— Выпьем, — сказал Бере.
Мимо их стола прошли какие-то люди. Глянули на ученых мужей бегло и прошли дальше, вглубь зала, где уже сидело с полдюжины посетителей. Вестерик проводил их взглядом, а потом лихо вытянул линвейн из своего бокала.
— Хорошо! — вздохнул он. — Столица — это хорошо. Тебе этого не понять, Бере. Ты родился в столице, а я… Хорошо!
— Я родился не в столице, — выговорил Бере, борясь с накатившей тошнотой.
— Не в столице? — Лицо Вестерика приобрело озадаченное выражение. — А… где?
— Я родился в деревне, — заявил Беренсон, нащупывая на тарелке надкушенную сосиску. — В деревне.
— Ну и что? — Вестерик тряхнул своей светлой шевелюрой. — И я родился в деревне. Выпьем за деревню. Эй, трактирщик!
— Я больше не хочу, — сказал Бере, пытаясь успокоить сосиской бунтующий желудок.
— Вздор! Трактирщик, еще две… нет три бутылки! Трех довольно будет?
— Роланд, я… Нормально будет.
— О! Я знал… Так, о чем я говорил? А, о деревне. Вот. Я теперь житель столицы. Второй лектор, а? А ты мой лаборант. И мой друг. Ты мне друг?
— Друг, — кивнул Бере.
— У меня есть друг, — Вестерик полез к Беренсону обниматься, но зацепился краем мантии за ножку стола и едва не упал. Трактирщик за стойкой усмехнулся.
— Слушай, друг, — Вестерик, высвободив край мантии, сел на скамью рядом с Беренсоном, обнял его за плечи, — вот хочу тебе сказать одну вещь. Я и ты… Вобщем, мы сработаемся. Мы их тут всех за глотку возьмем. Веришь мне?
— Верю, — кивнул Бере.
— Видишь ли, я был тьютором в Туре. Сначала… ик… магистрантом, потом тьютором. Шесть лет. Скучно. Да, мы пили и веселились, но я знал… — Вестерик остановился, пытаясь восстановить вылетевший из головы конец фразы. — Мы веселились в борделе тетки Грантам. Отличное местечко, но девки там пахнут коровником. Этот Туре — столица навоза. А сейчас я в настоящей столице, да?
— Угу, — сказал Бере.
— Мы им всем покажем, — Вестерик погрозил кулаком столбу, подпирающему стропила. — Я теперь второй лектор, а ты мой лаборант. Кто бы мог подумать!
— Да, — сказал Бере и рыгнул.
— Они знали, кто я такой, — ни с того, ни с сего заявил Вестерик, — вот и нашли мне достойное меня место. Но это только начало, Бере. Только начало. Я еще заставлю себя уважать, вот! Ты уважаешь меня, Бере?
— Ага, — ответил Бере.
— Друг! — расчувствовался Вестерик. — Дай я тебя обниму…
— Мадлена, — сказал трактирщик подавальщице, — иди и скажи папаше Брантону, чтобы держал наготове свою двуколку. Этих умников скоро надо будет грузить, как поленья в телегу.
— Второй лектор — это только начало, — прошептал Вестерик с бессмысленной улыбкой. — Скоро я… скоро мы им всем покажем. О-о, они у меня узнают, кто такой Роланд Вар Вестерик! Они будут мне… ик… туфли целовать. А ты не будешь. Ты мой друг. Ты же мой друг?
— Хм, — сказал Бере.
— О, я знал! Слушай, а что мы тут сидим? — Вестерик с отвращением посмотрел на стол с пустыми бутылками и полупустыми тарелками. — Едем ко мне. Едем?
— Ух, — ответил Бере.
— Господа, — трактирщик будто вырос прямо из пола, — простите великодушно, но не позволите ли вызвать для вас экипаж? Мне кажется…
— Нет! — взвизгнул Вестерик. — К демонам… ик… экипаж. Пошли, Бере! Где хозяин?
— Я хозяин, с позволения вашей милости, — ответил трактирщик.
— Еще… линвейна. Пять бутылок.
— Виноват, ваша милость, еще десять гиней с вас.
— Получи! — Вестерик запустил руку в кошель, сыпанул на столешницу горсть монет, и они раскатились по всему столу. — Линвейна!
— Прикажете открыть?
— Нет, с… собой.
— «Дьявол, какой я пьяный! — подумал Бере, пытаясь встать из-за стола. — Давно я так не… напивался. Ч-черт!!!»
— Ах, ваша милость! — Трактирщик бросился к Бере, помогая ему встать.
— Еще… линвейна, — потребовал Вестерик.
— Да будет вам, ваша милость, — взмолился трактирщик. — Довольно вам. Дозвольте, экипаж вам доставлю. Зима на улице, замерзнете.
— Вздор! — Вестерик подхватил Бере, покачнулся; трактирщик тут же помог вцепившимся друг в друга приятелям удержать равновесие. — Дозвольте, экипаж…
— «Ой, как мне плохо! — подумал Бере. — Хорошо, что меня Фес не видит. И Эллина…»
— Едем ко мне, — сказал Вестерик откуда-то издалека, будто в трубу прогудел. Бере хотел ответить, но уже не мог. Он полетел в ту самую трубу, из которой с ним говорил Роланд Вар Вестерик.
Более скверной вещи с ним не случалось уже много лет.
Скелеты появились неожиданно — покрытые могильной землей, стучащие своими обнаженными мослами и оскалившиеся в вечной дьявольской ухмылке. Он пытался убегать от них, но они его все время догоняли и хватали костяными пальцами за руки, ноги, плечи, отчего по всему телу проходила волна ужасного озноба. Наконец, они загнали его в какой-то лабиринт, где не было ничего, кроме черно-белых стен, и самый рослый из скелетов, светя ему прямо в глаза факелом, заорал:
— Беренсон! Беренсон, очнись!
Бере закричал, открыл глаза и увидел, что темная фигура с факелом в руке нависла прямо над ним. Но это был не скелет. У человека с факелом было лицо, и Бере узнал его — это был Йенс де Кейзер.
— А? — пробормотал Бере, закрывая ладонью глаза: свет факела был нестерпимо ярок, от него в воспаленной голове разлилась боль.
— Что «а»? — Де Кейзер схватил его за ворот камзола свободной рукой: лицо начальника разведки перекосила злоба, глаза горели. — Очухался? Славно, очень славно!
— Где я?
— В полицейском участке.
— Я что, спал?
— Нет, кувыркался с дочкой императора! Где Вестерик?
— Вестерик? — Бере посмотрел по сторонам. Де Кейзер сказал правду: такие обшарпанные, выкрашенные грязно-бурой краской стены и забранные решеткой окна могут быть только в полиции. — Черт, а где Вестерик?
— Это я у тебя хочу спросить, идиот! Напился, сволочь.
— Йенс, не ори. Голова… разламывается.
— Где Вестерик? — Де Кейзер, продолжая светить факелом прямо в глаза, уселся на табурет, показав край кружевной ночной рубашки под темным плащом. — Говори!
— Я… не знаю.
— Дважды идиот! Трижды идиот! Пьяная обезьяна!
— Мы пили в «Тигре и розе», — начал Бере, осекся и посмотрел на свои руки. — Почему я весь в грязи?
— Знаешь, где тебя нашли? На городском кладбище, в пустой могиле. Можешь объяснить, как ты там оказался?
— На кладбище? — Бере похолодел, вытер со лба разом и обильно выступивший ледяной пот. — Как я туда… попал?
— Вот уж не знаю, — де Кейзер понемногу успокаивался. — Хвала Девяти, кладбищенский сторож заметил какой-то свет среди могил. Пошел посмотреть и увидел тебя в пустой могиле, отрытой для завтрашних похорон. Кто-то чуть не закопал тебя живьем.
— А… зачем?
— Это тебя надо спросить. Вестерик был с тобой?
— Да. Мы выпили немного, а потом…
— Вставай! — Де Кейзер схватил мага за руку. — Поедешь со мной кое-куда.
— Йенс, я…
— Робсон, помоги мне! — приказал начальник королевской разведки молчаливому верзиле, стоявшему у дверей камеры. Вдвоем они подняли Бере на ноги. — Ах ты, проклятье!
— Я… не нарочно, — Бере вытер рот рукой и посмотрел на де Кейзера, отряхивающего облеванный плащ.
— Ох, Бере, Бере! Я думал, ты умнее, а ты… Робсон, дайте воды. Вестерик был в таком же состоянии?
— Конечно. Мы ведь пили… вместе.
— Великие боги, ну и дерьмовая же история! Можешь вспомнить, что было в «Тигре и Розе»?
— Вспомнить? Могу… наверное.
— Ладно, это мы потом обсудим, — де Кейзер помолчал, давая Бере возможность напиться.
Вода была ледяной, и Бере вновь продрал озноб, но ему стало немного легче. Постепенно до мага доходил смысл случившегося. Что-то произошло с Вестериком. Что-то скверное, и де Кейзер теперь обвиняет его.
— Идем, — властно сказал начальник разведки. — Хочу, чтобы ты увидел это своими глазами. Может тогда до тебя дойдет, что случилось этой ночью.
— Йенс, а что случилось?
— Скоро узнаешь, — самым зловещим тоном сказал де Кейзер. — Робсон, помогите мне довести этого… господина до кареты.
Королевский медицинский колледж располагался в двух кварталах от полицейского участка. На улице было холодно, началась метель. Бере, дрожа от холода и похмелья, вошел следом за де Кейзером в подвал колледжа. В ноздри ударил жуткий трупный смрад, перемешанный с едким запахом серы. Пройдя под низкой аркой, Бере оказался в просторном каземате без окон, освещенном полудюжиной смоляных факелов. Помещение занимали ряды мраморных столов, два из них были заняты.
— Вот, взгляни-ка, — предложил де Кейзер, показывая на то, что лежало на столах.
Бере глянул пристальнее — и тут же его скрутила рвота. То, что лежало на столах, когда-то несомненно являлось живыми людьми. А потом на них кто-то опробовал сразу несколько видов магии, и люди превратились в месиво из переломанных костей, разорванных внутренностей и обгорелого мяса.
— Хватит блевать, — поморщился де Кейзер. — И благодари богов, что ты сейчас не лежишь на одном из соседних столов.
— Проклятье, их будто в аду поджаривали, — прохрипел Бере.
— Тот, что слева — мой агент Зето. Мне теперь будет очень трудно объяснить его жене и двум детям, почему они стали вдовой и сиротами. Он наблюдал за вами и видел, как вы выходили — точнее, выползали из «Тигра и Розы». Успел сообщить по Кристаллу, что видит двух пьяных свиней и собирается следовать за ними. А потом связь прервалась. Мы нашли его труп в переулке в полусотне шагов от кабака, в котором вы так славно нажрались.
— А второй мертвец?
— Господин доктор! — негромко позвал де Кейзер.
Фигура, облаченная в черный бархат, вышла из темного угла морга, шагнула к столам.
— Вы подготовили заключение по второму трупу? — спросил де Кейзер.
— Да, милорд.
— Читайте.
— Неопознанный труп номер четыре, — начал врач, читая по своим записям, — пол женский, раса человеческая, возраст примерно 22–25 лет, рост пять футов четыре дюйма, вес приблизительно 113 имперских фунтов, телосложение нормальное, цвет кожи светлый, волосы темные. Характер повреждений: множественные ожоги правой стороны тела с обугливанием тканей, открытые и закрытые переломы позвоночника, черепа, правой руки и правой ноги, множественные разрывы внутренних органов, динамическая лапароэктомия с выпадением внутренностей. Особые приметы: во-первых, татуировки, выполненные черной краской на задней стороне шеи, левом плече, левой груди, вокруг пупка и на правой щиколотке в виде стилизованных растительных орнаментов и иероглифических символов…