– Он посадил их в яму.
Ты
Если нет порядка, приходит хаос. Если нет порядка, приходит боль.
Это припев Лорелеи, не твой. Ты и есть хаос. Ты и есть порядок.
Пять стоит перед тобой. Он точит нож. Здесь только ты и он. Два приходил вчера, оставил дюжину ожогов на твоей груди и бедрах. И все же ты не сказала им то, что они хотят услышать. Ты не велишь им избавиться от проблемы, предпринять необходимые шаги, чтобы убрать ФБР из Гейтера.
– Пока еще нет.
Пять шагает вперед, его нож и глаза блестят. Ближе. Ближе. Лезвие прижимается к твоему лицу.
Если нет порядка, приходит хаос. Если нет порядка, приходит боль.
Ты улыбаешься.
Они оставили тебя в этой комнате на весь день, думая, что ты – Лорелея. Они оставили тебя на свободе в этой комнате в твоих собственных оковах, убежденные, что угроза воздаяния – тебе самой или Лаурель – заставит тебя подчиниться.
Они ошибались.
Ты бросаешься вперед, и разбитые кандалы падают на землю. Ты хватаешь нож и вонзаешь его в сердце мучителя.
– Я – хаос, – шепчешь ты. – Я – порядок. – Ты прижимаешь свои губы к его и поворачиваешь нож. – Я – боль.
Глава 47
Холланда Дарби и его жену привели на допрос. Оба не сказали ни слова. Я предложила агенту Стерлинг привести их сына. Мы сами на этот раз оставались наблюдателями за односторонним стеклом.
– Опустошение, смирение, ярость, вина, – Майкл быстро перечислил эмоции на лице Кейна Дарби.
Я пыталась увидеть какие-то приметы того, что разглядел Майкл, но не могла различить на лице Кейна Дарби ни следа переживаний. Он казался печальным, но ненастороженным.
– В потайной комнате под часовней, принадлежавшей вашей семье, обнаружены два тела. – Агент Стерлинг подражала манере Кейна. Ничего личного, ничего лишнего, ничего не приукрашивать. Говорить напрямую. – У вас есть предположения, откуда они могли взяться?
Кейн посмотрел прямо в глаза агенту Стерлинг.
– Нет.
– Ложь, – сказала Лия, стоявшая рядом со мной.
– Одна из жертв – мужчина, другая – женщина, их убили около десяти лет назад. Можете ли вы пролить свет на то, кем они были?
– Нет.
– Ложь.
Я всматривалась в знакомое лицо Кейна, стараясь забыть о любых теплых чувствах, которые шестилетняя я могла испытывать к этому человеку. Ты знаешь, кто они. Ты знаешь, что с ними случилось. Ты знаешь, что произошло в той комнате. Почему твой отец построил ее. Для чего он построил часовню.
Почему на стенах цепи.
Кейн сказал мне, что Лия будет в безопасности на ранчо «Безмятежность», а я – нет. Мне подумалось, что я могла бы оказаться в этом подвале.
«Я сын своего отца, – прозвучали в моей памяти слова Кейна. – Я сделал выбор много лет назад».
Я замечала сходство между эмоциональным контролем у Дина и у Кейна. Дин знал, что его отец делал со своими жертвами. В двенадцать лет он нашел способ его остановить.
Ты вырвался на свободу, Кейн. Но ты не остановил отца. Не остановил все это – в чем бы оно ни заключалось. Ты не покинул город. Не смог.
– Возможно, он станет говорить со мной, – сказала я агенту Стерлинг по трансляции. Задав Кейну еще несколько вопросов, она вышла к нам.
– Он не станет говорить ни с кем, – сообщила она нам, наблюдая за бывшим моей мамы через одностороннее стекло. – Сначала мы идентифицируем тела. Узнаем, кто это. Тогда это – все это – окажется для него реальным и он достигнет точки невозврата.
Кейн Дарби хранил отцовские тайны всю жизнь. Опустошение. Смирение. Ярость. Вина. Именно последние две эмоции были нам нужны.
– Какова вероятность, что лаборатория ФБР сможет идентифицировать тела? – спросила я.
– Учитывая, что остались практически одни скелеты и нет ДНК для сравнения? – ровным голосом ответила агент Стерлинг. – Даже если они что-то найдут, понадобится время.
Я вспомнила, какое число было сегодня – и какое было вчера. Я подумала о том, что по-прежнему оставалось неясным, как это – все это – было связано с Мастерами. Я подумала о маме, закованной в цепи. И о том, как было заковано в цепи это тело.
А потом я представила его, представила кости, выступающие из-под распадающейся плоти. Лицо, которое даже не было похоже на лицо.
Я застыла. Лицо. Я представила Селин Делакруа, ее царственную позу, язвительное выражение лица. Я могу посмотреть на человека и с одного взгляда понять, как под кожей выглядят его лицевые кости.
Мысли метались. Какова вероятность, что Селин Делакруа сможет проделать обратное? Что она сможет нарисовать лицо, если показать ей лицевые кости человека?
– Кэсси? – Интонация агента Стерлинг подсказала мне, что она окликает меня по имени уже не в первый раз.
Я повернулась и посмотрела в глаза Майклу.
– У меня есть идея, и тебе она определенно не понравится.
Глава 48
Мы отправили Селин фотографии наших жертв. А потом ждали. Ожидание никогда не было сильной стороной программы прирожденных. Меньше чем через час агент Стерлинг вернулась к расследованию, а нам оставалось сидеть без дела в отеле. Ждать, оправдаются ли надежды на талант Селин. Ждать правды. Ждать, чтобы узнать, продвинемся ли мы в поисках моей матери.
– Дин. – Из нас всех Лия умела ждать либо лучше всех, либо хуже. – Правда или действие?
– Серьезно? – спросила я у Лии.
Она приподняла уголки губ.
– Сложилась некоторая традиция, тебе не кажется? – Она присела на подлокотник кресла. – Правда или действие, Дин?
На мгновение мне показалось, что он откажется отвечать.
Лия опустила взгляд, рассматривая свои ногти.
– Как долго ты собираешься на меня злиться?
Ты не выглядишь уязвимой. Ты не выглядишь так, будто ответ может тебя сломать.
– Я на тебя не злюсь, – срывающимся голосом ответил Дин.
– Он злится на себя, – непринужденно пояснил Майкл. – И еще на меня. Определенно на меня.
Дин бросил на него сердитый взгляд.
– Правда или действие, Таунсенд. – Эти слова прозвучали не как вопрос. Это был вызов.
Майкл ответил Дину очаровательной, ослепительной улыбкой.
– Действие.
Почти минуту оба играли в гляделки. Потом Дин нарушил молчание:
– Агент Старманс патрулирует периметр отеля. Покажи ему луну.
– Что? – Майкл определенно не ожидал, что Дин произнесет что-то в таком духе.
– Это выражение связано с тем, что человеческие ягодицы отдаленно напоминают по форме луну, – охотно пояснила Слоан. – Хотя эта практика восходит к Средневековью, само выражение появилось в середине шестидесятых годов двадцатого века.
– Серьезно? – спросила я у Дина. Я была прирожденным профайлером. Он был моим парнем, и я совершенно не ожидала от него подобного. Но, опять же, он ведь пообещал Вселенной не быть таким мрачным, если Лия вернется целой и невредимой.
– Ты его слышал, – обратилась я к Майклу.
Майкл встал и отряхнул пиджак.
– Показать зад агенту Стармансу, – задумчиво произнес он, – всегда было моей мечтой.
Он вышел на балкон, высунулся, подождал, пока мимо будет проходить агент Старманс, а затем окликнул его. Когда Старманс поднял взгляд, Майкл отдал ему честь. Затем, с армейской точностью, повернулся и оголил зад.
Я смеялась так громко, что едва расслышала, как Майкл вернулся и повернулся к Дину.
– Правда или действие, Реддинг.
– Правда.
Майкл скрестил руки на груди с таким видом, что я отчетливо ощутила: Дин сейчас пожалеет о своем выборе.
– Признайся: я стал тебе симпатичен.
Слоан нахмурилась.
– Это не вопрос.
– Хорошо, – ответил Майкл, улыбнулся, а затем продолжил издеваться над Дином: – Я тебе нравлюсь? Я один из твоих близких друзей? Ты изойдешь слезами, если меня не будет?
Майкл и Дин готовы были схватить друг друга за горло всегда, сколько я их знала.
– Нравлюсь. Ли. Я. Тебе? – Майкл повторил вопрос, на этот раз сопровождая его жестами.
Дин взглянул на Лию, чье присутствие напоминало: соврать не получится.
– Что-то в тебе есть хорошее, – пробурчал Дин.
– Что-что? – Майкл приложил руку к уху.
– Я не обязан тебя любить, – огрызнулся Дин. – Мы семья.
– Сердечные друзья, – непринужденно поправил Майкл. Дин одарил его недовольным взглядом.
Я улыбнулась.
– Твоя очередь, – напомнила Лия Дину, легонько толкнув его ногой.
Дин устоял перед желанием обратиться к Майклу.
– Правда или действие, Кэсси?
Я мало что скрывала от Дина – почти все он мог просто спросить у меня, если хотел узнать.
– Действие, – сказала я.
Слоан откашлялась.
– Я просто хотела отметить, – сказала она, – что это один из всего двух целых трех десятых процента отельных номеров, в которых есть блендер.
Время проходило час за часом. Блендер и мини-бар и правда оказались опасным сочетанием.
– Правда или действие, Лия? – Снова настала моя очередь, и я ощутила, как реальность снова подступает все ближе. Каждый новый раунд означал, что мы так и не получили ответа от Селин. Приближался момент, когда агент Стерлинг должна будет выдвинуть обвинения семье Дарби или отпустить их.
– Правда, – ответила Лия. Впервые за эту долгую игру.
– Почему ты отправилась к Дарби одна? – спросила я.
Лия встала и потянулась, выгнула спину, покрутилась. У нее в «правде или действии» всегда было преимущество.
Никто, кроме нее, не мог соврать и выйти сухим из воды.
– Я сбежала, – наконец сказала Лия. – А моя мама нет. – Она перестала потягиваться и застыла неподвижно. – Я сбежала, когда стала подростком. А когда Бриггс нашел меня в Нью-Йорке… – Она покачала головой. – Уже некого было спасать – никого не осталось.
Никого не осталось от секты. Твоей матери уже не было.
– Некоторые из последователей Дарби просто найдут кого-то другого, за кого можно уцепиться, – продолжила Лия. – Но есть шанс, что, если он окажется в тюрьме, хотя бы кто-то из них вернется домой.