одной из известных дворянских фамилий, люди не бедные, уехали в Германию, потом в США. В Америке Джордж уже 56 лет, по-русски говорит с удовольствием, утверждает, что лучшая власть – советская, что Америка плохо кончит, что над Бушем уже смеются даже черные. Что на его пенсию в 2500 долларов прожить в Штатах невозможно, что все дорожает. Нынешняя литовская власть вернула Джорджу Толстому 51 гектар земли под Шяуляем из тех тысяч гектаров, которыми владел его дед. Джордж хочет их продать и жить на проценты где-нибудь в Европе.

Господи, как же мало умещается в автоликбезы того, что хотелось бы! Но пора заканчивать. Завтра – в Бостон, к океану! Только на этот раз – к Атлантическому. Пять с половиной тысяч километров Америки позади. Впереди – пляжи и реалии Майами. В Америке, как и в России, мы проехали почти все времена года – от плюс 40 до 7 градусов по Цельсию. И опять поедем в жарищу.

* * *

О, эти турбореактивные американские унитазы, засасывающие, кажется, самого тебя, если ты с них не успел соскочить! О, эта темная мочегонная бурда, именуемая американским кофе! О, это, без намека на пену, американское пиво! Большей гадости и придумать невозможно! Только водка, русская водка, может искупить всю гадость американского пива, которым эти люди еще и гордятся! Но они, к сожалению, не знают русской классики: «Водка без пива – деньги на ветер». И когда в американской компании на вопрос «Что вы будете пить?» вы отвечаете «Пиво» – это значит, что коньяка и водки вам уже за весь вечер не предложат.

Прошлый автоликбез проводился из Чикаго. Город очень красивый, просто потрясающий. Второй после Нью-Йорка, зачисленный мною в список чудес света.

Скоро мы выедем из Бостона как раз по направлению к Нью-Йорку. Но в него, в этот первый мегаполис мира, мы не заедем, поедем мимо – в Майами, во Флориду, к жаркому воздуху, пальмам, белому песку пляжей и ласкающему морю.

Снять номер в отеле, купить плавки, погрузиться в теплый океан и передавать в Москву информацию о том, как мы устали от «реалити-шоу» под названием «Автоликбез вокруг света», – это мечта. Мы похожи на загнанных зайцев, которых вроде бы гонит «Авторадио» только для того, чтобы повысить свой рейтинг. Но на самом деле это не так – это «Автоликбез» пустился в непростое путешествие, и его ведущий погрузился в адскую работу только для того, чтобы вы, дорогие друзья, проехали этот путь с ним.

В Баффало к нам приезжают люди из Канады. Серьезные люди. Их четверо. Один – Андрей Кузнецов, тот самый человек, который заказал встречу с нами через сайт «Авторадио», и трое его канадских компаньонов. Андрей Кузнецов – тот слушает «Авторадио», «Автоликбез», его же компаньоны по бизнесу – не слушают. Но они доверились своему русскому партнеру. У этих серьезных людей – одна тема: расскажите всей России, на которую американо-канадские бизнесмены смотрят со все более возрастающей надеждой, расскажите ей о самых простых, легальных и безопасных способах покупки и переправки автомобилей с американского континента на европейский! В том числе и в Россию. Я обещаю рассказать. И посетить самый крупный аукцион в Соединенных Штатах – под Нью-Йорком. Он будет через два дня. Посетим. Расскажу (читайте в главе «Секонд-хенд из США и Канады – подводные камни»).

Но пока-то мы в Бостоне! И тут нам дико везет, потому что встречает нас Евгений. Симпатичный, слегка бородатый человек на старом «Опеле» встречает нас на въезде в Бостон. Еще не сказав ни слова, только увидев его модную бороду, Сергей Кожеуров, спецкор «Новой газеты», воскликнул:

– Спорим, он – компьютерщик!

– Спорим!

Оказалось, действительно компьютерщик. Я проиграл. Как всегда.

Евгений, оказывается, уже заказал для нас гостиницу, причем для «смокинг», для курящих, за что ему особый респект, но главное – он познакомил нас с потрясающими людьми в Бостоне. Во-первых, армянка, по имени Мо, приехала в воскресенье в свою закрытую парикмахерскую и нас с Сергеем постригла. Во-вторых, Евгений заказал для нас «русскоговорящую» экскурсию по Бостону. А русскоговорящей оказалась очаровательная москвичка Людмила Кобрина. Когда она произнесла слова «Американская революция», я вздрогнул: господи, и здесь без революций не обошлось! История Америки начинается отсюда – если бы молодого Вашингтона колониальные английские власти приняли в свои войска, куда он стремился, он бы не стал лидером оппозиции, не стал бы первым президентом Америки, да и Америка, вполне возможно, не стала бы тем, чем она теперь является.

А вот старинное, красного кирпича – английского классического стиля – здание, рядом с которым произошла знаменитая «бостонская резня». Но это по-американски «резня» – всего-то несколько человек погибло. Тех, кто в те далекие годы протестовал против английского владычества над Америкой. Но Америка есть Америка – патруль, открывший стрельбу по людям, которые закидывали его камнями, оправдали.

И еще мы увидели в Бостоне океан! Но уже не Тихий, как две недели назад, а Атлантический. К нему нас привез на своей новенькой «Камри» Аркадий Годин, муж Людмилы. Он тоже компьютерщик и живет в Америке уже четверть века. Мы приехали к океану в темноте, боялись ничего не увидеть. Но огромная, полная оранжевая луна над водным простором заставила отступить все наши страхи. Фиолетовый маяк, лунная – не дорожка, а настоящий лунный хайвей, запах дальних стран... Мы щелкали со слабенькой вспышкой фотоаппаратом, который не сможет передать даже тысячной доли красоты, нас окружавшей, и были счастливы: мы проехали от океана до океана, мы сделали это!

А вчера мы заехали в Россию. Деревню под таким названием. Американскую. Увидели аккуратные домики, пару изб – бревенчатых. Обрадовались, подошли ближе – пластмассовые бревна-то. Россиянка на мини-тракторе стригла газон возле своего дома. Подошли, познакомились: «Мы тоже из России...» Зашли в церковь, на входе в которую написано: «Объединенная русская церковь. 1818 год». Пусто. Скамейки, как в костеле. Раскрытая книга с фамилиями и цифрами. И ручка. Не поняли мы, что за книга и для чего, но написали в пустой графе по-русски: «Юрий Гейко, Сергей Кожеуров». И по-английски: «Мoscow, Russia. Avtolikbez». Пусть будет книгой почетных гостей. (Как потом оказалось, это была книга пожертвований.)

* * *

Насчет «безвходных» ситуаций. В России мы уже забыли, что это такое, когда закрыты все магазины и пивка вечером не купить. А в Америке пришлось вспомнить социализм: после десяти вечера ни пива, ни любого другого спиртного днем с огнем не сыщешь – крайне пуританская страна. Насчет курева я уже не раз говорил – курящий человек чувствует себя в Штатах неполноценным, поэтому здесь бросить курить – раз плюнуть. Но не нам – нам же домой возвращаться.

Одну из самых критических ситуаций за время путешествия по США мы с Сергеем Кожеуровым испытали именно в связи с закрытыми магазинами. В городке Бордентаун, под Нью-Йорком, где остановились переночевать, чтобы утром попасть на крупнейший в стране аукцион подержанных автомобилей. А дело было так...

Зная, что после восьми вечера пиво с заправок исчезает, мы покупали его заранее, днем. Чтобы перед сном пропустить пару бутылочек как снотворное. Приехав вечером в Бордентаун, мы увидели недалеко от отеля сияющую неоном вывеску «Макдоналдс» и решили поужинать не в ресторане, а в номере. «Юр, дай ключи, я за пиццей съезжу», – сказал Сергей. Дал. Жду. Полчаса. Час. Полтора часа. Сергея нет. Я уже в панике, звоню ему на мобильный – он трещит в номере: Сергей его не взял. Атлас автодорог США, по которому мы едем, тоже здесь, это я отмечаю невольно.

Часа через два, когда я уже собрался звонить в полицию, появляется мой друг – возбужденный, красный, с шальными глазами и струйками пота на щеках. Оказывается, он заблудился – до «Макдоналдса» всего 300 метров! Но в Америке не все так просто: поехал к нему – «кирпич», движение навстречу, одностороннее. Повернул налево, потом первый поворот направо – не тут-то было, опять кирпич. Еще пару поворотов – попадает на автостраду. Поехал по ней – один поворот, второй, огни городка исчезли. Назад не развернешься. Начал искать разворот... Короче, когда Сергей понял, что уехал от города далеко, когда понял, что нет у него ни телефона, ни карты, и запаниковал, он остановился на аварийке, успокоился, огляделся, посмотрел на звездное небо... И стал вспоминать карту – благо что перед городом я вел машину, а он штурманил. Вспомнил ее в деталях. Прикинул по звездам, где находится. И поехал дальше по ним, по звездам, держа курс на север. И доехал. И до пиццы, и до гостиницы. Уф-ф-ф!

Бензин в США мы покупаем в разных штатах по разной цене. В неф текачающих – дешевле, она колеблется в переводе на наши реалии от 13 до 17 рублей за литр, дешевле, чем в России. Причем после падения мировых цен на нефть в США цены на бензин упали уже через несколько дней почти на 30 процентов!

Некоторые на сайте avtolikbez.ru упрекают меня в увлечении описаниями в ущерб «автомобильной составляющей» – исправляюсь. Проехав на сегодняшний день по США почти семь тысяч километров, докладываю. Автомобили в Америке большие, красивые и дорогие. Большинство – с иголочки, только что купленные. Увидеть здесь «гольфика» или, не дай бог, «Нисан-Микро», «Ситроены» семейства С-2,3, «смарт» или просто малолитражку нам пока не удалось ни разу. Бензин дешевле минералки, просторы почти российские, машины большие. Ездят американцы по своим прекрасным многорядным дорогам почти так же, как и мы, – в левых рядах всегда машин больше, чем в правых. Кто с ближним светом, кто нет, фифти-фифти. В туннелях свет не зажигают, как в Корее. Вежливость на дорогах есть: пропустят, не подрежут. Но особой сдержанности не наблюдал: не раз мне, замешкавшемуся на перекрестке от незнания пути, сигналили сзади. Раза три, пролетая мимо, передавали гримасой смысл выражений.

Езда по американским хайвеям скучна, пресна и безопасна. Начинаешь тосковать по российским дорогам, где можно оттянуться, как умеешь. И ничего тебе за это практически не будет. Каюсь. Один только раз при двухрядном и более движении в одном направлении мы не видели между потоками разделительных конструкций. Везде – отбойники и высокие щиты, отсекающие свет встречных фар. Прекрасное покрытие, четкая, яркая разметка, море информации. И вся информация – необходимая, рекламной, ненужной водителю – нет.

Искать в Америке населенный пункт нужно не по его названию, а только по номерам дорог, рядом с которыми этот пункт, – обязательно увидите щит с названием нужного, даже самого маленького поселка. И номер «экзита» – съезда на него. Он будет продублирован трижды. Номер «экзита» соответствует миле, на которой расположен. А отсчет милей, напоминаю, идет от границы штата, а не от Кремля или Белого дома. Только на платных хайвеях «экзиты»-съезды пронумерованы порядковыми номерами. Потому что их очень мало, раз в десять меньше, чем на бесплатных дорогах. Понять это просто: на каждом «экзите» должны сидеть живые люди, взимающие плату. А это в Америке дорогое удовольствие. Дороги пронумерованы все, даже самые отдаленные и «местные».

Американцы ездят просто, комфортно и без стрессов, как весь цивилизованный мир, – вводят в круиз-компьютер название пункта, от которого едут, и название другого – куда едут. И курсор – треугольничек на экране автомобильного дисплея, дублируемый ласковым женским голосом, поведет их бережно, объявляя каждый поворот, что за городом, что в незнакомом городе: «Через полмили – налево. В левый ряд. Через треть мили – направо».

Челночащих из ряда в ряд на широченных автострадах Америки практически нет. За городом превышают скорость на 10 миль в час. В городе, при четырех– и пятирядном движении, поток может идти и на 15 миль быстрее. Максимальные скорости американцев на хайвеях – 100 – 120 километров в час. На дорогах местного значения, однорядных, – 45 – 55 километров в час. Засыпаешь запросто – ни бетонной плиты на дороге, ни забытого на обочине трактора. Сонливость водителей на американских дорогах чудовищная. В Германии они хоть шпарят кто в что горазд – подсыпают адреналинчика в кровь, здесь же – тоска.

Наблюдать американцев в быту – занятие философское. И полезное. Несколько раз вспоминали Задорнова. Но главная головная боль Америки, главная ее беда (не считая САМОЙ главной беды, о которой в Штатах говорить неприлично, – надеюсь, намек поняли?) – это парковки. И хотя подземные гаражи есть в каждом здании, оставить автомобиль в Штатах у нужного места – дорого и часто невозможно. Эвакуаторная служба работает, как и все другие службы, молниеносно. Если красный цвет бордюра – ноу паркинг! Если та же самая надпись на асфальте, табличка – никто не встанет. Встал на место инвалида – 300 долларов штрафа.

Кстати, об инвалидах. В этой стране их культ: для них придумано все и везде – в туалетах поручни и низкие унитазы. В лифтах – поручни. Въезды куда угодно, заезды в самые неожиданные места, специальные номера в гостиницах, дорожки на тротуарах, пешеходные переходы без бордюров, низкие прилавки в магазинах. Но больше всего нас, меня, потряс туалет на дороге между Грин-Ривер и Колорадо, на той безумно красивой дороге. Электричества нет. Мобильной связи на 300 миль нет. Магазинов, никакого сервиса нет, о чем плакаты предупреждают: «Ноу сервис!» А в туалете – чистота идеальная, туалетная бумага и поручни, специальные унитазы для инвалидов! Великая страна!

Соединенные Штаты с запада на восток мы проехали, теперь пересечем их с севера до самого юга.

* * *

Добрый день вам, дорогие соотечественники, не осознающие своего счастья ехать с той скоростью, с какой хочется, курить, где хочется, и выпивать, когда хочется. Если вы не хотите расставаться с этим счастьем, то в Америке вам делать нечего.

Этот выпуск «Автоликбеза» я диктую по телефону, потому что случилось ЧП: вышел из строя адаптер, блок питания моего компьютера. Вчера здесь, в Майами-Бич, мы с Сергеем Кожеуровым из «Новой газеты» не купались и не загорали, а целый день ездили по компьютерным магазинам, пытаясь купить новый адаптер. Нет, оказывается, в Америке компьютера Samsung. Не знают американцы вообще слова «Samsung». Купили мы, на свой страх и риск, универсальный адаптер с целым набором штекеров. Китайский, кстати. Не подошел ни один. Ну, вы же знаете, дорогие друзья, что нет безвыходных положений. Словно почувствовав нашу беду, позвонил Дмитрий Несмеянов из Сент-Августина, города на пути нашего обратного следования в Нью-Йорк. Он компьютерщик, ждет нас и готов помочь! Мы решили заночевать в этом городе и поправить с Диминой помощью беду.

Кстати, о китайском в США. Здесь китайских товаров море. Океан. В электронике особенно. Но – качественных. И их американцы покупают с удовольствием. Вот какие, оказывается, китайцы: знают, кому какого качества товары поставлять.

Я неслучайно начал свой «Автоликбез» со счастья, которое вы, дорогие соотечественники, имеете, но не осознаете. Ехать с той скоростью, с какой хочется, курить, где хочется, и выпивать, когда хочется... Американцы говорят, что самое большое счастье в Америке – иметь работу. Для американца побогаче – иметь хорошую работу. Для нас, кругосветчиков, самое больше счастье в Америке – заселиться в номера для курящих и поужинать в ресторане, где тоже можно покурить, но, главное, с русской официанткой.

Переночевав в мотеле южнее Вашингтона, мы решили совершить бросок на юг и за один день добраться до Майами. Если кто не знает, то Майами находится на юге Флориды. Этот город вытянут вдоль побережья Атлантики на многие десятки километров. А Майами-Бич – его район на косе, километров десять. Слово «Майами» произошло от индейского – «сладкая вода». Говорят, что Майами – столица всех манекенщиц мира.

Бросок мы совершили, поставили даже рекорд для американского этапа кругосветки. Сергей Кожеуров под моим чутким руководством проехал за день 1200 километров. Для Америки это много, потому что держать здесь среднюю скорость больше 100 км в час невозможно. Это не Россия, где, помнится, от Омска до Новосибирска у нас средняя скорость была 140 км в час. Здесь слишком хорошо работает полиция.

Кстати, мы разгадали секрет вездесущности американской дорожной полиции. Одни американцы нам говорили, что у полиции какие-то особенные радары, другие – что телекамеры, но все оказалось гораздо проще. И нам потребовалось проехать 5 тысяч миль за 20 дней, чтобы раскрыть секрет легендарной американской полиции.

Представьте, две-три полосы туда и две-три обратно. Между ними всегда отбойники и зеленая зона. Но в них есть разрывы каждые три – пять миль, с дорожкой, словно для разворота, и обязательным знаком «Разворот запрещен». Так вот эти разрывы и дорожки – специально для разворотов и засад полицейских машин. Они там стоят, невидимые, наблюдают сектор шоссе спереди, сектор сзади, надоело стоять – вливаются в поток, разворачиваются, идут во встречном потоке и вычесывают свой участок хайвея от нарушителей, словно от блох. К тому же полицейские машины непросто увидеть в зеркала. Фирменного единого цвета, как у нас, они не имеют. В каждом штате полицейские машины раскрашены по-разному. Большинство белые с полосами на боку и словом «Police». А вот «люстра» на крыше, переливающаяся красными и синими цветами, у них всех совсем плоская, тонкая, похожая на багажник, а не такое трюмо, как у наших дэпээсников. И включают «люстру» копы только в момент задержания.

Нам сказали, что у американской дорожной полиции есть план, поэтому она особенно опасна в конце месяца. Народная американско-автоликбезовская примета: если траки, грузовики, идут под 80 км в час, значит, копов поблизости нет. Тракеры сидят высоко, видят далеко, к тому же они все с рациями и знают каждую милю.

Здесь, в Майами, имеют квартиры или пустили слух, что имеют квартиры, многие наши звезды. Это престижно. Вслед за ними потянулись к американской недвижимости новые русские, а теперь здесь отдыхает наш российский средний класс. Русских в Майами 70 тысяч, во всей Флориде – четверть миллиона. Русскую речь слышишь в гостиницах, на пляже, в ресторанах. Так это бывает со всеми модными поначалу курортами, когда-то давным-давно и Турция была модной, потом Египет, Тунис, Испания, Лазурный берег, Канары, Куршавель и так далее.

Между прочим, американцы мне поведали, что самый роскошный отдых не в Майами и даже не на Гавайях, а в Коста-Рике, возьмите на заметку. А в Майами-Бич нравы легкие, дискотеки крутые, толпы красивых девушек. Сюда съезжается на уик-энд или на недельку молодежь со всей Америки. Не успел я зайти в свой номер, как зазвонил телефон и нежный женский голос сообщил номер комнаты, где меня «всегда ждут». Заметьте, не в гости просятся, а к себе приглашают! Под телекамеры, что ли? На мое «I don’t speak» заговорили по-испански. Но когда я прикинулся французским шлангом, девушки оказались бессильны. Я не для жены это говорю, это правда – платная любовь не для кругосветчика, она не вдохновляет.

Воздух в Майами плюс 30 градусов, вода – плюс 25 – 26 градусов – парное молоко, даже не освежает. Номер в гостинице у океана – от 160 до 250 долларов в будние дни, в выходные дороже. Мы привыкаем к американской жизни: меряем расстояние в милях, бензин – в галлонах. Жуем хот-доги на заправках, экономя время. Включаем по утрам в номерах кофеварки. Но не пьем эту бурду, именуемую кофе, а методом вторичной перегонки получаем напиток, отдаленно напоминающий благородный. Мы переходим улицу только на «зеленую ладошку», а на «красную» стоим как вкопанные, даже если машин не видно. Сами американцы идут, а мы стоим. Мы здороваемся по утрам в гостинице с незнакомыми людьми: «Morning!» Мы сорим их «sorry» направо и налево, встречаясь в дверях, касаясь друг друга на улицах. Чувствую, скоро будем говорить «sorry», просто встречаясь взглядами, как они, американцы.

Мы самые дисциплинированные водители Америки. Превышаем разрешенную скорость ровно на разрешенные пять – семь миль в час. Нас обгоняют все, кроме велосипедистов. Даже огромные, сверкающие никелем грузовики-крокодилы пролетают с ревом мимо нас то слева, то справа, то одновременно слева и справа, если мы идем в среднем ряду.

Мы не выбрасываем окурки из окошек, а набиваем ими жестяные банки из-под коки, которые потом вместе с накопившимся в машине мусором выбрасываем в урны на Rest-Area, то есть площадках для отдыха. Правда, самую жестокую американскую пытку в гостиничном номере для некурящих мы иногда не выдерживаем, дергаем пару сигарет в туалете, где всегда есть вытяжка, завывающая при включении света, как сирена в блокадном Ленинграде.

Вот пока и все. Отдыха, можно сказать, не получилось. Рука отвыкла писать. Завтра к Диме в Сент-Августин чинить компьютер, а потом в Нью-Йорк через Вашингтон.

* * *

Да, дорога с самого-самого юга США на север, в Нью-Йорк, воспринимается нами как дорога домой. Почти как финишная прямая. Хотя настоящая финишная прямая начнется в Европе. В Хельсинки. И уж точно финишная прямая до Москвы – из Петербурга. А уж когда мы пересечем МКАД, ворвемся на улицу 8 Марта, с флагом, когда останутся последние метры!..

Мечты, мечты... Но пока-то мы в тропиках! Мы с Сергеем Кожеуровым из «Новой газеты» решили все-таки рвануть на самую южную точку Соединенных Штатов – на Кушку, если по-советски.

Даже когда смотришь на карту Флориды, гряда ее южных островов, пронизанная дорогой, потрясает воображение. Помните, как скачет по воде пущенный с силой плоский камень? Так вот, там, где он плюхается, – острова. Там, где летит, – мосты. И так – двести с лишним километров! Мостов десятки. Самый длинный – семь миль, десять километров, он так и называется «Севен майлз Бридж». На нем снимался знаменитый эпизод «Правдивой лжи», когда Арни Шварценеггер спасает жену, а машина летит с огромной высоты в океан.

На кончике этой гряды – легендарный город Ки-Уэст, самый южный город континентальных Соединенных Штатов. Легендарный он потому, что это не «Ключ к Западу» по-английски, а по-испански – «Остров костей». Испанцы, которые его открыли и заселили полтысячи лет назад, обнаружили здесь горы человеческих костей. То ли свидетельство местных индейских войн, то ли отходы каннибалов – никто не знает до сих пор.

И вот она – «бочка», как ее называют американцы: чугунный, в два человеческих роста, метра три в диаметре кнехт, за какие швартуются океанские лайнеры. На нем написано: «90 миль до Кубы». А рядом – все последнее и самое южное в Штатах: самая южная гостиница, самый южный ресторан, где мы пообедали, самый южный в США фонарный столб и самая южная скамейка. Неподалеку дом дядюшки Хэма – Эрнеста Хемингуэя. Двухэтажный, с террасами, скромный. Он прожил здесь с 1931 года, когда купил его за восемь тысяч долларов, до самого своего отъезда на Кубу. Он рыбачил здесь и ловил о-го-го каких рыб. Вот за стеклом его смешной спиннинг – медная здоровенная катушка с тем, что мы теперь называем леской. А тогда это был морской плетеный канат, уменьшенный в сто раз, толщиной в два миллиметра. Вот его письма, его книги – русские издания, современные, не прижизненные здесь тоже есть. Вот его кровать... Думал ли я сорок лет назад, тридцать и двадцать, читая его «Прощай, оружие!», рассказы, военные очерки и «Старик и море», что когда-нибудь войду туда, где все это создавалось?.. Здесь все, как было при нем, даже два десятка котов и кошек, чьи отпечатки лапок хранит бетонная отмостка дома, – Хемингуэй любил кошек. Его давно нет, а кошки – живут, они здесь хозяева.

Здесь до сих пор копают и находят клады – во времена пиратов банков не было, а хранить сокровища надо было, вот каждый и закапывал, как умел. А потомки откапывают. Самый большой клад в трюмах каравеллы, забитых золотом, здесь нашли в шестидесятые – 600 миллионов долларов. От них остался в Ки-Уэсте – столице карибских пиратов – Музей золота: зайдешь – глазам больно.

Американские шикарные дороги – самое лучшее снотворное в мире. Сначала я думал, что это хронический недосып. Но бывало – спал по норме, а стоит сесть за руль!.. Сегодня понял, когда за 700 миль мы увидели три аварии-близнецы: никаких столкновений и подрезок – машины просто ушли в кювет. Водители уснули! И дело не только в том, что смотреть с хайвеев не на что – они отгорожены от страны. Только щиты информации – и все. Дело еще и в том, что здесь свято соблюдают скоростной режим. Превышают все, но не более чем на 10 – 12 миль. И вот этот ровно идущий по шелестящему покрытию поток со скоростью 115 – 120 километров в час, эта многочасовая однотонная колыбельная... Бр-р-р! Трактор на обочине или бетонная плита лучше сон разгоняют.

И еще раз – о пьянстве за рулем здесь, в США. Официальная норма есть – восемь сотых промилле. Это в два с лишним раза меньше, чем у нас. Но! У нас принюхиваются к водителю. Изо всех сил. В Штатах приглядываются – запах не криминал. Наши русские американцы рассказывали, сколько раз они попадались, приняв на грудь вовсе не бутылку пива (от которой, кстати, ноль пять промилле), а стакан, скажем, водки. Но если полицейский видит, что вы адекватны, вменяемы и контролируете ситуацию, санкций не будет. Если он сомневается – может попросить пройтись по прямой, достать нос пальцем с закрытыми глазами.

А если вы пьяны, явно пьяны – наручники сразу, «обезьянник» и суд. Если просто пьяны и ничего не натворили, по первому разу – штраф от 1000 до 10 000 долларов, плюс 50 часов работы на благо общества в госпитале или на стройке, плюс пару часов лекций о вреде пьянства, и еще – встреча с матерями погибших на дороге от пьяных водителей – это круто! Это пережить непросто. Если по второму разу пьяны и ничего не сотворили – от десяти тысяч штрафа, плюс пять лет без прав, плюс за свои деньги устанавливаете на машине датчик, который не заведет движок, если от вас пахнет. И самое главное – несмываемое пятно в вашем электронном досье на всю оставшуюся жизнь. И это серьезно. Очень серьезно.

А вот это электронное досье и есть главный минус США в глазах всего «прогрессивного человечества». Именно эта их придумка дает основания многим говорить, что США – полицейское государство со свободами, которые его гражданам не нужны. Точно так не нужны, как не нужен, скажем, лобстер бомжу, который о его существовании и не знает. У каждого гражданина Соединенных Штатов – личный номер – «соушл». Он на всю жизнь. Есть «соушл» – есть человек. Нет «соушла» – нет человека. Где-то вы когда-то проштрафились, выпили, дали кому-то в глаз или забыли отстегнуть налог от дохода, заболели, вылечились или просто поскандалили с женой – все остается несмываемо в вашей электронной биографии. Но ведь человек-то – не робот! Он может ошибиться, оступиться, отсидеть, в конце концов, и начать новую жизнь – имеет право? Ну почему он должен за свое прошлое страдать всю оставшуюся жизнь? Спустя многие годы? Ведь он может стать за эти годы совсем другим!

Должен страдать. По американским законам – американский человек не должен ошибаться, он робот. Вот он и становится роботом. Я видел перекресток, наглухо забитый «пробкой». И она случилась потому, что на перекрестке испортился светофор. И водители растерялись – что делать? как ехать? И они просто встали.

Кстати. Вам приходилось видеть за рулем шикарного лакированного гардероба почти мумию-старичка с кислородной маской и шлангами, идущими с заднего сиденья? Нам – приходилось. Зрелище не для слабонервных. И таких старичков, правда без кислородных масок, но едва вылезающих из-за руля, с дрожащими коленками, едва передвигающихся и при этом путешествующих, – треть Америки.

И последнее – проехав многие тысячи километров по Соединенным Штатам, я сделал вывод, что водительское мастерство в России гораздо, гораздо выше. В среднем, разумеется. Есть, конечно, здесь и свои шумахеры, и ревущие «форсированным двигателем», но! Слабовато ездят, половина не включает мигалки при перестроении, теряется напрочь в экстремальных ситуациях, а когда я на площадке сделал элементарную «восьмерку» с пробуксами – восторгу окружающих не было предела: мастер! А ведь у нас это делает практически любой. Посмотрел бы я на них в управляемом заносе всех колес!

Ладно, хватит критиковать Америку. Все равно – великая страна. Но серьезно обо всем уже из Нью-Йорка. Когда месяц по России и ее 11 тысяч километров сравняются с 12 тысячами и месяцем по США.

* * *

Я в Нью-Йорке! Да, друзья, последний «американский» «Автоликбез» в эфире! Последний. Пройдено по Америке 7500 миль за 33 дня – это 12 тысяч километров. По России пройдено 11 тысяч километров за 23 дня, ну и «мышиный хвостик» по Южной Корее – 500 километров. Всего – 23 500 километров.

Улетел в Москву Алексей Лысенков, улетел и Сергей Кожеуров из «Новой газеты», но кто сказал, что я остался один в городе «желтого дьявола»? Уже мчит из Лос-Анджелеса через всю Америку в Нью-Йорк ко мне дальнобойщик Евгений Гречко. Потом приедет на своей «Субару» за 700 километров Олег Ягусевич из Кливленда, помните, я о нем рассказывал? Это у них в гараже, где работают русские механики, с утра до вечера звучит «Авторадио». С Женей мы съездим в Вашингтон, где ждут нас русские и американские друзья «Авторадио», а потом Гречко уедет домой на своем вишневом траке-крокодиле, но приедет Олег. Мы пошатаемся с ним по Нью-Йорку, попьем пивка с таранькой, покалякаем о своих русско-американских шоферских делах, и он проводит меня в аэропорт. В Лисабон. В Европу. Почти домой.

Жаль, что далеко не все американские впечатления умещаются в «автоликбезы». На пути из Флориды заскочили мы на пару часиков в Санкт-Петербург, на западном побережье полуострова – чудный, уютный, красивый город. Пальмы, яхты с частоколом мачт да небольшой аэродромчик для частных самолетов. Основал город 103 года назад наш соотечественник, петербуржец, политэмигрант Петр Дементьев, инженер по образованию. Он оказался, что называется, в нужное время в нужном месте: его знания инженера соединились с деньгами и устремлениями двух американцев – и родился город. Правда, ни памятника, ни даже бюста Дементьеву мы в Санкт-Петербурге не обнаружили, а в местном музее всего одна маленькая фотография Петра Александровича да небольшой текст о нем – ни одной личной вещи, ни биографии, но, думается, называя город Санкт-Петербургом, тезка Петра Первого понимал, что увековечивает и свое имя тоже.

Нью-Йорк, конечно, великолепен. Это одно из чудес света. И в центре, на Манхэттене, и на Брайтоне – где угодно. Когда с хайвея номер 95 нам открылась пригородная индустриальная панорама Нью-Йорка, просто захватило дух: куда только достает взгляд, везде до горизонта – трубы, дымы, цехи, подъездные пути, нагромождения каких-то металлоконструкций. Все работает, шипит, гудит, движется. Многие меня не поймут: заводы и трубы – не самая эстетичная картинка. Верно. Но во всем этом чувствуются такая мощь, такой потенциал, что если еще знать, что Нью-Йорк за год выдает продукции на сумму большую, чем производит вся Россия, то понимаешь – это очень красиво.

И вообще, скажу вам по секрету – проехав Соединенные Штаты с севера на юг и с запада на восток, я перестал бояться за свои сбережения в долларах и не спешу переводить их в евро или рубли: могучая страна, огромный потенциал. Американцам есть чем гордиться, и культ звездно-полосатого флага над всей страной становится понятен: Америку можно не любить, не принимать, можно даже ее ненавидеть, но не восхищаться ею нельзя.

А дороги Соединенных Штатов просто потрясают: два-три ряда в одном направлении, и встречные потоки не видят друг друга, они разделены и зеленой зоной, и отбойниками. И это везде, по всей стране, все города, большие и малые, соединены между собой такими дорогами, причем не одной, а несколькими. У каждого, даже небольшого, городишки – объездная. Каждые 30 – 40 километров – площадки для отдыха, где есть все, вплоть до душа. Четырех-, пятиуровневые развязки имеют города с населением всего 300 – 400 тысяч человек. К Нью-Йорку мы ехали в восьмиполосном потоке. Когда они успели понастроить такую прорву, такую густую сеть первоклассных дорог?

А мостов, а туннелей – их многие сотни, они щедро рассыпаны по всей стране. Американцы не построят автомобильный мост со встречными потоками, пусть даже разделенными отбойниками, – они постоят два моста, рядом: один для движения машин туда, второй – для движения обратно. Дороги США – это национальное богатство страны. И когда я вспоминаю трассу Москва – Владивосток, которую проехал только что, которую мы строим несколько десятилетий; когда вспоминаю тот злосчастный ее двухтысячекилометровый кусок Чита – Хабаровск, который открывал сам президент; когда вспоминаю ее готовые 200 километров: один ряд туда и один обратно – мне становится так обидно за Россию. Это не строительство, это мышиная возня.

Отличительная особенность Нью-Йорка – вой сирен и рев самолетов. Их слышишь всегда. В любую секунду, посмотрев на небо, одновременно увидишь минимум пять-шесть «Боингов», а то и с десяток.

Первое, что мы с Сергеем Кожеуровым посетили здесь – это, конечно, Брайтон. Еще подъезжая к Нью-Йорку, я сказал ему: «А не поесть ли нам сегодня вечером по-человечески, а? Борщечка, пельмешек?» Дело в том, что у нас проблемы с английским, я уже говорил об этом. Разобраться с ресторанным меню – не получается. И потому на заправках, где всегда – «быстрая еда», мы просто показываем пальцем на фото какого-нибудь биг-мака или чикена.

Уплетая сегодня нечто подобное, улетающий Кожеуров сказал злорадно: «А ты еще пять дней будешь есть то, что они хотят!» Я чуть не подавился – гениальная фраза! Потом Сергей смилостивился и добавил: «А если б ты знал язык, то был бы такой же толстый, как американцы. Потому что ел бы то, что хочешь».

Болезненно полных, огромных людей в Америке действительно очень много, и это бросается в глаза. Причем заметно, что их большая часть, как здесь говорят, – афроамериканцы, черные. Причем большая часть этой части – женщины. Проблема серьезная, но мы в нее не вдавались.

Пора заканчивать. Безумно хочется домой. Снятся сны о России, Москве, доме. Кажется, что еду уже целую вечность и никогда это не кончится.

* * *

Да, я в Европе. После тридцатитрехдневного скитания по США Европа ощущается родным домом: идут нормальные люди и суют сигарету в рот тогда, когда хочется, а не в резервации для курящих, унитазы в гостиничных номерах не свистят и не ревут, чуть ли не засасывая тебя самого. Там же есть мини-бар, чего ни в одной американской гостинице не увидишь, а в мини-баре есть все, чтобы согреть душу. Пепельницы в Европе глубокие, нормальные, а не на две сигареты, как в США, в номерах розетки европейские, напряжение в них родное – 220 вольт, не страшно, если и стукнет. Два доллара здесь – деньги, за которые тебе десять минут будут раскланиваться в благодарностях, а не проглотят их со всегдашним и равнодушным «Тэнкс», как в США. Потоки машин здесь, в Лисабоне, наполовину из десятилеток, скромненькие, а не сверкающая роскошь, как в США. Нет того постоянного напряжения от необходимости соблюдать незнакомые законы, которое испытывает русский человек в Америке: там машину не ставь, там окурок не выброси, там слово «черный» или, упаси бог, «негр» – не скажи, и так далее.

Уже в аэропорту я почувствовал огромную разницу между Европой и Америкой. По прибытии в США паспортный чиновник меня надменно отшил и послал на второй круг очереди – «Вэк!» – за недозаполненную анкету, а здесь, в Лисабоне, такой же человек в форме, дозаполнил ее сам, легко, улыбаясь и не страдая от величия своей страны. И зная, что мой рейс из США, человек в форме вообще пришел в восторг, когда я на приличном французском сказал ему, что вообще не знаю английского.

Столица Португалии – без обязательных в США небоскребов, она уютная, непомпезная и неденежная. Она похожа на наш, к примеру, Ставрополь. Весь высотный центр, без которого немыслим любой американский город, свелся здесь к трем домам, да и те невозможно назвать небоскребами, поскольку в каждом не более 40 этажей.

Ну и конечно же язык – если в Америке без английского я в полной мере ощущал свою инвалидность, то здесь, в Португалии, двое из трех говорят на моем любимом французском, проблем нет.

Но давайте все-таки ненадолго вернемся в США – я не успел рассказать о Вашингтоне, столице Соединенных Штатов. На въезде в нее меня встретили двое – мой тезка Юрий Соболь и его американский друг Торнтон. Мне он был представлен так: «Торнтон, хотя и американец, курит, пьет водку, матерится и любит Россию точно так, как русский». И на самом деле было так: Торнтон курил почти беспрерывно, говорил почти без акцента, потому что учился в России, а уж остальное – приобретенное. Как он пьет водку, я не знаю, потому что мы пили только пиво.

За свою шестидесятидвухлетнюю жизнь мне приходилось общаться со многими иностранцами, в том числе и американцами, но я не знаю ни одного, который бы после того, как провел в России больше недели, не заболел бы нашей страной. Россия – это навсегда. Как сказал встретившийся нам на Брайтоне, в музыкальном магазине, русский мужик, автор и исполнитель Михаил Гулько: «Моя жопа здесь, в Америке, а моя душа в России, там, куда вы едете».

Да, о Вашингтоне. Мы за пару часов объездили его весь – небольшой город, столица Соединенных Штатов Америки. А уж его знаменитый Белый дом – вообще дачка, не новых русских, а просто дачка – двухэтажный скромный особняк, где живет президент Соединенных Штатов. Кстати, резиденция вице-президента значительно круче, и может быть, это объяснимо – за президентом, его семьей, за каждым долларом его трат следит вся Америка.

Постоял я на знаменитой лужайке у Белого дома – как раз позвонили мне из Москвы, с «Авторадио», и потребовали отчета обо всех моих телодвижениях. Я и передал: мол, рука Москвы наконец-то дотянулась до Белого дома – идет передача секретной информации. А потом мы прошлись по вымершему вечером центру Вашингтона – только одни полицейские машины стояли неподалеку, дежуря на всякий случай. Капитолий – его купол – единственное, что подсвечено в городе, – впечатляет.

Есть закон, по которому ни одно здание этого города не может быть выше Капитолия. И только одно строение нарушило этот закон. Как вы думаете какое? Это бывшее советское, а ныне российское посольство – его здание, стоящее на холме, оказалось выше на какие-то сантиметры. И что? Суд длился около пяти лет, и в итоге все осталось на своих местах – самое высокое в Вашингтоне здание на сегодняшний день – неофициально высокое – российское посольство. С чем я вас всех, россиян, и поздравляю.

А вообще-то, Вашингтон скучный. Нечто среднее между Крещатиком в Киеве и площадью Ленина в Харькове – казенные бетонные здания, двухстилевая архитектура: тридцатые – сороковые, сталинские дома с колоннами и фигурами, слямзенными с римской архитектуры, и почти нынешний хрущевско-стеклянно-бетоный стиль – вот и весь Вашингтон.

Зашли мы, правда, в только открывшийся шпионский музей – там чего только нет! Из арсеналов Джеймса Бонда – все, вплоть до его легендарной машины «Астон-Мартина». Жучки, стреляющие авторучки, фотоаппараты в запонках, собачьи декоративные какашки для закладки информации, булыжники совершено натуральные для того же. Но венчает все это дело изображение главного шпиона современности – генерала КГБ Олега Калугина! Он, живущий ныне в Вашингтоне, неподалеку, главный перебежчик современности, вещает со всех мониторов о том, как важна шпионская работа.

Три дня, три нью-йоркских дня подарили мне двух друзей: дальнобойщика Евгений Гречко из Лос-Анджелеса и автомеханика Олега Ягусевича из Кливленда. Я о них рассказывал по ходу нашей кругосветки. Но я даже предположить не мог, что они приедут в Нью-Йорк меня провожать. Приехали. Один – через всю Америку, за шесть тысяч километров, второй – за тысячу, разве цифры так важны? Мы проехали и прошли пешком весь Манхэттен, мы пили кофе в самой крутой кофейне Соединенных Штатов. Пялились, задирая головы, на световую рекламу Бродвея на пересечении с Таймс-Сквер, которая считается самой крутой на всем белом свете. Крутая, признаюсь, крыша чуть не уехала. И скажу вам честно, в той самой кофейне на Бродвее – хороший кофе, он стоит своих трех долларов. Зато час стоянки неподалеку, в супермеханизированном подземном паркинге, где автомобили уезжают в подвал на лифте, обошелся мне в 27 долларов.

Потом мы шатались по Брайтону, фотографировались на память, хотели купить что-нибудь в подарок родным, но там цены выше, чем в Москве, а все стоящие товары – китайские, как и во всей Америке. Или брайтонские, местного производства. Да и сам Брайтон-Бич уже не тот. Я помню его в начале девяностых, когда в Москве стояли бэтээры на площадях, а прилавки были пусты. Брайтон бурлил. Торжествовал. Он был самым главным в русскоязычном мире. А сегодня он, как Москва в сорок первом после эвакуации – кто не успел, тот обречен. Скучный Брайтон. Иногда, очень редко, можно на нем увидеть распальцованных новых русских – в золотых цепях, стриженных. Но они не российские – брайтонские. Они отстали от современной российской действительности, заморозившись в своем прошлом, – таких уже нет у нас. Пришли другие. Официальные, спокойные, богатые, в галстуках и накрахмаленных рубашках.

Женя и Олег приехали со мной в аэропорт Нью-Арка, чтобы проводить меня на рейс в Лисабон. Мы легко и без проблем сдали нашу любимую, дорогую, родную «Тойоту-Сиену» в отделение прокатной фирмы «Hertz», в которой же и брали ее в Сан-Франциско, я зарегистрировал билет, сдал багаж и... Нам пора было расставаться.

Когда мы обнимались, я еще держался. Но когда увидел их, друзей своих, издалека, уже исчезающих за авиационными кордонами, скупая мужская меня все же пробила. «Ребята, – мысленно сказал я им, – мы теперь с вами друзья до белой березки, пока! Не прощаюсь».

(Сейчас, в 2010 году, когда я пишу эту главу для своей новой книги, докладываю вам, что так оно и стало: мы общаемся каждый день. Олег и Женя прилетали ко мне в Москву, Олег звонит практически ежедневно, а Евгений присылает видиосюжеты своей американской жизни. А я мечтаю опять попасть в США, но только уже с женой – потрясающая страна!)

В аэропорту, уже после расставания, я подвергся жесткой американской проверке: здоровенный негритос в форме вытащил почему-то только меня из очереди на досмотр и учинил надо мной досмотр особенный: какой-то специальной бумажкой он провел по разъему моего ноутбука, потом по подошвам моих ботинок. Вся очередь с тревожным любопытством на нас смотрела. Потом он прислонил меня спиной к какому-то агрегату типа рентгена, я постоял, и меня отпустили: русский террорист-мафиози из меня не получился. (Потом мне объяснили, что это была проверка на наркотики – малейшие их молекулы при такой проверке были бы обнаружены.)

* * *

Каждый день – как зарубка на прикладе: прошло шестьдесят пять, осталось всего десять. Целых десять! Я в Париже, здесь бабье лето, по вечерам и ночам холодно, но днем солнышко еще припекает. В Москве, наверное, уже снег... А резина на «Спектре» всесезонная, но всесезонная по-западному, а это почти что летняя – надо бы быть поосторожнее. Но она умница – ни одного замечания: после жути под названием Чита – Хабаровск, которую открывал президент, ей уже ничего не страшно.

Европа началась с Лисабона. Первая же чашечка кофе в баре гостиницы привела меня в восторг. Помните, я рассказывал, как выпил кофе в лучшей и знаменитой кофейне Нью-Йорка на пересечении Бродвея и Таймс-Сквер? Так вот, по сравнению с португальским, бродвейский кофе – вода. А сам Лисабон – это, оказывается, по-русски. По-португальски – он Лишбоа. Неизвестно еще, какое слово красивее. Лишбоа удивительно теплый и домашний. Слух ласкает теплая португальская речь с проскакивающим милым «ш» вместо развязного английского коверканья звуков. Ресторанчики – за каждыми распахнутыми дверями первых этажей, есть совсем крохотные, на два-три столика, видел я ресторанчик и с одним столиком. Из дверей, из окон льется музыка – гитара, кастаньеты – Португалия... Полно пальм, красивых девушек и малолитражек.

Португалия удивительно компактна, ее можно объехать на одном баке бензина. От Франции, Германии и даже Италии она отличается тем, что здесь все сконцентрированно, все рядом. Живут здесь около двух миллионов португальцев, всего их около десяти миллионов. Старинных зданий и музеев – море, а сколько памятников с восседающими на лошадях королями и маркизами – я со счета сбился.

Португалия и море – понятия неразделимые, страна вся морская, насквозь. Но в Португалии не море, а океан. Атлантика. Это не Лазурный берег. «Юр, скажи, а чем чисто зрительно, практически, море отличается от океана?» – спросила меня вчера жена по телефону. Я думал недолго, потому что и морей, и океанов перевидал за время кругосветки достаточно: «Маш, в море – волны. А в океане – валы».

Дорога от Лисабона до Мадрида – прелесть, как красива. Тот же двухрядный в одном направлении хайвей, но машина чуть более – не подрагивает, как в Штатах, а колеблется. Однако до российской раскачки и ударов ей, как от неба до земли. Лесистые холмы, черепичные крыши, виноградники и голубое-голубое небо. Я привез в Португалию из Нью-Йорка хорошую погоду – в день моего прилета небо стало ясным после проливных дождей, затопивших треть страны.

Но главное, главное – это скорость: сто двадцать разрешенных португальских километров в час – это кайф! Потому что идешь сто сорок. Все идут. Такая скорость американцам и не снилась. Им снится сто десять – сто пятнадцать киломестров в час, от которых они и засыпают. Сто сорок по таким дорогам – это безопасно, и это совсем другая езда, другая жизнь на дороге, это в день тысяча двести километров – легко! А уж по Франции, где при тех же дорогах разрешенная сто тридцать! Пардон, на практике получаются те же сто сорок, потому что во Франции контроль строже и штрафы на порядок выше, чем в Португалии и Испании.

Мадрид я посетил, заехал в него, погулял по центру и понял более чем двухвековую тягу американцев к древностям, к седой истории – у них такого нет. Но зато они могут купить такую древность, разобрать ее по кирпичикам, перевезти через океан и собрать у себя. И покупают. Здание-то можно купить – корни не купишь.

Мадрид сед и величественен. Его можно сравнить с Парижем, но лучше этого не делать: они отличаются друг от друга, как отличаются, скажем, Ричард Львиное Сердце в рыцарских доспехах от того же Ричарда Львиное Сердце на троне.

В Испании бензин почти на четверть дешевле, чем во Франции, – меньше евро литр при 1,25 евро во Франции. Франция вообще дорогая страна. Кстати, бензин за те полгода, что я тут не был, подешевел примерно на 10 процентов. В США – почти на 30 процентов: упала мировая цена на нефть. А в России он на сколько подешевел?

Когда в аэропорту Нью-Арка меня единственного обыскали, я особенно не удивился – я всегда (раньше) недолюбливал Америку. Но я всегда любил Испанию, и даже, было дело, публиковал в нашей прессе восторженные статьи о демократичности и простоте их нынешнего короля Хуана Карлоса. И вот за все за это на границе с Францией, на испанской таможне, меня подвергли такому позору, какого я за всю жизнь не испытывал! Остановили, выхватили из потока мою «Спектру», выгрузили весь багажник, обыскали все ее железные пространства с собакой, от которой по салону до сих пор клочья шерсти, затем обыскали меня лично, карманы, бумажник, вещи. Затем нашли два смонтированных накачанных запасных баллона и восторжествовали: вот оно! Взвесили оба на руках, пытаясь определить, какой же тяжелее? Уволокли их, чтобы размонтировать, но прежде вывернули золотник и дали собачке понюхать воздух, пахнущий только тальком и российским бездорожьем. Потом подняли машину на подъемник (!), исследовали днище с фонариком и, представьте, ни молекулы героина не нашли! Во время этой унизительной процедуры мне было запрещено отвечать на мобильные звонки, а телефон трещал беспрерывно. А уж о фотоаппарате, о том, чтобы сделать снимки, я и не заикался, реально боясь испанской тюрьмы. В любое другое время я бы, наоборот, в нее напросился, ведь для журналиста – чем хуже, тем лучше, все материал, да еще какой! Но уж слишком долго я не был дома!

Больше трех часов продолжался этот локальный русско-испанский конфликт. Максимум, что я смог себе позволить, это спросить: «Это все потому, что я русский? Или русский – коротко стриженный?» Ответа не последовало. И тогда я решил бесплатно повысить их профессионализм: «Вы в следующий раз ищите машину понезаметнее, а моя вся обклеенная – наши контрабандисты умнее, чем... вы думаете».

Извинились, правда. Но Испания мне все равно понравилась. И Америка в этот раз – тоже понравилась. Хотя бы тем, что этот самый героин мне не подбросили и не потребовали энную сумму баксов, сами понимаете за что. У нас, расейских, свое воспитание...

В общем, в оба раза я вырвался на свободу. Благодаря торжеству законности в той и другой стране. Но как подумаю, сколько впереди еще стран, не уверен в благополучном финише кругосветки. Если что, друзья, семью не оставьте! Отсижу – отблагодарю всех.

(Сейчас, в 2010 году, я уверен: кто-то из моих недоброжелателей решил поставить на моем путешествии, да и на моей жизни в «Авторадио» крест – да разве ж у продвинутого путешественника не найдется хоть один косячок с марихуаной?)

* * *

После большой Франции через лоскутную Европу ехать лучше всего под «Битлз». Не знаешь толком, где находишься, то ли в Бельгии, Дании, Голландии, то ли в Нидерландах, или задел кусочек Германии, но душа поет такие же потрясающие песни – все-таки это дорога домой! На север, на север, на север! Далеко позади парилка тропиков, опостылевшие пальмы, опостылевшее солнце с утра до вечера и «крокодилы» – crossing. Из багажника извлечены куртка и свитер. Вместо кондиционера работает печка. Класс!

Весь Париж был в тумане. С Эйфелевой башни, куда я забрался, дабы исполнить свою школьную мечту – выпить чашечку кофе над Парижем, – видна была вовсе не Триумфальная арка, а только моя чашечка кофе – молоко вокруг. Но я и так знал, что Париж прекрасен.

Наконец я ворвался в Брюссель. Сначала он показался мне скучноватым. Даже фабрично-железнодорожным. Не особо ухоженным. Не особо зеленым. Но когда я вышел на Гранд Пляс! Здесь душа замирает, уходить не хочется.

В любой город легко въехать. Но выехать!.. Далеко не всегда в городах есть указатели трасс. И тут в сотый раз я пожалел, что не взял с собой... нет, не GPS, не навигатор – не жили хорошо, и нечего начинать, – а элементарный компас!

От Брюсселя до Гамбурга всего 570 километров по прекрасной дороге. Но как же много этих дорог! Именно в этих краях – Брюссель, Антверпен, Роттердам, Амстердам – самая густая сеть автодорог в мире. И я это почувствовал на собственной шкуре. И на «спектровской». Я эти 500 с лишним километров до Гамбурга, когда наконец нашел автобан А-1, просвистел за 5 часов. А всего в тот день от Брюсселя до Гамбурга я проехал 900 километров за 13 часов. Остальные 8 часов – 330 километров – плутал! К тому же я ехал один, без штурмана. Смотреть на карту во время движения на автобане трудно. Остановиться тоже трудно. И потом – названия населенок на немецкой карте и голландской дороге не всегда совпадают. Да и моя немецкая карта Европы с масштабом «в 1 сантиметре 30 километров» оказалась неподходящей. Пока я не нашел на голландской заправке голландский атлас с масштабом «в 1 сантиметре 3 километра», я был в отчаянии, не знал, где нахожусь, куда ехать. Небо все в тучах – найти даже не дорогу, их здесь много, а просто направление на север и восток, куда мне надо было, – невозможно. Как бы помог здесь простой компас! Совет вам всем: возите, в Европе по крайней мере, элементарный компас в машине. В России он не понадобится: выехал на дорогу – она одна на сотни километров, а в Европе!.. Заехав в любой город, смотрите по карте, куда вам надо: на север, юг, юго-восток. Идите по компасу из города, переезжая с дороги на дорогу в заданном направлении, – обязательно попадете хотя бы на одну магистраль из многих, что ведут в нужную сторону. А дальше – с магистрали на магистраль. И все дела.

О немецких дорогах сегодня только школьник не знает, что по ним несутся как сумасшедшие, ограничений, мол, нет. Но они есть. По всей Германии: в населенках – 50 км в час, на автобанах – 130 км в час. Есть автострады и без ограничения скорости. Там в среднем поток идет 150 – 160 км в час. Многие под 200 км в час. Аварий, однако, не видел. Во Франции, Испании, Португалии – ни одной. В Америке – целых шесть. Но я и проехал в ней расстояние в три раза большее, чем во всех этих трех странах, вместе взятых. Зато интенсивность автомобильного потока везде примерно одинакова.

И на месте аборигенов-аналитиков я бы количество аварий на автобанах каждой страны поделил на их протяженность и сравнил бы цифры: мне кажется, «медленные» хайвеи и фривеи США, находящиеся под пристальным надзором полиции, дают больше смертей, чем «скоростные» автобаны Германии. Где тут окажется и «скоростная», и строгая к скорости Франция? – вопрос. Насколько я помню мировую статистику смертей, в США цифры гораздо выше, чем в Европе. А почему – вы задумывались, господа американские специалисты? Дарю вам эту идею: повысьте скорость на своих прекрасных дорогах, и количество смертей на них снизится, вот увидите – водители перестанут засыпать.

В Гамбурге меня ждет Ярик – Ярослав, он тут живет. И еще он «живет» на сайте avtolikbez.ru с момента его основания, он старожил и сайта «Авторадио». Ярик и распишется за Гамбург на флаге. И еще получит в подарок мою «Автоэнциклопедию», с автографом естественно.

Но это будет утром. А сейчас кончается ночь, которую я потратил на этот текст, его озвучку и перекачку звука и фоток в Москву. Через минуты позвонят «Мурзилки» и радостными голосами спросят, где я и как дела. А я радостно отвечу, что я в Гамбурге, да, немного поплутал. И дам советы, как не плутать. А потом лягу спать. Всего на пару часов. Проснусь и опять поеду дальше. Домой.

* * *

...Снег я увидел в Швеции. На шоссе он лежал на обочинах и в лесу, а в Стокгольме сугробы остались только на парковочных местах. Почти все автомобили Стокгольма трещат по асфальту шипами. А в Германии шипы запрещены. Сколько же раз за кругосветку я видел снег?

Первый раз – за Байкалом, в середине сентября. Его крупные хлопья не мешали нам с Женей Калугиным наслаждаться копченым, горячим омулем – мы поедали его вместе со снежинками. Второй раз – в Америке, в Колорадо, проезжая цепочку горнолыжных курортов: плюс 16 – и снег! Белый-белый! В Швеции, в Стокгольме – в третий раз увидел снег. И видно, уже не расстаться нам – до весны. Потому что Финляндия, мне сказали, занесена, машины на границе стоят, Россия занесена, гололед. А у меня шины – европейская «всесезонка» «Амтел» плюс коробка-автомат. Доедем? Постараемся, куда ж деваться?

Ярослав из Гамбурга и его Катя показали мне город. Было нежарко, ветер. Первое, о чем я подумал в центре Гамбурга: чем севернее европейский город, тем меньше в нем «афроамериканцев». Оно и понятно – мерзнут хлопчики. Больше, чем в других городах, которые я посетил, на улицах Гамбурга я видел бомжей, пьяных и опохмеляющихся: мы смотрели город с утра. Гамбург конечно же красив. Сравнивать города – все равно что сравнивать людей: некрасивых людей не бывает, потому что каждого кто-то любит.

А вот Копенгаген!.. Больше всего меня поразила в Копенгагене... постель в моем номере гостиницы! Такой неги и кайфа от сна я за всю свою жизнь не испытывал. Я утонул в пухе никакой, а проснулся заряженным на вторую кругосветку. Бульвар Христиана Андерсена я проезжал, о нем не зная. И вдруг – увидел Его, бронзового, в позеленевшем от времени и дождей плаще. Без постамента, чуть ли не вровень с прохожими. Великий сказочник смотрел почему-то в сторону от площади, на которой его поставили, но – вдоль бульвара своего имени. А на площади бронзовели сказочные фигуры драконов. Не помню, чтобы Ганс Христиан писал о драконах, но они лишними здесь не казались. Потому что вся площадь была сказочной. Да и город Копенгаген – с медными позеленевшими шпилями, кровлями, распахнутыми ставнями аккуратных домиков, за окнами которых ожидаешь увидеть бабушку в накрахмаленном чепце, поджидающую по утрам усатого, доброго молочника из рекламы «Милки Уэй»...

В Швецию я приехал по мосту. Через залив Балтийского моря. Увидев его темные воды под серым небом, я не сдержался: «Привет, тебе, Балтика!» Ведь это – российское море. Мост был очень красивым и длинным – километров семь. Но я столько уже повидал фантастических мостов в Америке, что этот мост даже не сфотографировал. Привет тебе, Балтика! Привет и тебе, Швеция. Она встретила меня тем, чего я никогда в своей жизни не видел – стрелки спидометров всех шведских машин стоят точно на той цифре, которая определена максимальной: 110 км в час! И ни йотой больше. Езда по Швеции спокойна: здесь трудно заблудиться, дорог мало, легко ехать без штурмана. Пейзаж – равнинный, зеленый, с аккуратными хуторками, коровками, полями. Иногда – леса. Но чистенькие, не буреломные, как у нас. На въезде в города и городки – заводские корпуса, промышленные ангары, склады. Они все, словно вчера построены, чистенькие, с иголочки. Видел я и завод со стеклянными стенами – его внутренности, кипящие работой и движением, завораживают куда сильнее любого реалити-шоу «За стеклом».

А Стокгольм!.. Он великолепен. Четырехэтажный королевский дворец скромен, словно солдатские казармы. И если бы не штандарт Карла XVI Густава над этим скромным строением, то здание любой гостиницы в его окрестностях я бы скорее принял за королевский дворец. Если штандарт поднят – король во дворце, он работает. Если приспущен – короля нет. А вот стокгольмский Концертный зал, где вручают Нобелевские премии. А в этой величественной гостинице селят ее лауреатов.

Юрка Гурман с охотой мне показывает Стокгольм. Юрка Гурман – прекрасный поэт, переводчик, кормивший в СССР семью извозом на стареньком «жигуленке»! Ну – неудачник! Тот Юрка, с которым мы учились в Литинституте и которого я не видел 19 лет, с тех пор как он с семьей уехал в Швецию, показывает мне свой Стокгольм! А я вспоминаю, как он пригласил меня, обозревателя «Комсомолки», в еще советском, кагэбэшном восемьдесят седьмом году на проводы: «Ты приедешь, не испугаешься?» Мы оба с ним знали, что все, кто провожает эмигрантов, у органов на заметке. Я приехал. Помню, как он провожал меня к ночному троллейбусу: мы стояли пьяные под мокрым мартовским снегом и обнимались. И я говорил ему с укором, что вот он уезжает вместо того, чтобы бороться. За очередное светлое будущее. Но через пару лет после его отъезда и я бороться с российской действительностью устал. С бэтээрами, стоящими по ночам в Москве на площадях. С абсолютно пустыми прилавками. А главное – с беззастенчивым, наглым враньем со всех экранов. С коррупцией. И провожая меня в очередное путешествие по миру на океанском контейнеровозе, отчаявшаяся жена сказала: «Если сможешь – останься. Только нас потом вытащи». Мы шли через полмира, и перед каждой цивильной страной я готовился к тому, чтобы на судно не вернуться. Но... страны оставались позади, а я все не решался. И вдруг! Где-то около экватора в радиорубке сквозь треск иноязычных звуков в эфире я услышал на русском: «...вел передачу Юрий Гурман, „Радио Швеции“». И я возликовал! И отправил ему тогда из Сингапура письмо: «Христа ради, забери нас из России!» Он откликнулся, предложил вариант. Ну, не сложилось... С той поры прошло 19 лет. Я сейчас возвращаюсь из кругосветки. Юрка, наверное, стал шведом.

Он подъехал через минуту на «БМВ», и мы крепко обнялись: такой же лохматый, с такой же почти бородой, как и 19 лет назад. Только весь седой. И он – счастлив! Не неудачник, я увидел это сразу. Мне не надо было смотреть его дом, его машины. Его жену Марину. Его четверо уже взрослых детей пустили корни по всему миру. Они говорят на трех языках, как на собственном. И примечательно, что все они, даже родившиеся в Швеции, говорят по-русски без малейшего акцента. А вот, к примеру, дети, родившиеся в русских семьях в США, по-русски не говорят. Не хотят. Знаешь, Юрка, стоило уезжать! А мне – не стоило. Потому что я – счастлив. А счастье – это в первую очередь точное попадание в свою судьбу. И слава богу, что все так сложилось.

На сегодня достаточно, друзья. Я сейчас в Хельсинки. Ночь плыл на огромном, словно город, пароме. «Спектра» уже бьет копытом. Через три часа пути – Россия. И мне с трудом верится: неужели доехал? Это последний «Автоликбез» из-за границы. Заключительный, о кругосветке, я напишу после торжественного финиша за своим домашним компьютером. Даже страшно подумать: 28 тысяч километров вокруг земного шара! Осталась тысяча.

* * *

Я пишу эти строки дома, в своем кабинете, в домашнем халате, – тихо играет «Авторадио» в соседней комнате, и каждые полчаса, в новостных блоках, повторяются фрагменты кругосветки, и я слышу свой хриплый, захлебывающийся от эмоций и дороги голос то из Бурятии, то из-под Читы, то из Невады, то из Лисабона...

Все позади. Я дома. Ко мне миллион вопросов: где было самое экстремальное? какие дороги лучшие? какие планы?

Последние несколько тысяч километров, мечтая о финише, я и сам себя спрашивал: «Ну и что, Гейко? Зачем тебе все это надо? Тебе миллионы завидуют: за казенный счет прокатиться по миру, а ты каждое утро по часу плачешь, до тех пор пока твой больной позвоночник не встанет на место: ради чего? Ты заработал денег? Нет. Ни копейки. Свои потратил. Ты увеличил свой рейтинг? Тебе и прежнего хватало выше крыши. Тогда – ради чего?»

Может быть, для того чтобы понять главную ценность в жизни, с которой я и начал. Мне ее формулировали старшие товарищи, я кивал головой, но до меня она не доходила. И в тридцать лет. И в сорок. И даже в пятьдесят. А вот в пятьдесят восемь, после второй кругосветки, дошла.

Объехав дважды весь земной шар, я думаю, что понял истину, и хочу поделиться ей с вами. Многие из вас счастливы, но не знают об этом: самая главная ценность в жизни – это иметь свой дом. Где тебя ждут и любят.

А теперь – последние два дня кругосветки. Хельсинки – скромный город. Какие-то кварталы похожи на Питер, какие-то ни на что не похожи, только на Хельсинки.

Мне трудно было уснуть в ту ночь, я волновался перед встречей с Россией. Пришлось выпить снотворное. Наутро я шел по Хельсинки. Мне было трудно объективно воспринимать финскую столицу. Потому что уже на этой земле – Россия! Мой дом. Она совсем рядом, всего в двух часах езды. А там!..

Но – дорога домой, где она? Хельсинки город незнакомый, карта-то есть, но на ней не обозначена дорога на Санкт-Петербург. Какой номер, как ее искать? На мое счастье от вчерашней хмари не осталось и следа – ни облачка. Солнце взошло прямо перед окном моего гостиничного номера. Я посмотрел карту Европы – мне на северо-восток. Посмотрел на Хельсинки: туда, вдоль берега залива, – солнце должно светить в правое ухо, чуть сзади. И я рву. Гололед. Мои всесезонные колеса визжат на льду, финны проносятся мимо, клацая шипами. Ничего, доедем. Потихонечку. На трассе к Питеру я был уже через десять минут, вцепился в трассу и попер! Никакая сила не может меня с нее сбить.

Около ста километров с финской стороны очередь фур к российской границе. Это все из-за снегопадов. Господи, да дальнобои просто живут здесь! Бедненькие...

Погранпост российской стороны Торфяновка меня ждал: минуты заняло проникновение на родину. Только в окошке паспортного контроля получилась заминка.

– Вы когда из России выезжали? Почему нет выездной таможенной декларации?

Напрягши все остатки памяти, я вспомнил:

– Двадцать первого... сентября выезжал. А таможенную декларацию сохранить не получилось.

– А где вы выезжали?

– Паромом выезжал. Под Владивостоком есть такой поселочек, от... Забыл.

– А куда из Владивостока выезжали?

– В Корею. Южную.

– Ничего не понимаю. А машина? Вы откуда на ней едете?

– Из Москвы.

– Ничего не понимаю – это ваша машина?

– Моя. Но вы понимаете – кругосветка!..

Девушка-пограничник поняла все тогда, когда ей позвонил начальник: пропустить без досмотра! Но для верности она попросила меня предъявить мой «внутренний» паспорт. Пришлось долго искать в багажнике. Нашел. Предъявил. Свободен. Девушка-пограничник в зеленых погонах была, правда, обескуражена, но совершенно ошалевшей была очередь соотечественников, молчаливо слушавших наш диалог.

Вперед! Домой! И это уже Россия. Когда мимо проплыло скромное слово на синем фоне: «Россия», я не выдержал – рванул руку вверх и трижды прокричал: «Ура, ура, ура!! Я сделал это!» Через пять километров, у второго шлагбаума, с флагами «Авторадио» меня ждали. Я не разбирал лиц, имен. Я рванул к первому – это был сын. Мишка. «Папа!» – распахнул он свои крепкие руки. А я зарылся в его куртку. И долго не мог из нее вынырнуть: «Мишка! Мишка...»

А потом! Потом пошли километры по родной земле. По России. Женя Калугин, мой верный спутник по всей тяжелотрудной России, был тут же – ему не дали, ну не дали шенгенскую визу, и он не смог ехать со мной по Европе. Но он заслужил право закончить со мной это безумие под названием «Кругосветка „Авторадио“». И он сел за руль. Почему за руль? Да потому, что на заднем сиденье «Спектры» нашлась бутылочка роскошного французского вина. Это не считая, естественно, того ящика, который я сохранил невероятными усилиями для коллег по «Авторадио». И я ее открыл! Надо было снять стресс: «За Россию!» За Россию. За дом.

Встреча в Санкт-Петербурге – восторг! Наркоры, родные лица, наивные вопросы.

Жена прилетела с гастролей, рухнула в мой скромный номер – такая чужая, незнакомая, с новыми запахами...

А утром – на Москву! Семьсот километров национального позора под названием «Е-95» – и Тверь. А здесь!... Самовар, пирожки, еще родные лица, пресс-конференция в зале, забитом до отказа, прямой часовой эфир тверского «Авторадио», ужин – и спать, как можно раньше спать, потому что снегопад, потому что ждут нас на «Авторадио» к девяти утра. А значит, встать надо опять в половине четвертого...

Встали. Продрали глаза. Сын сказал: «Пап, я всего сутки с тобой, а уже с ног валюсь – как же ты два с половиной месяца?!»

Поехали. Гололед. Доехать во что бы то ни стало. Последние несколько километров из нескольких десятков тысяч самые опасные. Расслабляющие. Не расслабляться! Доехал.

Встреча. Какая? Фантастическая. Плохо помню. Помню, отвечал на вопросы. Правду. Помню, младший сын, Гришка, мелькнул в толпе встречающих. Я успел его поцеловать. И опять вопросы:

– Ваши планы? Вы бы поехали в кругосветку еще, в третий раз?

Отвечаю так, как сказал мой сын Мишка:

– В конце обеда есть не хочется. Если и поехал бы, то только за большие деньги.

– А зачем вы все это придумали и организовали?

– Только ради своих друзей, ради тех, кто меня слушает, ради форумчан сайта www.avtolikbez.ru Мне хотелось их прокатить по миру.

Все. Я – дома. Осмысления, выводы и анализ потом. Дайте выспаться. Целую всех. Спасибо всем, кто встретился на моем пути. От Москвы до Москвы. Через весь земной шар. Я люблю вас. Мы не прощаемся.

* * *

Итак, кругосветное автомобильное путешествие «Автоликбеза» с флагом «Авторадио» вокруг земного шара завершено. За 75 дней пройдено на колесах и по воздуху 44 тысячи километров, по дорогам 12 стран пройдено 29 тысяч километров. Из них по России, от Москвы до Владивостока, и до Сеула – 11 тысяч, по Соединенным Штатам Америки с запада на восток и с севера на юг – 13 тысяч, по Европе – 5 тысяч километров. 12 стран, 55 городов.

Я бесконечно благодарен моим спутникам и друзьям на разных этапах кругосветки: Евгений Калугин, с которым мне посчастливилось проехать 12 тысяч тяжелотрудных километров по России, научил меня терпимости и надежности. Впервые за 35 лет автомобильной жизни я мог спать на правом сиденье, когда Калугин сидел за рулем. Но когда на границе Финляндии и России Женя сказал: «Юрий Васильевич, в Санкт-Петербурге „Спектре“ пора поменять масло в двигателе», я понял, что Женя Калугин уникальнее, чем я себе представлял. Спасибо тебе, Женя! Я проеду эти 800 километров до Москвы без замены масла.

Мой старый друг еще по «Комсомолке», Сергей Кожеуров из «Новой газеты», с которым мне посчастливилось проехать 13 тысяч километров по США, подтвердил, что «старая гвардия» не ржавеет и никогда не сдается: провести две ночи подряд за компьютером, не спать и ехать дальше, как он, я, наверное, не смог бы. Проехать после полубессоной ночи за световой день 1200 километров по США и поставить тем самым рекорд кругосветки – может, я и смог бы, но его поставил Кожеуров. Спасибо тебе, Сергей!

«Сам себе режиссер» – Алексей Лысенков за 5 тысяч километров колесной совместной американской жизни научил меня видеть вокруг немного больше, чем можно увидеть просто глазами: я словно бы обрел зоркость телекамеры. «Едрена вошь! Ради этого стоило лететь 14 тысяч километров!» – никогда не забуду его раскинутых рук и этого лысенковского восторга от потрясающего хайвея номер 70 на куске от Грин-Ривер до Денвера. Алексей сумел научить меня и английскому языку, представьте! Тому необходимому английскому, всего 15 слов которого позволяют решать почти все проблемы. Я панически боялся отлета Алексея на Родину. Но стоило ему улететь, как я... заговорил по-английски. С лысенковским акцентом!

Наши «колеса» под названием «КИА-Спектра» отечественной, ижевской, сборки за 29 тысяч километров кругосветки ни разу не подвели. Ни разу. И первое, что я сделал после торжественного финиша у «Авторадио», – я поцеловал «Спектру» в грязнущий капот.

Но что, как говорится, в «сухом остатке»? У меня и у вас, моих слушателей?

У меня – окрепшее, закалившееся чувство дома, Родины, России. У меня – гордость за ту «фирму», где я работаю, за «Авторадио», которое слушают миллионы по всему земному шару. У меня – около двух сотен новых телефонов в записной книжке. У меня прибавилось настоящих друзей в Америке, Франции, Германии, Финляндии. Наверняка есть и такие, о которых я еще не знаю, но они станут моими друзьями.

Но главное – у меня резко прибавилось «вас» – радиослушателей, и грядет трехмиллионный посетитель сайта www.avtolikbez.ru, просуществовавшего всего полтора года. А это уже ваш «сухой остаток». Это значит, что вам – огромному большинству – была интересна наша кругосветка.

У меня самые яркие впечатления остались от Соединенных Штатов Америки. От мощи и богатства этой страны. От ее великолепно отлаженной государственной машины. От ее потрясающих пейзажей. У этой страны есть, конечно, свои проблемы, и они немалые. Но оставим их для политологов и специалистов...

Прошло три дня с окончания кругосветки. Два из которых я отсыпался, выключив все телефоны. А на третий – шквал звонков. От друзей – это понятно, все поздравляли с тем, что ехал, работал и в конце-концов доехал. И второй шквал звонков от СМИ. Американская радиостанция хочет интервью, немецкая газета недоумевает, как я ее проскочил, журнал, газета, телеобъединение и несколько региональных газет: «Мы хотим опубликовать ваши путевые заметки! А книга о кругосветке будет?»

Не знаю, будет ли книга. Потому что в моей жизни книги не пишутся – они случаются. Я никогда не писал книг по заключенному договору. Я всегда жил, накапливал опыт этой самой жизни, писал о ней в газетах, делал передачи на «Авторадио», а потом мне звонили издатели и предлагали объединить публицистику в книгу. Книги – верстовые столбы моей шестидесятидвухлетней жизни.

За вторую ее половину я дважды обогнул земной шар – на колесах. Проехал с пробегом «Авторадио» от Владивостока до Москвы и от Москвы до Мурманска. А сколько всяких других автопробегов было!.. Проплыл половину земного шара на контейнеровозе от Гамбурга до Сингапура и Гонконга. Исколесил СССР и Европу, и проще назвать страны и регионы, где я не был, чем перечислять те, где побывал.

А зачем все это? Не только затем, чтобы путешествиями удлинить жизнь, как советовал великий Пржевальский, но и затем, чтобы иметь право что-то сказать вам, что-то посоветовать вам – миллионам радиослушателей в своих «Автоликбезах». И об этом «чем-то» я должен узнать не с чужих слов, а на собственном опыте.

Я хотел доказать прежде всего самому себе, что «Автоликбез» – мощная, живая программа, а ее ведущий еще на что-то годен.

Не думаю, что для вас главным в моем кругосветном путешествии была документальность информации и точность цифр. Я мог в чем-то и ошибиться. И ошибался, знаю. Но думаю, что главным были все же эмоции человека привычного и знакомого, человека, которому веришь. И я их постарался передать, как мог.

И еще. Мир огромен и прекрасен. И Россия – не самая его совершенная часть. Но самая любимая.

Друзья мои, не стоит пинать Родину за то, что она не лучше, чем вам хотелось бы ее видеть. Чем те страны, которые вы проезжали, в которых побывали, о которых слышали. Стоит понять, что она такая, какой ее поставила в этот мир История. Что ее недостатки – объективны. А поняв это, засучить рукава и навести в доме порядок.

На сим кругосветка закончена. Продолжаем жить дальше нашими российскими проблемами, вникаем в них. Вся кругосветка, вся ее хроника, доступна на сайтах www.avtoradio.ru www.avtolikbez.ru.

Удачи вам, дорогие друзья, на дорогах страны и мира, горящих вам глаз и жизненных сил! Пусть вас любят и всегда ждут!

Л