Тогда, тридцать лет назад, не нашлось никого из начальства Сил обороны, кто бы отдал приказ остановить этих страшных эсперов. Нет, шли они мирно, всё, что они хотели от правительства, так это собственный остров, подальше от обычных людей, там, где можно ходить без браслетов, но он-то, Альварес, знал, какими они могут быть коварными, жестокими и беспощадными, и, как и многие другие, считал, что этот остров станет бомбой замедленного действия, рассадником будущих проблем. Тогда, в 137-м, он был обычным первым лейтенантом, командиром стрелковой роты, всего их там собралось триста восемьдесят пехотинцев, восемнадцать бронемашин, вооружённых пулемётами, и двадцать снайперов. Всего лишь один батальон, вот всё, что они могли противопоставить эсперам. Он и выстрелил-то случайно, скорее от испуга, пуля попала в женщину, которая шла в первом ряду.
И даже тогда всё ещё можно было остановить, он всего-то прострелил ей руку, как раз ту, с которой она сняла браслет, но следом выстрелил кто-то ещё, у эсперов появился первый убитый, и маги взбесились.
То, что они делали, было действительно страшно, вспышки плазмы, электрические разряды, ледяные стрелы, возникающие в воздухе прямо перед целью и моментально разгоняющиеся до огромных скоростей, это пугало не так, как солдаты, растворяющиеся изнутри и растекающиеся по земле пенными лужами. Силы обороны не устояли бы, но на помощь пришла пятая рота поддержки, атаковавшая магов ракетами и дронами. Какое-то время даже заряды почти не брали этих уродов, маги затихали, только когда их разрывало на куски, и то казалось, сейчас эти останки соберутся заново и продолжат убивать. Из четырёхсот бойцов в живых остались сорок пять, все бронемашины выгорели изнутри вместе с экипажами, и когда погиб последний маг, в небе оставались висеть два последних дрона.
Двадцать восемь. Именно столько магов они уничтожили. Одиннадцать мужчин, пятнадцать женщин и двух подростков. Один эспер-мутант за пятнадцать отличных ребят, молодых и полных жизни – так себе соотношение.
Потом уже кто-то на самом верху решил, что выстрелить первым, это подвиг, и он, Альварес, за один день из лейтенанта стал полковником, а через несколько лет генералом, возглавил фактически заново созданную Службу контроля за эсперами.
Он честно служил своей стране, не жалел ни сил, ни времени. Да, эксперименты, которые они проводили над этими ублюдками, были жестокими и бесчеловечными, мало кто выживал, ещё меньше было тех, кто сохранял разум, но и их приходилось уничтожать, как использованный и ненужный материал.
Ирония судьбы заключалась в том, что с ним поступили подобным образом, вышвырнули на пенсию, бросили кость в виде еженедельного содержания, и вот уже три года он сидит в своём доме и почти не выходит наружу, а ночью, в четыре часа первой трети, просыпается и больше уже не может заснуть.
А всё из-за последнего эксперимента, который он организовал: восемнадцать магов перевезли в оборудованный бункер и оставили без браслетов на целый год. Первые несколько недель их не трогали, а потом принялись убивать. Почти убивать, доводить эспера до той точки, за которой уже ничего не было, и ждать, сможет ли он перебороть себя и сделать шажок назад. Медики были в восторге, эти твари регенерировали, словно червяки. Правда, не обошлось без потерь, через шесть месяцев только одиннадцать эсперов продолжали бороться за жизнь, через десять – пятеро. Через одиннадцать месяцев и пять дней их осталось двое, мужчина и женщина, приборы фиксировали стабильное состояние и психики, и поля, армия получала идеальных бойцов, ходячие смертоносные машины. Те, кто курировал эксперимент, ждали от него полный отчёт.
Он не удержался, потому что понимал, насколько эти двое опасны. Да, они не сойдут с ума и не выжгут целый город просто так, они могут подчиниться для вида, но всегда будут помнить, кто их мучил, и найдут способ отомстить. Не конкретным людям, а всему человечеству, в этом Альварес был уверен, они сделают это расчётливо, не торопясь и очень изобретательно. Поэтому генерал отдал доверенным помощникам приказ наполнить бункер горючим газом и сжечь проклятых мутантов дотла, так, чтобы даже пыли не оставалось, вместе с отчётами, материалами исследований и данными эксперимента. И лаборантами, да, невинные люди тоже погибли, но такова цена. Он сделал это ради человечества, и чем ему отплатили? Человечество отправило его в отставку, хорошо хоть не закрыли в камере. И вот уже три года ему снятся не те восемнадцать магов, от которых он иногда лично отрезал плоть кусочек за кусочком, и не их предшественники, а двадцать восемь мутантов, идущих прямо на него. Двадцать восемь мёртвых, мать их, ублюдков.
Альварес постарался расслабиться, это не помогало, но создавало видимость сна, пульс замедлялся, тело наливалось тяжестью и теплотой, плохие мысли уходили. В этот раз он даже задремал и снова проснулся, только когда холодная рука, невидимая и нематериальная, сжала его сердце.
4 января 335 года от Разделения, среда
– Это просто сон, – штатный полицейский психотерапевт сидел в удобном кресле.
Настя лежала на полу на пушистом ковре, раскинув руки и ноги.
– А сон – это лишь способ донести до нас глубинные мысли, страхи, о которых мы не подозреваем, эмоции и ощущения, которые живут в глубинах нашего сознания, в бессознательных процессах. Не стоит бояться сна, он – как море, надо только лежать неподвижно, не сопротивляться и не помогать, и тогда вода сама будет вас поддерживать. Давайте ещё раз повторим, что вы должны сделать сегодня вечером.
– Тёплый душ, расслабляющий массаж, бокал белого вина с кусочком мягкого неострого сыра и никакого секса, – сквозь зубы проговорила Волкова. Она не просто подозревала, была уверена, что этот психотерапевт над ней издевается. – Я буду спокойной и счастливой, представлю равнинное озеро с тёплой прозрачной водой и пологий песчаный берег, уходящий в глубину. Вода окутает меня, словно одеяло, я усну без сновидений и проснусь через десять часов спокойная и отдохнувшая.
– Отлично.
– Только это ни хрена не работает, урод, сейчас мне хочется тебя убить, но этого Веласкеса я ненавижу больше. Его бы я сожгла живьём или порезала на куски, а тебя просто задушу, сломаю гортань, чтобы мерзкого твоего голоса не слышать.
– Сеанс закончен, – психотерапевт сделал пометку у себя в планшете, выдавил улыбку. – Жду вас на следующей неделе в среду, детектив.
– Ага, надеюсь, ты сдохнешь до этого, – сказала Настя, поднимаясь на ноги и сжимая кулаки.
Но в дверях появился полицейский из чужой смены, и она в очередной раз ничего этому гаду не сломала. А так хотелось, зря, что ли, их в тренировочном центре учили бить и калечить людей, занятия по рукопашному бою она старалась не пропускать. Раньше старалась, теперь из-за мозгоправа доступ ей туда закрыли. Волкова скривилась, у неё постепенно отбирали всё, ради чего она жила. Тренировки, работу. Она задумалась на секунду, пытаясь этот список расширить, но других интересов, по сути, и не было. Секс и выпивка – способ снять напряжение после смены, стрельба и дзюдо были нужны, чтобы всякие твари, паразитирующие на теле города, не ушли от ответственности не просто так, а с дыркой в теле и со сломанной конечностью. Даже футбол, и тот годился лишь как причина поорать среди таких же, как она, полицейских в спортбаре.
«Настя, тебе нужно вести себя, как все девочки, – говорила ей мама, когда семилетняя Волкова приходила домой со ссадинами и синяками. – Посмотри на своих подруг. Хотя о чём я, у тебя же нет подруг».
Всегда попрекала её сестрой, которая раньше участвовала в детских конкурсах красоты и играла в детских же спектаклях. Теперь Люси играет в женский футбол за команду Майска. Когда она выходит на поле, отклячив задницу, или бежит с кубком, а её грудь трясётся, трибуны ревут от восторга.
«Пять минут, – говорил отец, лейтенант полиции, показывая, как правильно держать пистолет, – всего пять минут разницы, и вы совсем друг на друга не похожи. Твоя мать говорит, что господь взял всю красоту и отдал твоей сестре, дочка, это не так, ты у меня настоящая красавица».
Волкова вздохнула. Несмотря ни на что, хорошие были времена. А теперь её жизнь катится под откос, может, права была мать, надо было найти другую профессию. Например, стать врачом, тоже неплохо, можно резать этих беспомощных людишек, а они ещё и благодарны будут, иметь доступ к любым лекарствам, ставить машину на любую стоянку, потому что на ней есть медицинский маячок. Хотя нет, она и так паркует свой байк с голограммой полиции, где ей заблагорассудится. Детектив надела шлем, дотронулась ладонью до поверхности, активируя комм, и вылетела на улицу, резко набрав скорость.
До больницы Винсента было рукой подать, она была там уже через минуту.
– Полиорганная недостаточность, – врач, пожилой мужчина, спокойно сидел за столом, не обращая внимания на грозный вид детектива, – такое происходит, когда внезапно отказывает имплант. Больной испытывает шок, а его организм не знает, как себя вести, защиты-то больше нет. Мы пытались приживить запасной, но после ранения он был слишком слаб, вы его ещё недавно расстроили, давление поднималось, и другие посетители тоже не церемонились, так что стресс наложился на ранение. Мы сделали всё, что должны были сделать, но даже экранированная капсула не помогла.
– И часто такое бывает? – Волкова пыталась сохранить спокойствие. Отражение в зеркале показывало, что удаётся ей это плохо.
Врач задумался на несколько секунд.
– Обычно этот паразит сам не хочет бросать хозяина, – сказал он. – Мы ведь до сих пор точно не знаем, что там эта Мария Карпова наворотила, и что такое живёт у нас внутри, записи первых опытов не сохранились. Случай очень редкий, в год несколько сотен отторжений, и десять-пятнадцать смертей, в основном мужчины от тридцати до пятидесяти. Вашему подопечному не повезло, но, если вы думаете, что в этом есть наша вина, все записи я передал в полицию и в страховую компанию.