Мамочка?
Теперь я на верхней ступеньке лестницы. Внизу что-то есть.
Что-то большее.
Что-то тяжелое.
Внезапно на лестнице оказывается моя мать. Она опускается передо мной на колени.
— Возвращайся в кровать, малышка, — на её руках кровь.
— Приходил старик? — спрашиваю я. — Он тебя ранил?
Мама целует меня в лоб.
— Это просто сон.
Я вернулась в настоящее, всё ещё прижимаясь к Дину. Моя голова покоилась у него на плече, а его руки ласково перебирали мои волосы.
— На руках моей матери была кровь, — прошептала я. — В ночь, когда мы уехали из Гейтера, я что-то слышала. Возможно, драку? Я была на втором этаже, и видела что-то у подножья лестницы, — я сглотнула. У меня так сильно пересохло во рту, что я не могла говорить. — На её руках была кровь, Дин, — выдавила я, не позволяя себя остановиться. — А потом мы уехали.
Я подумала об остатке воспоминания.
— Есть что-то ещё? — спросил Дин.
Я кивнула.
— В тот день, когда мы уехали, — отстраняясь от него, сказала я, — я почти уверенна, что я встретила Малкольма Лоуелла.
ГЛАВА 43
Дед Найтшэйда всё ещё жил в доме на холме, откуда открывался вид на Ранчо Покоя.
Малкольму Лоуеллу было под девяносто. Он был прикован к инвалидному креслу и — как сообщила агентам Стерлинг и Стармансу присматривавшая за ним медсестра — он не принимал гостей.
Агент Стерлинг не принимала отказа.
В отеле мы с Дином и Слоан наблюдали за прямой трансляцией с камеры Стерлинг. Мы прекрасно знали, как сильно она рисковала, показывая свой значок. Если пойдут слухи о том, что Стерлинг — агент ФБР, Холлэнд Дарби может посчитать Лию угрозой.
Пока медсестра неохотно впускала Стерлинг и Старманса в огромный дом, я снова окунулась в воспоминания. Лестница. Что-то у её подножья.
Когда мне было шесть, мне казалось, что страшный старик, который накричал на нас с Мэлоди, и произошедшее той ночью были связаны. Но теперь я понимала, что два травматических случая могли не зависеть друг от друга. Мой мозг мог связать их только потому, что они произошли в один день.
Старик напугал меня. И в ту же ночь что-то произошло — что-то, что кончилось кровью.
— Мистер Лоуелл, — агент Стерлинг села напротив мужчины, выглядевшего не старше, чем с десяток лет назад. Как и тогда, на нём была рубашка с длинным рукавом.
Шрамы всё равно были видны.
Когда я была маленькой, его шрамы меня напугали. Теперь они рассказали мне о том, что на протяжении тридцати трёх лет Малкольм Лоуелл просыпался с видимым напоминанием о нападении, стоившем жизней его дочери и зятю.
— Специальный агент Стерлинг из ФБР, — поза агента Стерлинг подражала позе старика — прямая и неуступчивая, не смотря на его возраст. — Это агент Старманс. Нам нужно задать вам несколько вопросов.
Несколько секунд Малкольм Лоуелл молчал, а затем произнёс:
— Нет, — сказал он, — не думаю, что вам это нужно.
Она хочет задать вам несколько вопросов, — подумала я. — Есть разница.
— У нас есть основания полагать, что убийство вашей семьи может быть связанно с текущим расследованием серийных убийств, — агент Стерлинг не лгала, но и не раскрывала подробностей. — Мне нужно узнать то, что вы знаете о первых убийствах.
Правая рука Лоуелла опустилась на его левый рукав. Кончики его пальцев коснулись шрама.
— Я рассказал полиции всё, что знал, — проворчал он. — Больше рассказывать нечего.
— Ваш внук мертв, — агент Стерлинг не попыталась смягчить эти слова. — Его убили. И мы бы очень хотели найти убийцу.
Я мельком взглянула на Майкла.
— Скорбь, — произнёс он. — И больше ничего.
Малкольм Лоуелл отказался от своего внука, когда мальчику было всего девять, но больше чем тридцатью годами позже, он скорбел о его смерти.
— Если вы что-то знаете, — произнесла агент Стерлинг, — что-то угодно, что могло бы помочь нам найти того, кто на вас напал…
— Меня били ножом множество раз, агент, — непреклонный взгляд Лоуелла встретился со взглядом агента Стерлинг. — По рукам, ногам, животу и груди.
— Вам внук видел нападение? — спросила агент Стерлинг.
Ответа не последовало.
— Он принимал в нём участие?
Всё ещё никакого ответа.
— Он закрывается, — по аудиосвязи сказал агенту Стерлинг Майкл. — Какие бы эмоции не вызвали в нём ваши слова лет двадцать назад, теперь он не позволяет себе чувствовать.
— Звучит знакомо? — спросил у меня Дин.
Я подумала о Найтшэйде, упрямо молчавшем в ответ на вопросы ФБР, как сейчас молчал его дед. Он узнал о силе молчания из первых рук.
— Спросите его о моей матери, — сказала я.
Агент Стерлинг сделала кое-что получше. Она достала снимок — я даже не знала, что он был у ФБР. На фото моя мать стояла на сцене, её глаза были густо подведены черной подводкой, а её лицо пылало эмоциями.
— Вы узнаете эту женщину?
— Зрение уже не то, — Малкольм Лоуелл едва взглянул на фотографию.
— Её звали Лорелея Хоббс, — агент Стерлинг позволила этим словам повиснуть в воздухе, используя тишину, словно оружие.
— Я её помню, — наконец, сказал Лоуелл. — Её дочь дружила с хулиганами Ри Симонс. От них было много проблем.
— От вашего внука тоже были проблемы? — мягко спросила агент Стерлинг. — А до него, от вашей дочери?
Наконец-то он отреагировал. Лоуелл несколько раз сжал и разжал кулаки.
— Он сердится, — сказал Стерлинг Майкл. — Злость, отвращение.
— Мистер Лоуелл? — надавила агент Стерлинг.
— Я пытался научить мою Анну. Пытался удержать её дома. В безопасности. И как всё для неё кончилось? Она постоянно сбегала из дома и забеременела в шестнадцать, — его голос дрожал. — А этот мальчик. Её сын. Он прорезал дыру в заборе и добрался до забытой богом общины, — Лоуелл закрыл глаза. Он опустил голову так низко, что я не могла различить черты его лица. — Тогда стали появляться животные.
— Животные? — склонив голову на бок, переспросила Слоан. Она явно этого не ожидала. Как и я. Вот только, стоило Малкольму Лоуеллу произнести слово «животные», я знала, что он имел в виду их трупы.
— Не чистые убийства, — Лоуелл снова взглянул в камеру с тяжелым блеском в глазах. — Эти животные умирали медленно, в мучениях.
— Вы решили, что это дело рук Мэйсона? — агент Старманс заговорил впервые за весь разговор.
Последовала долгая пауза.
— Думаю, он наблюдал.
Ты
Ты была прикована к стене на протяжении часов. Часами ты истекала кровью.
Но в действительности, ты была скованна и изранена годами. До этого места. До хаоса и порядка.
До ножей, яда и пламени.
Когда Лорелея была ребенком, это ты лежала в её постели.
Ты переживала то, что она не могла пережить.
Делала то, на что она была неспособна.
Проходят секунды и минуты, и ты чувствуешь, что она готова выбраться из укрытия. Готова появиться.
Не на этот раз. На этот раз ты никуда не уйдешь. На этот раз ты останешься.
Наступает ночь. Возвращаются Владыки. Они даже не догадываются о том, кто ты такая. Что ты такое.
Они привыкли к спектаклям Лорелеи.
Пусть увидят твои.
ГЛАВА 44
Когда время перевалило за полночь, я знала, что её один день прошел без ответов. Четвертое апреля. Где-то там агент Бриггс ждал появления следующей жертвы Владык — привязанной к шесту для чучел и сожженной заживо.
Я не могла уснуть, так что я сидела на нашей кухоньке, глядя в ночь и размышляя о Мэйсоне Кайле и Кейне Дарби, о мертвых животных и чем-то массивном и тяжелом у подножья лестницы.
Это было тело. Когда мне было шесть, я этого не понимала, но теперь мне хватило даже части воспоминания. Я старалась забыть об этом, старалась не вспоминать с тех самых пор, как мы приехали в город.
— Не обижайся, но у тебя инстинкты выживания планктона.
Я подпрыгнула и соскользнула со стола. Из тени вышла Лия.
— Расслабься, — сказала она. — Я пришла с миром, — она ухмыльнулась. — В основном.
На Лие была белая униформа, которую носили все люди Холлэнда Дарби, а не белая рубаха, в которой я видела её в последний раз. С момента нашего знакомства, она ещё никогда не позволяла кому-то другому контролировать свою одежду.
Она ещё никогда не выглядела такой пустой.
— Как ты прошла мимо агента Старманса? — спросила у неё я.
— Так же, как выбралась из Ранчо Покоя. Красться куда-то тайком — это ещё одна форма лжи, и, видит Бог, моё тело талантливо во вранье даже больше, чем мой рот.
Что-то в словах Лии заставило меня заволноваться.
— Что произошло?
— Я забралась туда, а потом я выбралась, — Лия пожала плечами. — Холлэнд Дарби очень много обещает. Что он никогда меня не обидит. Что он меня понимает. Что Ранчо Покоя нечего скрывать. Всё это — враньё. Конечно, самую интересную ложь я услышала не от Дарби. А от его жены.
Я попыталась вспомнить то, что говорилось о миссис Дарби в документах полиции, но она была всего лишь сноской, декорацией в Шоу Холлэнда Дарби.
— Она сказала, что они никак не причастны к тому, что случилось с «той бедной семьей» много лет назад, — Лия дала мне несколько секунд на то, чтобы осознать, что она видела в этих словах ложь. — А ещё она сказала, что любила своего сына.
— Это не так? — я подумала о Кейне, которого знала моя мать. А затем — о теле у подножья лестницы и крови на её руках.
Я слышала удар. Кейн был там? Он что-то натворил? Или это была моя мать?
Опасно задавать вопросы, — предостережение Кейна эхом отдалось в моей голове. — Твоя подруга на Ранчо будет в порядке, но ты не была бы, окажись ты на её месте.
— Агент Стерлинг говорила с Малкольмом Лоуеллом, — пытаясь разобраться с мыслями, скопившимися в моей голове, я рассказала Лие всё, что знала. — Ещё до убийства родителей Найтшэйда, кому-то на Ранчо Покоя нравилось убивать животных.