– Ладно, не говорите. Мне-то что. У меня тоже есть секреты. У каждого есть секреты.
– Хорошо, что змея до вас не добралась, – сказал Реймер.
– Пока нет, – захихикал старик. – Я для нее слишком шустрый. Пока она приподымется, меня и след простыл.
– Сделайте одолжение, – Реймер взял старика за костлявое плечо, – не засиживайтесь сегодня на солнце. Сейчас-то приятно, но позже снова будет жара.
Мистер Хайнс обещал не засиживаться. Не успел Реймер сесть в “джетту”, как рация рявкнула голосом Кэрис:
– Шеф?
Реймер взглянул на часы. До ее смены целый час. Недобрый знак.
– Извините меня, Кэрис, – ответил он, – но я не хочу говорить про вчерашний вечер, окей? Будьте любезны считаться с моими желаниями. Если я вас чем-то обидел…
– Вы видели газету?
– Какую?
– “Дерьмократ”.
– Нет, а что?
– Вы попали на первую страницу.
Значит, кто-то все-таки видел их на кладбище. Знак еще худший.
– Кэрис, мы положили его как было.
– Что? Вы о ком?
– А вы?
– Фотография, на которой вы сползаете с моей террасы. На первой странице этой сраной газеты. Мужик, который живет подо мной, фотограф. Работает в “Дерьмократе”. Он, наверное, бегом побежал печатать этот снимок, чтобы успеть к утреннему выпуску.
– А. – Реймер вспомнил вспышку, ослепившую его на миг, когда он сползал по столбу. Он принял ее за сполох молнии, отразившийся от низких туч. – Черт.
– Вот именно. Меня уволят?
– Нет, конечно. Слушайте, я сейчас приеду. Буду в пять.
– Мэр хочет вас видеть.
– Как мило.
– И лучше бы вам придумать правдоподобную историю.
– Я скажу ему, что меня ударило молнией.
– Бред какой-то.
– Это правда. Меня действительно ударило молнией. (Окей, не на террасе у Кэрис, но ведь могло и там, если бы он не сбежал.) И я теперь не в себе. – На его ладони, той самой, в которой он держал визитку цветочного магазина, остался след от скрепки, которой карточка крепилась к зеленому целлофану. Реймер в ванной пытался его отскрести, но только растер докрасна. Теперь ожог чесался так, будто под кожей и впрямь застряла скрепка. – Еще более не в себе, – уточнил он.
– В смысле?
– Я себя чувствую как-то… нелепо.
– Нелепо в смысле смешно или в смысле неловко?
– В ушах постоянно звенит. И еще у меня какие-то странные мысли.
– Например.
Вроде того, что я, кажется, в вас влюбился. Этого он, конечно, сказать не мог. Реймер пытался придумать что-то другое, тоже странное, но не слишком дикое, чтобы Кэрис не решила, будто он окончательно спятил.
Но не успел Реймер ничего придумать, как Кэрис спросила:
– Вы там не один, что ли? Голос у вас какой-то чудной. Я уж молчу о том, что вы говорите.
Погодите, он что, произнес это вслух? Действительно признался Кэрис в любви? Мистер Хайнс уличил его в том, что Реймер разговаривал сам с собой. Что, если это правда?
– Э-э-э… я именно об этом, – пояснил Реймер. – У меня в голове вертятся всякие мысли. И я, видимо, какие-то из них говорю вслух.
– Я и это добавлю в список, – пообещала Кэрис. – Весь этот бред. Вот прямо сейчас и добавлю, покуда не позабыла. Шеф говорит… что влюбился в меня.
– Я сказал “кажется”.
– Вы запишете, как сочтете нужным, а я…
– Вот вы опять, Кэрис, – перебил Реймер.
– Что опять?
– Говорите с чернокожим акцентом.
– И это я тоже запишу.
– Вчера вечером вы…
– Вы вчера вечером тоже были другой, – ответила Кэрис, уже без всякого акцента.
И Реймер снова вспомнил их совместный вечер, который начался так хорошо и окончился катастрофой. Он обещал себе, что выбросит случившееся из головы, но все равно думал об этом, не помня себя от стыда.
– Можно спросить? – произнес он. – Что стряслось?
– Вы же вроде не хотели об этом говорить.
– Кэрис.
– Помните, мне позвонили? Это был Джером. Попросил отвезти его в больницу. Он думал, у него сердечный приступ.
– Что с ним?
– Его оставили на ночь в больнице, понаблюдать. Но, говорят, вроде паническая атака. С ним и раньше такое бывало.
Мимо проехала машина, побибикала мистеру Хайнсу. Реймер глянул в окошко “джетты”. Из задней двери таверны Герта вышел какой-то мужик, в каждой руке он тащил по мусорному мешку. Возле мусорного контейнера, где вчера изуродовали “мустанг”, стояла чья-то машина. Реймер со своего места видел лишь один задний фонарь и кусок крыла – непонятно, что за марка и модель. А вот оттуда, где сидел мистер Хайнс, машина наверняка видна целиком, и Реймер вновь подумал, что старик мог заметить, кто увечил “мустанг”.
– Кэрис, – произнес Реймер, возвращаясь к разговору, – я думал, вы на меня злитесь из-за бараньих отбивных.
– Что-что?
– Я съел все ваши отбивные. Я свинья.
– Ну разумеется, вы съели все мои отбивные. Вас пригласили на ужин. Джером тоже съел бы всё подчистую. Хорошо если бы хоть одну мне оставил.
– Я высосал ваше дорогое вино и уснул.
– Если вы думаете, что оно было дорогое, значит, вы ничего не смыслите в вине.
– То есть вы на меня не злитесь?
– Нет, конечно.
– Тогда почему вы заперли меня на террасе?
– Заперла?
– Дверь была заперта.
– Не заперта, просто от сырости заедает. Надо было ее приподнять и одновременно потянуть на себя или толкнуть.
И едва Кэрис упомянула об этом, Реймер вспомнил, что накануне, когда они выходили на террасу, Кэрис не просто приподняла дверь за ручку, но и поддала снизу ногой.
– Я оставила вам записку, – добавила Кэрис.
– Где?
– На столе, прямо перед вами. Написала, что не знаю, надолго ли задержусь, если хотите, дождитесь.
– Ее, наверное, сдуло, – предположил Реймер; когда он уснул, ветра не было, а когда проснулся, тот уже дул вовсю. – И в кухне было темно.
– Чтобы мухи не налетели. Они на сетке так и кишат.
– Какой же я все-таки идиот. Валяйте, запишите и это, если хотите.
– Уже.
Реймер знал, что она ничего не записала. Да и ведет ли она этот список на самом деле? Или это всего лишь дежурная шутка, как у них с мистером Хайнсом о кетчупе “Хайнц”?
– Кэрис, вы верите в призраков? – спросил Реймер.
– Что? Если я черная, значит, обязательно суеверная?
– Кэрис.
– Нет.
– Что – нет?
– Нет, я не верю в призраков.
– Мне ночью явилась Бекка. Причем дважды.
– Вас навестила ваша покойная жена?
– Первый раз у вас на террасе. Пришла ко мне во сне.
– Если Бекка вам приснилась, с чего вы взяли, что это был призрак?
– А потом на кладбище попыталась меня убить. – Реймеру было любопытно, как прозвучит подобное заявление. Теперь он это знал. Как бред.
– В смысле – “потом на кладбище”? Что вы там делали?
– Я хотел попросить прощения.
– У покойницы. Среди ночи.
– Вы так говорите, будто это что-то ненормальное.
– И там вас ударило молнией. Допустим, но при чем здесь Бекка?
Реймер вздохнул.
– То есть вы полагаете, что я окончательно спятил.
Он бы обрадовался, если бы Кэрис возразила, но она промолчала.
– У вас был тяжелый день, – наконец сказала она.
– И сегодня будет такой же. Мне съездить проведать Джерома?
– Нет, – выпалила Кэрис. – Категорически нет.
– Он так и думает, что это я изуродовал его машину?
– Возможно. Когда на него находит… – Кэрис осеклась, но Реймер почувствовал, что она нервничает.
Он ее не винил. Он никогда не видел, чтобы люди так психовали, как Джером вчера. Реймер вспомнил, с каким облегчением расстался с ним и направился в “Моррисон-армз”, хотя там рисковал напороться на кобру. Реймер прокрутил в голове весь этот недолгий путь: он ступил на проезжую часть, услышал визг тормозов, фургон службы отлова застыл в считаных дюймах от его левого колена, на парковке у дома стояли люди. И среди них, вспомнил Реймер, был и Рой Пурди. Из толпы его выделял не только шейный ортез и вовсе не то, что Рой старательно притворялся невозмутимым. Его выделяло то, что в этот короткий миг, когда все остальные смотрели на дом, Рой глядел на таверну Герта. А заметив Реймера, отвернулся.
Шум в ушах снова смолк. “Ты его вычислил”, – сказал Дуги.
– Кого вычислил? – уточнила Кэрис.
Реймер притворился, что не расслышал, и вместо ответа спросил:
– Вы ведь кое о чем умалчиваете?
– Например? – помявшись, спросила Кэрис.
– Мэр хочет, чтобы Джером баллотировался в начальники полиции, потому что…
– Нет, ничего такого.
– А что тогда?
– Да мне вроде как не положено об этом знать. И никому не положено.
– Но вы все-таки знаете.
– У нас с Джеромом друг от друга секретов нет. К сожалению.
– А у нас с вами, Кэрис? У нас есть друг от друга секреты?
– Ладно, но учтите: я ничего вам не говорила. Важные шишки Бата и Шуйлера обсуждают слияние служб. Полиции. Пожарных. Вывоза мусора.
– В Бате нет службы вывоза мусора.
– Теперь будет. Смысл в том, чтобы избавиться от излишков. Одна администрация. Единая вертикаль власти.
– То есть уволить людей.
– Сократить расходы.
– Уволить людей.
– Добиться большей экономии и эффективности.
– Уволить людей. А Джером здесь при чем?
– Он будет курировать эту реформу. Он в этом дипломированный специалист.
Реймер, как правило, не торопился с циничными выводами, но тут, вопреки обыкновению, заявил:
– Идеальный козел отпущения, если дело не выгорит. Ясно теперь, почему у него панические атаки. Когда люди узнаґют, кто стоит за всей этой эффективностью, его просто…
– …пристрелят, – подхватила Кэрис. – Именно. Он и сам это понимает. И даже подумывает вернуться в Северную Каролину.
– Вы уедете с ним? – решился спросить Реймер, с трудом подавив порыв умолять Кэрис остаться.
– Вы имеете в виду, что я наконец выберусь из-за этого коммутатора? И перееду в другое место, где смогу заниматься настоящей полицейской работой?
От услышанного у Реймера голова шла кругом.