– Агент Стерлинг? – спросила я. – Джуд. Дин и остальные…
– Они в порядке, – заверил меня агент Стерлинг. – И ты тоже.
Я вспомнила яд. Вспомнила, как задыхалась. Вспомнила боль.
– Как? – спросила я. Прикрытое одеялом тело пронизала дрожь.
– Есть противоядие. – Директор Стерлинг ответил коротко и по делу. – Период, в течение которого его можно применить, короткий, но ты быстро восстановишься.
Я хотела спросить, откуда они взяли противоядие. Хотела спросить, как они нашли меня. Но больше всего я хотела увидеть остальных. Дина, и Лию, и Майкла, и Слоан.
Директор Стерлинг протянул мне какой-то небольшой предмет. Я тут же узнала его – следящее устройство, которое дала мне агент Стерлинг.
– На этот раз моя дочь проявила достаточно предусмотрительности и активировала его. – Он помолчал.
Почему-то у меня перехватило дыхание.
– Какая жалость, – тихо продолжил директор, крутя в руке устройство, – что следящая программа, которая привела бы ФБР сюда, была взломана.
По спине пробежал холодок.
– Дин, – вдруг сказала я. – Если он знал, где я, если бы они нашли меня…
– Он был бы здесь? – предположил директор Стерлинг. – Учитывая, что я знаю об отпрыске Реддинга, я склонен согласиться.
Я дернулась вперед и поморщилась, ощутив, как что-то впивается в мои запястья. Я опустила взгляд.
Наручники.
Кто-то взломал следящую программу. Кто-то приковал меня к этой кровати. Я подняла взгляд на директора.
– Это не больница, – сказала я, ощущая, как сердце бьется у самого горла.
– Нет, – ответил он. – Не больница.
– К яду Мастеров есть противоядие, – повторила я то, что директор Стерлинг сообщил мне раньше, и ощутила, как сдавило грудь. – Но у ФБР его нет.
– Нет, – повторил он. – Нету.
Яд, который Мастера использовали, чтобы убивать, был уникальным. Мне много раз говорили, что от него нет спасения.
Потому что противоядие есть только у Мастеров.
Я снова вспомнила комнату с цепями на стене, яд, боль. Я слышала шаги. Слышала, как кто-то окликал меня по имени.
– Для некоторых из нас, – произнес директор тихо и спокойно, – главное всегда заключалось не в убийстве. Для некоторых из нас главное – власть.
Есть семь Мастеров. И один из них – директор ФБР.
Отец агента Стерлинг встал и посмотрел на меня.
– Представь сообщество, более могущественное и более сплоченное, чем все, что ты могла бы вообразить. Представь самых выдающихся людей планеты, которые принесли клятву друг другу и общему делу. Представь, какой уровень лояльности вырастает из осознания, что если падет один из вас, то падут все. Представь, каково это – знать, что, если ты докажешь, что достоин, мир будет принадлежать тебе.
– Как долго? – спросила я директора. Как долго вы были одним из них?
– Я был молод, – сказал он. – И амбициозен. И посмотри, как высоко я забрался. – Он раскинул руки, словно показывая на ФБР, на всю ту власть, которой он обладал как глава Бюро.
– Мастера занимают свое место двадцать один год, – сказала я. Мой голос звучал хрипло – от криков, от надежд, от понимания, что все станет только хуже.
– Мое время как активного участника подходило к концу, – признал директор Стерлинг. – Но Пифия очень своевременно перерезала горло моего последователя. – Он достал нож из кармана пиджака. – Не то чтобы я был против. Некоторые привилегии достаются только тем, кто занимает свое место за столом. – Он поднял нож, поднес его к моему лицу. Я ожидала боли, но ее не было. Вместо этого он второй рукой мягко погладил меня по щеке. – А некоторые другие привилегии доступны и почетным членам.
Я содрогнулась от его прикосновения.
– Скарлетт Хокинс. – Я сопротивлялась единственным доступным мне способом – скованная наручниками, под угрозой ножа. – Вы знали, что ее убил один из ваших собратьев.
Директор крепче сжал рукоять ножа.
– Скарлетт не должна была оказаться в числе жертв.
– Ее убил Найтшейд, – возразила я. – Ему было все равно, что она – одна из ваших людей.
Директор Стерлинг наклонил лезвие и коснулся им кожи под моим подбородком, слегка нажал, так что выступила кровь.
– Я сообщил им о своем недовольстве – и тогда, и потом… снова.
Он опустил нож. Я чувствовала, как кровь стекает по шее.
– Вы убили Найтшейда, – сказала я, осознавая, что случилось на самом деле. – Вы как-то прошли мимо охраны…
– Я назначил эту охрану, – поправил меня директор, и его глаза сверкнули. – Я установил порядок смен. Я отвечал за перевозку заключенного.
Я видела то, что должна была увидеть раньше, – и то, какой уровень доступа у него был, и то, что, как только мы добились прорыва в нашем расследовании, он отправил нас гоняться за несуществующим преступником и разыскивать Селин.
– Вы знали, где держат Лаурель, – срывающимся голосом сказала я.
– Ребенок снова в надежных руках.
Я вспомнила, каким взглядом Лаурель смотрела на цепи качелей. Вспомнила, с какой интонацией она произносила слово «кровь».
– Вы чудовище. – Это слово сорвалось с моих уст. – Все это время вы обращались с Дином, словно он недостоин называться человеком из-за того, что совершил его отец, и все это время вы сами были еще хуже.
– Все это время я был лучше. – Директор Стерлинг резко наклонился вперед, и его лицо оказалось в нескольких сантиметрах от моего. – Дэниел Реддинг был любителем, который считал себя настоящим художником. А его сын посмел коснуться моей дочери.
Покажите свои карты, Директор. Покажите свои слабости.
Я отчетливо заметила момент, когда он осознал мою стратегию. Его взгляд стал холодным, оценивающим, и он отклонился назад.
– Знаешь, я смотрел запись твоей беседы с Реддингом. – Он дал мне осмыслить эти слова. – Он был прав. Твоя мать действительно из тех людей, которых можно выковать в огне. – Он встал и направился к двери. – В ней есть все, на что мы только могли надеяться, – и намного больше.
Ты
Кэсси здесь. Она у них. Это едва ли удивительно. Это ты озвучила решение, это ты сказала Мастеру ядов забрать Кэсси и позволить директору ФБР использовать свои ресурсы, чтобы отправить остальных по ложному следу – далеко, далеко от вас.
– Не то чтобы я хочу ее убить, – шепчешь ты, пока Лорелея слабо пытается вернуть контроль. – Но если стоит выбор, она или мы…
Дверь открывается. Входит Девять. Малкольм. Он смотрит на тебя, потом бросает взгляд на Лаурель, которая спит в уголке. Ребенок, рожденный, чтобы заменить его. Он предпочел бы увидеть ее мертвой.
– Первое испытание настанет, когда ей будет шесть, – произносит старик, и его голос пугающе спокоен. – Это будет котенок, а может, щенок. Ей нужно будет сделать все медленно. Когда ей будет девять, это будет проститутка, связанная и прикованная к каменному столу. А когда ей исполнится двенадцать… – На мгновение он переводит взгляд с Лаурель на меня. – Мы привяжем к столу тебя.
Ты читаешь между строк.
– Ты убил собственную мать.
– И забальзамировал ее тело, так чтобы она могла сидеть за столом еще многие десятилетия, идеально сохранившаяся. – Он качает головой. – В конечном итоге ее заменили. Одна женщина за другой, один ребенок за другим, и все оказывались недостойны.
Ты ощущаешь, как кровь шумно течет по венам, и вспоминаешь, что ты чувствовала, когда вонзила нож в плоть Пяти.
Ты достойна.
– С тех пор как ты была испытана, прошло много времени, – продолжает Девять. – Тебе не кажется, что в самой природе этого испытания есть что-то поэтическое?
Он думает, ты Лорелея.
Он думает, Кэсси твоя дочь.
Он думает, есть вещи, на которые ты не пойдешь, чтобы выжить.
Глава 59
Чьи-то руки грубо схватили меня, и мне на голову набросили мешок. Не знаю, сколько прошло времени с тех пор, как директор оставил меня в этой комнате, и кто эти люди, которые только что вошли. Я услышала, как отстегивают наручники, а затем меня рывком заставили подняться на ноги.
«Вот и все», – подумала я, не зная, куда они ведут меня и что может меня ждать.
Я услышала скрежет металла. Дверь?
Чья-то рука толкнула меня в спину, заставляя двигаться вперед – так сильно, что я упала. Ноги ударились о землю первыми, и я успела выбросить руки вперед, прежде чем ударилась лицом. Ладони ощутили текстуру поверхности – песок, – а потом с моей головы сорвали мешок.
Я заморгала от ослепительного света. Глаза медленно привыкали, и к тому моменту, как я начала различать мир вокруг, люди, которые привели меня сюда, уже исчезли. Я повернулась и увидела, как у меня за спиной закрывались металлические ворота.
Я заперта.
Где? Я заставила себя сосредоточиться. Я по-прежнему в помещении, но пол засыпан песком, и он горячий, почти невыносимо, словно солнце пустыни день за днем прогревало его. Потолок над головой – высокий каменный купол, и я вижу на нем знакомый символ.
Семь кругов вокруг креста.
Помещение круглое, в стены вделаны каменные скамьи, с которых открывается вид на песчаную яму внизу.
«Не яму, – понимаю я. – Это арена».
И тогда я поняла. Ты отравил меня. Ты исцелил меня. Из глубин памяти поднимались слова, которые Найтшейд произнес много недель назад. Он сказал мне, что все мы делаем выбор. Он сказал мне, что Пифия выбирает жить.
Может быть, однажды этот выбор будет твоим, Кассандра.
Мастера похищали женщин – женщин, переживших травмы, женщин, которых можно было превратить во что-то новое. Они подводили своих пленниц к грани смерти, достаточно близко, чтобы они ощутили ее вкус, и тогда…
Из тени вышла фигура. Я осмотрелась и увидела семь видов оружия, выложенных вдоль стены у меня за спиной.
Семь Мастеров. Семь способов убивать.