Услышав слово «госпожа», волокита Ганецкий приободрился. Он уже слышал, что незадолго до прибытия самого Руматы, с его корпусом, в Трансвааль прибыла совершенно уж удивительная группа молодых дам из Петербурга. Как ему докладывали те, кто видел этих боевых дамочек, все они ходили до зубов вооружённые. Да ещё тем вооружением, что особенно удивительно, хорошо владели.
Не каждый день увидишь особу женского полу, кто хотя бы сикось-накось, умел стрелять из пистолета. А тут, как говорили вернувшиеся из лазарета раненые, не только стреляли изумительно метко, но ещё и махали холодным оружием как заправские бандитки.
Но главным было даже не это. Все они утверждали, что узнали из расспросов: эти дамы обучались у некоей особы, которую величали не иначе как Валькирия.
И эта «Валькирия» сейчас здесь?
«Впрочем, — как мыслил поручик Ганецкий, — С Руматы Эсторского это станется: привлечь к работе бешеных дамочек, и навострить их на разведку. Но те, о ком слышал, как утверждали, работают при лазарете… Выходит, их главная, которая Валькирия, принимает участие конкретно в разведке. Занятно!».
— И где её можно увидеть? — ещё больше заинтересовался Ганецкий. — Если не секрет…
— Там! — с апломбом заявил Котовский и указал пальцем в зенит.
— ?!!
— Валькирия же! — пожав плечами с видом знатока заключил Григорий Котовский, чем ещё больше ввёл в замешательство поручика.
А поручик тем временем вспоминал белый, ровный, как проведённый под линеечку след в утренних небесах. Тот, который он увидел впервые, когда они ещё сюда добирались. Когда были ещё в Гвинейском заливе. И тогда же он видел сверкающий в лучах утреннего солнца аппарат с треугольными крыльями на пике этого следа. Именно он его и чертил тогда в тёмно синих, утренних небесах.
Стремительно. Гордо. Уверенно. Немыслимо высоко.
Он помнил, как тогда его продрал мороз по коже.
А от осознания того, что вероятно эта же сила, но под именем Валькирии тут рядом, да ещё и помогает им!.. Ощущения были… странные. С одной стороны страх — ведь раз уже был свидетелем явления «пепелаца Древних». С другой — восторг, что эта сила сейчас над ним и помогает.
— И… Вы Её видели? — чуть придя в себя спросил Ганецкий.
— Ну… Раза два! — слегка для виду помявшись, соврал Котовский. — Мелькнула так… На фоне облаков.
Ганецкий тяжело выдохнул.
Котовский покосился на поручика.
— Я тоже видел! — глухо ответствовал поручик, продолжая разглядывать бронированный «самоход» англичан медленно ползущий по вельду. — Один раз, когда мы ещё плыли сюда. И это было… Потрясающе!
Не ожидавший такого ответа Котовский чуть не поперхнулся. Но посмотрев украдкой в лицо Ганецкого, понял, что тот не врёт.
— И как вы получаете от Неё указания? — с жаром поинтересовался поручик.
— По радио! — снова набравшись апломба бросил Котовский. — не далее как сегодня утречком депешу получили.
— Радиотелеграф? — переспросил Ганецкий, лишь наслышанный об «опытах Эсторских в области радиосвязи».
— Да не! — хохотнул Котовский. — Нормальным голосом. Смею заметить, командирша из неё ещё та! Это она нас так «завернула». С утречка пораньше.
— И вы… вы её слышали?! — подпрыгнул Ганецкий.
— Да как вас сейчас!
— По радио?!
— Дык Эсторские всем своим подразделениям такие радио выдали! — даже чуть-чуть обиделся Котовский на просквозившее недоверие в голосе поручика. — Там всё голосом идёт. Прям как будто человек тот рядом стоит. Настолько хорошо слышно.
— Обещайте мне, что дадите послушать это чудо! — с ещё большим энтузиазмом набросился Ганецкий на Котовского. — Особенно, когда Сама Валькирия будет говорить! Хочу лично услышать Её голос!
Котовский от такого напора слегка опешил. Пожал плечами для солидности и осторожно ответствовал.
— Конечно можно… Если, конечно, на очередном сеансе она нам указания давать будет.
— А она не всегда? — чуть разочаровался Ганецкий.
— Конечно! Сейчас чаще сам полковник нами управляет. Лично.
— Я буду надеяться! — погрустнев сказал Ганецкий.
Меж тем медленно ползущий по грунтовой дороге автопоезд англичан приблизился и можно было разглядеть некоторые подробности.
Впереди, пуская в небеса клубы дыма и пара, катил на широких зубчатых колёсах… иначе не скажешь, но… бронированный ящик. У этого «ящика» в прицепе была ещё тройка бронированных тележек.
Сам Котовский уже знал в подробностях об этом очередном «чуде техники супостата». Просвещал их всех, сам Румата Эсторский. И судя по тому, что видел сейчас Григорий Иванович, данный экземпляр мало отличался от описанных полковником.
Состояли же эти поезда из блиндированного автомобиля-тягача, трех блиндированных повозок и двух 150-мм артиллерийских орудий. Тягач, как утверждала разведка со слов Руматы, приводился в движение паровым двигателем мощностью 60 лошадиных сил. На нём имелся запас топлива — около 800 килограммов угля и 150 вёдер воды. Максимальная скорость не превышала 8 миль в час.
Собственно то, что они сейчас наблюдали, двигалось медленнее — со скоростью среднего пешехода. То ли берегли машину, то ли экономили топливо.
Машина со всех сторон была защищена шестимиллиметровыми листами хромоникелевой стали (кстати вес брони — 4,5 тонны), общий же вес бронированного тягача достигал 22 тонн. Ширина ведущих колёс, для повышения проходимости, составляла 61 см. На них также могли устанавливаться дополнительные съёмные зубья или резцы, которые на этом экземпляре машины были в наличии. Что не удивительно. Сезон дождей лишь недавно закончился, и не везде ещё хорошо просохла земля, чтобы вот таким машинкам можно было бегать как по мостовой.
Для самовытаскивания могла использоваться паровая лебёдка.
Блиндированные повозки, имевшие длину 4,5 м и около 2 м в ширину, могли перевозить до шести тонн груза. Внутри повозки устанавливалось артиллерийское орудие, ствол которого просовывался в специальную бойницу торцевой стенки.
Для стрельбы из винтовок и наблюдения служили отверстия в верхней части всех стенок, закрываемые блиндированными заслонками. Для погрузки артиллерийского орудия на повозку служили съёмные подставки, имевшие желобообразную форму для колёс и устанавливавшиеся наклонно у заднего конца, и паровая лебёдка со стальным тросом.
Тягач и повозки сцеплялись между собой специальными дышлами и имели автономные тормоза, что позволяло обеспечивать безопасность при крутом спуске.
Румата их ещё называл странно — бронеавтомобили.
Но то же Румата!
У него всё странно.
— А ведь вовремя успели! — заметил Ганецкий.
— Ещё бы не успеть, если Сама, целеуказание даёт! — фыркнул Котовский. — Она нам всю диспозицию доложила. И то, что в это же время, тех дол. в, которые должны были сопровождать автопоезд, наши на подходах отвлекли.
— Может и им тоже целеуказание Валькирия давала?
— Да наверняка! Вывела, так сказать…
— Но всё равно что-то странно…
— Чего?!
— Ну… Как-то очень уж нагло этот автопоезд…
— Ах э-это! — успокоился Котовский. — Во-первых, как говаривал Румата Эсторский, они слишком, это… самоуверенные. Привыкли, что их буры только из своих карабинов лупят. Вот и обнаглели… Вот!.. Во-вторых… Во-вторых, им ничего не остаётся, как двигать до того блокгауза. Надеются проскочить… А тут мы!
Чуть помолчали.
— О! Ща бахнет! — заметил Котовский и пригнулся.
«Бахнуло» знатно. Махина тягача, казалось, подпрыгнула наехав на мину и тут же скрылась клубами пара и дыма.
Подрыв на мине был сигналом для артиллеристов.
Не успели англичане прочухаться, как возле бронированных боков автопоезда взвились султаны взрывов. Артиллерия, до этого момента замаскированная, открыла стрельбу на поражение. Благо место уже было пристрелянным.
Вскоре и от остальных бронированных повозок полетели клочки.
Особо удачный выстрел подбросил трубу тягача, и она кувыркаясь, со шлейфом дыма, отправилась в полёт.
— Люблю запах пороха по утрам! — с видом эстета сказал Котовский фразочку, беззастенчиво стянутую у шефа. Благо Ганецкий её наверняка ранее не слышал. — И как красиво труба от того бронеавто полетела! Видели?
— М-да! Знатно раскурочили машинку. — хмыкнул Ганецкий. — Не бегать ей больше по полям Трансваалевским!
— Уж точно не соберут!.. Так! Сейчас ещё пара выстрелов и наш выход. Только выход типа «ноги в руки».
— Но а как же проверить? — кивнул Ганецкий в сторону весело горящего автопоезда. Ветер как раз утянул в сторону поднятую взрывами пыль и стал видна вся цепочка машин.
— А чего там вообще смотреть? Все расхреначили! — быстро окинув взглядом разбитый автопоезд, ответил Котовский. Пущай уже наши братья-буры там пошуруют. Может что найдут для себя полезного. А нам артиллерию сопроводить. Но вот пото-ом!
— Вы ещё не отказались от замысла того вояжа?
— А чё нам быкам?! — надулся от важности Котовский. — Наглость, это наше всё!
Ганецкий подёргал себя за кончик бороды и рассмеялся.
— Пожалуй я тоже с вами! Там и на моих форма как, найдётся?
— А вот это — не знаю! Сколько там от тех запасов осталось…
Возле разбитых вагонов автопоезда уже деловито шныряли всадники от буров. По активной жестикуляции их командира было видно, что они обсуждают. А обсуждают они вопрос как открутить одно из орудий, автопоезда, выглядящее целым, и как его утащить.
Время на это у них было.
Валькирия бдит в своих небесах.
По дороге мчалась во весь опор английская конница.
Ну… Так можно было подумать со стороны увидев бравых вояк в форме Королевской Конницы. Ганецкому даже пришлось слегка побриться, чтобы выглядеть как надо. Но тому, кто скакал рядом, таких жертв не требовалось. Казалось вся форма английского офицера, сидит на нём как родная, да ещё подчёркивает этим чистый подбородок, и аккуратные усики на круглом надменном лице.
Когда надо Котовский любил изобразить из себя «нечто такое» — надменное и спесивое. А так как обладал он врождённым артистизмом то и получалось у него это выражение лица, эта осанка и вообще образ «на пять с плюсом».