Чаще всего в день привозили минимум одну посылку. Все они были разного размера, в основном плоские, прямоугольные и с пометкой “Скоропортящийся груз”. Однажды Буги расписался за коробку в два раза больше прочих, и, когда забрал ее у курьера, внутри что-то перекатывалось, точно полупустая бутылка. Буги, как было велено, положил ее в холодильник и, не закрыв дверь, замер в задумчивости: почему, если груз в коробках действительно скоропортящийся, температуру в холодильнике установили на пятьдесят пять градусов?[22]
На следующий день, отправив в холодильник очередную коробку, Буги заметил длинную палку – может, метелка? – в узкой щели между холодильником и стеной, прежде он не обращал на нее внимания. Буги сунул руку за холодильник и вытащил странное приспособление, назначение которого поначалу его озадачило. На одном конце палки крепилась ярко-оранжевая V-образная рукоятка, заканчивалась палка мягкими клещами. Сожмешь рукоять – клещи, естественно, сомкнутся, отпустишь – разомкнутся. То есть это приспособление нужно для того, чтобы что-то хватать, но что? Может, какие-нибудь предметы, лежащие на верхней полке, до которых иначе не дотянуться? Но в “Моррисон-армз” такие клещи без надобности. Буги с его ростом в пять футов семь дюймов[23], если поднимал руки над головой и вставал на цыпочки, почти касался потолка. “Ишь”, – подумал Буги, и этот единственный слог практически исчерпал его любопытство. Он сунул эту чертову штуку – что бы это ни было – обратно за холодильник. Какая разница, зачем она нужна? И, если уж на то пошло, какая разница, почему в холодильнике так тепло, если ты сам в нем ничего не хранишь? Жизнь полна таких вот бессмысленных тайн, а Буги прекрасно умел игнорировать всё, что могло бы вызвать у него тревогу, если бы ему хватило глупости об этом задуматься.
Впрочем, ночью он вдруг резко сел в постели: его своевольное бессознательное во сне разгадало загадку странного приспособления. Эти клещи предназначены не для того, чтобы доставать неодушевленные предметы, а для того, чтобы хватать нечто избыточно одушевленное, да такое, от чего лучше держаться на безопасном расстоянии и которое может умереть, если будет слишком холодно, а если будет слишком тепло – проснуться и разозлиться. Он слышал не детскую погремушку, а трещотку змеи. Так называемый Уильям Смит коллекционирует рептилий – для чего, Буги понятия не имел.
К осведомленности Буги никогда особенно не стремился, предпочитая ей блаженное неведение. И осознание, что от комнаты, полной змей, его отделяет только фанерная дверь, разрушило алкогольную безмятежность, которая стоила Буги таких усилий. Если прежде Буги справедливо негодовал из-за запертой двери спальни, то теперь поутру первым делом проверял, заперта ли она. Прежде он полагал, что глупо каждый день по два раза выходить на улицу и смотреть, работает ли кондиционер, теперь он проверял его ежечасно. И в квартире он, хоть ты тресни, отныне чувствовал себя неуютно. Телепередачи, всегда так его занимавшие, вдруг показались скучными. Только что таращился на экран – и вот уже прижимается ухом к двери спальни, силясь расслышать шуршание или треск. Если Буги случалось задремать, он просыпался в панике, убежденный, что по его ногам что-то скользнуло, а когда в дверь стучался курьер, Буги аж подскакивал на месте. Если вначале он каждый день выдувал минимум упаковку пива, то теперь, еле-еле осилив шесть банок, к вечеру был почти трезв, а трезвость казалась ему и неестественной, и унылой. Когда Буги пытался поесть, твердая пища в его желудке мгновенно превращалась в жижу, так что Буги приходилось галопом мчаться к себе, а восстав с унитаза (сфинктер просто горел), Буги видел в зеркале свое измученное лицо. Он совсем опустился. Ну хорошо, может, это случилось и не вчера, но все-таки. Как бы ни жаль ему было лишиться и денег, и бесплатного пива, придется сказать Уильяму Смиту, чтобы искал другого.
На следующий день, в среду, после бессонной ночи, Буги набрал номер с листка под магнитом-лягушкой. Трубку не взяли, но включился автоответчик, и тот же голос, который Буги слышал ранее, проговорил: “Меня нет. Оставьте сообщение”.
– Мистер Смит, – произнес Буги, – это Рольф Ваггенгнект… э-э, Буги. Извините, но я больше не могу на вас работать. С завтрашнего дня вам придется найти замену.
Не успел он повесить трубку и вернуться на диван, как телефон зазвонил.
– Обычно предупреждают за две недели, – сказали ему вместо “здрасьте”.
– Вы меня наняли всего на три, две я уже отработал, – вполне резонно заметил Буги.
– Но одна-то осталась.
Буги не знал, что делать, и решил во всем признаться:
– Я знаю, что в спальне.
– Вы имеете в виду змей? – Открытие Буги, похоже, ничуть не встревожило его нанимателя. – Или оружие?
Оружие?
– Или наркотики?
Наркотики?
– Змей, – пояснил Буги. – Я их боюсь.
– Они в клетках.
– Они мне снятся. Я ни о чем другом думать не могу.
– Извините, но ваше решение уйти сейчас очень некстати.
– Извините.
– Вы мне нужны минимум до пятницы включительно.
– Извините, – повторил Буги.
– Как вам понравится, – прошептал Смит, – если я однажды ночью наведаюсь к вам в квартиру еще с одним гостем?
– Гостем?
– Вы когда-нибудь обращали внимание на щель под дверью вашей квартиры?
Вообще-то Буги обращал на это внимание, а потому его пробил пот.
– Как я и сказал, вы нужны мне до конца этой недели.
– Окей, – согласился Буги, не желая, чтобы Уильям Смит заявился к нему в квартиру с каким бы то ни было гостем.
Назавтра утром, в четверг, едва Буги пришел в сто седьмую, как зазвонил телефон.
– Все в порядке? – осведомились в трубке.
– Жарко, – ответил Буги. Термостат в гостиной уже показывал девяносто[24], а ведь только девятый час.
– Включите вентилятор на полную мощность.
– Уже, – ответил Буги, но трубку уже положили. Уильям Смит явно звонил с одной-единственной целью – убедиться, что Буги явился на дежурство.
На следующий день, в пятницу, было еще хуже: Буги вошел в гостиную точно в сауну. Он не спал две ночи подряд, совершенно измучился, не соображал и не чувствовал ничего, кроме обволакивающего страха. Буги сразу же разделся до трусов, взял пиво из маленького холодильника, но пить не стал, а приложил сперва ко лбу, потом к загривку. Осмотрелся в квартире и понял: что-то не так. Может, ночью приходил Уильям Смит? Буги открыл большой холодильник. Нет, прибывшие вчера посылки на месте. Буги ни разу не видел Уильяма Смита, однако буквально ощущал его присутствие. Что, если тот в спальне со змеями и подсматривает за ним? Смешно. Буги совсем развинтился.
Ничего не оставалось, кроме как напиться, пусть даже в такую рань. Если алкоголь и не рассеет его ужас, все-таки поможет ему скоротать эти последние восемь часов. Буги напомнил себе, что займется ровно тем же, чем занимался без происшествий в прошлые две недели. Рептилии в клетках и никому не угрожают. Скоро этот кошмар закончится. Буги высосал банку пива, доплелся до кухни, сблевал в раковину, выпил еще одну. Эта удержалась в желудке, так что он открыл третью, включил телевикторину и приглушил звук.
Часам к десяти в его голове клубились и ползали нежеланные мысли. Где гарантия, что Смит сегодня не позвонит и не потребует, чтобы Буги остался еще на неделю? Учитывая, сколько Буги известно о его пестром “инвентаре”, разве Смит просто так отпустит Буги, надеясь, что тот не сдаст его копам? Что, если Смит сейчас как раз сует какую-нибудь змеюку под дверь квартиры Буги? Не разумнее ли покончить с Уильямом Смитом, пока тот не покончил с Буги? Если прямо сейчас позвонить копам, они приедут за считаные минуты и объявят его нанимателя в розыск. Буги подошел к настенному телефону, снял трубку. Услышав гудок, передумал и повесил трубку. Парализованный нерешительностью, взял еще банку пива. Когда она опустела, вновь направился к телефону. На этот раз набрал 911, чтобы убедиться, что ему удастся дозвониться до полицейского участка. Когда на том конце ответила какая-то дама, Буги снова повесил трубку, выпил еще банку пива и, вдруг ощутив неотложный желудочно-кишечный позыв, рванул наверх, к себе в квартиру; едва он плюхнулся на стульчак, кишки его взорвались. Вернувшись вниз, Буги опять подошел к телефону, на этот раз твердо решив довести дело до конца.
Но тут сработал закон Мерфи, а уж он-то распространяется даже на либертарианцев вроде Буги. Всё, что могло пойти наперекосяк, пошло. Едва Буги набрал 9, как свет потух, телевизор умолк, вентилятор на потолке прекратил скрипеть, а холодильник – гудеть. Часы на стене перестали тикать, а с ними едва не остановилось и сердце Буги. Занавески были задернуты, и гостиную окутал мрак. В затуманенном сознании Буги то, что он нажал цифру 9 и вырубился свет, было связано как причина и следствие. Что, если босс его ясновидящий и не только узнал, что работник намерен его предать, но и когда именно приключится это предательство? Или, может, он установил в квартире камеру и следит за ним? Буги немедленно бросил трубку и поднял руки: сдаюсь – будто Смит был в комнате и держал в руке заряженный пистолет. Буги простоял в этой позе несколько минут, но потом почувствовал себя глупо. На улице заревела сирена, он подошел к окну, выглянул из-за занавески. Внешний мир выглядел до странности обыкновенным. Старый черный чувак, как всегда, сидел в шезлонге и махал флажком проезжавшим машинам. “Возьми себя в руки”, – вслух сказал себе Буги, и звук собственного голоса отчего-то его успокоил. Надо позвонить Уильяму Смиту и оставить сообщение, как исполнительный и компетентный работник, а не стукач, готовый выдать нанимателя, который вообще-то всегда был с ним предупредителен, разве что один-единственный раз пригрозил расправой.
Снова сработал автоответчик, и голос сказал: “Меня нет. Оставьте сообщение”.