– Какая неожиданность, – приветствовала Аннику открывшая ей женщина, – вот так сюрприз!
Анника протянула вперед правую ладонь, рука учительницы оказалась сильной и теплой. Она постарела, ее волосы поддернула седина, спина немного согнулась под тяжестью лет, хотя глаза остались теми же самыми, умными и голубыми.
– Извини за вторжение, я не помешала?
– Да нет, я свободна сегодня. Проходи и садись, я угощу тебя кофе, как раз приготовила.
Анника заметила, что женщина передвигалась с трудом. Она приволакивала левую ногу и правой рукой опиралась на стену, когда поковыляла на кухню.
– Что случилось? – спросила Анника. – Тебе, похоже, трудновато ходить.
– Инсульт, – ответила Маргарета Сванлунд. – Как у твоей бабушки, хотя я выкарабкалась. Садись.
Она показала на кухонный стол.
Здесь всё все знали друг о друге и то, что Анника нашла свою бабушку на полу в Лукебю после удара, наверняка рассказывали повсюду неоднократно, хотя реже истории о том, как она убила Свена.
Анника выдвинула себе стул и села. Здесь все выглядело точно так, как сохранилось в ее воспоминаниях, только вроде как стало меньше. Она положила руки на блестящую поверхность стола и заметила вещи, которые не видела или не понимала, будучи ребенком. Кухня была тщательно отремонтирована с помощью старых технологий и материалов: вагонка, сосновый пол, по фактуре напоминавший бархат, после того как его десятилетиями мыли щелоком.
– Действительно забавно, что ты зашла, – сказала Маргарета. – Расскажи, как у тебя дела. Ты по-прежнему работаешь в газете?
Она поставила на стол две чашки, Анника узнала их, они были изготовлены в Хёганесе, у Берит были похожие.
– Пока да, – ответила она.
Маргарета налила кофе.
– С молоком или с сахаром?
– Черный, спасибо, – сказала Анника.
Маргарета не без труда опустилась на стул.
– И ты живешь с Джимми Халениусом?
– И его и моими детьми, – ответила Анника. – Я пришла спросить, не связывалась ли Биргитта с тобой в последнее время?
– Ты вторая, кто задает этот вопрос. Твоя мать звонила на днях и спрашивала о том же. Почему вы интересуетесь?
– Насколько я слышала, она собиралась снять твою избушку на лето, все так?
Пожилая женщина проницательно посмотрела на Аннику.
– Водопровод в ней замерз прошлой зимой, а у меня и мысли нет отремонтировать его, надо перекопать половину газона, поэтому я сказала, что она может приезжать и жить там, если есть желание, но без воды. Биргитта обещала подумать об этом…
– Это было давно?
– В начале мая, то есть примерно месяц назад.
– Она заезжала сюда на прошлой неделе?
– На прошлой неделе я ездила к своей сестре в Эребру, поэтому ничего об этом не знаю. – Глаза женщины сузились. – Может, тебе стоит прямо сказать, что, собственно, случилось?
Анника села прямо.
– Я не знаю, – призналась она. – Никто, похоже, не в курсе, где находится Биргитта. По словам Стивена, она ушла на работу в воскресенье утром и вечером не вернулась, но он лжет. Биргитта не была на работе уже две недели. Мне известно, что она приезжала сюда в Хеллефорс нес на прошлой неделе, она уволилась с работы и обманула своего шефа. Ты не знаешь, где она может находиться?
Маргарета Сванлунд посмотрела на нее, потом она поднялась и принесла тарелку с миндальным печеньем. Анника взяла себе одну печенюшку и откусила, на зубах она почувствовала орехи.
– Почему ты так уверена, что Биргитта была здесь? – спросила учительница.
– Роланд Ларссон видел ее в Мальмчёпинге в прошлую пятницу, и ее мобильный телефон зафиксировали здесь.
– Значит, она в розыске?
Анника кивнула и снова впилась зубами в печенюшку.
– Не стоит заранее настраиваться на худшее, – сказала Маргарета. – Когда я говорила с ней, она рассказала, что собирается приехать и поискать жилье на лето. Похоже, особо не рассчитывала на мою избушку: трудно ведь жить с маленьким ребенком без водопровода…
– Она сообщила, когда приедет?
Женщина покачала головой:
– Мы разговаривали о разных хуторах, где можно поселиться. Она спросила о Лукебю, бывшем доме твоей бабушки. Собиралась позвонить в Харпсунд и спросить, не сдают ли его. Ты знаешь, что он стоит пустой?
Волна злобы и зависти накатилась на Аннику. Биргитта не имела к Лукебю никакого отношения, она даже не любила его, Лукебю был ее местом.
– Догадываюсь, – произнесла она сдавленным голосом.
– Стивен и Биргитта снимали усадьбу Гаммель-Густавс несколько лет назад, но сейчас она продана семейству с детьми из Стокгольма.
Анника пригубила кофе. Никто другой не мог арендовать Лукебю.
– Какое у нее было настроение, когда вы разговаривали в последний раз? – спросила она.
– Радостное, – ответила Маргарета. – По ее словам, она начала рисовать снова. Похоже, переезд в Мальмё хорошо повлиял на нее.
Маргарета выпила кофе. Черный кот не спеша вышел из прихожей, подошел к ней и запрыгнул на колени, она с задумчивой миной погладила его. Кот громко замурлыкал.
– Биргитта могла бы стать хорошим художником. У нее исключительное чувство цвета и формы. Насколько я помню, и с техникой, что касается и масла, и акварели, все было в порядке.
Учительница замолчала и окинула кухню взглядом.
– Но что-то все же не так? – спросила Анника.
Маргарета резко выпрямилась, кот спрыгнул на пол и исчез снова.
– Биргитта выбирала только то, что было легко, красиво и просто. Она всегда сторонилась темного и трудного, имела большой талант, но занималась тем, что не способствовало развитию, да она его и не хотела. Ее все устраивало, а это не лучшее свойство, если есть желание идти дальше.
– А надо ли идти дальше?
Маргарета улыбнулась:
– Да, я так считаю, конечно. Если у человека талант, он должен как-то его использовать. Каждый отвечает за полученные подарки, даже если они интеллектуального свойства.
Анника посмотрела на часы: ей пора отправляться в дорогу.
Маргарета отодвинула от себя чашку и наполовину съеденную печенюшку. Она поднялась тяжело, отмахнулась, когда Анника протянула руку, пытаясь ей помочь.
– Я провожу тебя, – сказала она.
В прихожей, когда Анника обувалась, ее взгляд случайно вторгся в гостиную Маргареты. Стеклянная дверь стояла приоткрытой, свет попадал внутрь через незанавешенное окно. Пол был покрыт картоном, она увидела мольберт с наполовину законченной картиной. Вдоль стен стояло множество других работ.
– После инсульта я больше не в состоянии вязать, – сказала Маргарета. – Надо иметь две руки для рукоделия, но кисточку я могу держать только правой рукой.
– Можно мне взглянуть? – спросила Анника.
Маргарета, немного сконфуженная, пожала плечами.
В комнате пахло маслом и скипидаром. Анника ошарашенно смотрела на картины, она не считала себя знатоком живописи, но эти творения модернистского толка в ярких тонах произвели на нее сильное впечатление. Она остановилась перед выполненным пастелью абстрактным портретом лысого мужчины с умными глазами и придирчивым взглядом. Он взирал на нее с полотна с явным презрением.
– Это Георг Базелиц, – объяснила Маргарета. – Немецкий художник, он как-то сказал, что женщины не умеют рисовать. Сам он много использует пастель, поэтому я решила изобразить его именно так…
– Фантастическая работа, – сказала Анника. – Она продается?
Маргарета рассмеялась:
– Я не продаю картины, я же не художник…
– Нет, серьезно, – настаивала Анника. – Художник, заявивший, что женщины не умеют рисовать, нарисованный таким образом женщиной… я хотела бы купить ее.
Учительница покачала головой.
– Если она настолько понравилась тебе, ты ее получишь, – сказала она.
Анника смущенно переступила с ноги на ногу.
– Я не это имела в виду.
Маргарета улыбнулась:
– Я знаю. Ты все равно получишь ее, если тебе так хочется.
Они вместе упаковали картину в картон. Анника отнесла пакет метровой длины в редакционный автомобиль и поставила на заднее сиденье.
Маргарета помахала ей через заднее стекло.
Неужели Биргитта на самом деле пыталась снять Лукебю?
Небо все больше заполняли черные тучи. Она выехала из городка, миновала съезд к пляжу озера Таллшён, не смотря в его сторону, приближалась к Гранхеду.
Ни мама, ни Биргитта никогда не были в восторге от бабушкиного дома. Мама считала, что до него слишком долго добираться через лес, она жаловалась на тучи комаров, которые выводились на заболоченных землях там, где ручей бежал к озеру.
Неужели Биргитта попробовала реализовать эту идею и позвонила в Харпсунд?
Съезд к хутору показался слева от нее, она сбросила скорость и повернула на заросшую травой площадку перед шлагбаумом.
Ей не требовалось подписывать никакого контракта только для того, чтобы все разузнать. За вопросы денег никто не брал. Если могла Биргитта, то могла ведь и она.
Анника поставила машину на ручной тормоз и заглушила мотор. Она оставила сумку на переднем пассажирском сиденье, сунула телефон в задний карман, заперла машину и быстрым шагом направилась через лес.
Трава еще сохранила следы ее предыдущей прогулки на этой неделе. Сосны шумели, в преддверии грозы воздух казался пропитанным электричеством.
Пожалуй, недорого стоило снять этот дом без дороги, электричества и воды. Она ведь могла создать собственную фирму и стать «вольным художником», как многие другие, писать по заказам разных газет, обновлять домашние страницы, а траты на Лукебю проводить как расходы на аренду офиса, не платя с них налога.
Анника подошла к приусадебному участку и заброшенному дому, из-за черного неба он выглядел еще меньше. Она приблизилась к кухонному окну и заглянула внутрь. Кухня показалась ужасно жалкой. Если ей когда-нибудь удастся снять этот дом, нужно будет сразу купить клеенку на раздвижной стол, половик, чтобы закрыть люк в подвал, и картину с ангелом, охранявшим детей на краю обрыва.