– Большинство мужиков делают это стоя.
Реймер печально покачал головой – воплощенная тоска. Салли заметил, что он рассеянно потирает правую ладонь.
– Тебе случалось так уставать, что ты просто… – Реймер осекся.
Салли ногой подтолкнул к нему стул:
– Садись.
Реймер сел, и трейлер снова заскрипел и закачался от его тяжести.
– У тебя тут как в лодке, – заметил Реймер.
Мужчины смотрели друг на друга; в воздухе висело напряжение неожиданной ночной встречи, которую ни один из них не смог бы предугадать.
– Ты знаешь, что ты разговариваешь во сне? – спросил Салли.
Реймер поморщился:
– Правда? Сейчас? И что я сказал?
Проще было соврать, что Салли и сделал.
– Я не понял. Ты говорил, как попугай.
Салли думал, Реймер удивится, но он почему-то не удивился. Лишь уныло повесил голову.
– Меня сегодня вечером, кажется, ударило молнией, – сообщил он.
– Кажется?
– Я говорю об этом лишь потому, что, вполне возможно, я сейчас немного не в себе. – Салли поднял бровь, и Реймер поправился: – Всерьез не в себе. Ну ладно, свихнулся.
– Я всегда полагал, что тот, кто и раньше был чокнутым, свихнуться уже не может, – сказал Салли.
Эта фраза обрадовала Реймера, хотя справедливость ее явно внушала сомнения.
– Я слышу голос в голове.
Господи боже, подумал Салли. Он и правда спятил.
– И что он говорит?
– Главным образом то, чего я не желаю слышать. Но он предложил мне приехать к тебе. Сказал, ты поможешь.
– В чем?
Реймер набрал в грудь воздуху.
– Ты умеешь обращаться с экскаватором?
– Это несложно.
Реймер кивнул.
– А как ты относишься к незаконным эксгумациям под покровом ночи?
– Ни разу не доводилось, – ответил Салли. – Дай угадаю. Мы говорим о могиле судьи Флэтта? В которую ты свалился утром?
Реймер вздохнул, явно раздосадованный тем, как быстро и далеко разошлась эта новость.
– Я туда кое-что уронил.
Салли нахмурился:
– Кошелек?
Что же еще.
Судя по выражению лица Реймера, он очень надеялся, что Салли об этом не спросит.
– Э-э… вообще-то кое-что другое.
Салли молчал, и Реймер неохотно признался:
– Ну ладно, пульт от гаража.
– Можно заказать новый, и не выкапывая покойников.
– Моя жена… – начал Реймер, но осекся.
Салли смутно припомнил эту историю. Кажется, эта женщина свалилась с лестницы и сломала себе шею. А Реймер ее обнаружил.
– Незадолго до смерти она… встречалась с другим. – На глаза его навернулись слезы. – И собиралась уйти к нему.
– К кому?
– Я так этого и не узнал, – ответил Реймер. – Я думал, он уехал из города, а оказывается, нет. В эти выходные он положил на ее могилу дюжину красных роз.
Реймер протянул Салли смятую визитку цветочного магазина.
Салли, прищурясь, прочел:
– “Навсегда”, так?
Реймер кивнул.
– Окей, но ведь он мог просто позвонить и заказать доставку цветов. А сам в это время где-нибудь в Калифорнии.
– Нет, – возразил Реймер – слишком уверенно, по мнению Салли, потому что откуда ему знать? – Он здесь. Я это чувствую.
В продолжение их разговора Реймер ковырял правую ладонь ногтем левого большого пальца.
– Что у тебя с рукой?
Вопрос явно его озадачил. Реймер посмотрел на свою руку так, будто она чужая.
– Ничего, – выпалил он и спрятал руку в карман.
– Ладно, допустим, ты выяснишь, кто он. Дальше что?
Реймер пожал плечами.
– Наверное, ничего. Я просто хочу знать.
– Это ты сейчас так говоришь. А если вдруг передумаешь?
– Не передумаю, – заверил Реймер. – Слушай, если ты не хочешь мне помочь, я пойму. И не обижусь. Я ведь понимаю, что просьба немного дикая.
Немного? Да уж. Помочь давнему неприятелю, который только что признался, что слышит голоса, раскопать могилу? Бред какой-то. И все-таки просьба Реймера чем-то понравилась Салли. Не далее как десять минут назад он сокрушался, что в его жизни давно не было глупых полос. Может, новая и начнется как раз с предложения Реймера? Может, надо лишь позабыть, что “два года, а скорее, все же один”, и снова жить, как жил всю свою взрослую жизнь, пока удача – так молния и правда попала в Реймера? – не закоротила ему проводку? Внук уже уехал, к осени уедет и сын. Ради кого Салли изображать добропорядочного гражданина?
– Ты хочешь сделать это сегодня? Сейчас?
– Утром, боюсь, передумаю, – признался Реймер.
Салли впервые видел человека, чей вид до такой степени внушает жалость. А это о чем-то да говорит, учитывая, что Салли дружит с Рубом Сквирзом.
Салли взглянул на часы. Три часа сорок семь минут. Спрятал ключи в карман, проверил фонарик – живы ли батарейки. Сделал глубокий вдох и почувствовал, что тот дошел до самого живота. Тяжесть в груди чудесным образом испарилась. Может, вот это “два года, а скорее, все же один” – просто чушь. В конце концов, доктора из ветеранской больницы звезд с неба не хватают. Салли сказал Рут, что просто хандрит. Тогда он считал, что врет. Но что, если это правда?
– Ладно, – произнес он и встал, – времени у нас мало.
Реймер изумился:
– Ты согласен?
Салли пожал плечами:
– Если что-то пойдет не так, со мной начальник полиции.
– Я завтра подам в отставку.
– С чего вдруг?
– Наверное, потому что я… не гожусь для этой работы?
Салли давно так думал, а потому и не ожидал, что возразит:
– Ты что, берешь взятки?
– Нет. – Реймера явно оскорбило подобное предположение.
– Закрываешь глаза кое на что, если нужные люди попросят?
– Нет, конечно.
– Тогда я за тебя проголосую.
Реймер удивился.
– Ты разве голосуешь?
– Это, скорее, метафора, – признал Салли, хотя и голосовал на всеобщих выборах. – Эй, балбес, – сказал он Рубу, тот тихонько лежал под столом и грыз свой пенис. – Хочешь остаться дома и жевать свой причиндал или поехать выкопать судью?
Пес вскочил и, оживленно махая хвостом, ринулся к двери. Может, затея не так уж глупа.
Снаружи Салли заметил, что в окне комнаты Карла отражается голубой свет телевизора: сперва крупным планом женский лобок, потом бедра худого мужчины с внушительным стояком. Салли набрал пригоршню гравия и бросил в стекло.
– Что ты делаешь? – спросил Реймер.
– Для этого дела нужны трое, – пояснил Салли. – Я вырою яму, но вниз не полезу, колено болит.
Ну и вдобавок – сейчас-то он дышит легко, но вдруг ему станет хуже. Лучше перестраховаться.
В окне появился Карл, вгляделся во мрак и, должно быть, узнал силуэт Салли, потому что спросил:
– Чего тебе еще? Ты и так забрал у меня последний гнутый фартинг.
– Одевайся, – велел Салли.
– Ты все же решил меня выселить?
– Не сегодня.
– Потому что это было бы вполне в твоем духе.
– Ты глухой, что ли? Одевайся. В какое-нибудь старье.
– Кто там с тобой? Вроде похож на Реймера.
– Он самый, – подтвердил Реймер, рассеянно ковырявший ладонь.
– Ладно, – согласился Карл, – но только из любопытства. Чтобы вы двое и вместе – такое не укладывается в голове. Дайте мне пять минут.
– Две, – ответил Салли.
Они с Реймером направились к машине, Руб потрусил следом. Салли опустил задний бортик пикапа.
– Запрыгивай, – скомандовал Салли, и Руб, одаренный прыгун, мигом взлетел в кузов.
– Он тебя понимает? – восхитился Реймер.
– В целом да. – Салли поднял бортик, задвинул засов. – Правда, порою путается в абстрактных понятиях.
– Когда я был маленький, у нас жил пес, который вот так же грыз себя, – грустно сказал Реймер.
– И что с ним случилось?
– Его сбила машина.
– Эй, балбес, – позвал Салли, и Руб навострил уши. – Слышал?
Карл заметил сухие потеки на лобовом стекле и провел по нему указательным пальцем, подтвердив свое подозрение, что потеки действительно внутри.
– Я бы не стал, – предостерег его Салли.
– Что не стал?
– Облизывать этот палец.
Карл понюхал палец, с нескрываемым омерзением взглянул на Салли и опустил окно в правой передней двери.
– Кто из людей последним ездил с тобой в этой машине?
– Кажется, Руб, – ответил Салли. Воздух снаружи был свеж и чист, но после грозы еще сильно пахло озоном.
– Руб – собака.
– Другой Руб.
– В этом транспортном средстве, – продолжал Карл, – мы наблюдаем прискорбный закат базовых западных ценностей. Гордости. Порядка. Личной ответственности. Элементарной гигиены.
– И это говорит человек, который ссытся в штаны.
– Видишь, в этом и заключается разница между нами. Мне было стыдно за себя. Ты же, напротив, считаешь, что в твоей машине полный порядок.
Это было не совсем так. Время от времени Салли подумывал отмыть пикап, но потом решал, что не стоит. Во-первых, если машина будет чистой, дамочки с Верхней Главной только пуще начнут им помыкать. Престарелые вдовы и так вечно просили Салли что-нибудь починить, а зимой – расчистить от снега подъездную дорожку и тротуар перед домом. А когда их взрослые дети, преимущественно обитавшие в Шуйлере или Олбани, были заняты и не могли отвезти их к доктору, в парикмахерскую, супермаркет или на обед в новый “Эпплбиз”, старушки звонили Салли. Такси-то ведь денег стоит, а с Салли можно расплатиться банановым кексом. Старушки вечно твердили: “Мы так тебе благодарны, что бы мы без тебя делали”, но, покончив наскоро с формальными любезностями, принимались жаловаться на состояние его пикапа: выпирающие из пассажирского сиденья пружины впиваются в их морщинистые зады, пол завален стаканчиками из-под кофе, на торпеде лежит гвоздодер – что он вообще там делает? – а когда Салли прибавляет газу, гвоздодер, подрагивая, угрожающе ползет к пассажирке.
Обычно Салли не возражал побыть у них на посылках, поскольку долгие дни трудно чем-то заполнить. Но старухи трещали без умолку, а когда он отвозил их домой, непременно допытывались, свободен ли он в следующий вторник, будто такой человек, как Салли, может заранее знать подобные вещи. Все эти женщины, пусть и старые – а некоторые, чего греха таить, и вовсе древние, – требовали от Салли того же, чего и прочие женщины всю его жизнь: обязательств. И с каждой новой их просьбой его намерение оставаться свободным от обязательств лишь крепло. Да и зачем мыть салон, если Руб снова его обоссыт?