— Мужики, ладно вам хорохориться, — сказала Нина. — Кто будет кофе, кто чай?
За чаем перешли к главной теме.
Дудинскас осторожно поинтересовался, как на самом деле идут дела.
— Эту акулу мы на самом деле свалим, — Столяр говорил все так же убежденно.
— Ежегодно в мире убивают сто миллионов акул. И, как видишь, их количество не убывает.
— Откуда ты знаешь? — заинтересованно спросил Столяр.
— Как-то по радио услышал... — Дудинскас помолчал. — Дело в общем-то нехитрое. У нас ведь все натренированы на истребление акул... Симона Позднего свои же и завалят — сразу, как только он приблизится к вершине.
— С Поздним отдельная история. Он весь разобижен, ему во всем мерещатся козни и подставки. Узнав, что хлопцы из Народного фронта собирали подписи для обоих кандидатов, тут же потребовал, чтобы они вообще прекратили агитацию... Этого еще никто не знает, но свою кандидатуру он решил снять.
— На Симона похоже... Но неужели ты действительно представляешь себе Чирика в роли главы государства? С его бухгалтерским прошлым и нулевой харизмой?
Столяр оценкой заинтересовался. Дудинскас рассказал.
— Приехал в Дубинки, внимательно все обследовал, осмотрел. На лице, что называется, ни один мускул не дрогнул. Надулся, как индюк. Я, говорит, финансист, вот вы мне и скажите, где здесь прибыль. С тем и укатил.
— Может, и неплохо, когда в человеке есть свой стержень?
— Это ты Юрке Хащу расскажи, про стержень. У него, как у режиссера, есть забавное пластическое наблюдение, точно по теме. Когда твой Чирик, принимая делегацию, идет рядом с китайцем, он становится китайцем, даже раскланивается так же. С турками он уже турок, не хватает только чалмы... Хащ подметил, что такое хамелеонство присуще не только «новым банкирам», но и вообще людям, выскочившим на не свойственную им орбиту. В театре они начинают вести себя, как театралы, на приеме — как дипломаты, оказавшись рядом с монголом, он уже монгол... Но исполняют все приблизительно с таким же умением, как девица-девятиклассница изображает из себя опытную проститутку. Делает при этом все, что, как она считает, та должна делать. Получается смешно, особенно тому, кто видел проституток.
Столяр засмеялся. Бросил на гостя изучающий взгляд:
— Жестокий вы, художники, народ. И взгляд у вас безжалостный. Но точный... Жаль, Виктор Евгеньевич, что вы лично уже спеклись. И не приходится рассчитывать на вашу помощь... К слову, и на Чирика уже тоже не приходится рассчитывать. По имеющимся у нас сведениям, в ближайшие дни на него наедут по финансам.
Такие слухи и до Дудинскаса дошли. Батька потребовал от прокуратуры начать расследование по какому-то миллиону долларов, который, будучи банкиром, Чирик будто бы перечислил иностранной фирме, исчезнувшей с концами. Поговаривали, что как раз на избирательную кампанию Всенародноизбратого и был истрачен этот миллион. На правду походило, но, услышав эту версию от Мальцева, Дудинскас съехидничал:
— А что, у самого Чирика нельзя об этом прямо спросить? Вы же одна команда...
Но если не Поздний, если не Чирик, тогда кто? И каким образом? Что-то Столяр не договаривает, что-то темнит.
Дудинскаса интересует фабула, развитие замысла, поворот сюжета. Какова схема, если она, конечно, есть?
— Схема у меня есть, — сказал Столяр достаточно твердо. Но уже позвонили в дверь, уже топтались в прихожей какие-то люди. — Что же ты раньше об этом не спросил?! — Виктор Илларионович изобразил досаду. — Чего сразу не сказал, что об этом пойдет речь? А у меня тут встреча назначена. — В комнату уже заходили. Дудинскасу показалось, что Столяр даже рад возможности отложить разговор. — Давайте так... Завтра... Нет, в среду, я вам позвоню и заеду сам. Поговорим об этом подробнее. Ваши советы, ваш опыт и пристальный взгляд нам нужны...
В среду Виктор Илларионович позвонил точно в назначенное время. Сославшись на занятость, извинился и встречу отложил. Сговорились на днях созвониться...
Но не созвонились и не встретились.
И потому, что Столяр не зашел, точнее, даже потому, что позвонил при такой занятости удивительно вовремя, Дудинскас понял: никакой схемы, никакого ясного плана у него нет...
Виктор Столяр отчаянно блефовал. Вопреки логике и здравому смыслу...
Что позднее и подтвердилось. И тем, как повел себя Симон Поздний, со всеми разругавшись и таки сняв в последний момент свою кандидатуру, и тем, сколько помоев оппозиционеры друг на друга вылили, и тем, как дружно набросились потом на Столяра, вынудив его снова хлопнуть дверью, теперь уже партийной. В газетах по этому поводу писали: «Член политсовета "Гражданского согласия" Виктор Столяр, не выдержав обвинений в фальсификации им результатов голосования, покинул зал заседания». В одной из газет кто-то из его соратников оправдывался: «Я указал ему на крупные недостатки в работе, правда, в грубой форме. Он обиделся и бежал немного капризно».
Несколько месяцев спустя Дудинскас, уже снова публицист, работая по заказу Мальцева над статьей, подводящей итоги альтернативных выборов, написал:
«Обладая аналитическим умом и способностью просчитывать ситуацию, Виктор Столяр добился не только главной цели кампании (пропагандистский успех), но и запланированного побочного эффекта: вскрытие противоречий внутри оппозиционного блока».
Публиковать статью он не стал и даже в редакцию не отнес. По той причине, что вовсе не был уверен, действительно ли Столяр добивался такого результата.
Но добился. Противоречия вскрылись, он остался на поле брани один.
То, что его недолюбливают, Столяр и раньше знал, постоянно ощущая, что ему не верят, завидуют его растущей популярности, злорадствуют по поводу любой неудачи. Но, как и всякий одержимый человек, готовый в стремлении к цели выполнять любую неблагодарную работу, он полагал, что вправе рассчитывать на поддержку партнеров. Хотя бы вначале. Что потом — будет видно, потом разберемся, всегда можно разобраться... Сейчас главным было убрать Батьку. Пусть не сразу, пусть сперва только расшатать здание, выстроенное Всенародноизбранным за пять лет правления, напугать его хозяев, спровоцировать их на дурацкие поступки, воспользоваться смятением обескураженного противника... И выиграть, умело и точно проведя партию.
Неудача с выборами развеяла последние иллюзии и показала: рассчитывать не на кого. Никакого единства «в рядах оппозиции» нет, ни о чем нельзя сговориться. Каждый по-прежнему готов признавать только свои планы и ценить только себя. Каждый тянет одеяло в свою сторону.
...Знакомые мотивы. Накануне еще первых, как их называли, демократических, выборов в Верховный Совет Дудинскас, кандидат от Народного фронта, к своему удивлению, увидел, что Симон Поздний сражается за депутатский мандат в гордом одиночестве. Так и ходит вечерами по квартирам окраинного микрорайона, расталдычивая свою программу впервые его увидевшим и никогда про него не слыхавшим жильцам. Даже листовки не только сам пишет, размножает, разносит, но и расклеивает.
— А где же твои соратники? — спросил Дудинскас.
— Они временно не соратники, — мрачно и плохо скрывая досаду, сказал Поздний. — Они такие же кандидаты, как и я.
Незвано заявившись на заседание штаба Народного фронта, Виктор Евгеньевич разразился пламенной речью.
— Неужели вы не понимаете, что в случае провала Симона все ваши победы, вместе взятые, не стоят ломаного гроша? — взывал он, не обращая внимания на протестующие жесты смущенного Позднего.
Пристыженные сотоварищи надулись, но все же постановили, что каждый со своей группой поддержки хотя бы день оттрубит в б круге лидера.
После заседания Дудинскас, как часто бывало, подвез Позднего домой. На прощанье Симон с необычной теплотой пожал ему руку:
— Дзякую. Хлопцы у меня хорошие, но без подсказки многого пока не понимают... Не знают правил.
«Хлопцы» выросли и в подсказках уже не нуждаются. Но что за порядки такие, где каждый думает только о себе! И никому нет дела до остальных. Разумеется, до поры: всякого, кто высунулся, свои же утопят в помоях.
Оставшись один, устно и печатно оплеванный, раздосадованный результатом, сведенным на нет стараниями соратников,. Виктор Столяр не собирался отступать.
Хочешь не хочешь, но против реальности не попрешь, и любые завистники вынуждены были признать, что избирательная кампания выдвинула его в лидеры.
В опальном Верховном Совете его единогласно избрали исполняющим-обязанности председателя. При всей виртуальности статуса это открывало какие-то перспективы, тем более что руководители оппозиционных партий, пусть под его нажимом, скрипя зубами, согласились делегировать Верховному Совету полномочия по ведению переговоров с властями, начатых под эгидой международной консультативно-наблюдательной группы.
Формальный лидер... Было ли это частью его плана, или просто так выстроился сюжет? Была ли у него вообще какая-то схема? Они так и не встретились. Виктор Илларионович был настолько упрям в своем одиночестве, что в чьей-либо поддержке, похоже, не нуждался.
Дудинскаса это даже не огорчило: почувствовав, что Столяр блефует, он сразу утратил к истории интерес. Голая политика его давно не занимала. Что до переговоров с властями, то никакого практического смысла в них Виктор Евгеньевич не видел, никакой пользы от них не ожидал... И снова — в который раз! — он потянулся к чемоданам. Надежды на перемены не оставалось, по крайней мере до той поры, пока в политику не придут свежие силы.
свежий ветер
Дудинскаса и раньше довольно часто спрашивали, что будет, как дальше жить.
Начальники, с которыми он немало общался, ответ знали всегда. Их дети учили английский. Не случайно, как только началась перестройка, труднее всего стало поступить по специальности «история и иностранный язык». Не в иняз — там учиться тяжело. А здесь — и видимость образования (история), и язык, то есть возможность от этой непонятной истории, которая каждый год меняется,