— Ми-бемоль, ми-бемоль, ми… — произнесла я. — Четыре, четыре, пять?
— Именно, — сказала Слоан. — Из семи нот получается девять чисел — по двузначному числу для ля и си-бемоль. 445-97-1011.
Через несколько секунд я поняла, как эти числа были связанны с тем, что Слоан узнала личность одного из Владык.
— Это номер социальной страховки.
— В этом-то и дело, — ответила Слоан. — Это не номер социальной страховки — по крайней мере, больше нет. Я пыталась понять, что ещё могут означать эти числа, но потом я решила не искать номер страховки в современных базах данных, а исследовать архивы.
— Для чего-нибудь из этого понадобилось нелегальное хакерство? — из дверного проёма раздался голос. Я подняла глаза и увидела Лию, а за ней — Майкла с Дином.
— Почти для всего, — без запинки ответила Слоан. — Я нашла его в архивах давностью в несколько десятков лет. Этот номер социальной страховки принадлежал мальчику, родившемуся в Гейтере, штат Оклахома, сорок три года назад. Его звали Мэйсон Кайл.
Я едва слышала собственные мысли за грохотом моего сердца.
— Мэйсон Кайл, — повторила я.
— Почему ты не нашла Мэйсона в современной базе данных? — спросила Лия. — Он мертв?
— В том-то и дело, — ответила Слоан, опускаясь на кровать рядом со мной. — Не считая номера социальной страховки в сети нет никаких подтверждений того, что Мэйсон Кайл когда-либо существовал. Ни свидетельства о рождении. Ни свидетельства о смерти. Ни сведений о работе. Кто бы не уничтожал информацию о нём, он стёр всё. Я смогла найти номер социальной страховки только потому, что взломала архив давностью в несколько десятков лет.
Вот, что мы узнали от Лорел. Ради этого я рискнула её безопасностью. Из-за этого она снова попала в руки Владык.
Чтобы стать Владыкой, ты должен оставить старую жизнь позади. Ты должен стереть все свои следы до единого. Когда-то ты был Мэйсоном Кайлом, — подумала я, обращаясь к фантому, — а теперь ты — призрак.
— Это всё? — спросила я у Слоан. Я чувствовала тяжесть в желудке, а в моих ушах стоял гул.
— Когда я узнала, что Лорел исчезла, я продолжила искать, — произнесла Слоан. — Я искала и искала и…
Она прикусила губу и открыла на коленях свой ноутбук, развернув его экраном ко мне. С фотографии на нас глядел маленький мальчик. Ему было где-то шесть или семь лет.
— Это — Мэйсон Кайл, — произнесла Слоан, — около тридцати семи лет назад. Это единственное фото, которое мне удалось найти.
Фотография была блеклой и размытой, словно её отсканировал человек, не очень хорошо разбиравшийся в работе сканнера, но мне удалось различить черты лица мальчика. На его щеках красовались ямочки. В его улыбке не хватало одного из передних зубов.
Он мог оказаться кем угодно.
Мне следовало оставить Лорел в покое. Вместо этого, я привела их прямиком к ней. Мысли о том, что Владыки следили за нами — что они могли быть кем угодно и где угодно — заставили меня вспомнить о леденящей кровь улыбке Дэниела Рэддинга.
Хотел бы я увидеть, что эти люди сделают с тобой за то, что ты их преследовала.
— Существуют программы для состаривания фотографий, — мягко произнесла Слоан. — Если я смогу привести снимок в порядок и найти правильные параметры, возможно, мы сможем…
Я встала.
— Кэсси? — Дин позвал меня по имени. Когда он шагнул ко мне, я сделала шаг назад.
Прямо сейчас я не заслуживала его поддержки. Я подумала о том, как агент Стерлинг сказала, что Скарлетт Хокинс была принесена в жертву на алтаре амбиций. Подумала об обещании, которое я дала Лорел.
Я солгала.
ГЛАВА 24
Не считая света, исходящего от бассейна, на заднем дворе стояла кромешная темнота. Я пришла сюда, чтобы побыть в одиночестве, но подойдя к воде, я обнаружила, что не я одна искала уединенное местечко.
В бассейне плавала Селин Делакруа.
Подойдя ближе, я увидела, что она включила инфракрасное освещение. Как и весь остальной дом, бассейн был создан для нашего обучения. На его дне светился силуэт тела.
Брызги — видимые только под инфракрасным излучением — виднелись на кромке бассейна.
Много месяцев назад Дин показал мне это. Он пытался убедить меня покинуть программу «Естественных». Он сказал, что убийства и хаос — не тот язык, на котором стоит говорить человеку.
Осознав, что она не одна, Селин обернулась ко мне.
— Не обижайся, — сказала она, — но у вас совершенно не выходит скрывать то, что вы работаете на ФБР.
Эта девушка была сестрой Майкла. Здесь она была в безопасности. Но если она здесь задержится, это может измениться.
— Ты должна уехать отсюда, — сказала ей я. — Вернуться в университет.
Селин подплыла к краю бассейна и выбралась из него. По её телу стекала вода. Наверняка ей было холодно, но она не поежилась.
— Я не очень-то хороша в том, что я должна.
Я не единожды слышала, как Майкл говорил эти же слова.
— Ты в порядке? — спросила Селин.
— Нет, — я не стала вдаваться в подробности и задала ей тот же вопрос. — А ты?
Она присела на краю бассейна, свесив ноги в воду, и закинула голову к небу.
— Я тут решила попробовать кое-что новое, — сказала она мне. — Абсолютная честность. Никаких секретов. Никакого вранья, — вот она, девушка с картины — девушка, нарисовавшая собственный автопортрет ножом. — Так что я отвечу на твой вопрос, Кэсси. Я не в порядке. Я невероятно и, скорее всего, бесповоротно запуталась. Вот, что происходит, когда в семь лет ты узнаешь, что твой отец — вовсе не твой отец, а его лучший друг. Вот, что происходит, когда в четырнадцать твоя мать по пьяни рассказывает твоему биологическому отцу, что ты — его дочь. А, в конце концов, этот биологический отец понимает, что ты знаешь, и загоняет тебя в угол в твоей собственной студии, чтобы сказать, что твой отец — человек, который тебя растил, его деловой партнер и, предположительно, друг — разрушил тебя. Что ты стала бы кем-то намного большим, если бы тебя контролировал он. Что, будь у него шанс, он бы выбил из тебя эту дурную кровь, когда ты была младше, как он делал со своим сыном.
Дурная кровь. Я могла представить, как Тэтчер Таунсенд произносит эти слова, могла представить, как он выбивает из Майкла слабость, которую он видел в самом себе. А затем я подумала о Лорел — о том, как её растили и о том, чего от неё ждали.
Кровь принадлежит Пифии. Кровь принадлежит Девятке.
— Как ты узнала? — хрипло спросила я, пытаясь сосредоточиться на том, что происходило здесь и сейчас, а не на том, чего мои действия стоило единственному человеку в мире, которого я клялась защищать. — Когда тебе было семь, как ты узнала, что Тэтчер Таунсенд — твой отец?
— Я посмотрела на его лицо, — просто ответила Селин. — И посмотрела на своё — не черты лица, не глаза, губы или нос, а строение лица. Кости.
Я оглядела на лицо Селин, в поисках схожести с отцом Майкла, но ничего не увидела.
Видимо, Селин уловила мой скептицизм.
— Я никогда не забываю лица. Могу один раз взглянуть на человека и понять, как лицевые кости его черепа выглядят под кожей. Знаю, жутковато, но что сказать? — она пожала плечами. — Естественный талант.
Дыхание застряла у меня в горле. Селин не знала подробностей программы — она не знала о том, почему ФБР собрало нас здесь или о наших умениях. Она не знала, что означало быть Естественным, с большой «Е». Но я вспомнила слова Майкла о том, что с самого детства она рисовала только лица, а затем — о цифровом рисунке, на котором она изобразила себя с Майклом. Она взяла их детское фото и с невероятной точностью состарила их лица.
Существуют программы для состаривания фотографии, — слова Слоан эхом отдавались в моей голове, пока я думала о том, какую роль гены сыграли в том, чтобы мы стали Естественными. Наше окружение довело наши таланты до совершенства — но они были с нами с самого начала.
А Селин была сестрой Майкла.
— Я правда думаю, что тебе лучше уехать, — мой голос походил на наждачную бумагу. — Но прежде чем ты уедешь, мне нужно одолжение.
ГЛАВА 25
С рисунка Селин на меня глядело знакомое лицо.
Найтшэйд.
Единокровная сестра Майкла изобразила портрет с пугающей точностью, вплоть до мальчишеского выражения на лице убийцы.
Семерка, — думала я, пока сердце яростно грохотало в моей груди. — Семь Владык, семь способов убийства. Последовательность начиналась с Владыки, который топил своих жертв, и кончалась ядом. Найтшэйд — Семерка.
Найтшэйд — Мэйсон Кайл.
Часть меня, онемевшая и опустевшая в тот миг, когда я осознала, что Владыки забрали Лорел, начала трескаться, словно лёд под ударами ледоруба. За последние десять недель ФБР не удалось узнать ничего о прошлом Найтшэйда. Теперь мы знали его настоящее имя. Мы знали, где он родился. И — что самое главное — мы знали, что он очень старался скрыть эту информацию.
Это ты привёз Лорел в Вегас. Ты сказал мне, где она.
Я чувствовала себя так, словно мой живот вспороли и всё, что было внутри, сочилось наружу. Мужчина на этом рисунке убил дочь Джадда. Он следила за нами, а когда мы поймали его, он преподнёс мне Лорел с милым маленьким бантиком. Почему? Ему было приказано так поступить? Всё это было частью какой-то сумасшедшей игры?
Я нашла агента Стерлинг на кухне, сидящей напротив Бриггса. Её руки покоились на столе, в дюймах от его рук. Ты не позволишь себе коснуться его. И не позволишь ему коснуться себя.
Это она разрешила мне увидеться с Лорел. Она не станет винить за это Бриггса. Или меня. После смерти Скарлетт агент Стерлинг ушла из ФБР — потому что она винила себя.
— Селин Делакруа — Естественная, — сказала я, замирая в дверном проёме. Прямо сейчас у нас не было времени на чувство вины. — Она состарила фотографию, которую нашла Слоан. Найтшэйда зовут Мэйсон Кайл. Мы можем это использовать, — мой голос надломился, но я заставила себя продолжить. — Мы можем использовать его.