Женщина ему подмигнула и не торопясь начала подниматься по лестнице, стройный зад покачивался из стороны в сторону, сильные икры слегка напрягались, когда вес тела переносился с одной ноги на другую, узкую спину она держала прямо, на одной линии с изящной шеей. Павел немного приотстал, чтобы полюбоваться роскошной фигурой бывшей начальницы, и, когда зашёл в отделанную розовым и золотым спальню, Мишель стояла у окна.
В спальне кроме них был и третий человек, смуглый старик, одетый в тёмно-синий костюм и белоснежную рубашку, сидел в кресле в затенённом углу, положив руки на трость с набалдашником из обточенного синего камня.
Павел усмехнулся, в спектакль с полураздетой начальницей он с самого начала не очень-то верил.
– Повертела задницей перед камерами? – спросил старик. Голос у него был скрипучий и неприятный. – Теперь иди отсюда, а мы с молодым человеком побеседуем. Давай, Веласкес, бери стул, садись ко мне поближе, уважь старика, мне, знаешь ли, трудно говорить громко.
Он показал глазами на табуретку с розовым мягким верхом.
Веласкес подтащил табуретку к креслу, уселся напротив. Мишель исчезла за небольшой дверцей, ведущей куда-то в глубину покоев.
– Мне сто семнадцать лет, – старик вздохнул, – возраст, парень, это такая неприятная штука, когда не знаешь, сколько осталось до встречи с Создателем, но точно знаешь, что немного. Ты веришь в Бога или в того, который всё это создал?
– Да, – ответил Павел. – Надо было постараться, чтобы выдумать людей, природа, она бы не смогла.
Старик рассмеялся.
– Ты ведь меня узнал?
– Конечно, сеньор Ортега, – Веласкес кивнул. – Когда я устраивался в «Ньюс», то просмотрел сведения о всех начальниках и уж самого главного не мог не заметить.
– Умный мальчик. Не стараешься произвести впечатление, Фрида была права насчёт тебя, – Игнасио Ортега говорил очень тихо, но Павел прекрасно его слышал, увеличив чувствительность слуховых нервов. Может быть, на треть, большего он пока не мог, но этого было достаточно. – Мы с мисс Каплан были хорошими друзьями, знаешь ли, одно время я даже подумывал, не жениться ли мне на ней, но её родители были против. Старые дураки, мы были бы отличной парой. Но это дела прошлые. А сегодня мне позвонил один молодой человек, мы с ним по старой памяти иногда ездим рыбачить на Саус-Лейк, и спросил про тебя.
– Экскомьюникадо. Он так сказал, точнее, вы ему сказали. Только я не понимаю, что произошло.
– Иногда так бывает, что кем-то начинают интересоваться слишком серьёзные люди. Семьи, департамент безопасности или Силы обороны, метка – она ставится не навсегда, она означает, что с тобой есть проблемы, в которые никто не захочет влезать, и когда эти проблемы исчезнут, ты снова будешь желанным гостем, работником и так далее, если останешься жив.
– Мной заинтересовался кто-то из Семей? – осторожно спросил Павел.
– Нет, – Игнасио пожевал губами, на самом деле чувствовал он себя лучше, чем выглядел, это маг мог определить безошибочно, – тобой, сынок, заинтересовались Служба контроля и Бюро. Особенно Служба контроля, это ведь такая полиция для магов, не так ли? Я был против того, чтобы ты у нас работал. Знаешь, почему я не люблю колдунов?
– Нет.
– У меня была сводная сестра, хорошая девочка, ненамного моложе меня, – видно было, что воспоминания Ортеге не очень приятны, – и она влюбилась в мага, точнее говоря, это я их познакомил. У них всё было хорошо, родилась дочка, они купили отличный дом на побережье. Мы ведь из простой семьи, для нас собственный дом был роскошью, показателем успеха. А потом этот маг попал в аварию, ехал на мотоцикле, и ему почти оторвало кисть. Догадываешься, что было потом?
– Он уронил браслет, а потом надел снова, – предположил Веласкес. – И никому не сказал.
– Именно так и было. Когда всё уже случилось, нашли запись с камеры, этот паршивец натянул безделушку, словно ничего не произошло. Несколько месяцев он был нормальным человеком, а потом буквально за день съехал с катушек. Не буду рассказывать тебе, что он сделал с сестрой, не хочу это вспоминать. Он сделал это только потому, что она улыбнулась соседу, просто улыбнулась, ничего больше, – Игнасио на секунду замолчал, – Я был готов рвать эту мразь голыми руками, а потом – вообще всех эсперов, так вас тогда называли, но не успел, ребята из Сил обороны размозжили ему череп. Тварь даже помучиться не успела, умер слишком быстро и легко.
– У каждого своё проклятие.
– Так и есть, мой мальчик, так и есть. Но у тебя ещё и метка, вот что.
– Что вы хотите? – Павел поёрзал на табуретке, та стояла неустойчиво, одна ножка была чуть короче других.
– Ты – жирный кусок вчерашней новости, пока что анонимный, начиная с субботы всех вас раскроют, и убийцу, и жертв, и из-за метки никто не сможет ухватить с тебя свою долю, – сказал Игнасио. – Им останется только прыгать вокруг тебя, но не рядом с тобой. Возможно, тебя наградит мэр или дадут спеть гимн города на каком-нибудь празднике, политики пожмут тебе руку перед камерой, а потом твоё лицо примелькается, пойдут слухи, что не всё так чисто, появятся новые герои. Популярность – дело преходящее, тут нельзя ничего упускать. Мы заплатили тебе за репортаж, он стоит каждого реала, что ты получил, но другие покупать не будем.
– Не понимаю тогда, для чего этот разговор.
– Я, знаешь ли, владею не только издательствами и рыболовными клубами, у меня, молодой человек, есть банк «Фундо ипотека». Убили мою сотрудницу, уж не помню, как её зовут, – Ортега повертел трость.
– Эми Лю. Её звали Эми Лю.
– Возможно. Я хочу тебя нанять, один миллион реалов, ты получишь их, если сделаешь то, что я попрошу.
– Нужно убить кого-нибудь?
Игнасио рассмеялся, точнее говоря, захрипел, замахал рукой, из левого глаза вытекла слеза.
– Я бы не стал платить миллион за обычное убийство, – отсмеявшись, сказал он, – убийцу можно купить гораздо дешевле. Ты расследуешь это дело, а потом дашь мне отчёт, полный, с записями с лицензионной камеры, с показаниями свидетелей, если ты кого-нибудь пристрелишь, это тоже должно быть на видео, я хочу получить всё.
– Не скажу, что мне это не нравится, – признался Павел. – И миллион мне бы не помешал. Но вы сами сказали, что не можете меня нанять.
– Как репортёра – да. Мишель!
Женщина вошла в комнату, уселась на кровать, подогнув одну ногу под другую, раскрыла веером пачку пластиковых карточек.
– Давай сюда комм и камеру, – сказала она.
Павел, стараясь не слишком пялиться на обнажённые стройные ноги, протянул ей телефон и очки.
– Купчая на коттедж на Свободных территориях, река Рио-Флор, участок 125744/11, двадцать четыре тысячи, деньги переведены с твоего нового счёта, – сказала она, прикладывая к комму первую карточку. – Теперь ты там живёшь. Рапорт полицейского управления о проверке дома, лицензия частного детектива на Параизу и островах до пятидесяти миль от береговой линии, ограниченное разрешение на спецсредства, разрешение на найм помощников, отчёт о лояльности, решение судьи о допуске к ограниченным полицейским данным, отказ Бюро, согласие отделения Службы контроля округа Саус-Лейк на Свободных территориях, договор с сеньором Игнасио Ортега, приложи здесь палец и посмотри в камеру, отказ сеньора Ортеги от требований, если расследование ни к чему не приведёт, твой отказ от прав на результаты и все промежуточные материалы, передача прав на записи и отчёты, аванс в двести тысяч реалов. Что-то ещё?
– Расследование должно быть анонимным, – твёрдо сказал Веласкес. – Не хочу, чтобы моё имя упоминалось. В качестве детектива – особенно.
Мишель посмотрела на Игнасио, тот кивнул и даже улыбнулся, словно ожидал это услышать.
– Когда вы успели это сделать? – Павел забрал карточки, сверил их с электронными копиями, попытался прочитать договор. – И, наверное, глупо спрашивать, как вы узнали про коттедж?
– Глупо, – согласилась Мишель.
– Если у вас так работает служба безопасности, то почему они не могут сами раскрыть это убийство?
– Подумай сам, – просипел Игнасио.
– Я подумал, – Павел кивнул. – И считаю, что поспешил согласиться, но ничего уже не поделаешь, да? Хорошо, теперь вы мой клиент, и всё, что я вам скажу или отдам, будет принадлежать лично вам.
– Лично мне, так и есть. И ещё одно важное условие, оно есть в нашем договоре, но я скажу – ты начнёшь ковыряться в этой гнойной язве не раньше субботы, сейчас делом занимается полиция, их данные мы и так получим. Считай, что у тебя несколько дней отпуска. А теперь иди, Мишель, покажи сеньору Веласкесу, где выход.
Мишель Ортега проводила Павла до подъездной дорожки, как была, в распахнутом пеньюаре и розовых тапочках с помпонами, крепко и совершенно равнодушно поцеловала в губы.
– Не облажайся, – сказала она, – дядя только с виду такой добрый старичок, лучше бы тебе сделать то, что он просит.
– Не надо мне угрожать, – отрезал Веласкес. – Наши интересы совпадают, только и всего. И вот ещё.
– Что? – женщина уже почти скрылась в доме.
– Вам не больше тридцати, эта женщина, которую убили…
– Моя мать. Мне сорок семь, и не вздумай лезть в нашу семью, для тебя это плохо кончится, малыш, – Ортега ласково улыбнулась и прикрыла за собой дверь.
Глава 5. Рунге
14 ноября 167 года от Разделения, среда,
Верхний город (Сидаже Алта)
Генерал Альварес снова проснулся в холодном поту.
Тридцать лет назад, когда группа эсперов шла к столице, та ещё не делилась на Верхнюю и Нижнюю части, более того, самого Нижнего города как такового не было, лишь редкая застройка среди джунглей вдоль дороги, ведущей на Майск, где хозяйничали русские. К дороге подтянули целый батальон сил обороны, но скорее для вида, мягкотелые чиновники были готовы пропустить этих мутантов только потому, что среди них шли женщины и дети. Эсперы направлялись к Дому правительства, которое тогда ещё обитало в столице, а не в Сентаменто. Хорошие были времена, избиратели знали, что тот, кому они доверили управление Сегундой, занят именно этим, а не участвует в жизни общества пару часов в неделю между рыбалкой и основной работой.