сть дюймов[12] – и длинноногий. Другому водителю, чтобы достать до педалей, придется двигать сиденье, то есть потом Джерому придется заново регулировать его под себя, а вдруг не получится отыскать прежнее положение – так, чтобы колени были чуть согнуты, а руки удобно лежали на руле? Схожим образом Джером привередничал и во всем прочем. Домой к себе он тоже никого особо не приглашал. И вовсе не потому, что не любил общаться. Общение он обожал, но ведь гости вечно всё хватают и потом ставят куда попало. Но больше всего его раздражало, что они ходят в его туалет. “Ничего не могу с собой поделать, – пояснял он. – Не люблю, чтобы другие испражнялись там же, где я”. Кэрис называла эту его брезгливость “обсессивно-компульсивным расстройством” и уверяла, что брат и в детстве был такой же.
Но его отношение к “мустангу” превосходило все диагнозы. Джером не любил, даже если кто-то занимал пассажирское сиденье, хотя для хорошеньких женщин охотно делал исключение. А поскольку Реймер к ним не относился, он поневоле заподозрил, что Кэрис выкрутила брату руку, чтобы заставить его поехать в больницу. Реймер на это надеялся, поскольку, если Джером сам вызвался его забрать, значит, Реймеру не показалось и Джером действительно в последнее время очень и очень странный.
Джером опустил стекло и, как обычно, предельно серьезно сообщил:
– Меня зовут Бонд. Джером Бонд. (Штука в том, что фамилия Джерома и Кэрис действительно Бонд.) Ты часом не истекаешь кровью? А то у меня сиденья из натуральной кожи.
Реймер не двинулся с места.
– Садись уже.
– Я подумаю.
– Вот в чем твоя проблема, – сказал Джером. Он, как и сестра, слишком часто рассуждал о проблемах Реймера. – Лучше истребить эту привычку в корешке, кореш. Если в таком возрасте начать задумываться о том о сем, без опыта и должного руководства, неизвестно, к чему это приведет.
– Я сказал Кэрис, что пристрелю тебя на месте, если ты только явишься, и что ты делаешь?
– Да, но, видишь ли, я тебя опередил.
Левой рукой в водительской перчатке без пальцев Джером сжимал руль. А когда поднял правую, Реймер увидел, что Джером держит револьвер. Реймер вздохнул. Это, конечно, шутка, но, по мнению Реймера, слишком уж часто Джером расчехляет оружие. Разумеется, он никогда ни в кого не целится, предпочитая классическую позу Джеймса Бонда – дуло вверх, – и все равно ему словно нравится напоминать окружающим, что он вооружен, и, поскольку он коп, неважно, черный или белый, ему это разрешено.
– Садись давай, пока не пролилась кровь.
Реймер встал со скамьи, обогнул машину, открыл дверцу, с облегчением отметив, что револьвер Джерома скрылся в кобуре, – по крайней мере, так Реймеру показалось. И все равно он замялся, прежде чем сесть в машину, поскольку едва ли не больше всего на свете Джером любил рвануть с места в тот самый миг, когда задница Реймера лишь коснулась сиденья и он даже дверь не успел закрыть.
– Знак видишь? НА ТЕРРИТОРИИ БОЛЬНИЦЫ СОБЛЮДАЙТЕ ТИШИНУ. МАКСИМАЛЬНАЯ РАЗРЕШЕННАЯ СКОРОСТЬ – 15 МИЛЬ В ЧАС.
– Нет, все-таки ты беспокоишься слишком много.
– Да? – Реймер осторожно уселся в машину. – Что ж, у меня есть на то… – Он собирался сказать “основания”, но Джером газанул, взвизгнули шины, Реймера вдавило в глубокое сиденье, он треснулся затылком о подголовник, да так, что искры из глаз посыпались.
– Беспокоиться следует только о том, что в твоей власти, – разглагольствовал Джером, пока “мустанг”, виляя, выезжал с территории больницы. – А на все остальное дерьмо просто махнуть рукой. Иначе это как… болезнь… рак, который пожирает твое нутро, и однажды…
– Иди к черту, Джером, – перебил Реймер. – И заткнись ты уже, пожалуйста.
Рявкнула рация.
– Шеф? За вами приехали?
Если Реймер не ослышался, из рации донесся сдавленный смешок.
– Кэрис, нам с вами предстоит долгий разговор, – ответил Реймер.
– Вот и славно. – И рация вновь замолчала.
Реймер взглянул на Джерома и закрыл глаза.
– Скажи мне, что ты привез тайленол.
– В бардачке.
Внутри, точно потир в дарохранительнице, лежала большая пластмассовая банка с парой десятков капсул ультра-тайленола. Кроме нее, в бардачке был лишь справочник владельца автомобиля. Как бы отчаянно Реймеру ни хотелось принять таблетку, он все же не удержался, озадаченно взял справочник – в пластиковом чехле, будто из библиотеки.
– Зачем тебе справочник к “мустангу” шестьдесят четвертого года?
Джером отвернулся смущенно, как обычный мужик, у которого нечаянно обнаружили тайник с “Пентхаузами”.
– Коллекционная вещь, чувак. Стоит несколько сотен долларов. Мне пришлось специально его заказывать.
Реймер уставился на Джерома:
– Ты специально заказывал справочник владельца “мустанга”?
Джером повел плечами.
– И после этого проблемы у меня? – Реймер швырнул книжицу в бардачок – исключительно чтобы полюбоваться, как скривится Джером. Избавившись от Реймера, он, наверное, откроет бардачок и заботливо положит книжечку как надо.
– Короче, – сказал Джером, когда они остановились на перекрестке в конце длинной больничной дороги. На светофоре горел красный. Джером включил левый поворотник – в город – и повернулся к Реймеру, который как раз пытался открыть пластмассовую крышечку с защитой от детей. – Приходит чувак к врачу и говорит: “Доктор, у меня запор, я не испражнялся неделю”.
– Не испражнялся, – повторил Реймер, в который раз поражаясь, что Джерому удалось целиком избавиться от говорка Северной Каролины. Кэрис тоже, но она, в отличие от брата, любила это наречие и с легкостью переключалась как на него, так и с него, Реймера это глубоко озадачивало – вроде как раздвоение личности.
– Не срал, – пояснил Джером.
– Я знаю, что значит “испражняться”. Но чувак из анекдота сказал бы “срал” или “дристал”.
– Может быть, он эстет, – предположил Джером. – Не все же такие, как ты. В общем, он не испражнялся неделю, и доктор выписывает ему рецепт на суппозитории.
Из рации вдруг снова послышался голос Кэрис:
– И вот еще что. Та стена, которая рухнула…
– Да? – спросил Реймер, большими пальцами он, побагровев от натуги, пытался подцепить крышечку, но пластмасса будто на молекулярном уровне слиплась с бутылочкой.
– Надо выровнять стрелочки, – услужливо подсказал Джером.
Беда в том, что без очков для чтения Реймер толком не видел эти чертовы стрелочки, а очков у него при себе не было, да и не стал бы он их сейчас цеплять на нос. Ему казалось, что стрелочки более-менее ровно, а может, и нет. Он чуть повернул крышечку, но без толку.
Джером протянул руку:
– Давай я…
– Нет.
– Вы тут, шеф? – спросила Кэрис.
– Где же еще.
– Так вот она упала на машину.
– Припаркованную?
– Не-а. Двигавшуюся. Видимо, стена рухнула прямо на проезжавшую мимо машину. Какова вероятность, а?
Сейчас еще попросит его подсчитать, какова именно вероятность.
– Но есть и хорошие новости: машина была развалюха.
– Это шутка такая? – Сидящий рядом с ним брат-близнец и напарник Кэрис тоже пытался шутить, вот Реймеру на больную голову и показалось, что обе шутки связывает нечто большее, нежели желание рассказчиков помучить его. – И вы сейчас скажете, что есть и плохие новости – водитель погиб?
Джером раздраженно вырвал у него баночку с таблетками, проворно выровнял стрелочки, открыл крышку, вытряхнул две пилюли, протянул Реймеру, и тот проглотил их.
– А ватка где? – вопросил Джером.
Реймер молча уставился на него.
– Ну, ватка, ее обычно кладут в баночку?
– Как всякий разумный человек, я ее выкинул сразу же, как открыл пузырек.
– Вообще-то, Дуг, ее туда положили не просто так.
– Точно, – согласился Реймер. – Чтобы сложнее было достать таблетки.
– Нет, чтобы они лучше хранились.
– Это каким же образом?
Джером собирался закрыть бутылочку, но Реймер вцепился в нее, вытряхнул третью капсулу и проглотил.
– Я лишь хотела сказать, в плане выплаты компенсации хорошо, что машина была развалюха, – пояснила Кэрис. – А мог оказаться новенький “лексус” или “БМВ”. Водитель мог ехать из автосалона. Тогда как…
– Кэрис. Никто не ранен?
– Водитель сломал руку. Миллер говорит – возможно, есть и другие травмы.
– Миллер, – повторил Реймер. – То есть, по сути, мы понятия не имеем, есть или нет. Может, этот несчастный вообще мертв.
– Нет, он в больнице. Вы с ним там не встречались?
– Кэрис, сделайте одолжение, позвоните главному инженеру города и уточните, исправен ли светофор на перекрестке возле больницы. А то мы торчим тут уже добрые десять минут.
Нет ответа. Кэрис порой немела, если ее просили сделать что-то, что не входило в ее прямые обязанности.
– Короче, пару дней спустя этот чувак столкнулся на улице с доктором, – продолжал Джером, по молчанию сестры явно заключив, что она принялась выполнять приказание. – Чувак хромает, еле тащится. Столько времени не испражнялся. Доктор не верит ушам. “В чем дело? – спрашивает. – Неужели лекарство не действует?”
– А знаете, что самое странное? – перебила Кэрис.
Реймер закрыл глаза, откинул голову на спинку сиденья, гадая, когда же наконец подействует обезболивающее.
– Еще более странное, чем тот факт, что заводская стена без всякой причины рухнула прямо на проезжавший мимо автомобиль?
– Причина наверняка есть, шеф, я в этом уверена, – возразила Кэрис. – Ничего не бывает без причины. Просто мы пока о ней не знаем.
Они с Джеромом близнецы, в этом нет сомнений. Оба верят, что даже ватка из баночки для чего-нибудь да нужна.
– Есть и противоположная теория, Кэрис. Некоторые люди – умные люди – верят, что все происходит без всякой на то причины.
– Это-то ладно, но угадайте, кто был за рулем той машины?
– Кэрис.
– Вас это очень обрадует.
– Ну, вряд ли Джером, он сидит рядом со мной.