Однако живёт же здесь эта немчура! «Орднунг» чувствуется везде. Это не в нашей Рассее-матушке! Тут все чуть ли не строем ходят. И даже вот эта «Матрёна» припёрлась как по часам. Ровно в то самое время, что вчера и позавчера.
Савелий прильнул к оптическому прицелу и посмотрел через него вдоль улицы.
Полицай, стоявший далеко у перекрёстка удостоил медленно тащащиеся по улице фургоны только одного взгляда и теперь вообще стоял к ним задом. Да и случайных прохожих в это время было — еле-еле. Пальцев одной руки хватит пересчитать. Это хорошо.
Савелий дальше пробежался взглядом по окнам и чердакам окружающих зданий. Также как учили. И там тоже ничего подозрительного видно не было. Даже окна плотно закрыты.
Меж тем, два фургона таки дотащились до того места, где предстояла высадка. Синхронно к нужной двери подошли двое и постучали. Дверь открылась почти сразу.
Что было дальше с открывшим видно не было. Но двое, стоявших у двери тут же исчезли с улицы. Только через мгновение один из них высунулся в открытую дверь и махнул рукой. Немедленно, из фургонов посыпались бойцы. Все в матерчатых масках, плотно закрывавших лица, но оставляющих только отверстия для глаз и рта. Издали если смотреть, то не различишь этого. Маски были телесного цвета. Так что если какой обыватель случайно бы увидел их — а фургоны стояли так, чтобы видно было как можно меньшему количеству людей вдоль улицы — то подумал, что это опять студенты что-то чудят.
Несколько секунд и вся орава втянулась внутрь здания. Оставив снаружи всё того же господина в сером сюртуке, как бы невзначай, для отдыха от жары прислонившегося к газовому фонарю, и как хорошо знал Савелий, пару бойцов в самих фургонах.
Всё десантирование было выполнено настолько быстро и бесшумно, что полицейский на перекрёстке даже задницу не почесал. Только раз лениво и искоса глянул на стоящие фургоны и продолжил созерцать пивнуху, что была от него метрах в тридцати дальше по улице.
И снова тишь и спокойствие.
Савелий знал, что такие же как он снайпера, сидят в других точках. Одну даже он видел со своего насеста. Но, как положено, своего напарника на том месте он не увидел. Тот тоже маскироваться умел. И если даже его увидит, то только тогда, когда он откроет стрельбу. А так даже бликов от объектива ни разу не мелькнуло.
Меж тем в самом здании, «Общество Гобино» собиралось на своё очередное торжественное заседание. С чем были связаны торжества — уже было не важно. Потому, что оно было последним. А то, что оно последнее, ясно дело, никто из сидящих и не подозревал.
Председательствующий Людвиг Шеман как раз поднялся, чтобы поприветствовать собравшихся, но тут открылась дальняя дверь, ведущая в зал и вдоль стены мягко и почти бесшумно ступая, пробежала группа людей в масках.
Председатель уже привык к тому, что студенты могли выкинуть нечто эдакое. Но такой маскарад был впервые. И к чему он был, — совершенно непонятно. Ведь просто пробежали и скрылись. Однако, из приоткрытой двери послышались какие-то хлопки. Похожие на хлопок пробки вылетающей из бутылки шампанского. И, что понял председательствующий, его речь сбили. Прервали. Это был уже серьёзный непорядок. Поэтому отложив в голове на будущее поднять вопрос о хулиганствах в университете.
Шеман тяжко вздохнул, собираясь с разлетевшимися мыслями. Настрой был явно сломан. Тем не менее, надо было начинать. А раз так, он прибег к старому приёму, который давно использовал в таких случаях — отметить досадные помехи, попутно собравшись с мыслями, и после плавно перейти к повестке дня. Но не успел.
Снова открылись двери. На этот раз уже с обеих сторон. И в каждую рысью вбежало около тридцати личностей в масках. А в руках у них были… явно не хлопушки. Причём эти «не хлопушки» выглядели очень странно. На каждом стволе красовалась некая толстая труба непонятного назначения. К чему эта труба — он не успел сообразить. Так как раздался хлопок и девять грамм свинца вынесли ему мозги.
Никто из собравшихся закричать не успел. Многие не успели даже вскочить со своих стульев. Ворвавшаяся группа действовала слаженно и слишком быстро, чтобы дать возможность кому-то даже рот открыть. И уж то, что никто не собирался никого миловать или брать в заложники — тоже.
Была обычная бойня. Впрочем не совсем обычная, ибо происходила чуть ли не в центре немецкого города Геттинген. В знаменитейшем на всю Европу университете. Кто успел полечь в этой экзекуции только предстояло узнать. Из некрологов. Но уже в самом конце, кроме председательствующего был опознан ещё один труп.
Как раз каждый из боевиков, проходил ещё раз по лежащим и простреливал им головы. Для надёжности.
В этот момент их главного заинтересовал труп, лежащий в первом ряду. Прямо напротив места председательствующего.
Он перевернул его и прежде чем окончательно прострелить ему голову, прервав предсмертные мучения, внимательно вгляделся ему в лицо.
— Хьюстон. Стюарт. Чемберлен! — по слогам выговорил командир. И выстрелил тому в лоб.
— Кто? — тихо поинтересовался рядом стоящий боевик с ещё дымящимся стволом.
— Потом. — кратко ответил командир и обозрев поле боя жестом отдал команду на эвакуацию.
Но всё равно, прежде чем убраться, командир вытащил из-за пазухи небольшой прибор со сверкающей большой линзой и медленно обвёл ею картину побоища. Тщательно избегая попадания в объектив всё ещё находящихся рядом бойцов.
Потом прошёл к месту председательствующего. Также провёл объективом по местам где валялись председатель и его приближённые. И как закончил, бросил на труп Шемана небольшой клочок бумаги. Только после этого, сорвавшись на лёгкий бег, он последовал за остальными.
А на улице тем временем, продолжалось сонное брожение немногочисленных горожан и студентов. Всё тот же одинокий полицейский, созерцал пивнуху, в которой сегодня чего-то там то ли праздновала, то ли просто наливалась пивом бравая компания местных студентов. Так что тихое появление странной группы в масках, также прошло мимо его внимания. Тем более, что фургоны стояли так, что особо-то и видно не было как те выбегают из дверей и как-то слишком уж упорядоченно — видно долго тренировались — исчезают внутри.
Савелий, застыв с винтовкой, смотрел поверх оптического прицела, как группа ловко запрыгивает в фургоны, помогая друг другу для ускорения посадки.
Последним появился командир.
Глянул в сторону господина в сером сюртуке, всё так же подпирающего плечом фонарный столб. Тот незаметно для окружающих показал большой палец.
Командир махнул рукой и тут же быстро запрыгнул в первый фургон. Это был сигнал к отходу.
Савелий выдохнул. И спокойно приступил к обратной разборке своей винтовки, в то время как его напарник «Студент», к разборке нагромождения мебели что они соорудили для удобства стрельбы.
Через пять минут в комнате всё стояло так, как и было до.
Оставалось лишь тихо попрощаться с хозяевами и отбыть восвояси.
А на улице всё так же царила тишина летнего полдня. Трупы ещё никто не обнаружил. Да и долго ещё не обнаружит. Ведь никакого шума, криков и, тем более, выстрелов, никто не слышал.
Трупы обнаружили весьма нескоро. Первыми забили тревогу слуги убиенных господ. Те не вернулись домой. После родственники, также не привыкшие к тому, что обещавшие прийти к определённому сроку их родичи так сильно опаздывают.
После вспомнили, что по словам пропавших, должно было быть какое-то торжественное заседание «Общества Гобино». Они справедливо подумали, что торжественность могла сопровождаться и некими праздничными мероприятиями с возлияниями. Но и это было не похоже на причину отсутствия, так как опоздание было слишком большим.
И только после этого, наиболее шустрые из слуг двинули к зданию, где происходило то злополучное заседание.
Там странностей прибавилось.
Никто из дома не отзывался. Ни слуги, ни тем более, сами пропавшие. А двери были заперты. Все.
Пришлось звать полицию.
Полиция же долго выясняла обстоятельства, справедливо предположив, что собрание могло быть не в этом здании и насчёт пропавших господ зря беспокоятся. Но чем дальше развивались события, тем больше прибывала толпа из обеспокоенных родственников и слуг. Оценив масштабы, главный полицмейстер таки решил ломать двери.
А вот когда вломились… Плохо стало даже полиции.
Несмотря на то, что уже была глубокая ночь, на ноги подняли всю полицию города. Но даже эти сверхусилия ничего не дали.
Да, видели какие-то фургоны, подъезжавшие к зданию. Видели каких-то подозрительных (постфактум все подозрительные!) личностей в студенческих мантиях и капюшонах, надвинутых на глаза.
Да, были ещё целых шесть каких-то подозрительно иностранных типа, почти одновременно снявших три комнаты в трёх разных домах и съехавшие почти одновременно в тот самый день.
На этом все результаты расследования и закончились.
Попробовали выяснить насчёт того, не отбывали ли массово некие группы людей из города железнодорожным транспортом. Но это ночью выяснить уже не удалось. Однако утром некое подобие следа таки наметилось.
Да, отбывали какие-то люди явно не германской нации, в количестве то ли тридцать, то ли вообще пятьдесят человек. И отбыли не туда, куда весьма логично предположила полиция, а в прямо противоположную сторону — не к Швейцарской границе, а вообще на север!
Посчитав, что это та самая группа, что устроила бойню, полиция отчиталась и принялась составлять длинные отчёты. Положившись на своих коллег на севере страны, которые, по их мнению, легко поймают эту банду.
Как бы не так!
Их прихватили уже тогда, когда казалось бы подходил конец приключению.
Григорий, повернув группу на север, рассчитывал на то, что германская полиция не только, по неразворотливости, даст им фору в сутки на то, чтобы удрать. Но и им, поначалу, и в голову не придёт, что кто-то будет удирать именно на север.