– Я слышал, это был инсульт, – наконец произнес Клайв-младший, перестав бахвалиться.
Салли кивнул:
– Поначалу несколько микроинсультов. А потом…
– Бог обрушил на нее кару.
Салли не удержался от улыбки: это было одно из любимых выражений мисс Берил.
– Значит, больно не было?
– Насколько я знаю, нет. Правда, она все равно не сказала бы.
– Ты приглядывал за ней?
– Я к ней заглядывал, если ты об этом.
Каждое утро Салли просовывал голову в приоткрытую дверь, чтобы узнать, не нужно ли что мисс Берил. Или она стучала ему в потолок ручкой метлы, и тогда Салли спускался. Время от времени позволял уговорить себя на чашку чая за столом на кухне мисс Берил, каждый раз уверяя, что терпеть не может ее излюбленный напиток. Иногда Салли заставал мисс Берил в растерянности и догадывался, что у нее снова был микроинсульт, но она знала, что с ней происходит и чего ожидать. Насколько Салли видел, она не боялась. Разве что удивлялась, отчего это Боженька медлит.
– Обо мне она, конечно, не говорила?
– Да, – ответил Салли. – Твое имя не упоминалось.
Это была правда.
– Нрав у нее был крутой, – угрюмо произнес Клайв. – Впрочем, тебе-то откуда знать, ты у нее был любимчик.
– И я ее тоже любил, – признался Салли.
– Вот чего я никогда не понимал. То есть я отдаю себе отчет в том, что во мне она разочаровалась. Такие, как я, ей не нравились. Никогда. Но в тебе-то она что нашла?
И Салли вдруг осознал, что сын мисс Берил десять лет спустя приехал в Бат именно за этим: чтобы задать этот самый вопрос. Он вернулся вовсе не потому, что так уж любил мать или гордился тем, что ее память увековечат. Им двигала злость. И конечно, обида.
– Я слышал про дом, – добавил Клайв-младший. – И мог бы оспорить завещание. Может, еще и оспорю.
– Ни к чему, – заверил его Салли. – Если дом тебе нужен – он твой.
Клайв, казалось, задумался над его предложением, но всего на мгновение.
– Не-а, – ответил он. – Зачем мне эта старая куча дров?
– Как хочешь.
– Знаешь, – продолжал Клайв-младший, – я, наверное, рано утром уже улечу. Я и забыл, как ненавижу этот городишко.
– Гейл наверняка будет рада тебя видеть, – ответил Салли.
Во взгляде Клайва-младшего мелькнуло недоумение, Салли это заметил и понял, что никакой жены у него нет. Что из прочего ложь – неизвестно.
Сквирзы поужинали и подошли к барной стойке.
– Посмотрите на них, – сказал Салли, повернувшись на табурете.
Бутси, если Салли не изменяло зрение, и впрямь накрасилась, а волосы, обычно сальные и слипшиеся, вымыла и завила. Карл прав, она не красавица, даже когда нарядилась как на свидание, но все-таки в том, что Бутси, уж как умела, прихорошилась ради того, чтобы провести вечер не где-нибудь, а в “Лошади”, и не с кем-нибудь, а с муженьком, была какая-никакая смелость.
– Зачем ты, Салли, не стоило, – сказала Бутси.
И она, если вдуматься, тоже права. Накануне Салли дал Рубу денег, чтобы тот куда-нибудь сводил Бутси, то есть фактически Салли дважды оплатил их ужин.
– Эй, голова садовая, – произнес Карл, – как насчет поработать завтра и в понедельник?
– Завтра же че-че-че…
– Чертов праздник? – подсказал Салли.
– Чертов праздник, – подтвердил Руб. – И в по-по-по…
– Понедельник?
– Оба дня двойная оплата, – сообщил Карл.
Руб посмотрел на Салли.
– Скажи ему, пусть сперва покажет деньги, – посоветовал Салли.
– Покажи мне че-че-че…
– Чертовы деньги, – закончил Салли и ухмыльнулся Карлу.
Тот сглотнул, поймал его взгляд.
– Тогда мне нужно будет взять займы, – признался он, и Салли догадался, чего ему это стоило.
– Что-нибудь придумаем, – пообещал он Карлу.
– Да? – Карл приподнял бровь. – Это работа для двоих.
– Знаю, – ответил Салли и спросил у Руба, расплывшегося в улыбке: – Ну что, я заеду и заберу тебя? Сперва уберем ветку, а потом поедем на фабрику.
– Во ско-ско-ско…
– В половине седьмого. Будь готов.
– Я всегда готов, – возразил Руб. – Это ты вечно…
– Знаю, – перебил Салли. – Но завтра я буду вовремя.
– Это значит…
Салли понял, о чем Руб хочет спросить: значит ли это, что они снова будут работать вместе, и перебил его:
– Не знаю я, что это значит. Просто будь готов. А там как пойдет.
Когда Сквирзы ушли, Салли сказал Карлу:
– И вот еще что, я могу уделить тебе только воскресенье и понедельник.
Карл выжидающе молчал.
– Во вторник мне нужно в больницу в Олбани… на одну процедуру. – Салли постучал себя по груди. Он не собирался об этом упоминать. Он и на операцию-то решился только сейчас. Вернее, после того, как рассказал о своем состоянии Вере.
Карл кивнул:
– А мы все гадали, когда ты расколешься.
– Я не планировал, – признался Салли. – Я сперва вообще не хотел ложиться, а потом подумал: ладно, хрен с ним.
Карл широко улыбался.
– Вот и славно, что надумал. Ты завтра точно сможешь работать?
– Там видно будет. Последнее время мне день неважно, потом пару дней ничего. Сегодня хреново, значит, завтра будет получше. Даже если буду чувствовать себя скверно, уж экскаватором-то управлять смогу.
Да и почему бы не попробовать, в самом деле. Сегодня в его душе что-то повернулось. Обещание, которое он только что дал Карлу – дескать, что-нибудь придумаем, – расплывчатое, и если Салли его не исполнит, никто с него и не спросит, хотя он всю жизнь полагал, что мужчина должен держать слово. Да и смысла в этом обещании куда больше, нежели в том, которое он прежде дал Джейни – что найдет и отделает Роя, вот этой клятвы Салли уж точно не сдержать. Значит, завтра они с Рубом спустятся в зловонную ядовитую жижу, сочащуюся из-под бетонного пола на фабрике Карла. И Салли будет выслушивать перечень желаний своего друга: и чтобы они до работы съели по классному большому пончику с джемом, а не ехали прямо сюда, и чтобы закусочная “У Хэтти” была открыта и им было где пообедать, и чтобы они с Салли не хватались все время за каждую паршивую работенку, и чтобы Салли не уезжал, и чтобы Салли дал своему псу Рубу другое имя. А когда желания иссякнут, Салли снова скажет Рубу: в одну ладошку желай, в другую сри, потом скажешь, какая быстрее наполнится. Жизнь такая, какая есть, так было и будет всегда, да и по правде сказать, – и это, конечно, важно – не так уж она плоха, разве нет? А вечером после работы их радостно встретят в “Лошади”, даже если вонять они будут, как писька матери Терезы. И в “Лошади” Салли, даже если у него самого не появится аппетит, раскошелится на классный большой чизбургер, о котором Руб весь день мечтал, может, даже предложит ему позвонить Бутси и пригласить присоединиться к ним, потому что, когда Салли уедет, Рубу понадобится кто-нибудь, кто будет его выслушивать. Бутси, конечно, не лучшая кандидатура, но других все равно нет. А может, если задуматься, и впрямь пора переименовать пса обратно в Реджи. Уж это-то он может сделать.
– Если не возражаешь, я сегодня уйду пораньше, – сказал Салли Карлу и отодвинул стакан с остатками пива.
Зачем бы Салли ни приехал сегодня в “Лошадь”, он этого явно добился. А если ляжет пораньше и как следует выспится, то завтра с утра успеет заехать в больницу и, пока прочие спят, быть может, урвет минутку-другую наедине с Рут. Если же Салли сейчас не уедет домой, заявится Джоко и всех угостит пивом, потом кто-нибудь предложит сыграть в покер, и по дороге домой, когда до рассвета останутся считаные часы, Салли придется признать, что он способен развлекаться, когда женщина, чья любовь спасала его не раз, лежит в коме.
– Иди, – ответил Карл. – Но сперва я хочу спросить тебя кое о чем.
– И о чем же?
– О Рубе и Бутси.
– Ну?
– Как думаешь, они дома займутся сексом?
– Господи Иисусе. – Салли покачал головой. – Да ты на всю голову больной.
Хотя и сам, признаться, задавал себе тот же вопрос.
– Даже не знаю, кого из них жальче, – признался Карл.
Вот она.
Фиолетово-желтая развалюха стояла возле мусорного контейнера, три часа назад ее там не было.
В квартале от дома Салли неожиданно решил напоследок проверить парковку за “Сан-Суси”. И уже пожалел об этом, чувствуя, как в груди болезненно сжался кулак. Салли схватил лежащую на торпеде монтировку, вышел из машины, но двигатель не заглушил, дальний свет освещал заднюю часть отеля. Салли секунд пять давил на клаксон.
– Рой Пурди! – заорал он, отпустив гудок, и кулак в груди сжался снова, еще сильнее, изношенное сердце посылало ему срочный и недвусмысленный сигнал.
Перестань. Прекрати.
– Выходи!
Ответа не последовало, Салли вынул секундомер и нажал на кнопку.
– Даю тебе ровно минуту!
Ну и ладно, подумал он, когда минутная стрелка описала круг. Поедет в город, сообщит, где стоит автомобиль, и пусть Реймер с командой разбираются сами. Салли заметил, что на ниппеле заднего колеса не хватает резинового колпачка, и краем монтировки стравил из ниппеля воздух.
– Скоро здесь будут копы, – крикнул Салли, спустив колесо. – Я не шучу.
К тому времени, как он вернулся на Верхнюю Главную, кулак в его груди превратился в целую наковальню, и Салли понял, что до участка не дотянет. Придется позвонить копам из гостиной Питера. Если, конечно, хватит сил дойти хотя бы туда.
Салли остановился у дома мисс Берил, заглушил мотор, но из машины не вышел: никак не мог отдышаться. Два года, а скорее, все же один? Два часа, а скорее, все же один – это больше похоже на правду. Весь день он старался не замечать одной простой вещи: ему крышка. В “Лошади” он еще как-то уговорил себя, что сумеет или сдержать слово, данное Джейни, или помочь Карлу выбраться из заварухи, но сейчас осознал, что это иллюзия, выдумка. А наковальня, давившая ему на грудь, – реальность.
“Вылезай из машины, старик, – сказал он себе, когда наконец удалось впустить в легкие чуточку кислорода. – На такую малость тебя точно хватит”. Потом пройти несколько шагов по дорожке, подняться по трем невысоким ступенькам на крыльцо. Сделать один звонок в поли