Ветер, исчезая, казалось, забрал с собой все звуки. Анника повесила сумку на плечо и заперла автомобиль, сигнализация включилась с резким звуком, на мгновение нарушив тишину.
Стивен ждал в одиночестве на веранде кафе. Мать с двумя детьми сидела у барной стойки в прятавшейся в здании половине веранды, а в остальном в заведении посетителей не было. Анника купила себе капучино и чиабатту, как днем ранее, вышла на открытый воздух и расположилась напротив Стивена. Перед ним стояла наполовину опустошенная чашка кофе, а его руки слегка дрожали на поверхности стола.
– Хорошо доехал? – спросила она.
Анника не знала, влияют ли на вождение автомобиля болезнь Паркинсона или же препараты, применяемые при ней.
Стивен сглотнул комок, она видела, как дернулся его кадык.
– Так себе, – ответил он.
– Где Дестини? У мамы?
Он кивнул, не отрывая взгляда от поверхности стола.
– Я пытался ей объяснить относительно мобильного телефона Биргитты, что она находилась в Хеллефорснесе, но Барбра не поняла, да я и сам не понимаю по-настоящему, как это работает… Не могла бы ты объяснить ей?
Анника пригубила капучино и быстро вернула на стол чашку.
– Конечно, – сказала она.
Тишина давила, одежда прилипала к телу. Анника беззвучно схватила ртом воздух. «Проблема отчасти в твоих попытках сопротивляться собственным чувствам и подавлять их», – всплыло в памяти.
– Может, поговорим о том случае, когда ты ее ударил? – спросила она.
Стивен бросил взгляд в сторону парковки. Его большие руки сжимали чашку с кофе. Он думал довольно долго, прежде чем поднял на Аннику глаза и вздохнул.
– Мне пришлось пройти курс лечения в Эскильстуне, – сказал он. – АТВ, ты слышала о таком?
Анника примерно представляла суть методики АТВ (признать свое насилие, выказать готовность отвечать за него и осознать его последствия), но отрицательно покачала головой: она хотела, чтобы он сам ей рассказал.
Стивен закашлялся, натужно и скрипуче.
– Это было ужасно тяжело, – сказал он. – Понять, как я поступил с ней. Я никогда больше не делал ничего подобного.
Анника молча ждала продолжения, но напрасно. Дети в кафе начали ссориться из-за чего-то, мать накричала на них.
– Как вы встретились? – спросила она.
– Тебя интересует, как она могла оказаться с таким, как я?
Сейчас Анника опустила взгляд на поверхность стола.
– На это ушло много времени, – сказал Стивен, – хотя я не сдавался. Она приходила ко мне порой, когда ей было одиноко, и в конце концов осталась. Я никогда не брошу ее, она это знает.
«Пожалуй, знает слишком хорошо, – подумала Анника. – Возможно, ей даже пришлось сбежать, чтобы отделаться от тебя».
– У тебя есть эсэмэс, которые она присылала?
Стивен достал мобильный телефон, ткнул несколько раз в экран и передал его Аннике.
Три последних послания от Биргитты к Стивену были отправлены 19, 22 и 25 мая, именно эти даты показало отслеживание ее телефона.
Первое эсэмэс гласило:
«Привет, Стивен.
Извини меня. Все хорошо, но я хотела бы какое-то время побыть одна. Не говори никому ничего о моем исчезновении. Кое-что надо утрясти между мной и моей сестрой».
Анника вытаращила глаза, прочитав его. Почему у Биргитты внезапно возникла потребность «утрясти» что-то? Может, это имело какое-то отношение к ее злоупотреблению алкоголем? И она хотела, чтобы Анника приняла участие в чем-то вроде семейной терапии, сидела в большом кругу вместе с массой незнакомых людей в качестве одной из причин бед Биргитты, точно как в американских фильмах?
– А что она написала тебе? – спросил Стивен.
Анника потянулась за сумкой, выловила из нее свой старый мобильный телефон, открыла эсэмэс от Биргитты и передала аппарат через стол.
Потом она прочитала сообщение, присланное Стивену 22 мая:
«Привет, Стивен.
Все в порядке. Кое-что надо обдумать. Извини за все, что я сделала. Не звони больше, мне необходима передышка. Я занята важными делами, которые нельзя прерывать».
И последнее от 25 мая:
«Привет, Стивен.
У меня все хорошо, но мне требуется связаться с моей сестрой. Ты можешь попросить ее позвонить мне? Она должна мне помочь».
– Ты знаешь, чем она была занята? – спросила Анника. – Или в какой помощи нуждалась?
– Понятия не имею.
– Она ничего не говорила до того, как исчезла?
Стивен покачал головой:
– Откуда известно, что эти сообщения отправлены из Хеллефорснеса?
– Они ушли через мачту, находящуюся где-то здесь поблизости, – ответила Анника. – Все, за исключением последнего, того, которое пришло из Лулео.
Анника отодвинула чиабатту в сторону, не могла ее есть.
– Я согласна с тобой, – сказала она. – Что-то здесь не так. Ее послания звучат странно. Она обычно выражается таким образом?
– Как?
Анника колебалась.
– Высокопарно. Я имею в виду «занята», «передышка»?
– Я не думал об этом, – сказал Стивен.
Анника посмотрела на часы и вздохнула.
– Может, поедем?
Чад стал неприятным сюрпризом для их обоняния, когда они вошли в квартиру на Холме Бродяг. Шум голосов долетал из гостиной, там явно работал телевизор. Они разулись. Анника поставила свои сандалии на полку для обуви, стоявшую там еще со времени ее детства.
Стивен прошел в гостиную:
– Привет, Дини, что ты смотришь?
Анника не расслышала ответ девочки. Она осталась стоять в прихожей, посмотрела в сторону кухни, откуда шли не самые приятные запахи. Жареная вареная колбаса, парадное блюдо мамы. Вплоть до своей встречи с Томасом она сама ела ее несколько раз в неделю, но Томас отказывался. Он предпочитал только настоящую кухню, с изысками.
Анника направилась в сторону кухни по тряпичному половику, который всегда сминался, ноги еще помнили, куда им надо становиться, чтобы пол не скрипел.
Барбра стояла у окна и курила. Она постарела, когда же это случилось? Ее белокурые, как у Биргитты, волосы сейчас приобрели серебристый оттенок.
– Привет, мама, – сказала Анника.
– Привет, – ответила Барбра и выпустила кольца дыма в приоткрытое окно.
Она провожала их взглядом, пока они не растворились в воздухе, потом повернулась к Аннике.
– У тебя есть новости? – спросила она.
Анника опустилась на свое место за кухонным столом, она была чужой здесь, но тело все помнило, оно точно знало ощущения от сидения на деревянном стуле.
– Нет, – ответила она и провела пальцами по поверхности стола. – А у тебя?
Барбра сделала новую затяжку, потянулась за бокалом с вином, стоявшим на мойке. Он был почти пуст.
– Ты же замужем за членом правительства, – сказала она. – Неужели не можешь использовать свои связи? Ради нас, только в данном конкретном случае?
Злоба накрыла ее, как огромная волна. У Анники перехватило дыхание, «просто неприятное ощущение, но ничего опасного, главное – не сопротивляться, на троечку максимум, не больше».
– Биргитта была здесь в Хеллефорснесе на прошлой неделе, это единственное, что мы знаем.
– Да, Стивен говорил мне. И где именно?
– Это нельзя точно определить, известно лишь, через какую мачту телефон связывался с…
Барбра глубоко затянулась.
– Ничего не понимаю, – сказала она. – Полиция может отследить исчезнувших людей с точностью в десять метров, так я читала в газете.
Анника сжала руки в кулаки с такой силой, что разноцветные ногти впились в ладони, причинив боль.
– Если мобильник включен, оператор может отследить его в реальном времени при помощи триангуляции. Замеряются сигналы от трех базовых станций, и тогда удается с достаточной степенью точности выяснить, где телефон находится в данный момент. Но по прошествии времени это невозможно.
Еще одна затяжка.
– Мне не верится, что она была здесь, тогда она заскочила бы ко мне.
Барбра приложилась к бокалу с вином, ее глаза были уже немного влажными от слез.
– Может, тебе не стоит пить сейчас? – сказала Анника и сама услышала, как зло и презрительно это прозвучало.
Мать с шумом поставила бокал, ее голубые глаза уже почернели от гнева, когда они с Анникой встретились взглядами.
– Почему я должна выслушивать нравоучения? От тебя, от всех людей?
Анника зажмурилась.
– Мама, – сказала она, – не начинай.
– Ты ничего не знаешь о том, как у меня дела, каково мне пришлось здесь.
Барбра с силой загасила сигарету в пепельнице.
– Мама…
– Как, по-твоему, мне жилось все эти годы? С постоянным шушуканьем, разговорами за спиной? Ты просто смылась и бросила меня на произвол судьбы.
Она говорила тихо, но от этого ее голос звучал не менее агрессивно. Анника держала руки сжатыми в кулаки, старалась сосредоточиться на дыхании. Из гостиной сейчас доносился истерический смех, вероятно, в исполнении героев очередного мультфильма.
– Ты убила парня и свалила, подобное никогда не забывается. Май-Лиз больше ни разу не пришла за покупками в «Консум», знаешь ты это? Она и Биргер ездили в торговый центр «Иса» во Флене до самой ее смерти, они не могли видеть меня сидевшей за кассой, ты можешь понять, как это чувствовалось для меня?
Злоба уступила место темноте, она закружилась вокруг Анники, пытаясь заключить ее в свои объятия. «Здесь нет ничего опасного, главное – не сопротивляться».
– Мама, – сказала она, – мне ужасно жаль, что все так случилось…
– Тебе? – Барбра закурила новую сигарету. – Ты так никогда и не попросила прощения, – сказала она.
Анника не стала давать темноте отпор, та взяла ее в кольцо, проникла ей в горло, в ноздри, она вдыхала ее, наполняла ею свои легкие. Однако, как ни странно, могла говорить.
– Тебе действительно нужны мои извинения?
– Да, ты же так никогда и не поговорила с родителями Свена. На это у тебя не хватило смелости.
Анника закрыла глаза, позволила темноте одержать победу. Да, все правильно, она так никогда и не попросила прощения у Май-Лиз и Биргера, фактически даже не осмеливалась подумать об этом. Трусливая, сбежала подальше, спряталась за свою работу.