— Э-э но…
— Ничего страшного. Я хочу посмотреть, как учителя России видят преподавание своего предмета и, если так будет возможно, вывести некоторые закономерности.
Заявление Василия для директора было настолько неожиданным, что он на минуту потерял дар речи.
— Но зачем это надо? — изумился он наконец найдя что сказать. — Может быть это поручить нам? Мы, так сказать, уже знаем. Вы нам только объясните что сделать!
— К этому тоже дело идёт. Но для того, чтобы выработать рекомендации, мне нужно составить представление о том, как видят учителя преподавание. А после, уже со всеми вами обговорим как это же сделать лучше.
Видимо предположив самое худшее, что ищется повод его уволить, директор испугался. Так что Василию пришлось его успокаивать.
— Да что вы в самом деле?!! — примиряюще начал Василий. — У нас, точнее у меня на родине, эта процедура самая обычная. Моя цель не карать, а научить вас этому. Как анализировать, как делать нужные выводы для себя, и как, применять в деле. Но для того, чтобы начать мне нужно знать с чего начать.
Препираться с перепуганным директором пришлось долго. И видно его успокаивающие речи Василия не очень убедили. Но главное для самого Василия было то, истинную цель вот этого «изъятия» удалось скрыть.
Да, он предполагал в будущем что-то начать «изобретать» гимназией. Нужный пакет документов был уже «подшит» в особой папочке и ждал своего применения. А тут случай совместить «нужное с необходимым».
Когда Григорий по какой-то необходимости прибыл на яхту то первое что он услышал был «рёв радостного бабуина» разносившегося по коридорам. Сильно заинтригованный он поспешил в Лабораторию яхты из которой все эти дикие звуки доносились. Вообще Лабораторией с некоторых пор начали называть одну из кают, где находились разнообразные копировально-печатные устройства, а также терминал, по которому выводились произведённые механизмами яхты вещества.
В ней он застал Василия, с энтузиазмом скачущего вокруг стола, на котором были разложены листы, исписанные мелким почерком. Причём, что характерно, Василий был в лабораторных перчатках, а листы очевидно брались только пинцетом.
— Чё за шум и дикие крики? — вопросил Григорий у брата.
— Ты гля, что я тут нарисовал! — тут же пригласил Василий братика к столу. — Только руками листы не трогай!
— Рукопись? — удивился Григорий, приглядевшись. — И кого ты ею собираешься «разводить»? Я не ошибся предположив что их ты «нарисовал»?
— А ты приглядись, что там написано.
Григорий пригляделся. Почерк был обычный, аккуратный и, как полагается в нынешние времена с полагающимися ятями и прочими атрибутами. Но вот текст… На глаза попался лист с неким перечислением. Григорий прочитал.
1. Сатана олицетворяет потворство, а не воздержание!
2. Сатана олицетворяет жизненную суть вместо несбыточных духовных мечтаний.
3. Сатана олицетворяет неосквернённую мудрость вместо лицемерного самообмана!
4. Сатана олицетворяет милость к тем, кто ее заслужил, вместо любви, потраченной на льстецов!
5. Сатана олицетворяет месть, а не подставляет после удара другую щеку!
6. Сатана олицетворяет ответственность для ответственных вместо участия к духовным вампирам.
7. Сатана представляет человека всего лишь еще одним животным, иногда лучшим, чаще даже худшим, чем те, кто ходит на четырех лапах; животным, которое вследствие своего «божественного, духовного и интеллектуального развития» стало самым опасным из всех животных!
8. Сатана олицетворяет все так называемые грехи, поскольку они ведут к физическому, умственному и эмоциональному удовлетворению!
9. Сатана был лучшим другом Церкви во все времена, поддерживая ее бизнес все эти годы!
— Итить, твою налево!!! — изумился братец. — Ты чё решил тут Сатанизм срочно ввести? И нахрена?!!
— Гы-гы! Ты сам ни хрена не понял! — сияя довольством как кот объевшийся сметаной заявил Василий.
— Очевидно что ни хрена. Поясни.
Василий ещё больше оскалился.
— Ты помнишь того жирного попа, которого мы сплавили в монастырь?
— А как же! Особенно способ! Но причём тут он? А! Кажется дошло… Ты что-то задумал сделать и с этим… который на Ольгу бочку катит?
— Ясное дело!!!
— Но причём тут Сатана и Сатанинская библия? Это ведь из неё? — Григорий осторожно указал на лежащий перед ним лист, который только что прочитал.
— Из неё, из неё! Только ты тупишь брат!
— Да уж! Куда нам, «сапогам»! — ядовито заметил Григорий. — Давай колись, что удумал.
— Фу! — сморщился Василий. — на тебя среда определённо плохо влияет. Тебе явно надо слегка поменять обстановку и круг общения.
— Ага. Вот в Трансвааале и сменю «и обстановку и круг общения». А ты сам не тормози и давай рассказывай.
— Ну ты же сам догадался. — неуверенно заявил Василий.
— Возможно!
— Ёлы палы! Короче! Подумай, что будет с челом, у которого Охранка или ещё кто из таких же структур найдёт вот эти тексты? Особливо, если сей чел будет являться как бы наделённым саном?
Григорий хищно оскалился, цыкнул и ответил.
— Да песец ему будет!
— Вот и устрой! Этот песец.
Григорий скептически посмотрел на Василия.
— А где твоя «гуманизьма»? — ядовито спросил он. — Ведь беднаго попика не просто линчуют, а и на костре спалить могут! Как ты мне недавно говорил, «прецеденты были»!
— А и хрен с ним!
— Ага-угу! А кто-то недавно так мне пенял, что я типо очень кровожадный!
— Да с такими как этот поп поведёшься… кровожадным станешь!
Григорий бросил скептический взгляд на Василия. Но тот аж подпрыгивал от энтузиазма. И этот энтузиазм он изображал всегда, когда у него что-то получалось особо замечательно. И это стоило бы выяснить отдельно. Заодно и братцу польстить. Погладить так сказать, по шерсти.
— И как ты это всё сделал? — спросил Григорий кивая на листы.
— Да вот взял за образец то, что сам поп написал. У нас. Удостоверился, что это именно он писал собственноручно, чтобы исключить варианты и далее… Далее притащил в копировальню… Ну ты знаешь, что аппарат может у нас любую денежку откопировать до последней молекулы. Вот я его и запряг. Правда, сначала снял отпечатки пальцев и ладоней, что на бумаге остались, сделал полную карту этих отпечатков. После загнал в комп все образцы писанины и по образцу Антона Лавея собрал все эти листики!
— То есть, это реальная местная бумага, реальные местные чернила, реальный почерк попа, да ещё его же отпечатки пальцев на бумаге выполненные его же потом? Ведь ты «по молекулам собирал»?
— Истинно так! — гордясь работой воскликнул Василий.
— Ну ты зверь, братец!
— Теперь тебе осталось лишь подбросить сие «произведение искусства» в нужное место в нужное время и так, чтобы этот хмырь не отвертелся!
— Эк он тебя достал!
— Можно подумать он тебя не достал! Особенно Ольгу!
— Н-да! Ольгу эта скотина образцово достала! И, представляешь, до сих пор достаёт! Даже внушение от Натин не помогло. Одни отстали — другие на их месте появились. В большем количестве.
— Это стоило предвидеть. И если за этим мурлом стоят некие… то…
— А стоят ли? — скептически заметил Григорий.
— Есть соображения?
— А то! Суди сам: Вообще на местах по идее никакая падла не может вякнуть и слова против инструкций, спускаемых сверху. И это во-первых. Во-вторых, если за попиком стоят серьёзные силы, то это по «во-первых» могут быть только Святой Синод или вышестоящие «святые отцы». Подобные наезды со стороны ОФИЦИАЛЬНОЙ церкви возможны только по прямому приказу обер-прокурора Святого Синода. Вернее сделанному им «тонкому намёку» в Синоде. А сам Обер-Прокурор подчиняется напрямую Императору. Но если так, то вся эта возня выглядит как чистейший идиотизм. Им легче просто учинить нам во всех церквах анафему и дело закрыть. К тому же, как я выяснил, в вышестоящих сферах, нами кроме парочки особо ретивых никто не интересуется. И вообще ни сном, ни духом. К тому же, у этой парочки, каких-либо серьёзных выходов на обер-прокурора нет. Я выяснил. Следовательно, всё происходящее, все эти гнусные наезды на Ольгу и мелкие шпильки в сторону порядков в нашей гимназии лишь мелкая самодеятельность по отношению к одной бабёнке, да ещё находящейся в ведении конкретного прихода. А это уже не уровень обер-прокурора, а уровень ПРИХОДСКОГО священника, который вознамерился «заблудшую овцу вернуть на путь истинный». Попутно надув своё ЧСВ[56] плюс продемонстрировав перед вышестоящими «рвение».
Василий скептически посмотрел на разложенные листы. По его виду можно было судить, что он резко охладел к идее подставить попа.
— Но-но! — заметив колебания Василия, пресёк братец. — Твоя идейка, скажу честно, просто супер! Мы тут не одного, а сразу нескольких «зайцев» отстрелим. Так что неча!
Василий вопросительно посмотрел на ухмыляющегося Григория. Но тот делиться задумками как обычно не спешил.
— Короче увидишь!
То, что попик любитель хорошо выпить и не менее хорошо закусить, знали все. Собственно среди них тех, кто этого дела не любил почти не водилось. О пышных застольях святых отцов с не менее обильными возлияниями в народе слагались легенды, а великие художники писали большие полотна на эту тему.
Так что на счёт того, что попик клюнет на дармовую выпивку, Григорий не сомневался. В чём он сомневался, так это в том, сможет ли он сыграть нужную роль до конца, и, что уж совсем архиважно — вовремя исчезнуть с глаз долой всех, кто там присутствует, чтобы не попасть в загребущие руки полиции. Или, тем более, Охранки. А последние, в случае успеха «предприятия» на «сцене» просто обязаны были появиться. Итого, как в том знаменитом фильме: «Что в нашем деле самое главное? Вовремя смыться!».
Но до того, как организовывать его «попойку», точнее откровенное спаивание, Григорий нанёс визит ему на хату. При этом он впервые использовал функцию, которую братик показал на защитном костюме — голограмма лица.