Это правда. Пока Миллер не научится думать, у него нет иного выхода, кроме как являть собой образец педантичного подчинения.
– И я это ценю, – заверил Реймер, которому очень хотелось поскорей завершить разговор. – Ладно, доброй ночи.
– Шеф, – произнес Миллер, которому не менее хотелось разговор продолжить. – Меня уволят?
Реймер молчал, гадая, что имел в виду Миллер: настанет ли день, когда Реймер решит его выгнать, или то, что такие планы уже существуют?
– А почему вы спрашиваете?
– Я так и знал, – ответил Миллер и уныло понурился. – Это брат мисс Бонд, да?
– Джером?
– Он будет у нас работать?
– Нет.
На лице Миллера читалось недоверие.
– Тогда почему он все время у нас околачивается?
– Я задаю себе тот же вопрос, – признался Реймер, вспомнив разговор Джерома и Гаса сегодня днем на фабрике.
Возможно, Джером рассматривает какое-то предложение? И мэр торопит его с ответом? Тогда Реймер не придал этому значения, поскольку у него раскалывалась голова. Гас вечно что-то химичит. Но, быть может, Миллеру что-то известно? Вдруг его, Реймера, заменят… Джеромом? Вот Джером и заподозрил, что Реймер пронюхал об этой интриге и в отместку изуродовал “мустанг”. Если так, то какую роль во всем этом играет Кэрис? Она позвала Реймера на ужин в надежде выведать, что он знает – и знает ли вообще? И тот телефонный звонок, когда он засыпал на террасе? Свойский тон Кэрис, будто она разговаривает с подружкой, которая поссорилась со своим парнем. (Что бишь она сказала? “Ты вечно психуешь на пустом месте”.) А если это звонил Джером – узнать, что ей удалось выяснить? Вполне возможно, вот только Кэрис за ужином особо не любопытничала. Больше старалась объяснить Реймеру странное поведение своего брата, а не допытывалась о мотивах его, Реймера, поступков.
– Интересно, куда она уехала? – спросил Миллер, и этот вопрос застал Реймера врасплох.
– Кто?
– Кэрис. Мисс Бонд.
– Разве она уехала?
– Машины на месте нет.
И Реймер сообразил, что это правда. Когда он уходил, ее “сивика” не было. Реймер так переживал из-за порушенной террасы, что не обратил на это внимания и не подумал, что это значит. Его охватило облегчение, поскольку, помимо прочего, это означало, что когда он умолял Кэрис открыть ему дверь, ее даже не было дома. И она не услышала ни его неудачного предложения возместить ей стоимость отбивных, ни жалкого признания, что он отвратительный коп, а как шеф полиции – того хуже. Должно быть, она уехала вскоре после того, как ей позвонили. Наверное, подошла к сетчатой двери предупредить, что ненадолго отлучится, увидела, что он блаженно дрыхнет, и выключила свет на кухне, чтобы его не разбудить. А дверь заперла, чтобы Реймер не уходил, дождался ее возвращения. Ладно, это последнее явно чушь, он просто не учел какую-то мелочь. Главное, что, возможно – возможно, – Кэрис все-таки не сердится на него, хотя в этом сценарии она, скорее всего, просто еще не знает, что он умудрился сломать террасу. Хотя не исключено, с надеждой подумал Реймер, что все подумают, будто в террасу ударила молния.
– Миллер, – сказал Реймер, пораженный тем, что тот заметил отсутствие машины, – из вас еще может получиться коп.
– Правда?
– Но за мисс Бонд все же больше следить не нужно.
– Понимаю, – произнес Миллер, – вы считаете меня извращенцем.
– Я – нет, а вот она именно так и подумает.
Миллер печально кивнул.
– Как вам кажется, шеф, согласится она пойти на свидание с таким, как я?
Отвечать Реймеру не хотелось, и он уточнил:
– С вами или с таким, как вы?
Ведь и сам Реймер, признаться, такой же, как Миллер: вечно растерянный, неуверенный, ненавидящий сам себя. Так что да, было бы замечательно, если бы Реймер мог ответить, что Кэрис вполне способна влюбиться в такого, как Миллер, если и не в самого Миллера.
Поднявшийся ветер пошевелил волосы Реймера, как на террасе у Кэрис, и он снова почувствовал – а может, ему показалось, – что Бекка рядом и хочет что-то ему сообщить. Он даже догадывался, что именно.
Миллер помрачнел.
– Меня уволят? Если я позову ее на свидание и она согласится?
– Встречаться с ней нельзя мне, а не вам. Я ее босс. А вы… – Реймер примолк, силясь точней описать отношения Кэрис и Миллера, которых нет и, он надеялся, никогда не будет.
– Я никто, – произнес Миллер и включил наконец передачу. – Знаю.
Пенис Руба
Во втором – долгом – акте своей жизни Салли из вечера в вечер старался не только досиживать до закрытия, но и не раз во всеуслышание возражал против самого понятия “закрытие” как ханжества и произвола. Впрочем, теперь, под занавес третьего акта, он поменял поведение, хоть глубинным своим убеждениям не изменил. В семьдесят лет – тем более что здоровье его, по мнению докторов, стремительно ухудшалось – Салли нехотя пришел к заключению, что безрассудство – для молодых. Он сполна отдал ему должное и сегодня вечером, благодаря трогательному разрешению Рут не появляться в закусочной, равно как и тому, что дышать ему к вечеру стало значительно легче, Салли с легкостью и удовольствием вернулся к режиму, так долго ему подходившему. И пока на улице грохотали грозы, туманя огни и швыряя на стены ливень, Салли думал, и не впервые, что в непогоду нет места лучше, чем табурет в баре. Да и в любую погоду, если на то пошло.
В “Лошади” жизнь кипела почти до полуночи, когда последние грозы ушли на север и пролетел слух, будто в городе дали свет. Посетители потянулись в (наконец-то!) прохладную ночь, и в таверне остались Бёрди, Салли, Джоко и Рубы. Когда у Джейни закончилась смена, Салли предложил угостить ее пивом, но она посмотрела на него как на умалишенного. Что за хрень? Неужели он надеется закрутить с ней интрижку, коль скоро ее мать потеряла к нему интерес? Ничего такого у Салли и в мыслях не было, но в чем-то Джейни права. Как бы это выглядело, если бы она согласилась и уселась рядом с ним за стойку? Да и Руб еще не закончил длинный перечень своих пожеланий. Проторчав целый день на дереве, Руб накопил запросов больше обычного (если такое возможно), и Салли дал ему высказаться.
За полчаса до закрытия в таверну вошел Карл Робак под руку с пьяной в стельку девицей возраста Джейни. Девица была из таких, что липли к Карлу всю жизнь, – глуповатая (или только прикидывалась), пышногрудая и повернутая на сексе.
– Давайте сыграем в покер, – предложил Карл, достал из бумажника деньги и пересчитал. – Девяносто восемь долларов. – Карл шлепнул купюры на стойку. – И не просто девяносто восемь долларов, а последние девяносто восемь долларов в моей жизни.
– Поднимите руку, кому жалко Карла, – произнес Салли.
– Пусть это послужит тебе уроком, – сказал Карл своей спутнице, поскольку руку подняла только она. – Если ты хочешь сочувствия, сюда лучше не приходи.
– С другой стороны, – подала голос Бёрди, протягивая Карлу стакан его обычного “Мейкерс”, – если хотите выпить…
Видимо, в ответ на предложение сыграть в покер девица привстала на цыпочки и оглушающе громко прошептала Карлу на ухо:
– Ты вроде говорил, что мы поедем ко мне и ты меня оттрахаешь.
Бёрди фыркнула.
– Вы, наверно, неместная, – сказала она.
– Позже, – прошептал в ответ Карл и добавил, обращаясь к Бёрди: – Поздоровайся с Дженнифер, она будет “Куба либре”, если, конечно, ты перестанешь смеяться над чужими несчастьями и удосужишься сделать коктейль. Как ты правильно догадалась, Дженнифер из Лейк-Джорджа и не вполне осведомлена о некоторых очень личных делах.
Дженнифер повела плечиками.
– Я тащусь, как он говорит, – сказала она.
– Ага, я тоже, – ответила Бёрди, наливая ром на лед.
Руб уставился на грудь Дженнифер (как делал со всеми подружками Карла), и выражение лица у него было такое, будто он грезит славным большим чизбургером с беконом. Дженнифер заметила, что Руб не сводит с нее глаз, и протянула ему руку.
– Привет! – сказала она. – Как тебя зовут?
Обычно Руб без труда выговаривал “р”, но сейчас на своем имени запнулся. Смущенная его заиканием Дженнифер заметила второго Руба.
– Ой, смотрите! – проверещала она. – Песик! Правда, милый?
– Хочешь, забирай, – предложил Салли.
Дженнифер явно сочла это шуткой.
– Как его зовут?
– Руб, – ответил Салли, и Дженнифер, моргнув, посмотрела на нового знакомого. Может, она чего-то не понимает? Их с собакой зовут одинаково? И если она спросит, как зовут того высокого мужчину в аптечном халате, он тоже окажется Рубом? Что это за место такое?
Руб обрадовался, что его позвали, поднялся, завилял задницей, и Дженнифер отшатнулась, явно испуганная его кровавой эрекцией.
– Что у Руба с пенисом? – спросила она, вогнав в краску второго Руба.
– Он грызет его, – пояснил Салли.
– Ему не больно?
– Ты меня спрашиваешь?
– В такие вечера, – заметил Джоко, когда все потянулись в заднюю комнату, – мне очень не хватает одноногого адвоката.
Салли думал о том же, и они с Джоко подняли стаканы в честь Уэрфова протеза, после смерти хозяина занявшего почетное место на каминной полке. Они расположились за покерным столом, Руб, как обычно, устроился подле Салли. Джоко выложил на стол фишки и взял на себя роль банкомета: Карл слишком нечестен, а Салли слишком беспечен. Пес сделал несколько кругов вокруг стола, со вздохом свернулся калачиком у стула хозяина и вновь принялся грызть свой пенис.
– Не хочешь стать владельцем половины строительной компании? – спросил Карл у Салли.
– Это зависит от того, кому принадлежит вторая половина.
– Предположим, твоему лучшему другу на свете.
Салли ткнул локтем Руба, пялившегося на сиськи Дженнифер:
– Эй, балбес. Ты у нас владелец строительной компании?
Руб просиял, а Карл, не смутясь, продолжил:
– Предположим, этому лучшему другу на следующей неделе нечем будет платить сотрудникам. Предположим, эта стена, рухнувшая сегодня, загнала последний гвоздь в его гребаный гроб. Предположим, на него вот-вот подадут в суд абсолютно все, от инвесторов фабрики и администрации Бата до этого мудака, бывшего заключенного, который днем проезжал мимо в неподходящий момент.