Карл покачал головой:
– Шестьдесят лет, а все влюбляешься, как школьник. Надеюсь, я в твоем возрасте буду умнее.
– Надежда умирает последней, – сказал Салли. – Если ты рассчитываешь поумнеть, пора бы потихоньку начинать.
Карл снова поскреб в волосах.
– Вот и жена так думает, – согласился он. – Она сейчас злится на меня, хотя я по твоему совету утром приехал домой. Но по пути успел дважды потрахаться. А потом по глупости рассказал ей об этом и попросил прощения. Кажется, я испортил ей праздник.
– Хочешь, ночуй у меня на диване, – предложил Салли, поднялся, затушил сигарету в раковине и смыл пепел.
– Это самый говенный диван в Бате, – ответил Карл. – Мне на нем снились кошмары. – Он достал кошелек, вынул пачку банкнот и бросил их на стол перед Салли: – Купи себе новый диван, черт подери. Нельзя класть гостей на диван, на котором снятся кошмары.
Салли мизинцем пересчитал купюры. Что-то около тысячи долларов.
– Я завтра заеду, – сказал он, – тогда и заплатишь.
– Бери сейчас, – посоветовал Карл. – Когда жена со мной разведется, мне будет уже все равно. Это твой шанс. Бери все, что я тебе должен, по твоему мнению.
– Не боись, – сказал Салли. – Я возьму все, что ты мне должен. Причем возьму, когда ты протрезвеешь. И деньги получу, и тебя побешу.
Карл покачал головой:
– Ты работаешь, как негр, получаешь, как негр, а гонору как у белого. Неудивительно, что у тебя нет видака.
– Или снегоуборщика.
Карл расхохотался и от удовольствия густо покраснел.
– Скажу тебе как на духу. Единственная приятная минута за весь сегодняшний день была, когда я украл у тебя этот сраный снегоуборщик.
– Ладно. Пусть побудет у тебя, пока снова снег не повалит, – согласился Салли. – Только в следующий раз хотя бы прикрути перила на место. Если моя хозяйка упадет, она отсудит у тебя фирму.
– Да пусть забирает, – отмахнулся Карл. – Если луна-парк не построят, я все равно не сумею ее продать. – И добавил, спохватившись: – Кстати, этому любопытному мудаку я ничего не сказал.
Салли замер в дверях:
– Какому?
– Ну тому, утром.
– Какому – тому?
– Тому, который пришел ко мне в контору после тебя.
Салли вспомнил о незнакомце в темном седане, том самом незнакомце, который сказал ему, что он не вполне трезво оценивает ситуацию.
– Такому коренастому? – уточнил Салли. – В костюмчике?
– Угу, ему самому.
– Его машина стояла неподалеку от твоей конторы, – сказал Салли. – Я бросил в него снежком. Он, кажется, не обрадовался, что я его заметил. Я подумал, его нанял чей-то недовольный муж.
– Он спрашивал, работаешь ли ты у меня. Я ответил – нет. Кстати. Заезжай ко мне завтра, – сказал он. – У меня, может, найдется работа для тебя и твоего карлика.
– Окей, – отозвался Салли. – А ты чего спать не идешь?
– Я не устал.
– Видел бы ты себя. Выглядишь как выжатый лимон.
– Может, я и выгляжу как выжатый лимон, – согласился Карл, – но я не устал.
Когда Салли вернулся в пикап, там уже сидела Тоби Робак. Лампочка в машине не горела, и о присутствии Тоби сообщал только тлеющий огонек сигареты.
– Ты чего такой дерганый? – спросила она.
Салли и правда испугался.
– Я тебя не ждал, – ответил он.
Она посмотрела на него:
– Твоя жизнь, должно быть, полна сюрпризов.
Так и было, Салли не стал отпираться. Вот и сегодня весь день сюрприз на сюрпризе, с утра до вечера.
– Как же ты его пустила?
– Я не пускала, – ответила Тоби. – Наверное, Хорас дал ему ключ, грязный двуличный гад. Я вернулась из Шуйлера, а Карл уже дома.
При упоминании о Шуйлере Салли кое-что вспомнил.
– Мне неприятно это говорить, но о тебе ходят сплетни.
– Правда? – Тоби с деланым восторгом хлопнула в ладоши. – Радость-то какая! Рассказывай.
– У тебя любовник в Шуйлере.
Тоби устремила на него серьезный взгляд, и Салли поежился, насмешив Тоби.
– Бедный Салли, – проговорила она. – Ты такой забавный.
Как почти всегда с женщинами, Салли вдруг почувствовал, что назревает разговор.
– Я же не сам это выдумал, – пояснил он. – И я ответил тому, кто мне об этом сказал, что я ему не верю.
Тоби Робак вновь рассмеялась, но на этот раз успокоилась быстрее.
– Ты правда очень милый, – произнесла она, стараясь сохранять серьезность.
– Так и есть, – подтвердил Салли. – Вот бы все женщины это понимали.
Карл подошел к окну и украдкой, по-скаутски, выглянул. Вряд ли он увидел что-то, кроме собственного отражения. Салли завел мотор, догадавшись, что, наверное, Карл подошел к окну, потому что не слышал, чтобы Салли уехал.
– Может, тебе сегодня не ночевать дома, – предложил Салли. – Он совсем развинтился.
Тоби заметила, куда смотрит Салли.
– Я так больше не могу, – призналась она. – Ты погляди на него.
Карл, приставив ладонь ко лбу, по-прежнему таращился на улицу. Он явно едва стоял на ногах, того и гляди покачнется и выпадет в окно.
– Ты можешь уехать ненадолго, – предложил Салли. – Я за ним присмотрю.
Его предложение вызвало улыбку.
– Смешно. Чтобы ты и за кем-то присматривал…
– А что тут такого?
– Ой, да ладно, не обижайся, – сказала Тоби. – Я знаю, что ты предложил от чистого сердца. Но ты же через пару минут отвлечешься, забудешь о нем и вспомнишь только через две недели после похорон. Будешь ходить по городу и удивляться: чего это Карла давно не видно?
Карл отлепился от окна, повернулся спиной к ним, убрел вглубь комнаты.
– Кстати, где он прячет снегоуборщик?
– В сарае на том дворе, где тяжелая техника, – сообщила Тоби.
– Окей, – сказал Салли. – Завтра-послезавтра я его сопру.
– Ты осторожнее, у нас злая собака.
– Собаку я не боюсь, – ответил Салли. – Главное сообразить, как перелезть через забор.
– Ты уникальная личность.
– Спасибо.
– Это не комплимент, – заверила его Тоби.
– Ты мог бы и не наряжаться ради того, чтобы прийти сюда, – сказал Малыш, когда Салли, чисто выбритый, одетый для визита к Вере, вошел в таверну и уселся с краю барной стойки.
Рубашку подарила ему Рут несколько месяцев назад, он надел ее впервые. Достал прямо из пакета. Складки на рубашке до сих пор соответствовали скорее вложенной в нее картонке, чем торсу Салли. Даже дырки от булавок еще были видны.
По телевизору шел футбол, играли какие-то университетские команды, за ними внимательно следила дюжина мужчин, под вечер сбежавших от семейств. Праздник начался ранним утром с парада “Мэйси”, за всей этой суматохой они не посмотрели дневной матч и надеялись хотя бы в “Лошади” спокойно посмотреть второй.
– Когда за стойкой ты, я стараюсь принарядиться, – ответил Салли.
Малыш был в добром расположении духа, и вчерашняя склока возобновится разве что поздно вечером. А в ближайшие несколько часов оба будут делать вид, что впредь ссориться не собираются, и перестанут притворяться, только когда уже сцепятся.
– Где твой лучший клиент?
Малыш посмотрел на часы.
– Должен прийти с минуты на минуту, – ответил он. – Ты сегодня у нас нарасхват. Я открылся всего час назад, а тебе уже позвонили и кое-что принесли. – Малыш достал из-под стойки тарелку, накрытую фольгой. – Пахнет индейкой.
Салли заглянул под фольгу. Фаршированная индейка, тыква, клюквенное желе. Тарелка еще теплая. Он оглядел фольгу с обеих сторон.
– Без обратного адреса.
– Твоя бывшая, – пояснил Малыш. – Принес этот, как его. Почтальон.
– Ральф?
– Сказал, что ты пропустил обед.
– Вообще-то я только что поел. А звонил кто? – спросил он, полагая, что звонила Рут и, разумеется, не представилась.
– Кто-то насчет работы. – Малыш протянул Салли записку с номером телефона и именем человека: Майлз Андерсон.
Салли нахмурился:
– Кто такой Майлз Андерсон, черт побери?
– Впервые слышу, – ответил Малыш. – Он сказал, что недавно купил дом в городе. И ему нужно что-то там сделать. Наверное, очередной мудак-яппи.
– Да уж, этих развелось видимо-невидимо, – согласился Салли. – Но у них хотя бы есть деньги.
– Потому-то они и яппи, – сказал Малыш. – Без денег были бы обычными мудаками.
– Жаль, нельзя работать только у тех, кем я восхищаюсь, – посетовал Салли.
Он пил второй стакан пива и дружелюбно болтал с Малышом, когда на соседний табурет неуклюже взгромоздился Уэрф.
– Радостно видеть, что мои близкие люди опять разговаривают друг с другом, – заметил он. – Что это? – Уэрф указал на тарелку под фольгой возле локтя Салли. – Пахнет едой.
– Не обедал, да? – спросил Салли.
– Обедал, с тобой, – напомнил ему Уэрф. – Или ты забыл?
– Это было вчера, – заметил Салли.
– Ой. – Уэрф ухмыльнулся. – Ты хотел сказать, сегодня?
– Будь другом, поставь это в микроволновку. – Салли пододвинул тарелку Малышу.
Малыш исполнил просьбу, хоть Салли и показалось, что без особой охоты.
– А вечером разноется из-за этого, – предсказал Салли.
– Да уж, он предпочел бы продать мне за вечер дюжину маринованных яиц, – согласился Уэрф. – И кто его упрекнет?
– Я, только еще пива выпью.
Звякнула микроволновка, Малыш вернулся с тарелкой фаршированной индейки, над нею вился пар. Кое-кто из посетителей, смотревших футбольный матч, заказал то же самое.
– Видишь, что ты наделал? – спросил Малыш.
Уэрф буквально набросился на еду.
– Глаза бы мои на это не глядели, – сказал Салли, дивясь, как так можно: на адвоката выучился, а ест жадно, как дикарь. В левой руке Уэрф держал вилку, в правой нож и положил приборы, лишь когда в них отпала нужда.
Салли подошел к телефону и набрал номер, написанный на бумажке, которую дал Малыш.
– “Адирондак”.
– Что?
– Мотель “Адирондак”.
– У вас там есть такой Майлз Андерсон?
– Сейчас проверю.
– Уж проверьте.
Чуть погодя:
– Майлз Андерсон.
– Это Дон Салливан.