В галерее магазинов кондиционеры поддерживали комфортную температуру, а под ее стеклянной крышей можно было найти товары всех марок низкоценового сегмента, существующих в Северном полушарии.
Ощущение дежавю постоянно преследовало ее, пока она шла вдоль бесконечной череды торговых точек, впрочем, она ведь уже была здесь раньше с Вальтером Веннергреном, сыном председателя правления, практикантом, для которого выступала в роли куратора. Они тогда брали интервью у человека, продавшего машину Виоле Сёдерланд, он вроде был торговцем цветами? Или овощами?
Она лавировала между магазинами с одеждой и прочими товарами и чувствовала, что усталость все больше наваливается на нее. Кто покупает все это барахло? Люди непрерывным потоком обтекали ее, их голоса отдавали в ее в голове неразборчивой трескотней.
Она уже собиралась сдаться, когда обнаружила то, что искала, – лишенный окон магазинчик, где продавались телефоны, подключенные к ее старому оператору мобильной связи. Она взяла себе номерной талончик и в ожидании, пока придет ее черед, занялась чтением информации об имевшихся в наличии аппаратах и абонентской плате. Они были очень дешевые, их отдавали почти даром, но в обмен приходилось чуть ли не вечно платить за возможность звонить. Она сама пошла на это, все еще оплачивала свой личный номер, который не использовала уже полгода.
Перед ней находился только один клиент, мужчина, вероятно, родом откуда-то со Среднего Востока, он держал за руку маленькую девочку и по-арабски разговаривал с продавцом. Ребенок улыбнулся ей и махнул рукой, Анника махнула в ответ.
Что станет с этой крохой в будущем? Что стало с ней самой?
– У меня один вопрос, – сказала Анника, когда подошла ее очередь.
– Надеюсь, я смогу на него ответить, – улыбнулся стоявший за прилавком парень, смял ее номерной талончик и элегантно по дуге бросил его в урну для мусора.
– Мой телефон сломался, – сообщила она и положила на прилавок свой старый мобильник. – Он не заряжается, наверное, что-то не так с аккумулятором или зарядным устройством.
Парень взял ее аппарат, внимательно изучил, исчез за занавеской и вернулся через пять секунд. Ловкими пальцами он снял крышку, вынул аккумулятор и сунул на его место новый. Дисплей засветился.
– Вот и все, – сказал он. – Дело было в аккумуляторе, новый продержится, пока ты доберешься домой, потом его надо будет заряжать шестнадцать часов.
– Есть на него какая-то гарантия? – спросила она.
– Шутишь? – усмехнулся парень.
Она на всякий случай купила и новое зарядное устройство, поблагодарила продавца и пошла к своей машине. Шум, создаваемый множеством занятых шопингом людей, отражаясь от стекла и бетона, бил ее по ушам, яркие световые блики гуляли по стенам.
Писк из сумки привлек внимание Анники, давно она не слышала этот звук.
Ее старый мобильник лежал на самом дне, пылая, как раскаленный уголек. Она остановилась у кафетерия и достала его. Аппарат не использовался в течение полугода: кто мог искать ее по старому номеру?
Два новых сообщения.
У нее резко зачастил пульс.
Оба были от Биргитты.
Первое отправили 25 мая, неделю назад, в прошлый понедельник.
Она открыла и прочитала эсэмэс.
«Анника, пожалуйста, свяжись со мной, ты должна мне помочь! Биргитта»
(отправлено 16.25)
Анника уставилась на текст.
Если Биргитта действительно хотела найти ее, почему не написала, о чем идет речь?
Отправлено в 16.25, в разгар дня. Разве она не работала тогда? Или находилась на смене?
Второе сообщение было датировано 31 мая, то есть воскресеньем.
Оно оказалось очень коротким, и его послали в 4.22 утра:
«Анника, помоги мне!»
Томас, привыкший к рутине правительственной канцелярии, хорошо отработанным движением, прямо на ходу прижал свою карточку-пропуск к считывающему устройству и поздоровался с охранником дружелюбным кивком. Ответа он не удостоился, что вполне удовлетворило его, он считался здесь чуть ли не естественным предметом интерьера.
Иметь собственное строго определенное исследовательское задание, к тому же по столь престижному и актуальному вопросу, было бесспорным преимуществом. Он имел право распоряжаться временем по собственному усмотрению, и никто не мог упрекнуть его за то, что он поздно вставал по утрам или долго обедал. Поскольку ему пришлось провести весь вчерашний вечер на представительском ужине, выглядело вполне ожидаемым, что он компенсирует жесточайший рабочий ритм лишним часом отдыха на следующий день.
Он притормозил у лифтов, словно собирался нажать кнопку и подождать возможности подняться на самый верх (министр юстиции располагался на шестом этаже, а премьер на седьмом), а потом быстро повернул в свой коридор на первом этаже. Хотя в принципе не имело значения, где сидеть в данном здании, его комната с видом на каменную стену на Фредсгатан ничем не уступала любой другой, тогда как массе сотрудников приходилось ютиться в никому не известных домах в центральной части города, где имели помещения менее значимые министерства.
– Доброе утро! – дружелюбно поздоровался Томас с одной из пожилых секретарш, приятной дамочкой лет пятидесяти с небольшим, которая определенно сделала себе подтяжку лица во время рождественского отпуска; он уважал женщин, тщательно следивших за собой.
Секретарша (вроде ее звали Майкен) просияла от удовольствия и даже слегка покраснела. Ему оставалось только надеяться, что это не из-за крюка, что ее не смущало его увечье. Молодая секретарша (по имени Мариэль, это он знал точно) прошла по коридору очень близко от него (пожалуй, даже чересчур близко, интересно, она поступила так умышленно?). С ней Томас поздоровался чуть сдержаннее, зачем ей знать, что он считал ее привлекательной.
Он резко открыл дверь своей комнаты, собираясь устремиться внутрь, якобы уже весь в мыслях о работе, когда сзади его окликнули по имени. Он постарался скрыть удивление и выглянул в коридор.
Ден Люфта семенила за ним.
– Томас, – сказала она, – статс-секретарь спрашивал тебя несколько раз за утро, ему очень нужно встретиться с тобой.
Томас наморщил лоб, придав лицу озабоченное выражение, и кивнул с пониманием.
– Конечно, – сказал он, – сейчас поднимусь к нему.
– Нет, – возразила Ден Люфта, – он сам спустится, хотел только знать, когда ты придешь. Я сообщу ему…
Томас почувствовал, как кровь поднялась по шее и достигла щек, какая удача, что дамочка уже повернулась и взяла курс на свой чулан. В чем дело? Разве он не трудился не покладая рук целый вечер и не делал то, что требовалось от него: с энтузиазмом болтал с народными избранниками о своем исследовании? Крайне своевременном, с какой стороны ни посмотри.
Он быстро достал бумаги из портфеля и разложил их по столу, создавая видимость активной работы.
Одним из недостатков его задания (да и всей служебной ситуации) было то, что его неверная женушка наставила ему рога со статс-секретарем, его шефом, и переехала к нему. С той поры прошло так много времени, что Томас уже больше не переживал по поводу ее вероломства так остро, как раньше, а персонал (по крайней мере в его коридоре) давно привык видеть его собранным и позитивно настроенным, пусть и с крюком вместо левой руки. Он пользовался среди коллег уважением и знал это.
Он часто думал о поговорке (вроде бы китайской?), которую обычно цитировала Анника: «Если долго сидеть на берегу реки, со временем можно увидеть трупы большинства из своих врагов, проплывающие мимо».
В этом году их ждали выборы, и если опросы общественного мнения соответствовали истине, то нынешнему правительству предстояло упаковать вещи и отправиться по домам. И тогда все чиновники, назначенные на высокие посты в силу их политической принадлежности (статс-секретари, например), должны были лишиться своих мест и стать безработными. Тогда как у него самого, наоборот, имелись все шансы остаться.
«Так кто, собственно, правит в Розенбаде?» – подумал он и сел на изготовленный с учетом последних требований эргономики офисный стул.
Он включил свой старый рабочий компьютер (абсолютно допотопный и совсем не подходящий ему) и открыл «Фейсбук». Собственно, сам он совершенно не увлекался дурацкими социальными сетями подобного типа, но София Гренборг, его бывшая подруга, когда-то создала для него аккаунт, и сейчас он использовал его главным образом с целью проверять, чем дышат отдельные личности, Анника например. Его бывшая супруга не отличалась особой активностью, должен он был признать. Сегодня она не добавила ничего нового на свою страницу и вчера тоже. Это, честно говоря, немного разозлило его. Чем таким секретным она занималась? Как будто ее жизнь была такой увлекательной и тайной, что она не могла поделиться этим с другими.
Компьютер звуковым сигналом уведомил его о том, что ему на «Фейсбук» пришло новое сообщение. У него сразу появилось неприятное ощущение в животе. Неужели он зачем-то понадобился Аннике?
«Привет, Томас, я вижу, ты в Сети, у меня завтра день рождения и по этому поводу я устраиваю дома небольшой прием. Ты пока не давал знать о себе, но меня интересует, нет ли у тебя желания прийти? Жду к семи! Обнимаю, София!»
Понятно. Бывшая подруга никак не хотела отпускать его от себя. Она даже постаралась подружиться с его бывшей женой, они с Анникой общались, дети иногда ночевали там. Ему это казалось верхом предательства.
Он услышал стук и поднял глаза: Джимми Халениус стоял в дверях, широкоплечий и приземистый. Честно говоря, Томас абсолютно не понимал, что Анника в нем нашла. Томас закрыл «Фейсбук», поднялся с улыбкой и протянул руку.
– Я слышал, ты искал меня, – сказал он, вцепившись в ладонь статс-секретаря и стараясь сжать ее как можно крепче.
– Приятно, что ты нашел минуту для меня, – буркнул Джимми Халениус, и на мгновение Томасу показалось, что статс-секретарь издевается над ним, хотя зачем ему это было надо?
Его шеф без приглашения сел на стул около двери.