– Езжай туда. – Рой указал на грунтовку.
– Туда нельзя, – возразила Кора. – Видишь знак? “Посторонним вход воспрещен”.
Рой прекрасно видел, но плевать на это хотел.
– Это именно то, что нам нужно, – ответил он Коре. – Чтобы спокойно, без посторонних, выпить пивка.
Рой поспал всего-то минут пятнадцать, что они ехали сюда, но ему стало гораздо лучше, ухо и скулу уже дергало не так сильно. И когда он проснулся, в голове его начал зарождаться план, а это всегда внушало Рою сдержанный оптимизм, даже несмотря на то что планы его чаще всего срывались. Да похер. Ему нравилось планировать, всё обдумывать и гадать, выгорит дело или что-то случится и всё полетит псу под хвост.
Рой заметил, что Кора уже не плачет.
– Здесь красиво, – признала она.
Машина медленно ползла по узкой разбитой грунтовке. Как Рой и предполагал, обитаем оказывался от силы каждый шестой или седьмой домик: возле крыльца стоял автомобиль, на волнах у пирса прыгала лодка, на веревке между деревьев сушились купальники. Окна в машине были открыты, от высоких сосен веяло прохладой, густо пахло хвоей. Только раз им навстречу попался автомобиль. Кора, насколько могла, прижалась вправо, приветственно посигналила, широко улыбнулась водителю, и машины медленно разъехались.
– Не привлекай внимания, – окрысился Рой, хотя, если вдуматься, что тут такого? У их машины один бок желтый, другой фиолетовый. И не захочешь, заметишь.
– Может, сюда? – спросила Кора. Домики, мимо которых они проезжали, явно пустовали, свет внутри не горел. – Посидим вон там, на террасе.
– Езжай дальше.
– Почему?
– Потому что я так сказал.
Они поехали дальше, Рой покосился и заметил, что эта тупая баба снова ревет.
– Ты когда-нибудь думал о том, почему одним везет, а другим нет? – проквакала Кора.
По мнению Роя, это все равно что думать о том, почему небо синее. Оно синее, и всё тут.
– Почему Джейни выглядит как Джейни, а я выгляжу как я?
– А ты постарайся не жрать всё, что видишь, – предложил Рой.
– Я и не жру. И на диетах сидела. Ничего не выходит. Джейни вот наверняка никогда не сидит на диетах.
– Не упоминай о ней, сколько можно просить?
– Я об этом и говорю. Она вот такая, и ей везет, а мне нельзя даже упоминать о ней. При этом я к тебе хорошо отношусь, а она нет.
– Вчера ночью она ко мне относилась очень даже неплохо.
– Подумаешь, одна ночь.
Рой пожал плечами.
– Я всего лишь хочу сказать, что это несправедливо.
– А что справедливо?
Кора, всхлипывая, вытерла слезы.
– Ничего, – ответила она. – Жизнь устроена несправедливо.
Рой и рад был бы с ней согласиться, он и сам не раз приходил к такому же выводу, но если ты соглашаешься с тупой коровой, значит, ты сам тупой.
– Вот хотя бы ты, – не унималась Кора. – Едва вышел из тюрьмы, и тебя снова посадят. Другие чего только ни творят. Политики и прочие. Но их не сажают.
– Некоторых сажают.
– Но нас-то чаще. Таких, как мы с тобой. Нас вечно во всем винят. Ты знаешь, что это правда. У какой-нибудь богатой тетки сына не отберут. А на меня посмотрели – и сразу: “Ты никудышная мать”. Посмотрят на тебя – и сразу отправят в тюрьму. Тебя разве это не бесит?
“Меня бесят тупые бабы, – подумал Рой. – Особенно ты”.
– Правда, было бы классно, если бы один из этих домиков был нашим? – помолчав, продолжала Кора. То ли сменила тему, то ли дальше гнула свое, Рой не понял. – Мы бы здесь жили, и нам бы никто не мешал.
– В них даже отопления нет. Ты бы здесь отморозила себе жопу.
– В некоторых наверняка есть.
– Нет, я тебе говорю. Слушай, когда говорят.
– Откуда ты знаешь? Ты что, был там?
Вообще-то был. Однажды зимой Рой обчистил с дюжину таких домиков на этой самой дороге и мог бы еще больше, если б не невезуха. Время к полуночи, он оставил фургон на мощеной дорожке близ домика и, обшаривая его, наткнулся на бутылку отличного виски, там еще оставалось пальцев на пять, а может, и шесть. Забрать с собой – маловато, бросить вроде как жалко. Была середина декабря, в домике жуткий холод, но там нашлось просторное мягкое кресло с пуфиком, Рой был в парке и теплых кальсонах, так что он сел в кресло, вытянул ноги на пуфик и потихоньку прикончил вискарь прямо из бутылки, чувствуя, как жар янтарного пойла расползается от груди к конечностям. Главное не заснуть, подумал Рой, засыпая. Дремал он что-нибудь полчаса, не дольше, но за это время пошел дождь со снегом, и когда Рой собрался уезжать, дорожка уже превратилась в каток. Рой только сейчас заметил, что она идет под уклон к воде. Фургон был заднеприводный, и когда Рой включил заднюю, колеса просто прокручивались на льду. Так он никуда не уедет, разве что попросит кого-то отбуксировать его, а этого Рой, разумеется, сделать не мог. В другой раз он, быть может, вернулся бы в домик, переночевал, а утром попробовал бы уехать, но снегопад обещали сильный, и Рою ничего не оставалось, кроме как под ледяным дождем топать до шоссе. И хорошо, что ушел, потому что в ту ночь навалило почти два фута, а значит, его фургон, набитый ворованным добром, в ближайшем обозримом будущем останется там, где Рой его бросил.
Рой проболел с неделю, но как только пошел на поправку, тут же заглянул к Герту и обрисовал ему свою ситуацию как гипотетические обстоятельства. Герт всегда его недолюбливал, зато был мудрый советчик. Он внимательно его выслушал и наконец сказал, к изумлению Роя:
– Сообщи в полицию, что у тебя угнали машину. Зимой в тех местах бывают разве что лыжники, откуда им знать, что машину там бросил не хозяин этого домика? А как потеплеет, ты вернешься и попробуешь ее завести. Если до той поры кто-то сообщит про нее копам, ты скажешь, что угонщики, по всей видимости, и ограбили те дома. Копы тебе, естественно, не поверят, но доказать ничего не смогут.
Рой поблагодарил за совет – тот показался ему и точным, и здравым. Но снег валил всю зиму, оттепели толком не было, так что до водохранилища Рой добрался уже в апреле. Фургон, разумеется, стоял там, где Рой его бросил, да вот невезуха – на него рухнуло дерево. Когда Рой рассказал об этом Герту, тот задумчиво почесал в затылке и сказал:
– В этом беда криминала. Не предугадаешь, когда именно на тебя рухнет дерево.
Рой понимал его логику, но все же считал, что Герт недооценивает криминал и критикует его за то, в чем тот не виноват. Дерево и впрямь нельзя было предугадать, деревья падают равно и на праведников, и на грешников. Взять хотя бы самого Роя. У него на шее ортез вовсе не потому, что он нарушил закон, а потому что оказался не в то время не в том месте. Дерьмо обрушивается внезапно. Деревья. Стены. Чертовы метеориты. При чем тут вообще криминал? Но в остальном Герт был прав, без вопросов. Копы увидели, на кого зарегистрирован фургон, поняли, что вещи украл Рой, но доказать ничего не сумели, поскольку Рой заявил об угоне и тем самым их облапошил. Но хозяева всех этих летних домиков в основном не отсюда, так что на них всем насрать.
– Наверняка в некоторых из них есть печки, – вещала Кора, твердо уверенная, что они сумели бы пережить зиму на севере штата Нью-Йорк в неотапливаемом летнем домике на берегу замерзшего озера, где до ближайших соседей несколько миль. – Похолодало – подбросил дровишек в огонь и сиди себе возле печки, играй во всякие игры, тепло, хорошо.
– Тебя обнаружат весной, – заверил ее Рой. – Или ту половину тебя, которую не успеют сожрать еноты, когда ты замерзнешь насмерть.
Кора шумно вздохнула, раздосадованная его нежеланием разделить ее приятную фантазию.
– Разве тебе не нравится помечтать? О том, как жизнь станет лучше? Я знаю, что это выдумки, но что с того? Разве тебе не нравится представлять, как было бы здорово, если бы у тебя было то и это, вот хотя бы такой домик или новая машина, и можно было бы везде ездить?
– Прямо сейчас я представляю, как был бы счастлив, если б ты дала отдохнуть своему долбаному языку. – Они доехали до дальнего конца водохранилища. – Сворачивай сюда, – указал Рой.
Кора, вот чудо, сделала, что велят, припарковалась возле дома, который вроде бы пустовал. Поблизости имелись и другие дома, но их скрывали деревья, и машин перед ними не было. На воде кричала невидимая гагара, ветерок шелестел верхушками сосен. Кора недоуменно огляделась по сторонам.
– Не понимаю, – сказала она, – чего мы перлись в такую даль.
Господи, ну и дура.
– Что это еще за хрень? – спросил Рой, достав из второго пакета с покупками пачку зажимов.
Они сидели на шатком причале, болтали ногами в воде. Выбранная ими бухточка была узкая и укромная. Дачи на другом берегу казались маленькими, точно зеленые пластмассовые домики на доске “Монополии”. На середине водохранилища появилась моторка и так же быстро исчезла. Рой уже высосал банку пива и открыл вторую. Кора цедила первую. Оставшиеся девять банок они опустили в прохладную воду под причалом.
Кора недоуменно вытаращилась:
– Зажимы-бабочки, ты же просил.
Ну да, на упаковке именно так и написано, но любой дурак догадался бы, что Рою для уха нужны совсем не такие.
– Они для бумаги, овца.
– Других не было, – пояснила Кора. – Я сказала аптекарю, что тебе надо, он показал мне, где они обычно лежат, но их уже разобрали.
– И ты купила эту хуйню?
Кора пожала плечами:
– Я думала, может, ты возьмешь тот, что поменьше, подложишь тряпочку или бумажку…
Рой молча смотрел на нее.
– Сбросить бы тебя в озеро, вот что.
– Я сделала, что могла. Других там не было, ясно? В “Рексолле” наверняка нашлись бы, но ты же сам меня туда не пустил.
– Я так понимаю, и “Принглс” у них тоже не оказалось? – Рой выудил из пакета большую пачку “Читос”.
– Мне нравятся “Читос”, – сказала Кора. – Тем более что раз я платила, значит, мне и выбирать.
– Деньги за это говно я тебе не отдам.
– Да пожалуйста, – ответила она. – Только тогда уж и “Читос” не ешь. Ходи не жравши. Сиди тут и жалей себя. – Рой поднялся на ноги, и Кора спросила: – Куда ты?