Тишина. Реймер смутно ожидал, что Дуги отпустит колкость, но колкостей не последовало.
– Пока ты была жива, я вроде ни разу не дал тебе повода мною гордиться. И мне очень жаль, что так вышло. А может, ты и сегодня не гордилась бы мною. Ведь я, если честно, практически тот же, ну, все тот же мужчина, за которого ты вышла замуж. Я по-прежнему лажаю. Я всего лишь хочу, чтобы ты знала: сегодня просто прекрасный день – по крайней мере, для меня. Первый взаправду хороший день с тех пор, как ты умерла. Наверное, я пытаюсь сказать, что уже не виню тебя за то, что ты нашла кого-то… получше. И я думаю, пора нам с тобой заключить уговор.
Он умолк, давая ей возможность… сделать что? Подать какой-нибудь знак?
– Потому что мне кажется, я наконец-то понял, чего ты хочешь и почему так разочаровалась во мне. Я думаю, ты хочешь, чтобы к тебе не лезли в душу. Я ведь прав, Бекка? Ты не хочешь, чтобы я знал, что у тебя на сердце? Ты хочешь хранить это в секрете.
Он снова остановился, давая ей возможность подумать.
– В общем, я предлагаю следующее. Если тебе интересно. Ты хранишь свой секрет, а я посмотрю, что дальше. Устроит это тебя? Я, кажется, догадываюсь, кто этот человек. Но я обещаю, что не стану ему досаждать. Даже не спрошу у него, как у вас началось. С чьей подачи – с твоей или с его. Потому что ты права, это не мое дело. Ну… что скажешь?
В этот миг легчайшее дуновение ветерка нежно взъерошило волосы Реймера, как тогда на террасе у Кэрис. Он почувствовал, что улыбается.
– Шеф Реймер?..
Голос раздался так близко, что сперва Реймер решил, это Дуги придуривается, но потом, повернувшись, увидел Руба Сквирза. Он что-то держал в руке, и Реймер не сразу сообразил, что именно.
– Я на-на-на-на-нашел это вчера, – произнес Руб, взопрев от натуги. – На ды-ды-ды-ды…
– На дне могилы?
– На дне могилы, когда закапывал, – подтвердил Руб, радуясь, что его поняли.
Реймер забрал у него пульт.
Когда Руб ушел, Реймер повернулся спиной к могиле Бекки, повертел в пальцах пульт, и ветерок вновь взъерошил его волосы.
Реймер опять обернулся, и тут уже Дуги произнес голосом, похожим на голос самого Реймера:
Никаких уговоров, куколка.
В конце концов, не то чтобы они с Беккой ударили по рукам.
Шарада
Карл Робак проспал все утро и, вздрогнув, проснулся в половине третьего с рукой в трусах. К несчастью, в последнее время его всё чаще мучила бессонница. Почти каждую ночь ему не спалось едва ли не до подъема, и на работу он заявлялся сомнамбулой, ничего не соображал, только моргал растерянно. Его не взбодрил бы даже тройной эспрессо (не то чтобы где-то в Бате его варили). Когда его строительная бригада прерывалась на обед, Карл обычно ехал домой, рассчитывая вздремнуть на диване, но засыпал так крепко, что даже лежащий рядом, на журнальном столике, новенький сотовый телефон со звуком на полную мощность не мог его разбудить. Рабочий день заканчивался в половине шестого, и Карл успевал вернуться на объект, проверить, что выполнено за день, оценить новые риски и с помощью бригадира расставить в порядке важности задачи на завтра, с которыми, скорее всего, рабочие опять не справятся, как и сегодня.
Этим утром, после фиаско на кладбище, Карл поклялся себе, что сегодня все будет иначе. Смыв с себя грязь, он надел чистые трусы и включил утренние новости, твердо решив, как только они закончатся, оторвать свою бедную задницу от дивана. Была суббота, выходной, но, учитывая, что на этой неделе случилось на фабрике – а теперь уже всем стало ясно, что там катастрофа, – навалилась куча дел, и все срочные. Перво-наперво надо найти Руба Сквирза и отправить его убирать эту желтую дрянь, которая сочится из-под пола подвала, чтобы во вторник каменщики начали восстанавливать обрушившуюся стену, а постоянная бригада Карла вернулась к ремонту. Убедить Руба поработать в праздники будет нелегко, если не привлечь к делу Салли. За привилегию провести целый день со своим единственным другом на всем белом свете Руб не просто согласится стоять в жидком дерьме, он жрать его будет. А вот Салли придется упрашивать, и еще вопрос, по силам ли ему такая задача. В последнее время Карл все чаще подозревал: с Салли что-то неладно, он серьезно болен, просто скрывает от всех. Он стал задыхаться от малейшей физической нагрузки. Сегодня утром, забравшись в экскаватор, он поработал на совесть, но залезал и вылезал из него с большим трудом. А ведь они возились всего час. Выдержит ли он, если понадобится, восемь-десять часов работы два дня подряд? А то и три? Сколько там, под полом, этого смрадного липкого дерьма? Пока не выяснят, не узнают. В одном Карл не сомневался: Салли сдерет с него двойную ставку, а при двойной ставке два рабочих дня обычно превращаются в три. И где Карлу взять деньги, чтобы заплатить?
Карл намеревался с утра заглянуть к Хэтти – позавтракать и дать Салли возможность вновь предложить ему денег, – но проспал. Не очень-то хочется принимать помощь от человека, который годами твердил, что рано или поздно Карл дотла разорит компанию, которую создал его старик, но мысль заплатить Салли его же собственными деньгами показалась отличной. Да и можно ли считать их деньгами Салли? За последнюю неделю или около того Карл продул ему в “Лошади” в покер баксов пятьсот, а значит, те деньги, которые Салли одолжит Карлу, чтобы тот заплатил Салли и Рубу, еще недавно лежали в его, Карла, кармане. Не означает ли это, что Карл дважды заплатит им двойную ставку? Все очень запутано, и, пока он бился над этой загадкой, у него разболелась голова. Потому-то Карл и прикрыл глаза, с тех пор прошло семь часов, а голова все еще болит.
По телику шло кино с Кэри Грантом и Одри Хепберн[49]. Ее муж недавно умер и оставил ей небольшую сумку, и все думают, что в этой сумке лежит что-то такое – ключ? код от замка? шифр? – что стоит миллион долларов. Но выясняется, что в сумке какой-то хлам. Карл видел кино уже несколько раз и помнил, что на самом деле – о чем никто не подозревал – самой ценной была марка на конверте. Сейчас на экране Одри и Кэри в парижской гостинице рылись в разбросанных по кровати вещах – расческах, зубных щетках и прочей ненужной хрени.
– Это марка, дураки, – сообщил им Карл, хотя в первый просмотр он тоже не догадался, что марка настолько дорогая.
Кэри Грант, по твердому убеждению Карла, вел себя еще глупее, чем вел бы он сам, если бы с ним, с Карлом, в гостиничном номере флиртовала Одри Хепберн. Ему бы хватило ума стряхнуть всю эту дрянь с кровати на пол и заняться с Одри сексом – и ничего, что она такая худышка. А уж потом, несколько часов спустя, можно искать дальше, и даже если они так и не сообразили бы, что дело в марке, что с того? Зато потрахались, уже что-то.
В этом-то вся и соль. Люди не могут судить о своем положении сколько-нибудь объективно. Окей, никто не спорит, Одри и Кэри попали в переплет. Мало того, что они не подозревают о ценности марки, им еще в шею дышат сотрудники американского посольства и трое головорезов – обаятельных, но все же убийц, – и, кстати, о шеях: у Одри она изящная. Зато Одри и Кэри вместе, и если уж у них неприятности, то хотя бы не где-нибудь, а в Париже. У самого Карла положение куда хуже (не считая головорезов): у него нет ни марки, ни девушки, ни, если уж на то пошло, исправного члена на тот случай, если какая-то девушка чудом все же появится. Он один-одинешенек в Норт-Бате, штат Нью-Йорк, так что нельзя сказать, чтобы он очень сочувствовал этим двоим на экране.
По крайней мере, Карл был уверен, что такой марки у него нет. Но вдруг у него все-таки есть нечто такое, ценность чего, как и Одри с Кэри, он не замечает? И если да, то что? Необязательно оно должно стоить миллион, Карла устроили бы и пятьдесят тысяч долларов на неотложные нужды. Ладно, миллион тоже не помешал бы, но вот сейчас и пятидесяти тысяч хватит, чтобы продержаться до конца следующей недели, когда нужно будет вносить очередной платеж по кредиту и выдавать жалованье рабочим. Жалкие пятьдесят тысяч – неужто он многого просит? Карл поискал глазами хоть что-то, что стоило бы пятьдесят тысяч, но Тоби, его бывшая жена, забрала все мало-мальски ценное. Если не что-то, быть может, кто-то? Гас Мойнихан пару раз выручал его, но в третий раз заявил, что впредь делать этого не намерен. У Салли деньжата водились – с тех пор как удача повернулась к нему лицом. Но, скорее всего, меньше, чем нужно Карлу. Так, у кого из его знакомых может быть достаточно денег? Да еще чтобы он был готов с ним расстаться. Чтобы решил, что кредитовать Карла Робака – прекрасная мысль.
Она ответила после первого же гудка:
– Агентство недвижимости “Шуйлер”. Тоби у телефона.
– Привет, детка, это я.
– Нет, – ответила Тоби. – Ни за что.
– Что – ни за что?
– Всё, чего ты хочешь. Я так понимаю, денег.
– Но ведь мог бы и секса.
– Неужели опять заработал?
Как-то вечером после операции Карл упился и позвонил Тоби в надежде, что она посочувствует или хотя бы не будет злорадствовать.
– Пока нет, – признался он. – Но уже скоро.
– Ты на это надеешься?
– У меня не осталось ничего, кроме надежды. Все прочее ты забрала.
– Мой адвокат оказался намного лучше.
– А мой зато был бесплатный. – И даже лучше, чем бесплатный. Устыдившись, что проиграл дело, Уэрф предложил Карлу денег взаймы и вскоре умер, так что долг отдавать не пришлось.
– Ты еще видишься с Салли?
– Практически каждый день. Этой ночью мы с ним ходили грабить могилы. – Карл надеялся, что такой ответ возбудит любопытство Тоби, но они слишком долго были женаты. Она выучила наизусть все его уловки и редко на них попадалась. – Кстати, он тебя вспоминал.
– Скажи ему, что я по-прежнему не прочь заняться его домом. Если тебе удастся убедить его выставить дом на продажу, я, пожалуй, и одолжу тебе денег. Сколько тебе нужно?
– Пятьдесят.
– Долларов?