— Тебя не должно здесь быть, — произнесла она.
— Я должна была тебя найти. Когда я узнала, что ты была жива, когда узнала, что они держат тебя в плену — я не могла перестать искать. Я бы никогда не перестала искать тебя.
— Знаю.
Что-то в голосе моей матери напомнило мне о том, что за нами наблюдали. Я видела за её спиной сидящих Владык — шестеро мужчин и одна женщина. Директор Стерлинг. Ри. Я попыталась запомнить лица остальных, но что-то заставило меня поднять глаза.
Малкольм Лоуелл сидел выше остальных. Он не сводил с меня глаз.
Девятка — величайший из нас. Мост от одного поколения к другому…
— Мы должны отсюда выбраться, — негромко произнесла я. — Мы должны…
— Мы не можем, — произнесла моя мать. — Выхода нет, Кэсси. Не для нас.
Я попыталась отстраниться, чтобы посмотреть ей в лицо, но она крепче сжала меня, прижимая к себе.
Крепко.
Сидящая на трибунах Ри поймала мой взгляд, а затем посмотрела на дальнюю стену. Как и у стены за моей спиной, у неё лежало оружие.
Шесть видов. Не семь. Шесть.
— Куда делся нож? — выдавила я. — Мама…
Рука, только что гладившая мои волосы, крепко ухватилась за них. Она дернула мою голову в сторону.
— Мама…
Она поднесла к моему горлу нож.
— Ничего личного. Либо ты, либо я.
Меня столько раз предупреждали о том, что моя мать могла оказаться не той женщиной, которую я помнила.
— Ты не хочешь это делать, — дрожащим голосом произнесла я.
— В том-то и дело, — с горящими глазами, прошептала она. — Я хочу.
ГЛАВА 60
Моя мать никогда не причинила бы мне вред. Ради меня она сбежала из дома. Бросила собственную сестру. Она была для меня всем, а я была всем для неё.
Кем бы ты не была, ты не моя мать. Эта мысль пустила корни в глубине моего мозга. Я вспомнила о том, как Лия рассказала мне, что в детстве она притворялась, что всё плохое происходило не с ней. Что всё это делала не она. Я вспомнила о том, как Лорел сказала, что она не играет в игру.
В неё играет Девятка.
Девятка внутри Лорел не была полноценным человеком. Но ты — человек.
— Семь дней и семь мук, — мягко произнесла я. — Они пытали её. Снова и снова. Они насиловали её, один за другим, пока она не забеременела Лорел.
В какой-то миг она осознала, что я говорю не сама с собой.
— Я гадала о том, как человек может это пережить, но в том-то и дело. Она это не пережила, — клинок прижимался к моему горлу, и я подавила желание сглотнуть. — А ты пережила.
Она ослабила хватку на моих волосах.
Люди смотрят на тебя и видят её. Они любят её. Но это ты сильна. Ты важна. Ты заслуживаешь, чтобы тебя увидели.
— Ты родилась здесь? — спросила я, изучая её лицо в поисках намека на то, что мои слова угодили в цель. — Или ты была с ней намного дольше?
Она ещё немного ослабила хватку. Этого было недостаточно. У неё был нож. У меня его не было.
— У тебя есть имя? — спросила я.
Никто никогда не спрашивал её об этом. Никто и никогда тебя не видел.
Женщина с лицом моей матери улыбнулась. Она закрыла глаза. А затем она отпустила меня.
— Меня зовут, — эхо от её голоса было достаточно громким, чтобы Владыки смогли услышать её слова, — Кассандра.
Я отползла назад. По моим рукам пробежали мурашки.
— Лорелея даже не знала о моём существовании, — сказала эта женщина — Кассандра. — Она даже не догадывалась, что каждый раз, когда её отец приходил к ней в комнату, а она отключалась — это было не милосердие. Не удача. Это была я, — Кассандра обошла меня по кругу, словно хищник. — Когда появилась ты, когда она дала тебе имя… Мне нравится думать, что это было благодарностью, даже если она этого не осознавала.
Кассандра крепче сжала нож.
— Но когда появилась ты, я стала ей не нужна. Она стала сильнее, ради тебя. А меня посадили под замок.
Я осторожно отошла к стене — к оружию. С каждым шагом я профилировала её. Ты контролируешь ситуацию. Ты сильна. Ты делаешь то, что должна — и тебе это нравится.
Чем бы ни был этот осколок души моей матери до того, как её похитили Владыки, тебе она стала чем-то другим.
Ты убьешь меня. Я не собиралась поднимать нож, но в один миг он лежал на земле, а в следующий — он оказался в моей руке. Я подумала об окровавленной гримерке моей матери. Подумала о том, как мы танцевали в снегу на обочине. Как моя мама закинула голову к небу и ловила снежинки языком.
Ты убьешь меня. Пока она приближалась ко мне, я почувствовала, как в моей руке тяжелеет нож. Если я не убью тебя первой.
Моё сердцебиение замедлилось. Я крепче сжала нож. А затем, без какого-либо предупреждения я осознала, что я не смогу его использовать.
Если я убью этого монстра, я убью и мою мать.
Возможно, — когда-то сказал мне Найтшэйд, — однажды выбирать придется тебе.
Я опустила руку.
— Я не могу сделать тебе больно. И не стану.
Я ожидала увидеть в глазах моей соперницы победу. Но вместо этого, я увидела страх.
Почему? — гадала я. Я затем я осознала. Ты дерешься. Ты выживаешь. Ты защищаешь Лорелею — но что, если тебе не от кого её защищать?
— Я — не опасна, — я замерла и прекратила сопротивляться. — Дом — это не место, — мой голос прозвучал так же хрипло, как прежде звучал её. — Не постель, куда можно вернуться, не двор и не новогодняя ёлка на праздники. Дом — это люди, которые тебя любят.
Она выставила перед собой нож и зашагала ко мне, наблюдая за рукой, в которой я сжимала клинок.
Я уронила нож на землю.
— Дом — это люди, которые тебя любят, — повторила я. — В детстве у меня был дом, как и сейчас. Есть люди, которые любят меня, и люди которых я люблю. У меня есть семья, которая умерла бы за меня, — я понизила голос до шепота. — А я бы умерла за тебя.
Не за Кассандру. Не за Пифию. Даже не за Лорелею — кем бы она не была и кем бы она не стала. За мою маму. За женщину, которая учила меня танцевать. За ту, кто целовала мои разбитые коленки, ту, кто учила меня читать людей и каждый день говорила мне, что она меня любит.
— Я убью тебя, — прошипела Кассандра. — И мне это понравится.
Ты хочешь, чтобы я подняла нож. Хочешь, чтобы я сражалась.
— На веки вечные, — я закрыла глаза в ожидании.
На веки вечные.
На веки вечные.
— Не смотря ни на что.
Эти слова произнесла не я. Я открыла глаза.
Женщина с ножом дрожала.
— Не смотря ни на что, Кэсси. Не смотря ни на что.
ГЛАВА 61
Дрожащие руки моей матери коснулись моего лица.
— О, малышка, — прошептала она. — Ты так выросла.
Стоило мне услышать голос моей матери, увидеть выражение её лица и ощутить родное прикосновение её рук, что-то во мне сломалось.
— Ты такая красивая, — её голос надломился. — Малышка. Нет, — она отпрянула от меня. — Нет, нет, нет… Ты не должна здесь находиться.
— Очень трогательное воссоединение… — директор Стерлинг поднялся на ноги. — Но задание остается неизменным.
Моя мама попыталась сделать шаг назад, но я ей не позволила. Я понизила голос, чтобы Владыки не услышали.
— Они не смогут нас заставить.
Её взгляд опустел.
— Они могут заставить нас сделать всё, что угодно.
Мой взгляд опустился на шрамы на её руках и груди — на каждом дюйме её кожи, кроме лица. Некоторые были гладкими. Некоторые — сморщенными. Некоторые ещё не успели зажить.
На трибунах Малкольм Лоуелл поднялся на ноги. Владыки один за другим последовали его примеру.
Я наклонилась, чтобы поднять с земли мой нож. Мы можем драться — пусть недолго, пусть мы не одолеем их всех, но лучше драться с ними, чем друг с другом.
— Я не хочу такой жизни, — сказала моя мама. — Для тебя.
Шрамов. Боли. Роли Пифии.
— Моя команда нас найдёт, — я вспомнила Лию и постаралась сделать так, чтобы мои слова прозвучали правдиво. — Где бы не находилось это место, они не перестанут искать. Они узнают, что директор работает с ними. Нам просто нужно выиграть время.
Моя мама посмотрела на меня, и я осознала, что, хоть именно она вырастила и любила меня; хоть она сделала меня той, кем я была, я всё ещё не могла её читать. Не так, как я читала всех остальных. Я не знала, о чём она думает. Не знала, через что она прошла.
Я не знала, почему она кивнула.
На что ты соглашаешься?
Хлопнула дверь, оповещая меня о возвращении Малкольма Лоуелла. Я даже не заметила, как он ушел. Стоило мне увидеть, за чем он ходил, у меня перехватило дыхание.
Лорел.
Она появилась на свет, чтобы занять место Малкольма, чтобы стать Девяткой. А теперь его руки покоились у неё на плечах. Он подтолкнул её к директору Стерлингу, а тот схватил Лорел за руку.
Теперь я понимала, что имела в виду моя мать.
Они могут заставить нас сделать всё, что угодно.
Директор достал из кармана нож.
— Сражайтесь, — сказал он, поднося нож к горлу Лорел, — или она умрёт.
Не дожидаясь ответа, директор начал резать. Совсем немного. Только предупреждение. Лорел не закричала. Она не пошевелилась. Но вырвавшееся из её рта хныканье, ударило меня с физической силой.
— Ты уверенна, что твоя команда тебя найдёт? — моя мать подняла собственный нож. — Мы находимся посреди пустыни, в богом забытом месте, под землей. Если они будут изучать прошлое Малкольма, они могут догадаться, но большинство людей не смогли бы ничего найти.
Дин. Майкл. Лия. Слоан.
— Я уверенна, — сказала я. — Где бы мы ни были, они нас найдут.
Моя мать кивнула.
— Хорошо.
— Хорошо? — переспросила я. Что ты имеешь в виду?
Она шагнула ко мне.
— Мы должны сражаться. Лорел — всего лишь ребенок, Кэсси. Она — это ты и я. Она наша. Понимаешь?
Они могут заставить нас сделать всё, что угодно.
— Ты должна меня убить, — ледяные и непреклонные слова моей