В себя она пришла, лёжа в кровати. Сол светил так, словно решил взять реванш за предыдущий облачный день, тяжёлые шторы были отодвинуты, впуская свет в комнату. Незнакомую – Настя здесь никогда не была. Голова была ясной и чистой, последнее, что она помнила, это как они с Веласкесом продираются через заросли непонятно за чем или за кем. Настя приподняла одеяло, на ней ничего не было.
– Найду – убью, – сказала она, сползая на пол и озираясь в поиске вещей.
Но не успела она залезть в тяжёлый, чёрного дерева платяной шкаф, как дверь открылась, и на пороге показалась невысокая пожилая женщина, она держала Настины вещи, сложенные аккуратной стопкой.
– Уже проснулись, миз? – не обращая внимания на наготу гостьи, женщина прошла к кровати, положила одежду на одеяло. – Обед через сорок минут, но если вы сперва захотите увидеть сеньора Веласкеса, он в кабинете.
– В каком кабинете этот мозгляк? – не поняла Волкова.
– В кабинете покойного мистера Кавендиша, – женщина улыбнулась. – Вы очень точно отозвались о молодом господине, миз. Уж на что он любил водить сюда всяких девок, но вы точно не такая. Вы ведь приличная сеньорита из хорошей семьи?
– На все двести процентов, – подтвердила Настя, натягивая джинсы и футболку. – Где там этот мелкий господин?
– Я провожу, – женщина показала рукой на дверь, всё добродушие слетело с неё в момент, – поторопи его и сама поторапливайся. Если обед остынет из-за вас, оба вылетите за ворота так же быстро, как и остальные бездельники, которые здесь ошивались.
Рафаэль Кастро не любил мотоциклы. Он считал, что серьёзный автомобиль подчёркивает статус владельца, а те, кто засовывает свою машину себе между ног, в сущности, отбросы общества. Сам он предпочитал закрытые седаны, ещё с тех пор, как возил сеньора Гомеша. Тогда он был простым водителем, получающим тысячу реалов в неделю, за двадцать пять лет многое изменилось. Он мог нанять собственного шофёра, но предпочитал контролировать машину сам, особенно передвигаясь по улицам Верхнего города. Простой парень из фермерского селения рядом с Акапулько проложил себе дорогу в столицу и останавливаться не собирался.
Мэр Гомеш ждал его в гостиной. На пороге Рафаэль встретил Мириам, она чмокнула дядю Рафо в щёку и убежала. Мириам тоже предпочитала автомобили, у неё был кремовый кабриолет.
– Проходи, – Матеуш кивнул на кресло. Сам он не вставал, читал что-то на планшете. – Как всё прошло?
– Никак, – Рафаэль заранее переслал на планшет хозяина запись их с Павлом разговора, но понимал, что Гомешу важно знать его личное мнение. – Он ничего не сказал.
– Даже когда ты упомянул мою дочь?
– Нет. Глазом не повёл, словно первый раз о ней слышал. Вы уверены, что это он?
– Я уже ни в чём не уверен. Через год новые выборы в Совет острова, а оттуда я со временем переберусь в департамент безопасности, – Гомеш отшвырнул планшет. – Мне нужно точно знать. Кавендиш не взял бы к себе какого-то дальнего родственника просто так. От этого многое зависит, Рафо, ты просто не всё знаешь.
– А как же Гектор? – осторожно спросил Рафаэль.
– Эйтор станет капитаном. Это важно, значит, он будет контролировать город, когда я перестану быть мэром, может через пять или десять лет. Но сейчас из него плохой помощник, Эйтор слишком избалован и импульсивен, чтобы делать всё правильно. Ты ведь дал этому Веласкесу то, что он просил?
– Да.
– Мири говорит, что в больнице разговаривала с ним. Приятный, хоть и наглый молодой человек.
– Она не знает?
– Представь, что произойдёт, если она даже просто заподозрит, что её маленький Паулу жив, мне хватило того, что с ней было, когда он умер. Плохо, что теперь он будет настороже, эта фотография, она попала к нему не просто так.
– Так, может, убрать его, сеньор? – предложил Рафаэель. – Слышал, что у него есть недоброжелатели, достаточно только намекнуть.
– Возможно, мы так и сделаем. Но сначала убедимся, что это не мой сын.
Глава 12. Мелани
Январь 335 года от Разделения
Мел Пайпер не выглядела злой или расстроенной, но её администратор чувствовал, что вот-вот, и лишится своей работы. Да, ему строго-настрого приказали приглядывать за Веласкесом, а потом предложить несколько совместных выступлений в других городах – это в столице героя быстро забудут, а где-нибудь на Свободных территориях парень, пристреливший наёмного убийцу из пистолета с нескольких сотен метров, какое-то время будет знаменит. Возможно, ему даже позволят начать футбольный матч или сделать первый выстрел на охотничьем чемпионате. Популярность самой Пайпер падала гораздо быстрее, чем ожидалось, и Мелани хваталась за каждую возможность её вернуть.
– На сообщения он не отвечает, – всё, чем мог оправдаться мужчина. – Где он сейчас, установить не можем, у парня закрыты данные.
– Так подними свою тощую задницу и найди его, – Мел чуть повысила голос, – или с завтрашнего утра ты здесь не работаешь. Два дня у тебя было, чтобы найти этого придурка, он сейчас на мели, стоит поманить парой тысяч, и согласится, ты ведь уже сообщил о том, что он будет петь вместе со мной в Гринвуде на открытии регаты их чёртов гимн? Так какого чёрта ты это сделал, а самого Веласкеса не позвал, к февралю от его известности не останется и следа, и что мне прикажешь – голой петь или самой ввязаться в какую-нибудь заварушку?
Именно это администратор предлагать не собирался, но на всякий случай кивнул – события в Кейптауне дали им минимум два месяца форы, ещё один такой взрыв не помешал бы. И напомнил, что на прослушивание пришло ещё несколько гитаристов.
Виктор решил подобраться к Веласкесу через певичку, та после выступления на площади Сервантеса отправилась в Майск, чтобы к выходным показаться публике в одном из казино на острове Беринга, и такой шанс он не мог упустить. Группа Пайпер постоянно набирала кого-то из музыкантов, из-за скверного характера певицы состав постоянно менялся, и сейчас они искали гитариста и барабанщика. Если бы пришлось, Виктор вполне мог и на ударных сыграть, новые способности позволяли подстроить под себя практически любой музыкальный инструмент, но гитара была ему ближе.
Из пятнадцати музыкантов Пайпер выбрала именно его, Виктор заранее был уверен в победе.
– Ты хлопнулась в обморок около Ривердейла, – Павел лениво ковырялся в тарелке, – не знаю, что там на тебя нашло. Всё, что я смог сделать – остановить кровь, у тебя она из уголков глаз и ушей текла, но больше сотни секунд я без браслета не могу выдержать, и то раз в день, поэтому лучше покажись врачу. В клинике Святой Марии, где я лежал, есть отличные специалисты.
Кухарка накрыла на стол и ушла по своим делам, неодобрительно хмыкнув. Молодой хозяин совсем от рук отбился, по её мнению, эта драная кошка, которую он приволок, была похуже ягуара. Садовник был с ней полностью согласен и считал, что Павел ввязался в нехорошие дела, от которых всем настоящим Кавендишам будут одни проблемы.
– Так ты говоришь, я раскопала что-то? – спросила Волкова.
– Да, какой-то цемент, который возили туда-сюда, и то, что среди хозяев склада была Стелла Марковиц.
– Ага, – Настя на аппетит не жаловалась. Она съела жаркое со сладким картофелем, большой кусок пирога с курятиной и принялась за фисташковое мороженое. – Жена Марковица, которого ты прикончил.
Веласкес вздохнул. В сотый раз объяснять, что к этому убийству он отношения не имеет, ему не хотелось.
– Ниточки ведут к ней, – Волкова с сожалением посмотрела на последний профитроль, он был готов отправиться в рот, но места в желудке больше не было, даже если попрыгать. – Лещинский, адвокат из больницы, сказал, что они с мужем где-то нашли деньги на яхт-клуб между Кейптауном и Майском, четыре миллиона реалов. Сколько надо работать репортёру, чтобы такие деньги получить?
– Не знаю, если это шеф-редактор «Ньюс», то год или два. А Марковицу лет сто, наверное.
– Вот именно. Я сейчас сделаю запрос, есть ли ещё что-нибудь у этих Марковицей, и потом хорошо бы Стеллу найти. Ты ведь с ней знаком?
Павел помнил Стеллу скандальной женщиной лет семидесяти, с пучком волос на голове и вечно недовольным лицом. Она постоянно пилила Дэвида за каждый потраченный реал, зато к Павлу была добра и всё время сравнивала его со своим непутёвым зятем, который кроме детей, по её словам, делать ничего не умел и не хотел.
Лилу пыталась вытащить руки из фиксаторов. На этот случай у девушки был припасён чип, замаскированный под накладной ноготь, только он почему-то не срабатывал. Последнее, что она помнила – как продирается через джунгли к шоссе, спотыкается и падает. Подтверждением служила шишка на голове, она болела, когда Лилу прислонялась к двери фургона.
Способности логически мыслить девушка не утратила, раз она попалась, значит, эти двое, которые были на складе, её догнали, а остальных прикончили. В чужое сострадание Лилу не верила, если она расскажет всё, что знает, то станет расходным материалом, от которого проще избавиться, чем таскать с собой. Она было смирилась с будущей смертью, как фиксатор на левой руке поддался. Появилась тонкая щель, куда она, извернувшись, засунула кончик ногтя. Записанный на чипе специальный полицейский протокол открывал любые подобные штуки, и через минуту мягкий и тугой браслет распался пополам. Второй фиксатор продержался дольше, Лилу слышала, как двое проходят мимо фургона, переговариваясь, и даже уловила обрывки фраз. Имена, которые произносили снаружи, ей ничего не говорили, но на всякий случай она их запомнила.
С двумя свободными руками дело пошло быстрее, ноги она вытащила из капканов меньше чем за минуту, поднялась, расправляя спину, выглянула из фургона – тот стоял рядом с воротами. В глубине, за подъездной дорожкой, виднелось здание в колониальном стиле, а дальше шумел океан. Можно было угнать фургон или один из мотоциклов, что стояли рядом, но Лилу выбрала небольшой скутер, потрёпанный и грязный. Батареи в нём хватало километров на двести, не больше, он разгонялся максимум до сотни и вполне подходил для того, чтобы добраться до ближайшего шосс