Богинечка, правда, была другого мнения: она плюхнулась обратно на траву, ничуть не задумываясь о том, что ее юбка уползла в район талии, состроила гримаску типа «звезда пришла кидать понты и раздавать автографы» и фыркнула:
— Де-э-эд, ну не капай на мозги, а? Лучше скажи: тут похмелиться есть чем?
Гаэли сменил цвет. До сих пор весь зеленый, как майская травка, он резко стал красным:
— Леди Или! Вы невыносимы! Вы совершенно, невероятно, безобразно эгоистичны и кошмарно незрелы! Вы…
— Ну завелся… — буркнула хамоватая богиня. — Че мне зреть, я тебе что — ананас? Наколдуй лучше ручей, а то у меня весь накопившийся резерв на вчерашний «весельчак» ушел. А пить так хочется, что…
— Что? — не выдержала я.
— Че что? — фыркнула Или. — Пить охота, а тут…
— Я спрашиваю: куда у тебя резерв ушел?
— Да на дымок вчерашний, — пожала плечиком богиня. — Круто получилось?
— Так это твоих рук дело?
Мы переглянулись: дед Гаэли, уже белый, и я, не знаю какого цвета, если по настроению, так багрово-фиолетового.
— Ну да, — спокойно кивнула та. — Классная штука. Всем весело до потери пульса, и полный расслабон.
— Или…
— Чего? Клево ж вышло. Или вы чем-то недовольны?
— Да как тебе сказать, Или… — душевно проговорила я, подтягивая поближе сохнущую на песке рыболовную сетку. — Понимаешь, я не недовольна…
— Во! Видишь, занудик? Все без претензий, один ты пилишь и пилишь.
— Недовольна — это не то слово, — продолжила я, накидывая на Или сетку. — Я в БЕШЕНСТВЕ!
— Эй, ты чего? — занервничала богиня, видно, вспомнив про колечко (то самое, что давало мне право на контакт с богиней, а может, еще какие-то права). — Пусти… ты что… ой!
Сетка взмыла вверх и зависла у моих зубов.
— Слушай, дорогуша, тебя когда-нибудь пороли?
Она еще пару раз трепыхнулась, видно, по инерции, и возмущенно замерла.
— Вот еще!
Ага, я так и думала.
— Леди Александра… — нерешительно прозвучало с земли.
Блин, тут же Гаэли. Я сделала вид, что не слышу. И мрачно воззрилась на богиню «в ромбик». Та занервничала.
— А что? — наконец додумалась спросить она.
— Ничего. Надо же когда-то начинать.
Наркотики, чтоб вы знали, не только яд, а еще и тормоз. Поэтому смысл до Или дошел только секунд через пять.
— Чего начинать? Ты же не… ты… эй, не смей! А ну отпусти меня, я приказываю!
— Щас, разбежалась! — И я прицельно осмотрела ее фигуру в районе надевания стрингов.
Богиня перепугалась по-настоящему.
— Пусти! Не смей! Помоги-и-и-и-и-ите!
— Леди Александра… — снова попытался вмешаться в процесс воспитания мастер Гаэли. Но его перебил дракон Тор. Хороший и на редкость миролюбивый дракон… был. И красивый, кстати… тоже был. Сейчас, весь в каких-то черно-зеленых пятнах, с засохшей грязью на левом крыле, он отчаянно щурил красные глаза и мог порадовать своей внешностью только художника, который ищет модель для плаката «Жертвы алкоголизма».
— Ты… — хрипло каркнул несчастный… — не помню, как тебя… утопи ее!
— Меня?! — взвизгнула мажористая богиня. — Меня нельзя!
— Можно… — простонал дракон. — Шумная… очень…
И он уронил голову обратно, утратив контакт с окружающим миром.
Или потеряла дар речи.
— Леди Александра… — снова вступил дед.
Ну все, лопнуло мое терпение. Я резко повернула голову, не обращая внимания на окончательно обнаглевшую головную боль.
— Глубокоуважаемый мастер Гаэли, смею ли я нижайше попросить вас переложить процесс воспитания всецело на мои крылья и не пытаться, вашу магию, мешать пробуждению совести у этой особы?! У нее и так некомплект!
Повисла пауза.
— Поразительно… — после полуминутного молчания выговорил дед. — Просто поразительно. Нет, леди Александра…
— Ах нет?
— Нет, не мешать. — Глаза терпеливого, правильного и мудрого деда переместили взгляд на непутевую подопечную и как-то по-нехорошему сверкнули… — Позвольте вам помочь?
— Что?! — ахнули мы одновременно с Или.
— Вы уверены? — осторожно спросила я.
Гаэли еще раз осмотрел побережье, тела «павших», выброшенный на берег корабль, сломанную хатарессу, в которой застряло что-то непонятное типа огромной крышки от пивной бутылки, только метров семь-восемь в диаметре… мешок на спине, который подозрительно закопошился…
— Целиком и полностью, — твердо проговорил старый волшебник.
— Во подстава! — возмутилась богиня. — Я им… а они мне?
— Как видишь, не все благодарны тебе за веселье, — подытожила я.
И это было еще мягко сказано! К полудню проснувшийся лагерь напоминал центр спасения после стихийного бедствия. Все искали всех и вся, при этом нервничая, ужасаясь и недоумевая, мол, как же так вышло?
— Риха, где ты? Риха-а…
— Куда делся песок?
— …и домики для человеков?
— И кто побросал семена мусорки в яму с сушеными водорослями? Все заготовки для отопительных брикетов пропали!
— Кто-то видел магов?
— Там они… Мне не до магов. Риха-а!
— А где человеки с корабля? И откуда набежало столько этих, с ластами… тюленей? И почему они стоят строем? Или мне мерещится?
— Охххх… птицы сегодня невыносимы… Эй, убирайся с моего хохолка! Нашла где вить гнездо!
— Карррр!
— Слушай, муженек… эй, ау! Муж! Ты меня видишь? Точно? Объясни мне, пожалуйста, только спокойно и понятно: какого ырга ты сидишь на нашем яйце?!
— Я?! О Небо, и правда. Забирай, заби… О Небо… Супруга, родная моя, а ты можешь мне сказать, почему яиц три?! У нас вроде один сын намечался?
— Риха-а!
— Женщина, я унижусь до просьбы, опущу голову к ногам твоим, только не кричи, пожалуйста.
— Прошу вас, подскажите, где маги?
— Отстань. Поднимись вверх, сам увидишь!
— Я не могу сегодня летать!
— Твои проблемы. Слушайте, бездельники. Вчера здесь была копченая рыба. Я лично ее паковала в склад номер три. Объясните мне, вы, неудавшаяся закуска аррохи, куда делась рыба и почему тут спите вы?
— Э-э…
— До магов далеко? Если пешком?
— Зачем тебе маги?
— У меня на голове что-то выросло, отколдовать бы обратно.
— Не советую. Вон, Арирэ уже сходила. Хотела гребень на хвосте восстановить, пропал куда-то гребень. Теперь вот сидит, убеждает себя, что раздвоенный хвост — это даже красиво. Маги тоже с похмелья, бедолаги. А ты им не хвост, ты им голову подставить хочешь. По-моему, лучше с рогами, чем без головы, а?
— А у меня рога?! Ужас…
— Помогите, крылатые! Нет, вы посмотрите! Я, почтенная вдова, уже двадцать лет храню память и скорбь о безвременно погибшем муже, нерушимо оберегаю свою верность супружеским узам, и что я вижу, проснувшись сегодня утром?! На моем коврике — мужчина!
— Да я случайно…
— И этот мужчина положил на меня крыло! На меня, честную женщину! Известную своей преданностью покойному супругу!
— Да я нечаянно. Я сейчас уйду… то есть уползу…
— Как уйду?! Так ты еще и жениться не собираешься? Хватайте его, соплеменники!
— Риха!
— Да кого ты зовешь все время?
— Как кого? Дочку. Пропала куда-то, не отзывается никак.
— Какую дочку, у тебя сроду дочки не было, только два сына. Вон они, спят у ручейка. Кстати, не объяснишь, почему у одного на хохолке девичий веночек? И цветок на крыле?
— Мм, Игорь, какой ты сегодня ласковый… Игорь? А-а-а!!! Нет! Спокойно, Лилия, ты не видишь белок, ты не видишь белок, ты не видишь белок…
Как бедные маги расколдовывали тюленей обратно в человеческую форму, как бедный Гарри, проснувшись в обнимку с Рэем, охнул и попытался сбежать, спросонья приняв нового друга за легендарное «серое кусако», выдуманное чудище из драконьих страшилок для детей; как мама сначала выливала себе на голову бутылку воды, а потом гоняла несчастную белку по всему бывшему пляжу… короче, ничего этого мы уже не видели.
Мы воспитывали Или.
— Это тебе за выходку с колечками! Это за лень на работе и пренебрежение служебными обязанностями! Это за дым-весельчак, наркоманка несчастная, чтоб тебе пожизненная детоксикация… — С каждым предложением я методично встряхивала сеткой так, что у висящей там Или звонко клацали зубы. — А за опасность для моих детей я тебе точно всыплю, чем хочешь поклянусь, торчок ты божественный!
Нехорошо кого-то учить, когда кипишь от злости, слишком легко при этом сказануть что-то такое, что человеку потом жизни не хватит расхлебать. Надо остыть, успокоиться, подобрать эти, как их, аргументы. Аргументы, а не розги! Но к черту.
Я была слишком зла.
Если бы богинька вчера зажгла еще несколько костров; если бы взяла не неешку, которая по каким-то загадочным «биологическим» причинам не действует на детей, а другую траву; если бы Маринка и принц не оказались такими сообразительными и не увели бы малышню подальше от лагеря, который превратился в филиал наркопритона; и наконец, если бы она не поленилась вчера подбросить в костер охапку побольше — я могла лишиться дочек и Рика.
Я могла бы…
И этот запоздалый страх только добавлял злости. Выжить при атаке драконов! Пробраться через кишащие аррохи джунгли! Пережить нападение полоумного Проницающего с милой привычкой убивать любую помеху! Перенести все это и едва не загнуться из-за каприза избалованной дурехи, которой приспичило повеселиться. Богиня, пальмочки зеленые! Да из нее богиня, как из мочалки папин авианосец!
— Ой! — послышалось из сетки при очередном встряхивании. То ли Или прикусила-таки язык, то ли прищемила что-то важное.
Мне не то чтобы стало стыдно, но что-то вроде просветления в мозгах заставило притормозить и неловко поинтересоваться:
— Что ты?
— Я? Ты… ты… — У богини явно не хватало слов, чтобы высказать все, что она думает… — Я тебя… Я… Землетрясение устрою! Или потоп. Или ураган! Пусти! Ты не смеешь… ты!
И что-то зазвенело в воздухе, тонко-тонко, еле слышно протрещало в воздухе электрическими разрядами. Хлестнуло невесть откуда налетевшим ветром. Ах, ты еще пугать, коза ты божественная!